* * *
Пейдж прижимала к себе урну с дедушкиным прахом, когда лодка отчалила от берега и повезла их на другую сторону залива, туда, где находился мемориал линкора "Аризона". Мемориал был временно закрыт для туристов, предоставив Пейдж право присутствовать на поминальной службе в частном порядке.
Она окинула взглядом сверкающее на солнце белоснежное здание, которое, казалось, парило над водой. Под ним, как она знала, находились утонувшие останки линкора "Аризона" и солдат, которые погибли в тот страшный день. Выше ватерлинии виднелись только некоторые части корабля.
Какой-то мужчина в парадной форме принял у нее из рук урну, когда они с Мано вышли из лодки и ступили на пристань. Мано взял Пейдж за руку, сопровождая ее к мемориалу. Хоку бежал впереди них. Они последовали за огромной процессией, которая включала салютную команду, офицера, несшего урну, и горниста.
Внутри было полно офицеров военно-морского флота и служащих мемориала. Поскольку Пейдж была единственной родственницей усопшего, прибывшей на церемонию, был поставлен только один ряд стульев. Их проводили и усадили перед огромной стеной, на которой от потолка до пола были выбиты имена моряков, которые погибли в тот день, когда линкор "Аризона" подвергся бомбардировке японцев.
У стены находилось два огромных мраморных прямоугольника, украшенных пурпурными и белыми орхидеями. На них были выбиты имена тех моряков, которые вернулись на "Аризону", чтобы быть там похороненными, точно так же, как и ее дедушка. Этих имен было не так много, но они все равно произвели неизгладимое впечатление на Пейдж. Двадцать, сорок, шестьдесят лет спустя… эти мужчины никогда не забывали тот страшный день и сослуживцев, которых они потеряли. Они все выбрали возвращение, чтобы в конце жизненного пути быть рядом с ними. Включая ее дедушку. Его имя было самым последним из всех, выбитых на холодном мраморе, и Пейдж почему-то не сомневалась, что он был единственным из остававшихся в живых моряков "Аризоны".
Пейдж смотрела на все эти имена, и на ее глаза наворачивались слезы. Она попыталась сдержаться. Не потому, что стеснялась плакать, в конце концов, это были похороны ее дедушки, а потому, что боялась, что не сможет остановиться.
Она уже оплакала своего дедушку. И большую часть своих слез она пролила, пока дедушка был еще жив и цеплялся за жизнь, когда его несчастное сердце отказывалось работать, как надо. Нет, сегодня она горевала по другому поводу.
Пейдж оплакивала свою любовь.
В сложившейся ситуации она не винила никого, кроме себя, но ей не становилось легче. Разве Мано не понимал, как тяжело было сказать ему "нет"?
Но она трезво смотрела на вещи и понимала, что невозможно ожидать от Мано, что он вызовется растить ее ребенка, как своего собственного.
Пейдж слишком любила его, чтобы просить о таких вещах. Она желала, чтобы у Мано появилась его собственная семья. И если он перестанет прятаться за своей слепотой и откроется навстречу возможностям, он обязательно встретит подходящую женщину и будет счастлив. Пока такого не случилось только потому, что он не верил в себя.
Благодаря Мано Пейдж начала относится к себе по-другому. Возможно, если она научится принимать себя такой, как есть, в ее жизни появится больше поводов для радости.
Но только для радости. В будущем в ее сердце не будет места для любви к кому-то другому, кроме ее ребенка. К тому же ей придется нелегко после расставания с Мано, которого она любила намного больше, чем Уайетта. Пройдет очень много времени, прежде чем ее разбитое сердце исцелится, и она будет готова впустить в него кого-то другого.
Пейдж не знала, зачем ей позвонил Уайетт. С тех пор как он удрал от нее с Пайпер, он не перекинулся с ней и парой слов. Пейдж казалось, что он что-то вынюхивал. Может, Пайпер бросила его, и он решил вернуться обратно? Напрасно. Может быть, Пейдж и была наивной, но она не была глупой. Чего бы этот тип ни хотел от нее, он зря старался. Она встретится с ним, расскажет о ребенке и спросит, какое соглашение он хотел бы заключить. Вот и все. Даже если Уайетт заикнется о том, что любит ее, она не клюнет на его наживку. Теперь она знала, какой должна быть настоящая любовь, а Уайетт не был способен на такие чувства.
Церемония началась с того, что капеллан зачитал стих из Библии. Урну с прахом дедушки Пейдж поставили на стол, накрытый флагом Америки.
Мано взял Пейдж за руку в знак поддержки, и она почувствовала, что он весь напряжен.
Вперед выступил командующий морскими силами, чтобы произнести речь. Он рассказывал о бомбежке и о солдатах, которые выжили подобно ее дедушке, и поблагодарил Пейдж за его службу своей стране и за посвящение своим павшим братьям.
Двое мужчин в парадной форме подошли к столу и, взяв урну с прахом, передали ее команде водолазов. Пейдж смотрела, как один из водолазов закрыт урну и скрылся под маслянистой поверхностью воды, направляясь к днищу корабля, а в это время команда офицеров молча отдавала салют.
– Тебе, Всемогущий Боже, – продолжил капеллан, – мы предаем душу нашего усопшего брата, а его тело мы предаем пучине в надежде на воскресение к вечной жизни во Христе Иисусе, Господе нашем. Аминь.
Когда капеллан закончил свою молитву, салютная команда произвела три залпа, а горнист заиграл военный марш. Этот громкий шум был поразительным контрастом для оставшейся части погребальной церемонии. Звук от выстрелов был оглушающим, и Пейдж боялась, что ее нервы или то, что от них осталось, просто не выдержат.
Когда опустили флаг и передали его Пейдж, она чуть не расплакалась. Их с Мано проводили обратно к лодке и отвезли на берег. Там они сели в ожидавшую их машину и поехали в отель.
Чем большее пролегало расстояние между ней и дедушкой и последним местом его пристанища, тем более одинокой она себя чувствовала. Дедушка понимал ее, как никто другой. Он поддерживал ее, тогда как родители, казалось, совсем не понимали свою неуклюжую младшую дочь. Что ждет ее в этой жизни без дедушки и без Мано? Останется она и ее ребенок вдвоем против целого мира. Смогут ли они выстоять? Пейдж решила, что смогут.
Ее нервировала гнетущая тишина, царившая в салоне автомобиля. После церемонии Мано не проронил ни слова и с каждой минутой все больше отдалялся от Пейдж. Она знала, что такой момент рано или поздно настанет, но не думала, что ее сердце будет болеть так сильно. Ей казалось, что внутри ее образовалась какая-то пустота, и она все больше разрастается, грозя поглотить всю ее без остатка.
– Спасибо, что поехал со мной, – тихо сказала Пейдж. Она вцепилась в подаренный ей флаг, вместо того чтобы взять за руку человека, которого любила больше всего на свете.
– Пожалуйста. Для меня было большой честью присутствовать на церемонии, где почтили память одного из моряков "Аризоны". – Его слова были лишены всяческих эмоций, словно он произносил заранее заготовленную речь.
Я не представляю, как бы я высидела там одна. Мне было намного легче, когда ты находился рядом со мной.
Мано не повернулся в ее сторону. Пряча глаза за солнцезащитными очками, он просто смотрел прямо перед собой.
– Никто не должен оставаться один в такую минуту. Не понимаю, почему не приехали остальные твои родственники.
– Дедушка не захотел, чтобы они ехали. В Калифорнии на похоронной церемонии присутствовали все желающие, но эта служба должна была проходить без скопления народа.
– Но это все равно подразумевает присутствие близких родственников. Должен сказать, у тебя какая-то странная семья. По крайней мере, если сравнивать с моей. Если бы умер кто-то из моих родственников, он не смог бы удержать других от посещения его похоронной службы, если только не встал бы из могилы и самолично не разогнал их по домам.
– Тебе повезло.
Пейдж представила, что ее ждет в ближайшем будущем. Родители вряд ли обрадуются ее незапланированной беременности, особенно когда узнают, что вторая их дочь встречается с отцом ребенка. К тому же они не одобрят выбор своей красавицы дочери. Ландшафтный дизайнер годился для Пейдж, но не для Пайпер с ее высокими стандартами.
Вряд ли Пейдж завалят подарками для малыша, как это принято в подобных случаях, и вряд ли рядом окажется толпа родственников и близких людей, которые помогут ей подготовиться к рождению ребенка. Конечно, ей на помощь придет Бренда, но это событие не будет таким праздничным, как если бы у нее была такая семья, как у Мано. Пейдж представила, как его родственники пришли бы в восторг, узнав о ребенке. Наверное, на вечеринке в честь Пейдж, как будущей матери, играла бы народная гавайская музыка. Может быть, закололи бы поросенка и, завернув его в банановые листья, поджарили на углях на заднем дворе. А дедушка и бабушка Мано пришли бы в умиление при виде ее округлившегося живота и благословили бы ребенка традиционным гавайским именем.
Впервые за все время Пейдж позволила себе пожалеть о том, что отцом ребенка был Уайетт, а не Мано. Иначе все было бы намного проще. Тогда ей не пришлось бы просить Мано растить чужого ребенка. И она не чувствовала бы себя виноватой, оставшись на Оаху, чтобы быть рядом с ним.
Машина остановилась рядом с отелем. Пейдж понимала, что шансов передумать и остаться становилось все меньше с каждой секундой. Что будет, если она признается Мано в том, что любит его? Может, она только поставит себя в неловкое положение?
– Мано? – обратилась она к нему, прежде чем выйти из машины.
Он замер и повернулся к ней.
– Да?
– Я… – Слова застряли у нее в горле. За этими темными очками она не видела выражения его лица, не могла понять, что он чувствовал. Пейдж не знала, как он отнесется к ее словам. Мано возвел вокруг себя защитную стену, и Пейдж сомневалась, что ей удастся преодолеть ее.
– Этим вечером я буду очень занят, – сказал Мано, когда она так и не нашла сил признаться ему в своих чувствах. – Я договорился, чтобы тебя отвезли в аэропорт, когда ты будешь готова.
Пейдж показалось, что ее сердце пронзили острым клинком.
– Ты не поедешь провожать меня?
Он покачал головой. Выражение его лица оставалось непроницаемым.
– Прости, я не могу. Но я хочу поблагодарить тебя за эту чудесную неделю. Я получил огромное удовольствие в твоей компании. Надеюсь, ты хорошо провела время здесь, в "May Лоа", и желаю тебе самого лучшего в будущем.
Он не обнял ее и не поцеловал на прощание, а просто открыл дверцу и вышел из машины вместе с Хоку. Мано дал чаевые водителю и исчез за стеклянной дверью отеля.
Пейдж не могла пошевелиться. Она не могла дышать. Ее сердце начало разваливаться на куски, причиняя ей невыносимую боль. По щекам Пейдж побежали слезы, и, не в силах сдерживаться, она горько зарыдала. Слишком много всего случилось за последний месяц. Смерть ее дедушки, беременность, предательство Уайетта. А теперь ее отверг Мано.
Нос и щеки Пейдж покраснели. Она не знала, смотрит ли на нее водитель, но ей было все равно. Ее жизнь разваливалась на куски прямо на глазах, и, если Пейдж хотела сидеть на заднем сиденье машины и оплакивать ее, она так и сделает, черт подери.
Когда слезы закончились, Пейдж достала из сумки платок и высморкалась. Чего она добилась? Она оттолкнула Мано, чтобы защитить себя, а теперь пожалела. Пейдж предпочла бы признаться ему в любви и быть отвергнутой, чем получить его холодное, безразличное "прощай". Она причинила ему боль. И теперь он сделал то же самое по отношению к ней. Ей придется как-то исправлять сложившуюся ситуацию.
Набравшись смелости, она вышла из машины и пошла в отель.
– Вы не видели, куда пошел мистер Бишоп? – спросила Пейдж у портье.
Он бросил на нее подозрительный взгляд и покачал головой:
– Прошу прощения, но нет, не видел.
– Пожалуйста, – настаивала она. – Я должна сказать ему что-то очень важное.
– Мне очень жаль, мисс Эдварде, но мистер Бишоп попросил не беспокоить его, пока он будет работать в своем офисе.
Но я…
– Он особо отметил, чтобы его не потревожили вы, мисс, – перебил ее портье. – Прошу прощения. Надеюсь, вы хорошо провели время в "May Лоа". Если вам что-нибудь понадобится до того, как вы уедете, пожалуйста, дайте нам знать.
Эта вежливая заученная речь напомнила ей прощальные слова Мано и была для нее как пощечина. Он не хотел видеть ее. Бессмысленно умолять и просить, чтобы ее пустили к нему в офис.
Что ж, у нее не оставалось выбора.
– Спасибо, – тихо сказала она и пошла прочь. Настало время собрать вещи и навсегда попрощаться с Гавайями и Мано.
Глава 11
Пейдж ждал долгий полет с пересадкой в Лос-Анджелесе, но вместо того, чтобы поспать, она всю ночь думала о том, как они с Мано расстались.
Уставшая после бессонной ночи, она наконец добралась до дома, открыла входную дверь своей квартиры и ввалилась внутрь. Пейдж бросила свои сумки на пол и вскрикнула от неожиданности, увидев сидевшую на диване Пайпер.
– Какого черта ты здесь делаешь? – Пейдж была слишком обессилена, чтобы подбирать слова. Особенно по отношению к женщине, которая сбежала с отцом ее ребенка. Не то чтобы Пейдж хотела заполучить его обратно, но все же.
Пайпер поднялась и с тревогой посмотрела на сестру, и тогда Пейдж заметила ее опухшее лицо и покрасневшие от слез глаза.
– Я приехала, потому что знала, что ты прилетаешь сегодня утром.
– Какая тебе разница?
– Как прошла поминальная служба?
Пейдж сложила руки ниже груди и посмотрела на сестру.
– Замечательно. Служащие мемориала сделали несколько снимков и пришлют их нашим родителям. Они получат их через неделю или около того.
Пейдж хотелось забраться под одеяло и забыться сном, но у нее на пути стояла Пайпер.
– Ты приехала без него, не так ли?
– Да, – едва слышно сказала Пайпер. – Уайетт… ушел. – С этими словами ее сестра снова разразилась слезами, но Пейдж не испытывала особой жалости по отношению к ней.
– Он бросил тебя ради другой, более красивой?
– Не знаю, – поморщилась Пайпер. – Может быть. Он ничего не сказал. Просто в один день я пришла домой, а его нет.
– И ты не знаешь, почему он ушел?
– У меня есть подозрения на этот счет. Он все время спрашивал, что оставил мне дедушка в своем завещании. Вчера я наконец сказала ему, что он не оставил мне ничего и что почти все свои деньги он завещал благотворительному фонду, оказывающему помощь раненым солдатам. Кажется, Уайетт не ожидал такого поворота событий. Думаю, он рыскал вокруг меня… вокруг нас обеих… в надежде, что мы унаследуем состояние нашего дедушки. И когда ничего такого не произошло, он просто исчез.
Похоже, Пайпер говорила правду. Пейдж встретила Уайетта, когда тот работал в роскошном поместье ее дедушки. Должно быть, Пейдж показалась ему подходящей добычей.
– Так вот почему он позвонил мне вчера. Может быть, он подумал, что я унаследовала часть денег нашего дедушки. Какая же я глупая. Похоже, он бросил бы меня в любом случае. Он просто покинул корабль раньше, потому что решил, что может получить и деньги, и более красивую женщину.
– Прости, Пейдж. Я не знаю, о чем я думала. Просто он был таким…
– Обворожительным, – подсказала Пейдж.
– Да. А еще очаровательным. И красивым. Когда он разговаривал со мной, я казалась себе самой важной персоной в мире, – вздохнула Пайпер. – Я попалась на его крючок. Мне не следовало подходить к нему, когда я узнала, что вы с ним встречаетесь. Я не хотела причинить тебе боль. Ты ведь моя сестра.
Пейдж не знала, что и сказать, но она сильно сомневалась, что Пайпер стала бы извиняться, если бы Уайетт не бросил ее.
– Ладно, проехали. Я больше не люблю этого человека.
– Ты уверена?
– Абсолютно.
Пейдж повернулась и поймала вопросительный взгляд сестры, остановившийся на ее недавно округлившемся животе. Та знала, что Пейдж всегда была худощавой, даже слишком. Появившийся животик вряд ли можно было отнести на счет поедания огромного количества еды во время каникул на Гавайях. Глаза Пайпер округлились, а ее челюсть отвисла.
– Ты беременна?
Пейдж посмотрела вниз и погладила себя по животу.
– Думаю, эта футболка стала мне мала. Следовало примерить ее до того, как укладывать в чемодан. – Она тяжело вздохнула. – Да, я беременна.
– От Уайетта? – потрясенно выдохнула Пайпер. – О господи, Пейдж!
Сестра бросилась к ней и, крепко обняв, снова зарыдала. Пейдж не сдержалась и тоже заплакала. Наконец Пайпер отстранилась и вытерла слезы.
– Иди сюда. Садись, – тоном старшей сестры приказала она.
Пейдж слишком устала, чтобы возражать. Она опустилась на диван, а Пайпер присела рядом с ней.
– Какой у тебя срок? – спросила она.
– Почти четырнадцать недель. Я не знала, что беременна, когда… – Пейдж замолчала. Она не сумела договорить слова "ты украла его у меня".
– Он знает?
Пейдж покачала головой.
– Я собиралась рассказать ему, когда вернусь домой.
– Вряд ли ты сможешь связаться с ним, – возразила Пайпер. – Он отключил телефон. Съехал с квартиры. И больше не работает в той фирме, занимающейся ландшафтным дизайном. Уайетт просто растворился в воздухе, когда увидел, что ему не выгодно встречаться с нами.
У Пейдж отлегло от сердца, когда она услышала эти новости.
– Если честно, я даже рада. Я не хотела, чтобы Уайетт принимал участие в жизни ребенка. – Она вздохнула и грустно посмотрела на сестру. – Как я могла быть такой дурой?
– Пейдж, он был настоящим змеем-искусителем. Он нашептывал тебе на ухо то, что ты хотела слышать, и ты таяла, как воск, в его руках. То же самое он проделал и со мной. В том, что произошло, нет твоей вины.
– Дело не только в Уайетте, – снова заплакала Пейдж. – Дело касается и Мано тоже.
– Мано? – подскочила от неожиданности Пайпер. – Кто такой Мано?
– Мужчина, в которого я влюблена, – всхлипывая, ответила Пейдж.
Пайпер мягко взяла ее за плечи.
– Расскажи мне, что случилось.
И Пейдж рассказала. Она никогда не делилась с сестрой своими переживаниями, но ей нужно было высказаться кому-нибудь. Пейдж начала с самого начала и поведала Пайпер все, что случилось с ней на Гавайях.
– Он попросил тебя остаться? Это очень серьезно.
– Пайпер, ну разве я могла навязать ему чужого ребенка?
– Ты точно уверена, что не хочешь изменить свое решение?
– Да. Мано никогда не хотел быть бременем для кого бы то ни было, а я отказываюсь быть бременем для него. Думаю, он сам не понимал, чего просит.
Пайпер вдруг погрустнела.
– Он предложил всего лишь одну неделю. Понимаешь, наши отношения изначально были обречены на провал, – продолжила Пейдж.
Ее сестра наконец перестала хмуриться и радостно посмотрела на Пейдж, напомнив ей мать, когда ту уволили с работы.
– Знаешь что? Все будет хорошо. Ты справишься, и у тебя будет самый удивительный ребенок. Из тебя выйдет чудесная мамочка, и твоя жизнь будет намного лучше без присутствия в ней какого-то неудачника Уайетта. Ты согласна?
Пейдж кивнула и смахнула со щеки последнюю слезинку. Пайпер была права. Ей следует подумать о ребенке и о своем будущем, а до остального ей нет никакого дела.
– Хватит хандрить, Мано. Не знаю, что там у тебя стряслось, но сегодня день рождения нашей бабушки Ани. Порадуйся за нее.