Мано подошел к ней сзади и обнял за талию. Его ладони покровительственно легли на ее начавший округляться живот.
Пейдж смотрела на их отражение в стеклянной двери, в то время как Мано целовал ее обнаженное плечо. Несмотря на то что он восхищался ею и доводил до исступления в постели, она до сих пор не могла поверить, что находится в объятиях такого мужчины. Пейдж думала, что проведет эту неделю за чтением какой-нибудь дешевой книжки на пляже.
Мано оказался неожиданным и очень приятным сюрпризом. Они были вместе всего лишь одну неделю, но Пейдж казалось, что он всегда был частью ее жизни. Если честно, она не представляла, что будет делать, когда они расстанутся. После того разговора на пляже, когда Мано рассказал ей о Дженне и нежелании связывать себя серьезными отношениями с другими женщинами, Пейдж поняла, что она обречена. Она тогда пошутила, но глубоко в сердце поняла, что влюбляется в мужчину, который никогда не ответит ей взаимностью.
Мано проводил ладонями по ее обнаженным рукам, а его поцелуи заставляли Пейдж дрожать от предвкушения. Она отклонилась назад, и он обхватил ее руками и крепко прижал к себе.
Я не готов отпустить тебя, – сказал он, озвучив ее собственные мысли.
– Тогда не делай этого, – ответила она, поворачиваясь к нему лицом. – Если хочешь, можешь держать меня в своих объятиях всю ночь.
Мано стянул с нее майку, обнажив ее грудь. Они стояли, прижавшись друг к другу, и Пейдж наслаждалась прикосновением его разгоряченной кожи. В его объятиях она чувствовала себя как дома под теплым и уютным пледом.
Мано склонился над ней и поцеловал в губы, и его поцелуй был самым нежным, самым трогательным из всех, которыми они делились друг с другом. В нем не было нерешительности или отчаянного желания, а только сладость, от которой у Пейдж на глазах выступили слезы. Хорошо, что Мано не видел их, потому что ей не хотелось испортить этот момент, поддавшись своим эмоциям.
Пейдж взяла Мано за руку и повела его в спальню. Она стянула с него полотенце и усадила на край кровати. Ее джинсовые шорты последовали за полотенцем, и Пейдж осталась в одном ожерелье, как и обещала.
То, что он мечтал, чтобы она была с ним в таком виде, придало ей храбрости. Пейдж встала между его бедер и взяла его руки в свои. Она водила ими по своей обнаженной коже, а потом коснулась его пальцами ниток жемчуга.
– Как ты и просил, – прошептала она.
Мано судорожно вздохнул. Откинувшись на кровать, он потянул за собой Пейдж. Она легла сверху, и Мано, обхватив ее лицо руками, прильнул к ее губам.
– Что мне сделать для тебя? – спросила она.
– Делай что тебе хочется.
Пейдж прикусила губу, чуть приподнялась и села верхом на Мано. Она никогда не чувствовала себя комфортно в этой позе, но теперь у нее появился шанс дать волю своим чувствам по-настоящему, без того, чтобы испытывать неловкость и смущение.
Мано потянулся за их последним презервативом. Ему не пришлось тратить время на прелюдию, потому что Пейдж была готова к близости в тот самый момент, когда он коснулся ее. Мано обхватил ее бедра, когда она приподнялась, а потом, опустившись, приняла его в себя. Пейдж чувствовала себя такой наполненной, что почти не решалась продолжать. Она замерла и позволила своему телу расслабиться.
Мано застонал и вонзил пальцы в ее бедра.
– О, Пейдж… – сдавленно простонал он. – Мне так хорошо с тобой.
Положив ладони на его мускулистую грудь, Пейдж медленно подалась вперед. Принимая его глубоко в себя, она сладострастно улыбнулась. Пейдж никогда еще не чувствовала себя такой уверенной в постели, и ее охватил дикий восторг. Двигаясь в такт с Мано, она изучала выражение его лица, чтобы узнать, как касаться его тела, чтобы свести его с ума.
Но самое важное, ей хотелось, чтобы эти минуты тянулись вечно. На этот раз в их близости чувствовалась какая-то завершенность. Хотя до ее отъезда они наверняка еще не раз окажутся в объятиях друг друга, но их время вместе неумолимо приближалось к концу. Завтра Пейдж поедет на похоронную церемонию ее дедушки и попрощается с Гавайями. Ее жизнь снова станет такой, как раньше. Жизнь без Мано.
Ее глаза снова заблестели от слез, и Пейдж ничего не могла поделать с собой. Она продолжала медленно двигаться и истязать Мано, но чувствовала, как ее переполняют эмоции. Как получилось, что этот мужчина за такой короткий срок стал неотъемлемой частью ее жизни? Что она будет делать без Мано, которого успела полюбить?
До того, как начался их любовный роман, Пейдж предупредила Мано, что у нее хватает проблем, но сейчас ее жизнь стала в десять раз сложнее, чем раньше.
Мано потянулся к ней, возвращая в реальность.
– Поцелуй меня, – попросил он.
Пейдж наклонилась и прильнула к его губам. Она не знала, что ее ждет дальше, и старалась насладиться каждым мгновением близости с Мано.
Когда их губы слились в поцелуе, он крепче сжал ее бедра, убыстряя темп ее толчков. Пейдж почувствовала, как в ее теле нарастает сладостное напряжение, и она знала, что не сможет противостоять ему. Через несколько секунд они с Мано одновременно достигли вершины наслаждения, и спальня огласилась их криками и громкими стонами.
Пейдж рухнула на кровать рядом с Мано, и он прижал ее к себе.
– Что я буду делать без тебя? – прошептал он ей на ухо.
– Все пойдет своим чередом, – ответила она, зная, что в жизни Мано мало что изменится. А вот Пейдж придется жить с новой сердечной раной.
– Ну почему здесь, на Гавайях, время летит так быстро?
– Ты о чем? – удивленно приподнял бровь Мано.
Они сидели на балконе его номера и пили сок, а Пейдж любовалась восхитительным рассветом. Она не могла поверить, что в последний раз видит, как поднимается солнце над райским островом Оаху. Казалось, только вчера она стояла одна на пляже и не знала, чем себя занять.
– Неделя в каком-нибудь другом месте тянулась бы намного дольше. Мне кажется, что я только приехала, а уже нужно возвращаться обратно.
– Ты так говоришь, потому что провела добрую часть поездки в моей постели? Время всегда летит быстро, когда проводишь его весело.
– В таком случае вся вина лежит на тебе.
– Ну я ведь говорил тебе, что гид из меня никудышный, – улыбнулся Мано, но потом выражение его лица стало серьезным. – Поверить не могу, что ты сегодня улетаешь. В котором часу должна состояться поминальная служба?
– В два часа. А потом я соберу свои вещи и поеду в аэропорт.
– Значит, сегодня мы вместе в последний раз, – тихо сказал Мано. – Жаль, что ты не можешь остаться подольше.
– Не говори так. – Пейдж высвободила свою руку из его руки. – Мне будет еще сложнее возвращаться домой к реальной жизни. Я не могу остаться на Гавайях, и мы оба это знаем.
Я не знаю. И кто вообще придумал, что ты должна уехать?
– Вселенная. Мано, даже если бы я осталась, как изменились бы наши отношения? Ты ведь сам сказал, что ни с кем не встречаешься дольше одной недели.
– Ты первая женщина, ради которой мне хочется нарушить это правило.
– Это ты сейчас так говоришь, – с болью в сердце возразила Пейдж. – Я гарантирую, что ты почувствуешь облегчение, когда я уеду.
– Зачем ты говоришь такие вещи?
– Потому что это правда. Мано, я знаю, что я не та, которая нужна тебе. Мы чудесно провели время, но оно подошло к концу. Я уверена, что здесь, на Оаху, ты встретишь женщину, которая идеально подойдет тебе. И ее жизнь не будет такой запутанной, как моя.
– Откуда ты знаешь, кто мне подходит? – раздраженно спросил Мано.
– Потому что я знаю свою внешность, а ты нет. Спасибо тебе за твои прекрасные слова, которые сотворили чудо с моей самооценкой, но вся правда в том, что я не подхожу тебе.
– Ты ошибаешься, – отрезал он.
– Мано, если бы ты знал, как я выгляжу на самом деле, ты бы никогда не прикоснулся ко мне.
Мано покачал головой и отвернулся.
– Это неправда. Я точно знаю, как ты выглядишь.
– Это невозможно, – недоверчиво посмотрела на него Пейдж.
– Начнем с того, что я касался тебя. Я знаю каждый миллиметр твоего тела.
– Мы говорим о разных вещах.
– Возможно. Но у меня в отеле работает тысяча человек. Они мои глаза и уши. В первые два дня, когда ты приехала, я спрашивал у них о тебе. И они в точности описали мне твою внешность.
У Пейдж отвисла челюсть. Неужели он знал правду все это время?
– Ты думаешь, что я все это время заблуждался насчет тебя, но ты ошибаешься. Я в точности знаю, какая ты внешне и какая ты изнутри. Даже слепой может увидеть чистый свет, который исходит от тебя. Ты прекрасный человек. Пейдж, я провел эту неделю с тобой, я занимался с тобой любовью, потому что ты мне нравишься такой, какая ты есть.
Пейдж с трудом сдержала слезы. Никогда еще мужчина не говорил ей таких искренних слов.
– Ты не хочешь узнать, что о тебе рассказали мои служащие? – спросил Мано.
– И что же они сказали?
– Поначалу я очень огорчился, потому что некоторые из них заявили, что вообще не заметили тебя. Они видели, как я разговаривал с тобой, но не смогли описать тебя. Создавалось такое впечатление, что ты какое-то привидение, и тебя никто не видит, кроме меня. Я до сих пор не могу понять, почему они не заметили тебя, потому что ты привлекла мое внимание с первой минуты нашего знакомства.
– Я врезалась в тебя. Уверена, если бы на твоем месте был другой человек, он тоже запомнил бы меня.
– Конечно, такой способ самый лучший, чтобы привлечь мое внимание. Но я подумал, может быть, ты специально делаешь так, чтобы тебя не замечали, и я единственный, от кого ты не смогла спрятаться.
Я не пыталась прятаться, – начала Пейдж, но остановилась, потому что говорила неправду. – Ладно, может, ты и прав. Просто за все эти годы я слышала так много жестоких насмешек в свой адрес, что мне хотелось исчезнуть, раствориться в воздухе. И я привыкла к тому, что люди не замечают меня. По правде говоря, так даже лучше, если они не могут предложить мне ничего, кроме оскорбительной критики. Я предпочитаю быть невидимой, чем осыпанной градом насмешек.
Мано какое-то время молчал, повернувшись в сторону темных океанских волн. Он словно взвешивал ее слова.
– Пейдж, ты думаешь, что твои слова заставят меня расхотеть, чтобы ты осталась? Ты как будто пытаешься убедить меня, чтобы я отпустил тебя.
Она вздохнула. Вообще-то все было с точностью до наоборот. Пейдж хотелось остаться, уступить своим чувствам, которые она сдерживала, отказаться от своей прежней жизни, чтобы быть с Мано. Но она уже совершила ошибку с Уайеттом и не могла позволить себе еще одну с Мано. Что, если она согласится остаться, а он передумает? Мано всю свою жизнь избегал серьезных отношений. И Пейдж не верила, что она именно та женщина, которая поможет ему измениться к лучшему.
– Дорогой, я просто опережаю тебя.
– Ты говоришь глупости, – неодобрительно нахмурился Мано, повернувшись в ее сторону.
– Может быть, но я знаю, как заканчиваются сказки для таких девочек, как я, – вздохнула Пейдж. – Хочешь узнать, что случилось с отцом моего ребенка?
Мано застыл в своем кресле, но потом кивнул.
– Да.
– Ладно, я скажу. Он бросил меня ради моей более красивой сестры, – с болью сказала она. – Я всегда терялась на фоне Пайпер, и не без причины. Между нами всего год разницы, но люди не могут поверить, что мы сестры, потому что мы такие разные. Она отличается от меня во всем. Можно сказать, Пайпер взяла все самое лучшее от наших родителей. И я всегда считала, что мне остались объедки.
– Опиши, какая она, – потребовал Мано. – Я хочу знать, почему ты считаешь ее такой особенной по сравнению с собой.
– Что ж, во-первых, у нее золотистые волосы, которые волнами ниспадают ей на плечи. А мои волосы абсолютно прямые и не удерживают завиток дольше двух минут. У Пайпер красивая фигура с плавными линиями в нужных местах, тогда как я похожа на доску и сложена как двенадцатилетний мальчишка. У Пайпер лицо как у ангела с большими карими глазами и пухлыми губами. Мои губы тоненькие, как шнурочки, а подбородок и нос слишком острые. Отличаться друг от друга еще больше, чем мы, наверное, уже невозможно.
– Похоже на то. Но почему ты сравниваешь себя со своей сестрой? Если бы я сравнивал себя с Кэлом, я бы сошел с ума.
– Потому что так поступают все, – возразила Пейдж. – Я всю жизнь теряюсь на фоне Пайпер.
– Я ничего не понимаю. Ты не описала ни одной из по-настоящему важных вещей, – заметил Мано. – Ты должна простить меня, все-таки я слепой и так далее, но у меня несколько другие приоритеты. Она такая же умная и заботливая, как ты? Твоя сестра забавная и добрая? Она проводила бы свое время у постели раненых солдат или предпочла бы заняться маникюром?
Пейдж потрясенно замолчала. Она не знала, что сказать, хотя ответ напрашивался сам собой. Пайпер не была скучной или легкомысленной, просто у нее были другие приоритеты. Она работала стилистом-парикмахером, и ее восприятие жизни было абсолютно визуальным. Пейдж не могла сказать, что ее сестра – эгоистка. Она много раз пыталась сделать Пейдж красивый макияж, но все без толку.
– Мано, ты в меньшинстве. Большинство мужчин тут же попадали под ее чары, и, как я уже говорила, Уайетт не стал исключением. Когда он бросил меня ради сестры, создавалось такое впечатление, что я больше не существовала для него. Он даже не потрудился сказать мне, что между нами все кончено. Этот человек просто растворился, он не звонил, не писал сообщения, а потом вдруг появился на одном из семейных праздников под руку с Пайпер.
– Пусть Уайетт – настоящий мерзавец, но неужели твоя сестра настолько жестокая?
Пейдж пожала плечами.
– Думаю, все дело в том, что Пайпер не замечает никого, кроме себя. Так было всегда. Думаю, ей показалось естественным, что какой-то мужчина предпочел ее, так что мне нечего обижаться.
– Обижаться? – чуть ли не закричал Мано. – Она украла отца твоего ребенка, и ты даже не можешь обидеться по этому поводу?
– Они не знают, что я беременна. Я пока никому не сказала.
– Так вот почему отец ребенка не сможет присутствовать в его жизни? Потому что будет слишком занят в роли его дяди?
Это прозвучало ужасно. Пейдж на подсознательном уровне желала, чтобы Пайпер и Уайетт расстались до того, как она родит.
– Похоже на то. Но даже если они перестанут встречаться, я не приму его назад. Благодаря тебе я узнала, что в жизни есть что-то лучшее. Но также я понимаю, что наши с тобой отношения не могут продолжаться. Скоро я сяду в самолет, улечу домой и наконец решу все вопросы, которые откладывала, пока была здесь. Я буду обустраивать детскую и перестраивать всю свою жизнь, а ты будешь управлять своим отелем. Пройдет несколько недель или месяцев, и ты забудешь меня. Проведешь неделю в объятиях другой женщины, и все вернется на круги своя. Может быть, однажды ты вспомнишь обо мне и подумаешь, как у меня дела и кто у меня родился – мальчик или девочка. Вот такое у нас будущее, Мано.
Глава 10
После завтрака и их невеселого разговора Мано находился в растерянности и не знал, что сказать Пейдж. Он не стал уговаривать ее остаться и не стал убеждать, что она подходит ему. Пейдж не хотела втягивать Мано в свои жизненные перипетии и под конец дала ему понять, что больше не собирается возвращаться к этому вопросу.
Они вернулись в кровать, чтобы вздремнуть и заняться любовью на прощание. Ласки Мано были неторопливыми, потому что он знал, что эта их близость последняя.
Когда все закончилось, он, словно в забытьи, поднялся и направился в ванную, чтобы привести себя в порядок перед поминальной службой.
Пейдж сегодня была отстраненной и задумчивой, что не казалось чем-то необычным, учитывая, что ей предстояло опустить прах ее дедушки на дно океана. Хотя создавалось впечатление, что она специально отдалилась от Мано, зная, что скоро они расстанутся навсегда. Сколько времени у них осталось? Немного. Всего несколько часов.
Мано вдруг ощутил настоятельную потребность рассказать ей о своих чувствах. Завернувшись в полотенце, он вышел из душа, когда его внимание привлек какой-то звук. Наверное, звонил мобильный телефон Пейдж. За всю неделю ее ни разу не потревожили, поэтому Мано слышал эту мелодию впервые.
– Алло? – услышал он голос Пейдж.
Мано пытался не прислушиваться к разговору, но их разделяла всего одна дверь.
– Уайетт? Почему ты звонишь мне?
Уайетт? Одного упоминания имени этого мужчины хватило, чтобы его кровь вскипела. Мано выключил воду, чтобы лучше слышать их разговор.
– Пайпер придет в ярость, если узнает, что ты звонишь мне… Нет, я не дома, – ответила она. Ее голос звучал напряженно. Я на Гавайях… Да, на Гавайях.
Повисла пауза. Похоже, этому мерзавцу было что сказать после того, как он исчез из жизни Пейдж, даже не объяснившись с ней.
– Ты прав. Уайетт, нам действительно нужно поговорить, но не сейчас… Нет, я прилетаю домой завтра утром. Сегодня должна состояться поминальная служба.
Мано подумал, что существовала только одна причина для звонка Уайетта. Он хотел вернуть Пейдж. Если только он не забыл у нее свой ноутбук или что-то еще.
– Знаю, – сказала Пейдж. – Мне было очень нелегко. Я просто не могу говорить об этом сейчас. Позвони мне завтра ближе к вечеру, ладно? Хорошо. Пока.
Мано подождал минуту, а потом вышел из ванной.
– Мне показалось, ты с кем-то разговаривала? – как ни в чем не бывало спросил он.
– Э-э-э… Звонили с работы. – Даже если бы Мано не слышал ее разговора, по тону ее голоса он сразу бы понял, что она говорит неправду. – Они думали, что я выйду на смену завтра утром, но я сказала, что появлюсь только в субботу.
Мано кивнул и вернулся обратно в ванную, чтобы высушить волосы. Его голова просто раскалывалась. Ну почему Пейдж обманула его? Причина была только одна: Пейдж не была до конца честна с ним по поводу своих чувств к Уайетту. Он позвонил ей ни с того ни с сего и захотел встретиться. Для чего? Может, его бросила Пайпер и он собирался вернуть Пейдж?
Неужели она примет его обратно после того, как он поступил с ней? От этой мысли к горлу Мано подкатила тошнота. Пейдж заслуживала намного лучшего мужчину, чем этот Уайетт. Но с другой стороны, если тот передумал, кто такой Мано, чтобы вмешиваться? Уайетт был отцом ребенка Пейдж. Разве не лучше, если они помирятся и будут растить его вместе?
Единственным, кто пострадает при таком раскладе вещей, будет Мано, но он справится. Как говорила Пейдж, может быть, он забудет ее через несколько недель или месяцев, словно она не затронула его сердце. А может, он уйдет с головой в работу, и Пейдж никогда не узнает, что разбила ему сердце.
Ему хотелось выйти и признаться, что он чувствует по отношению к Пейдж, и умолять ее, чтобы она осталась. Но что потом? Вдруг по истечении некоторого времени он пожалеет о том, что согласился растить чужого ребенка и выдернул Пейдж из привычного ей образа жизни? Нет, лучше оставить все, как есть. Пусть она возвращается домой, к этому чертовому Уайетту.
Мано тяжело вздохнул. Все, что ему остается, – это держать рот на замке.