– Нисколько, – ответил Зак после небольшой паузы. – Это обратная сторона известности. Я к этому привык.
Его ответ ее разочаровал. Она надеялась, что сегодня вечером он будет с ней откровенен.
– Мне жаль, что с тобой произошли все эти ужасные вещи, – сказала она.
Зак пожал плечами:
– Такова война, Лиа. Она жестокая, безжалостная. Люди получают тяжелые раны и даже умирают. Я один из тех, кому повезло.
Один из тех, кому повезло. Прозвучало так, будто он не верил в то, что сказал. И все же ему действительно повезло. Он жив и здоров, и она очень этому рада.
– Почему ты больше не летаешь, Зак?
Вздохнув, он постучал пальцами себе по виску:
– Из-за травмы головы. У меня бывают головные боли, сопровождающиеся потерей зрения. Кому я такой нужен на высоте в тридцать тысяч футов?
Его тон был небрежным, но она знала, что он испытывает сильную душевную боль.
– Мне жаль.
Зак посмотрел на нее. Его глаза блестели.
– Мне тоже. Я любил летать.
– А я боюсь самолетов.
– Это потому, что ты не знаешь, как они устроены, – улыбнулся он. – Тебя пугает взлет, посадка и шум турбин, потому что ты сама это не контролируешь. Твоя жизнь зависит от человека, которого ты не видишь. Но, уверяю тебя, каждый самолет перед рейсом проходит тщательную проверку и его экипаж состоит из опытных профессионалов.
– Я знаю, что летать довольно безопасно, – сказала она, – но меня все равно пугает шум, воздушные ямы и отсутствие контроля над ситуацией.
Обычно во время перелетов она принимала успокоительное, но в этот раз из-за беременности не стала рисковать.
Зак рассмеялся, и ее бросило в жар.
– В кабине истребителя ощущения еще более яркие. Двигатели ревут, давление невероятное. Единственное, что не дает тебе потерять сознание, – это противоперегрузочный костюм.
– Как он работает? – поинтересовалась Лиа.
– В нем есть специальные датчики, которые указывают, когда ему нужно надуваться. Он плотно облегает живот и ноги, чтобы предотвратить отток крови от мозга во время ускорения.
Она содрогнулась:
– Звучит пугающе.
– Страшно было бы потерять сознание, а к костюму привыкаешь.
– Ты скучаешь по полетам?
Зак кивнул:
– Каждый божий день.
– В таком случае мне жаль, что ты больше не можешь летать.
– Мне тоже. – Он запрокинул голову и закрыл глаза.
Лиа хотелось коснуться его лица, запустить пальцы ему в волосы, но она не сделала этого. Если бы он ее оттолкнул, это было бы невыносимо.
Тогда, сложив руки на коленях, она отвернулась и стала смотреть в окно. Они ехали по Конститьюшн-авеню по направлению к мемориалу Линкольна. Движение не было интенсивным, и они быстро пересекли Потомак и помчались по шоссе, ведущему в Вирджинию.
Лиа хотела поговорить с Заком о том, что произошло на приеме. Несмотря на все его заверения в обратном, она прекрасно понимала, что вспышки фотокамеры причинили ему дискомфорт. Все же она чувствовала, что ей не следует снова затрагивать эту тему. На сегодня достаточно откровений. Он рассказал ей, почему больше не может пилотировать самолет. Во время своей публичной речи он не сказал, как скучает по небу. Он признался в этом ей, когда они оказались наедине, и она поняла, как сильно его это беспокоит.
У Зака зазвонил мобильный телефон. Открыв глаза, он достал его из кармана и ответил на звонок только после того, как посмотрел на дисплей. Следующие пятнадцать минут он обсуждал с кем-то свой график, а затем они въехали в ворота и остановились перед домом.
Зак помог ей выбраться из машины, после чего они прошли в дом. В холле было темно и тихо. Перед ними возвышалась тускло освещенная лестница. Взяв Лиа за локоть, Зак повел ее наверх. Его прикосновение обожгло ей кожу, словно он ее заклеймил. Ее дыхание участилось, внутри вспыхнул огонь. Она не хотела думать о Заке, но не могла ничего с собой поделать. Как она могла оставаться холодной после того поцелуя в коридоре музея?
Лиа сглотнула. Ей не следовало желать, чтобы он поцеловал ее снова, однако часть ее хотела этого. Хотела стать ему нужной, разделить с ним свое одиночество.
Зак проводил ее до комнаты, но не прижал к стене. Вместо этого он отпустил ее и сделал шаг назад.
Ее охватило разочарование и чувство пустоты. После всего, что произошло сегодня, она ожидала увидеть другого Зака. Того Зака, что прячется под маской холодности. Того Зака, с которым она провела две незабываемые ночи в Палермо.
– Ты хорошо держалась, – произнес он безразличным тоном.
Лиа опустила глаза в замешательстве.
Возможно, она ошиблась. Возможно, тот Зак всего лишь плод ее больного воображения.
– Спасибо.
– Спокойной ночи, Лиа. – Наклонившись, он поцеловал ее в щеку. Прикосновение было легким, еле ощутимым. Руки он держал в карманах.
– Спокойной ночи, Зак.
Он не сдвинулся с места. Тогда она открыла дверь и вошла в свою комнату, решив, что он хотел от нее именно этого. Затем она повернулась и прижалась ухом к дверному полотну.
Что, если он не уйдет? Что, если он постучится в дверь? Что ей тогда делать?
Возможно, ей следует прямо сейчас открыть ему и спросить, почему он сегодня так страстно ее целовал и почему сказал, что им следует внести изменения в их соглашение, но ведет себя так, будто не предлагал ей ничего подобного.
Ее пальцы вцепились в дверную ручку. Она это сделает. Она потребует ответа. Ее не пугает возможный отказ.
В коридоре послышался стук удаляющихся шагов. Затем раздался щелчок дверной собачки.
Лиа хотелось закричать с досады. Она слишком долго ждала. Подходящий момент был упущен.
Глава 8
Когда Лиа проснулась, было еще темно. Она не сразу поняла, где находится, а когда все вспомнила, взяла свой мобильный телефон, чтобы посмотреть, который час. Было начало третьего.
Зевнув, она нажала на кнопку и открыла свой электронный почтовый ящик. Там было четыре новых письма, но лишь одно привлекло ее внимание. Оно было от Розы. Может, та перепутала адрес?
Но, прочитав письмо от начала и до конца, Лиа убедилась, что оно адресовано ей. К ее глубокому удивлению, в нем не оказалось ни одного оскорбительного слова. Напротив, Роза просила у нее прощения за то, что накричала на нее после выходки Кармелы. Кроме того, ее сводная сестра была возмущена тем, что после смерти матери Лиа ее отец отправил ее к Терезе и Сальваторе, после того как женился повторно.
Роза не могла знать, что Бенито отправил Лиа к своим родителям задолго до того, как обзавелся новой семьей. До сих пор она едва замечала существование Лиа.
Одним словом, Лиа была приятно удивлена. Она ответит на письмо Розы, но не будет строить иллюзий. Ею всю жизнь пренебрегали, и она не собирается никому навязываться. Она совсем не знает Розу, зато хорошо знает Кармелу. Возможно, Роза не такая, как ее мать, но Лиа намерена держать ухо востро.
Понимая, что вряд ли сможет снова уснуть, Лиа встала с кровати, надела халат и открыла балконную дверь в надежде, что прохладный воздух поможет ей успокоиться.
Она ошиблась: в Вирджинии летом по ночам довольно тепло. Все же она уловила легкое дуновение ветерка, вышла на балкон, тянущийся вдоль всей стены, и встала у перил. В воздухе пахло лавандой, и она, коснувшись растения в горшке, подумала о доме. Если добавить к этому аромат лимонов, она, закрыв глаза, смогла бы представить себя на Сицилии.
Вот только Сицилия, похоже, перестала быть для нее домом. С того момента, как она отдалась Заку, она не могла обрести покой в знакомой обстановке. Сицилия стала для нее слишком мала. Она чувствовала себя там одинокой.
Но поездка в Штаты ничего не изменила. Чувство одиночества никуда не исчезло.
Бледно-желтый свет полной луны окутывал макушки деревьев. Снизу доносился шум воды, бьющейся о камни. Помимо реки тишину нарушал только лай собаки вдалеке. Прислонившись к перилам, Лиа постаралась расслабиться.
Это было трудно, учитывая, что ее организм еще не привык к смене часовых поясов. Но это была не единственная причина. Она покинула Сицилию, потому что боялась того, что сделают ее родные, узнав о ее беременности. Но она ни разу не подумала о том, как поступит Зак и какой будет ее жизнь с ним.
Неужели только вчера она говорила ему, что их брак будет существовать лишь на бумаге? И вот уже сегодня она досадует на него за то, что он не зашел к ней в комнату и ограничился лишь пожеланием спокойной ночи. Неужели одного-единственного страстного поцелуя оказалось достаточно, чтобы она передумала?
Она слаба и презирает себя за это. Она хочет быть кому-то нужной, но ее все отталкивают. В тот уикэнд в Палермо ей показалось, что она нужна Заку, и она уцепилась за это, не понимая, что открыла ящик Пандоры.
Вдруг неподалеку от нее раздался какой-то шум. Вздрогнув, она повернулась и поняла, что его источник находится в одной из комнат, расположенных дальше по коридору. Какое-то время Лиа стояла на месте, не зная, вернуться ей в свою комнату или пойти посмотреть, что произошло. Что, если у Зака возникли какие-то проблемы? Что, если он в ней нуждается?
Затем одна из балконных дверей распахнулась, и из нее выскочил Зак. На нем были только черные боксеры. Облокотившись о перила, он тяжело вздохнул и закрыл лицо руками.
Сердце Лиа болезненно сжалось.
– Все в порядке? – мягко спросила она.
Зак повернулся и посмотрел на нее. Все его тело было напряжено. "Беги!" – промелькнуло в голове у Лиа, но она запретила себе трусить. Она не будет прятаться. Зак не опасен, что бы он ей там ни говорил в Палермо.
– Все хорошо, Зак, – сказала она, медленно подойдя к нему. – Это я. Лиа.
Запустив пальцы себе в волосы, он пробурчал:
– Я знаю. Что ты здесь делаешь среди ночи?
– То же самое я хочу спросить у тебя.
Он снова отвернулся:
– Мне приснился сон.
Лиа подошла еще ближе.
– И этот сон не был приятным, – сказала она.
– Не был.
– Тебе часто снится война?
Он снова посмотрел на нее:
– Кто сказал, что мне приснилась война?
Блеск его глаз подтвердил правильность ее догадки.
– Это то же, что было во время нашей первой встречи, или что-то другое?
Сначала Зак ничего не сказал. Просто пристально посмотрел на нее. Лунный свет подчеркивал рельеф его мускулатуры. Ей хотелось к нему прикоснуться, но она этого не сделала, боясь его оттолкнуть.
– Ты ведь не успокоишься, правда? – спросил он.
– Если не хочешь, можешь не отвечать на мой вопрос, но я думаю, что мы оба знаем правду.
– Хорошо, я отвечу, – неохотно уступил он. – Это отличается от того, что произошло в Палермо. В моих снах все намного хуже.
– Не хочешь об этом поговорить?
Неожиданно Зак рассмеялся. Это был невеселый, циничный смех, за которым слышалась боль.
– Нет, черт побери. Если бы ты выслушала мою историю, ты в ужасе убежала бы обратно на Сицилию. Но спасибо за попытку.
– Я сильнее, чем кажусь, – возразила Лиа.
Зак покачал головой:
– Тебе только кажется. Забудь об этом, котенок.
Котенок. Она не знала, следует ей обидеться на это обращение или, напротив, счесть его приятным.
– Фотограф тебя все-таки беспокоил.
– Да.
В его тоне было предупреждение, но она не могла остановиться.
– Почему ты делаешь все эти вещи, если боишься собственной реакции?
– Потому что у меня нет выбора, Лиа, – раздраженно бросил он. – Я Скотт, а Скотты исполняют свой долг. И тебе лучше к этому привыкнуть, потому что скоро ты станешь одной из нас.
Это разозлило Лиа.
– То есть ты хочешь сказать, что я должна буду делать то, что мне не нравится, лишь ради доброго имени Скоттов?
Его глаза сверкнули.
– Что-то в этом роде.
Лиа дерзко вскинула подбородок:
– А если я откажусь?
– Уже слишком поздно идти на попятную, дорогая. Я сказал Элизабет Каннингем, что ты моя невеста. Завтра все газеты напишут о нас с тобой. Весь город только и будет говорить, что о незнакомке, похитившей мое сердце. Так что хочешь ты этого или нет, но тебе придется сопровождать меня на все мероприятия, на которых я должен буду присутствовать.
Лиа бросило в дрожь.
– Ты такой же, как мой покойный дед, – произнесла она с горечью. – Для него тоже на первом месте всегда были внешние приличия, мнение других людей. – Лиа выругалась по-итальянски. – Мы не имеем права на человеческие слабости, потому что репутация семьи превыше всего.
Она хотела уйти, но Зак схватил ее за плечи. Она попыталась вырваться, но он ее не отпустил. Он был так близко, что она, несмотря на свою ярость, начала плавиться как воск в его объятиях. Ее злило, что он так на нее действует, в то время как она не вызывает у него подобной реакции.
– Есть вещи, которые важнее наших собственных желаний, – сказал он. – И ты прекрасно это знаешь.
Лиа сделала глубокий вдох, чтобы сдержать душащие ее слезы.
– А еще есть вещи, которые важнее внешних приличий. Тебе следовало бы с кем-нибудь поговорить…
Зак отпустил ее и, сделав шаг назад, громко выругался. Затем он выставил вперед указательный палец. Его рука дрожала, поэтому Лиа нисколько не испугалась его гнева.
– Оставь это, Лиа. Тебя это не касается, – пробурчал он, убрал руку и, отвернувшись, облокотился о перила.
Лиа не знала, что сказать. Она не думала, что ее слова причинят ему такую боль, и сожалела о них. Также ей было жаль, что он не готов ей довериться, и она не знает, как ему помочь.
Сглотнув, она сократила расстояние между ними и заняла место рядом у перил. Какое-то время они оба молчали.
– Я буду выполнять свой долг, Зак, – мягко сказала она. – Я буду сопровождать тебя на каждое мероприятие, на котором тебе нужно будет присутствовать. И я не позволю им тебя донимать.
Зак посмотрел на нее, вопросительно подняв брови.
– Фотографам. Толпам людей, – продолжила она, понимая, что назад дороги нет. – Кому бы то ни было. Я не позволю им вывести тебя из душевного равновесия. Знай, что ты можешь на меня рассчитывать.
Выражение его лица не изменилось, но ноздри начали раздуваться.
– Ты собираешься меня защищать?
Это прозвучало смешно, но Лиа под действием внутреннего порыва протянула руку и сжала его мускулистое плечо.
– Любой ценой, – ответила она и, не желая слышать его ответ, повернулась и ушла.
– Лиа, – позвал он, когда она была уже у своей двери.
Призвав на помощь остатки самообладания, она повернулась:
– Да.
– Grazie, cara mia .
Ее сердце пропустило удар.
– Пожалуйста, – пробормотала она, вошла в свою комнату и тихо закрыла дверь.
День будет напряженным, подумал Зак, увеличив скорость беговой дорожки. Он должен быть в форме, если хочет справиться со всеми проблемами, которые свалятся на него сегодня.
Солнце еще не взошло, небо было серым, но спать совсем не хотелось. Разве мог он уснуть после кошмара, который ему приснился?
Он снова лежал в траншее, неподвижный из-за обезболивающего, которое ему вкололи, и слушал крики и ритмичный шум выстрелов. Люди, которых прислали за ним, действовали профессионально, но знали, что помощь с воздуха не подоспеет вовремя.
Он очень хотел им помочь. Он видел лицо последнего из оставшихся в живых морпехов, чувствовал, как тот вкладывает ему в руку пистолет. Он поднял его, собираясь сделать то, что нужно было сделать…
Но он всегда просыпался прежде, чем нажимал на спуск. В такие секунды его всегда переполняли ужас, гнев и отвращение.
По его лицу и обнаженному торсу градом катился пот. Он снова увеличил скорость, но знал по опыту, что от прошлого ему не убежать.
Поэтому ему придется сосредоточиться на настоящем.
Сначала он просмотрит свежую прессу, затем ответит на телефонный звонок отца, который непременно потребует от него объяснений.
Ему следовало сообщить всем о своих намерениях насчет Лиа более подобающим способом, но, когда лицемерная Элизабет Каннингем посмотрела на нее как на какое-то ничтожество, недостойное его, он не сдержался. Обычно он действовал более осмотрительно, но в этот раз поддался эмоциям.
Наверное, всему виной страстность Лиа, ставшая для него сюрпризом. Когда в коридоре он прижал ее к стене, она была такой неистовой, такой сексуальной в своем гневе.
Удивительное сочетание невинности и сексуальности делало Лиа особенной. Она была не похожа на женщин, с которыми у него были отношения в прошлом. Каждая из этих утонченных красавиц с безупречными манерами могла бы стать идеальной женой для публичного человека вроде него. Также у него были романы с другого рода женщинами. Они были веселыми и необузданными в постели, но с ними было нельзя появиться в обществе.
Лиа происходит из порядочной семьи. Она воспитанна и скромна. Ее нельзя назвать необузданной, но, когда они занимались любовью, ее тело отзывалось на каждое его прикосновение.
Зак стиснул зубы. Сейчас не самое подходящее время об этом вспоминать. Но он не мог перестать думать о ночной сцене на террасе, когда она сказала ему, что будет защищать его от репортеров. Он хотел рассмеяться, но не сделал этого.
Он был одновременно удивлен и тронут. Да, он чуть не накричал на нее, не запретил ей лезть в его дела, но ее зеленовато-голубые глаза так серьезно смотрели на него, что он не смог этого сделать. Глядя на нее, он понял, что она искренне о нем беспокоится, переступил через свою гордость и поблагодарил ее. Думая об этом, он вспомнил, как она закашлялась, когда он запнулся во время своего выступления. Было ли это попыткой его защитить или простым совпадением?
Завершив тренировку, Зак принял душ, оделся и пошел в свой кабинет. Ровно в семь утра зазвонил его мобильный телефон.
– Не хочешь рассказать мне, что происходит, Зак?
Тон его отца был, как всегда, холодным и отрывистым. Их отношения никогда не были близкими, а после того, как Зак вернулся с войны, они стали еще более натянутыми. Зак знал, что в глубине души отец его любит, просто не проявляет открыто своих чувств, считая это слабостью, которой может воспользоваться противник. Закария Скотт Третий привык все тщательно взвешивать и перепроверять. Он потерял контроль над происходящим один-единственный раз – когда влюбился в свою жену, мать Зака.
– Я женюсь, – так же холодно ответил Зак.
В трубке послышался слабый шорох. Несомненно, его отец просматривал "Вашингтон пост".
– Это я уже понял. Меня интересует почему.
– Почему люди женятся?
Его отец тихо фыркнул:
– Для этого есть множество причин. Любовь, деньги, комфорт, секс, дети. И я хочу знать, какая причина была у тебя, чтобы решить, как нам это подать.
Зака охватил гнев. Речь идет о его жизни, а отец думает только о репутации семьи.
– Чтобы у твоих избирателей создалось правильное впечатление?
– Ты прекрасно знаешь, как важна хорошая репутация, Зак.