- У сестры Кейна жизнь тоже трудно сложилась. Я думаю, мистер Тэлбот любил своих детей, но он был человеком старой закваски. Он не бил их и не был с ними слишком строг, но у него были свои особые требования к жизни, и ему не нравилось, если они жили не так, как ему бы хотелось.
Эмма осторожно проронила:
- Похоже, у них было трудное детство.
- По моим понятиям, да. Я знаю, Диана любила учиться в интернате, а Кейн ненавидел. Отсылать его прочь было равносильно тому, что посадить льва в клетку. Он всегда был спокойным ребенком, но, пока жил вдалеке, действительно научился скрывать свои чувства.
Итак, в том, что он научился скрывать свои чувства, виновато его детство! Вне всякого сомнения, мать чрезмерно баловала его, когда он проводил с нею каникулы, а потом он возвращался к суровому и равнодушному отцу.
- Старина Тэлбот, - сказала Фрэн, прищурившись и оглядев куст, - не умел обращаться с детьми. Он был очень старомоден - когда Диана окончила школу, он думал, что девочка должна будет вернуться домой и вести у него хозяйство. Не мудрено, что она выскочила замуж за первого подвернувшегося ей красивого мужчину. Это была, конечно, катастрофа! Обычно так всегда и бывает, когда практически ребенок выходит замуж за своего ровесника. Затем она встретила другого мужчину, но он порвал с ней. Да, так это все и было! - Садовые ножницы резко щелкнули. - Очевидно, это была долгая история - он обещал, что женится на ней, когда разведется с женой, но вскоре его жена умерла, и он почему-то бросил Диану.
Эмма открыла было рот, потом закрыла, чувствуя себя совершенно больной.
- Диана так и живет одна, хотя, конечно, могла бы и найти кого-нибудь в Лондоне, - продолжала Фрэн. - Миссис Тэлбот тоже больше не выходила замуж.
Но не из-за недостатка соискателей, подумала Эмма, борясь с одним очень упорным одуванчиком. Она бросила лопатку на землю и обошла вокруг его толстого корня, полная решимости просто так не сдаваться.
- Интересно, почему? - спросила она.
Пожав плечами, Фрэн сказала:
- Наверное, потому, что любит свободу. Дейви, перестань играть с собаками и опорожни тачку!
Дейви выбрался из-под собак, подошел к ним, застенчиво улыбнувшись Эмме своей милой улыбкой, и проговорил:
- Рори тоже нравится Лаки.
- О да, я знаю его! - Фрэн кивнула. - Время от времени он приезжает сюда на каникулы, когда его родители спихивают его и его хорошенькую сестричку на Тэлботов. - Она с любовью посмотрела на сына, который улыбнулся ей, ухватился за тачку и покатил ее в сторону компостной ямы за домом.
Фрэн спросила:
- Есть ли какие-нибудь новости от миссис Ферт?
- Да, - Эмма нахмурилась. - Она немного волнуется за дочь. Видно, дела обстоят не так хорошо, как хотелось бы.
- Это плохо! Значит, она хочет задержаться в Канаде.
- Про это она ничего не сказала. - Эмма не хотела вместе с Фрэн строить догадки по поводу возможных планов миссис Ферт, зная, какие слухи она разносит по округе, поэтому направила разговор в другое русло.
В эту ночь, когда собаки уже крепко спали перед камином, Эмма выключила свет и сидела, наблюдая за жутковатым танцем огня, наконец позволив себе вернуться к тому поцелую. Сейчас эмоции были не на ее стороне. Кейн хотел ее - и презирал самого себя за это!
- А ты сама-то разве была на высоте? - произнесла она вслух, вздрогнув от злобы, прозвучавшей в собственном голосе. - Ты знала, что у него есть Дженнифер, и не пыталась остановить его. Ты покорилась ему, не вспомнив о ней ни на секунду!
Лаки поднялся, подошел к девушке и, положив голову ей на руку, уставился на нее темными встревоженными глазами.
- Да, ты знаешь, что я чувствую себя несчастной, - тихо проговорила Эмма, поглаживая его за черными ушами. - Может, этот поцелуй был его причудой, потому что я была рядом, а он - мужчина? Но для него это ничего не значило, а для меня - слишком многое, и он понял это.
Слишком многое. Это был ее первый настоящий опыт соприкосновения со страстью.
И с кем! С братом Дианы! С почти женатым человеком! Вне всякого сомнения, старые зловредные божки сейчас насмехаются над ней!
Бейб зевнула, но вдруг резко села, насторожившись. И будто по ее сигналу, Лаки тоже повернул голову и посмотрел в сторону окна. Наверное, это ежик, подумала Эмма.
И что же? Сидеть теперь здесь и страдать из-за неверного мужчины? Ну нет! Эмма пошла на кухню, чтобы приготовить горячий шоколад.
Скоро дни будут очень долгими, полными света, да и вечера станут совсем летними. Скоро она окажется в своем новом домике в Гамильтоне, пусть маленьком и стоящем в ряду двенадцати домов, но все равно таком уютном! К тому же там был сад. Все испытания надо встречать смело! Когда Эмма уедет отсюда, она непременно найдет свое счастье! В Парагае же она просто будет отдыхать время от времени.
Все было бы по-другому, будь хоть какая-то надежда, что Кейн ее полюбит…
- Нет! - резко сказала она, отгоняя от себя назойливые вредные мысли. - Нет, нет и нет, черт побери!
Эмма уедет из Парагая, и в конце концов лицо Кейна поблекнет в ее памяти, она забудет его поцелуй, его горячие чувственные губы. Когда-нибудь она даже забудет его имя, пламя волос, вспыхивающих на солнце, и застывшие, резкие, угловатые черты лица - все это поблекнет и сотрется из памяти.
- Конечно, сотрется, - сурово подтвердила она вслух, зная, что лжет.
Она поставила пакет молока на скамью и достала кружку, и тут обе собаки с лаем бросились к двери черного хода.
Эмма замерла.
- Кто там? - крикнула она.
Ответом было молчание. Эмма оттолкнула лающих собак в сторону, чтобы проверить дверь, и обнаружила ее закрытой на ключ. Однако резкий свет во дворе просачивался через стеклянный верх двери. Эмма стояла в напряжении, прижав руку к бьющемуся сердцу.
Не часто бывало, чтобы воры включали свет во дворе. Почти наверняка собаки среагировали на какого-нибудь заблудшего пса - возможно, подумала Эмма, одного из тех, которые загрызли овец. Или на ежа. Даже пробегающая крыса могла взбудоражить их. Но кто бы там ни был, он ушел, потому что собаки вернулись на свое место и легли перед камином, не проявляя дальнейших признаков интереса.
Обычно ночь не наводила ужаса на Эмму, но теперь ее колотило, когда она садилась у огня с чашкой горячего шоколада, и сегодня она разрешила Лаки спать на подстилке в гостиной.
Несмотря на тревогу, Эмма крепко спала в ту ночь. Когда наконец она очнулась, реальность вернула ее к мыслям - тревожным фрагментам одиночества, вызывавшим подавленность и боль. Эта боль преследовала ее еще два дня, а на следующее утро в семь часов позвонила экономка из Гленальбина и сообщила Эмме, что Кейн не сможет сопровождать ее на прогулках несколько дней, поскольку уехал.
Свое отношение к ней Кейн не смог бы выразить более просто. Эмма стиснула зубы и решила, что жизнь ее все равно будет продолжаться.
На третий день с севера подул тропический ветер, принесший дождь. Утром позвонила миссис Ферт, заговорившая без всяких предисловий:
- Дорогая моя, у Пиппы очень тяжело протекает беременность, и она хочет, чтобы я осталась и пожила с ней.
- Мне очень жаль, - мягко произнесла Эмма. - Чем я могу вам помочь?
Голосом, подозрительно срывающимся на рыдание, миссис Ферт сказала:
- Если я решу остаться здесь, то попрошу своего адвоката организовать продажу дома, но мне придется злоупотребить твоей добротой и попросить тебя пристроить кому-нибудь собак. Ведь если забирать их в Канаду, необходим карантин. Эмма, если Бейб попадет в карантин, она почти наверняка умрет! Последний раз, когда она сидела в конуре, она ничего не ела…
- Не беспокойтесь, - прервала ее Эмма. - Вы будете чувствовать себя спокойнее, если я возьму Бейб к себе вместо того, чтобы отправить ее в Канаду? Мы с ней очень неплохо уживаемся, и я с удовольствием оставлю ее у себя. У домика, который я снимаю в Гамильтоне, имеется приличный сад, окруженный забором, поэтому она будет чувствовать себя в полной безопасности. И я обещаю, что буду любить ее и хорошо о ней заботиться.
С легкой дрожью в голосе миссис Ферт отозвалась:
- О, Эмма, неужели ты сделаешь это? Я чувствую себя так, как будто бросаю ее.
- Ерунда! Как бы мы ни любили собак, они не так много значат в жизни, как дочери.
- Я знаю, знаю, это только потому, что… О, не будь так добра со мной, Эмма, или я расплачусь! Не знаю даже… Смогла бы ты и Лаки взять к себе, пока не родится малыш и Пиппа не сможет управляться сама? Конечно, я заплачу! Мой зять хочет, чтобы я жила с ними, но он не очень любит собак. Как только ребенок родится, я подыщу где-нибудь здесь поблизости домик и пошлю за Лаки…
- Да я не возражаю против того, чтобы и за Лаки присматривать. Возможно, из меня получится что-то вроде собачьей няни.
Рассмеявшись, миссис Ферт проговорила:
- Любая собака была бы счастлива иметь такую няню, как ты! Эмма, благодарю тебя! Ты сняла такую тяжесть с моей души.
Повесив трубку, Эмма сообщила двум заинтересованно слушавшим собакам:
- Ну что ж, ребятки, похоже, я останусь с вами дольше, чем мы все могли предположить.
Снова зазвонил телефон.
- Алло, - сказала она, предполагая, что это миссис Ферт, которая забыла ей что-то сказать.
Но это был Кейн.
- Слишком сыро, чтобы кататься верхом, - сказал он ей после приветствия. - У тебя все в порядке?
- Да, конечно. А что? - Эмма придала твердость своему голосу, надеясь, что он звучит холодно - так же, как и его.
Как будто этого поцелуя никогда и не было!
- Ручей в саду может переполниться, предупреждают, что надвигается сильный ливень.
- Я прослежу за этим, - обещала Эмма.
- Сделай непременно и, если вода зайдет за березы, сразу же дай мне об этом знать.
Этот мужчина, напомнила себе Эмма, помолвлен с другой женщиной. Потребность защищать кого бы то ни было просто часть его натуры - властный мужчина всегда опекает своих женщин.
Но она не была - и никогда не будет - одной из его женщин. Никогда!
- Спасибо, - сказала она равнодушно.
Вечером лай собак предупредил ее о чьем-то позднем визите. При виде темно-зеленой машины, блестящей в струях дождя, Эмма вся напряглась.
Она поздоровалась с Кейном, не теряя хладнокровия, и он требовательно спросил:
- Что случилось?
Не доверяя своему голосу, Эмма только пожала плечами. Как он осмелился так смотреть на нее горящими янтарными глазами, когда он принадлежал другой женщине?
Волна ярости, вызванная этой мыслью, придала Эмме сил, и она проговорила вкрадчивым вызывающим тоном:
- Ты только что вернулся из Австралии?
Он резко вскинул голову; желваки заходили на его скулах, и он очень тихо спросил:
- Кто сказал тебе об этом?
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
- Аннабель? - повторил свой вопрос Кейн.
- Никто мне не говорил, - ответила Эмма, каждое слово камнем падало ей на сердце. - Я ни с кем из твоей семьи не разговаривала. - Стиснув зубы, она твердо встретила его сверкающий взгляд. Напряженная пугающая тишина повисла в воздухе.
Наконец он холодно произнес:
- Я летал в Австралию, чтобы сообщить женщине, с которой помолвлен, что хочу расторгнуть нашу помолвку.
Надежда, жгучая, рвущаяся наружу, наполнила Эмму, а следом вспыхнуло безумное предвкушение чего-то нового. Она не находила слов, и Кейн продолжал говорить бесстрастным голосом:
- Ты должна знать, что я хочу тебя.
Глаза Эммы широко открылись. Нужно остановить его! Если он продолжит, ее жизнь уже никогда не станет прежней. Но ни одно слово не могло прорваться сквозь преграду, комом вставшую в ее горле.
Все еще таким же отталкивающим, безличным голосом Кейн продолжал:
- Я пытался не брать в расчет первое физическое влечение, потому что для меня это мало что значит. В своей жизни я желал многих женщин.
Рука Эммы сжалась, и она издала легкий хриплый звук. Его глаза потемнели, когда он метнул на нее взгляд, полный скрытой опасности.
- Так же, как и ты желала других мужчин. К сожалению, я никак не мог отделаться от этого наваждения. Я не позволил тебе общаться с фермером, чьи овцы были убиты, потому что он мог оскорбить тебя. Я все время изобретал предлоги, чтобы видеться с тобой. Я даже предложил тебе лошадь Дженнифер для прогулок верхом.
Эмма невольно охнула.
- Да, - сказал он с нескрываемым презрением. - Я говорил себе, что это всего лишь жар в крови и в конце концов пройдет. Но я постоянно думал о тебе, несмотря на то что ты так молода. И было совершенно очевидно, что ты ничего не замечаешь!
- Я знала, что ты интересуешься мною, - ответила Эмма, - но, как ты сказал, это еще мало что значит.
- Ты ни разу не дала мне понять…
Следует сейчас же рассказать ему о Диане! Если она сделает это, он развернется и уйдет и она никогда его больше не увидит. В Эмме происходила яростная схватка совести с трусостью. И трусость победила. Она хрипло проговорила:
- Это длилось недолго, пару дней, - призналась она, с ужасом сознавая, что перешла черту и вернуться назад уже невозможно. Что бы сейчас ни происходило, она уже была связана обязательствами. Скрыв свое участие в прошлом Дианы, она тем самым сожгла за собой все мосты. Они очень ярко горели, эти мосты, сжигая ее прошлое, отбрасывая отблеск на ее будущее - или на маленькую часть его, которую она может разделить с Кейном. - Но ты тоже не выказывал никаких признаков интереса - ты был милым, а потом внезапно стал таким далеким. Я знала, что ты помолвлен или что-то в этом роде.
- Никакой официальной помолвки не было. Но моральное обязательство - да, оно присутствовало. Сначала я давал себе разумное объяснение, что это сильное и очень неудобное для меня влечение было чисто физическим. Но мне хотелось все время видеть тебя. Я никогда никого не ревновал, а тут обнаружил, что ревную тебя к Рори. Я просто бесился! Ты смеялась вместе с ним! Со мной ты никогда так не смеялась.
- Потому что это много значило для тебя, - быстро проговорила она.
- Да. Но Рори был не единственным. Я ревновал тебя к друзьям, с которыми ты была на пикнике, даже к этим чертовым собакам, потому что ты гладила их и они имели право быть рядом с тобой.
- А я твердила себе, что ты помолвлен, да ты никак и не проявлял своих чувств. - Она усмехнулась. - Я стараюсь убедить себя, что не ревную тебя к Аннабель - я просто не могу ревновать к школьнице с ее безумным увлечением! Но когда она взяла тебя под руку и прижалась к тебе, я готова была избить ее!
- Да, - сказал Кейн, улыбаясь, но глаза его при этом были серьезны. - А потом я увидел тебя сидящей под вязом на солнце, ты подставила лицо солнцу, а на твоих губах играла улыбка, и я уже знал, что больше ничего не поддается разумному объяснению. В тот момент Дженнифер стала мне безразлична - мне все стало безразлично, кроме тебя. Поэтому я сказал ей, что между нами все кончено.
- Мне жаль. Вам обоим, должно быть, было больно.
- Это было нелегко, - подтвердил Кейн с завидной стойкостью. - Я еще не говорил об этом матери. - Встретив быстрый взгляд Эммы, он пояснил: - Дженнифер - дочь ее старинной подруги.
- Неудивительно, что твоя мать не любит меня.
Миссис Тэлбот так и не уловила связи между нею и своей падчерицей! Она беспокоилась лишь потому, что видела, как влечет Кейна к женщине, которая вмешивается в чужие дела.
Стараясь держать себя под строгим контролем, ровным голосом Эмма спросила:
- И что же мы будем делать дальше?
- Что пожелаешь. Но ты должна знать, что я не отличаюсь терпением - разумеется, когда это касается тебя. - Он говорил без нажима, а глаза были холодными и ничего не выражали.
Она закусила губу. Он предлагал ей любовную связь. И она хотела ее! При мысли о близости с Кейном кружилась голова.
Эмма ничего не осознавала, когда принимала решение.
- Я хочу тебя, - сказала она и услышала, как эти слова эхом отдались в ее душе.
Одним прыжком он приблизился к ней.
- Все будет хорошо, - произнес он низким трепетным голосом.
Он взял ее холодные руки в свои и поднес их к губам; холодная агрессия в его глазах сменилась теплом, чем-то, что можно было бы назвать нежностью, если бы он любил ее.
- Все будет хорошо, - повторил Кейн, когда она невольно вздрогнула от прикосновения его губ к ее ладоням. - Я все время забываю, что ты очень молода. Пусть все идет так, как идет. Я не хочу на тебя давить.
Но он уже сделал это; его безумное признание в том, что он нуждается в ней, разожгло в ней огонь.
- Я не молода - мне уже двадцать три года.
- А мне тридцать четыре. - Он отпустил ее руки и подошел к окну, даже не заметив, что Лаки пришлось отскочить в сторону.
Собака уже готова признать его мужское лидерство и отнестись к нему с должным уважением, подумала Эмма.
Кейн тихо проговорил:
- Между нами большая разница в возрасте и жизненном опыте. Я чувствую себя сатиром, готовящим гибель невинной нимфы.
- Ты замышляешь мою гибель?
Эмма увидела, как он скривил губы.
- Подозреваю, что так оно и будет.
- Никто, выросший в этом мире, не может оставаться полностью невинным, - отозвалась Эмма. - И хотя одиннадцать лет - большая разница, я не чувствую себя намного моложе тебя.
- Я действительно чувствую себя значительно старше. Эмма, давай будем друзьями! - Он улыбнулся, и теперь за блеском его темно-желтых глаз ничего нельзя было прочитать.
- Я бы хотела, - сказала она и тут же искренне добавила: - Хотя не думаю, что наша дружба продлится долго.
- Достаточно долго, - и боль прозвучала в его голосе, - чтобы ты поняла: я не тот мужчина, который использует женщин, а потом бросает их.
А как же та женщина, которая была помолвлена с Кейном? Интересно, они уже успели переспать? Почти наверняка! Любила ли она его? О да, подумала Эмма с глубоким вздохом. Как его можно не любить?
- Я пойду осмотрю ручей, - сказал Кейн, и его лицо осветилось.
Сердце Эммы громко застучало в груди.
- Я пойду с тобой.
- Нет! - И он вышел, прихватив Лаки с собой.
Полуиспуганная-полуликующая, Эмма приготовила кофе, поставила чашечки на поднос, положила на тарелку печенье.
Еще месяц назад она бы ни за что не поверила, что может пуститься в такое сомнительное и необдуманное приключение. Сейчас она играла по-крупному, ставя на кон свою безопасную, приятную жизнь, как в казино, рискуя будущим, которое, возможно, вознесет ее к небесам. Или пошлет прямо в ад.
Наслаждайся этим, безрассудно приказала себе Эмма. Все равно в этой жизни без риска ничего не добьешься.
А потом вошел Кейн, и она уже знала, что для нее не будет никакого другого решения.
Следующий час они провели в беседе. Кейн оказался удивительно легким в общении; он внимательно слушал, мягко возражал, если был не согласен, и одобрительно кивал, если их мнения совпадали. Уж в чем, в чем, а в своем уме Эмма не сомневалась. Хорошенькое личико еще не значит, что его обладательница глупышка.