Он знал это с детства. С того дня, когда его отец занялся политикой, вся семья только и делала, что работала на его репутацию. Зак думал, что, записавшись в армию, освободится от этого, но не тут-то было. Напротив, его военная карьера добавила отцу политических очков. Зак выполнял свой долг, защищал интересы страны и вернулся с войны героем.
Гордился ли бы им отец, если бы знал, что Зак ненавидел себя за то, что произошло в ходе операции по его спасению? Что он жалел о том, что не погиб вместе с морскими пехотинцами, которых отправили за ним? Что он никакой не герой?
– Мы с твоей матерью беспокоимся о тебе, – сказал Закария Скотт Третий, – и мы хотим знать правду.
– Она беременна, – признался Зак и тут же почувствовал себя виноватым, словно предал Лиа. Словно это был только ее секрет.
В трубке послышался резкий вдох.
– Ты уверен, что ребенок твой?
– Да, уверен, – процедил сквозь зубы Зак.
– В таком случае нам нужно сделать все необходимое, чтобы минимизировать ущерб.
– Ущерб?
Как его отец может так говорить о своем будущем внуке или внучке? Зак не верил своим ушам.
– Ты знаешь, что я имею в виду.
– Знаю, но Лиа не вещь и не проект, который можно свернуть. Она невинная молодая женщина, которая ждет от меня ребенка, и я собираюсь на ней жениться сразу, как только получу разрешение.
– Очень хорошо, – сказал его отец после небольшой паузы. – Мы с твоей матерью будем с нетерпением ждать, когда ты нас с ней познакомишь.
Его тон был мягким, но Зак знал, что отец всегда его использовал, когда был чем-то недоволен, и понимал, что продолжать спор бесполезно.
– Если это все, папа, то позволь мне вернуться к моим делам, – ответил он.
– Конечно. Созвонимся.
Разорвав соединение, Зак поднялся и подошел к окну. У него никогда не было откровенного разговора с отцом, и это его беспокоило. Вместо того чтобы рассказать ему правду об ужасах, которые он пережил на войне, Зак улыбался, обменивался многочисленными рукопожатиями и произносил высокопарные речи – одним словом, работал на публику. Делал то, что требовал от него долг перед семьей.
Лужайку под окном пересекал садовник с тачкой. Остановившись у клумбы с розами, он, насвистывая, начал обрезать кусты, придавая им нужную форму.
Еще несколько дней назад жизнь Зака была однообразной. Он посещал мероприятия, произносил речи, чувствуя внутри пустоту. Такая жизнь была хорошо ему знакома. Другой он не знал.
Сейчас он сравнивал себя с этими кустами. У него было ощущение, будто кто-то взял его жизнь и начал придавать ей новую форму, отрезая и выбрасывая все ненужное.
Охваченный странным беспокойством, он не знал, что ему делать дальше.
Неожиданно на лужайке появилась Лиа. На ней были легинсы и свободный топ. Ее длинные распущенные волосы блестели на утреннем солнце, движения были размашистыми и плавными. Подойдя к садовнику, она заговорила с ним. Мгновение спустя мужчина кивнул, дал ей секатор и пошел к другому концу клумбы.
Наблюдая за тем, как она энергично обрезает стебли, Зак внезапно захотел очутиться рядом с ней. Увидеть, как блестят ее глаза, заключить в объятия и поцеловать, как вчера в коридоре музея.
Глава 9
– Тебе нет необходимости это делать.
Отвлекшись от розового куста, Лиа обнаружила, что Зак стоит рядом и наблюдает за ней. Она не слышала, как он подошел. На нем были вылинявшие джинсы и темно-синяя футболка. Он выглядел усталым, но это не умаляло его сексуальности.
– Я знаю, – ответила она, – но мне хочется.
– На тебе нет перчаток. Что, если ты поцарапаешься?
– Я работаю аккуратно. Мне некуда спешить.
Лиа думала, что Зак продолжит спорить, но вместо этого он спросил:
– Ты работала в бабушкином саду?
Отрезав стебель с увядшим цветком, Лиа положила секатор на траву и осторожно вытащила стебель из куста.
– Да. Мне нравится выращивать цветы. У меня это хорошо получается.
– Я в этом не сомневаюсь, но тебе не следует здесь находиться. Сейчас жарко. Это может навредить ребенку.
Словно в подтверждение его слов, по ложбинке между грудями пробежала струйка пота.
– На Сицилии тоже жарко. Кроме того, доктор сказал, что мне не помешает небольшая физическая нагрузка. Беременным вредно сидеть в четырех стенах и ничего не делать.
– У меня есть спортзал. Можешь пользоваться любыми тренажерами, только не переусердствуй.
– Я хочу быть на свежем воздухе, Зак. В саду мне лучше, чем в спортзале.
Он нахмурился:
– Хорошо. Только не гуляй в жару.
– Спасибо, ваше высочество. Как это великодушно с вашей стороны.
– Лиа. – Зак взял ее за руку, и по ее коже пробежал электрический разряд. – Я вовсе не пытаюсь тобой командовать. Просто ты не привыкла к здешней жаре. Сама не заметишь, как получишь солнечный удар. Кроме того, у нас с тобой насыщенный график, и я не хочу, чтобы ты переутомилась.
Высвободив свою руку, Лиа потянулась за увядшим цветком в середине куста. Взволнованная прикосновением Зака, она слишком низко схватилась за стебель и, уколов шипом палец, вскрикнула от боли. Выругавшись, Зак схватил ее руку и уставился на каплю крови, появившуюся на подушечке ее большого пальца.
– Все в порядке, – заверила его она, пытаясь отдернуть руку, но Зак усилил хватку.
– Тебе нужно зайти в дом и промыть ранку.
Лиа вздохнула. Она знала, что ей его не переспорить. Кроме того, ей было приятно такое внимание с его стороны.
– Хорошо.
Сказав Ларри, что она поранилась, Лиа проследовала за Заком в дом. Войдя в кухню, он открыл кран и налил ей на ладонь немного жидкого мыла.
– Это был шип розы, а не игла от использованного шприца, – усмехнулась она.
– Береженого Бог бережет.
Помыв руки, она нахмурилась, когда Зак помазал ее ранку антисептиком и заклеил бактерицидным лейкопластырем.
Подняв на него глаза, Лиа обнаружила, что он смотрит на нее нахмурив брови. Ее пульс участился.
– Ты уже позавтракала?
– Выпила чашку чаю и съела тост.
– Этого недостаточно, – пробормотал он и достал из шкафчика сковороду. – Тебе необходимы белки.
– Собираешься готовить для меня? – удивилась Лиа.
Повернувшись к ней, он улыбнулся, и у нее перехватило дыхание.
– Я правда умею. Когда я поступил на службу, мне пришлось научиться готовить. Военные летчики не терпят посторонних в местах своего квартирования.
Должно быть, для юноши из состоятельной семьи, привыкшего, чтобы его обслуживали, это стало настоящим испытанием.
– Удивительно, что ты не умер с голоду.
Зак подмигнул ей:
– Я способный ученик.
Он достал из холодильника яйца, молоко и тертый сыр. В кухню вошла домработница, посмотрела на сковороду, затем на Зака, пожала плечами и, взяв то, за чем пришла, удалилась.
Лиа не была голодна, но словно зачарованная наблюдала за тем, как он взбивает вилкой яйца с молоком.
– Итак, почему ты записался на военную службу? Разве ты не смог бы научиться пилотировать самолеты в другом месте?
Он стоял к ней спиной, и она увидела, как он слегка напрягся и его рука с вилкой замерла на полсекунды, прежде чем продолжить взбивать яйца. Лиа мысленно отругала себя за то, что испортила разговор, который так хорошо складывался.
– Нет, истребители не смог бы. Конечно, можно было бы купить списанный истребитель, но это не то. Кроме того, я хотел служить своей стране.
– Очень благородно.
Он пожал плечами:
– Да. – Затем он снова напрягся, положил вилку и повернулся к Лиа. На его лице было беспокойство. – Я солгал. Я пошел в армию не поэтому. На самом деле я хотел таким образом расстроить отцовские планы на мой счет. Я не хотел ни делать карьеру в семейной компании, которой сейчас руководит мой дядя, ни идти в политику. Это были мечты моего отца, не мои. Я хотел делать что-то действительно полезное.
Сердце Лиа затрепетало. Зак только что поделился с ней чем-то важным.
– Ты это сделал, – сказала она, подумав о награде, лежащей в ее комнате. Он получил ее за заслуги перед страной, но вот почему он ее выбросил?
Он вздохнул, и его плечи слегка расслабились.
– Ты так считаешь, правда? Все, что я сделал за свою военную карьеру, помогло бы мне добиться еще большего успеха, если бы я пошел по пути, выбранному для меня моим отцом.
– Я думаю, что на политическом поприще тоже можно сделать много полезных вещей, Зак. Политики ведь тоже служат интересам страны, ты так не считаешь?
Он посмотрел на нее:
– Разумеется, ты права. И все же…
– Это не тот путь, по которому ты хочешь следовать, – закончила за него Лиа.
Он положил на сковороду кусочек масла и поставил ее на плиту.
– Не тот.
– В таком случае чего ты хочешь?
– Я хочу летать, – ответил он после долгой паузы, – но, поскольку я больше не могу это делать, не имеет значения, чего я хочу.
Масло зашипело, и он вылил смесь для омлета на сковороду.
– Определенно должно быть что-то еще, – предположила Лиа.
Его взгляд стал пронзительным.
– Я хочу помогать людям, возвращающимся с войны. Нелегко адаптироваться к мирной жизни после того, как ты прошел через ад.
Лиа тяжело сглотнула. Было ясно, что он говорит, исходя из собственного опыта.
– Именно поэтому ты и выступаешь с речами на всех этих мероприятиях.
– Да.
И в то же время он чувствовал себя не в своей тарелке, когда находился в центре всеобщего внимания. Вчера она все видела собственными глазами. Да, он был убедителен в своих речах, но всякий раз испытывал внутренний дискомфорт.
– Уверена, твои выступления приносят пользу.
Он пожал плечами:
– Они привлекают неравнодушных людей, которые спонсируют программы по адаптации ветеранов. Кроме того, они информируют общественность о наличии проблемы.
Зак посыпал омлет тертым сыром, через некоторое время переложил все на тарелку и отнес ее на кухонную стойку.
– Ты идешь, Лиа? Завтрак готов.
Разве она могла отказаться? Глубоко тронутая тем, что он приготовил для нее омлет и поделился с ней личной информацией, она подошла к стойке и села на стул. Зак принес ей вилку и салфетку, налил ей стакан сока, после чего сел напротив нее и, подперев рукой подбородок, стал наблюдать за тем, как она ест.
Омлет был вкусным, но под пристальным взглядом Зака ей было трудно его есть. Она чувствовала, как кровь приливает к ее лицу.
– Перестань на меня пялиться, – не выдержала она наконец.
– Я хочу убедиться, что ты съешь все.
– Я не смогу, если ты не перестанешь на меня смотреть.
Зак вздохнул.
– Ладно. – Выпрямившись, он повернулся к окну. – Теперь лучше?
– Да. Grazie.
Хотя Лиа была не очень голодна, выбросить такой хороший омлет было бы преступлением, поэтому она послушно съела большую его часть.
– Спасибо, Зак, – сказала она, сделав глоток сока. – Было очень вкусно.
– Омлет сложно испортить, – ответил он, – но я рад, что тебе понравилось.
– Я могла бы испортить омлет.
Повернувшись, он посмотрел на нее:
– Ты не умеешь готовить?
Она пожала плечами:
– Почти нет. Бабушка пыталась меня научить, но я оказалась безнадежной ученицей. Омлет у меня либо подгорал, либо получался непрожаренным. В конце концов я решила оставить эти жалкие попытки и больше не соваться на кухню.
– Как долго ты жила с бабушкой и дедушкой?
– С раннего детства, – ответила она, чувствуя, как к боли за него присоединяется ее собственная застарелая боль. – Моя мать умерла, когда я была маленькой, и отец отправил меня к дедушке и бабушке. Там я и выросла.
– Мне жаль. Должно быть, потерять мать очень тяжело.
Лиа пожала плечами:
– Я ее не помню, но знаю, что она была очень красивой женщиной. Влюбившись в очаровательного сицилийца, она пожертвовала успешной карьерой, чтобы быть с ним. Эта жертва была напрасной. Вскоре после ее смерти мой отец женился повторно.
Он задумчиво смотрел на нее, очевидно пытаясь понять, почему отец не забрал ее к себе, почему оставил ее у дедушки и бабушки. Она часто задавала себе эти вопросы до тех пор, пока не стала достаточно взрослой, чтобы понять, что она не была нужна своему отцу и его новой жене.
Дальнейший рассказ полился сам собой.
– Мой отец делал вид, будто новая семья была единственной, которую он когда-либо имел. Я была ему не нужна. Он никогда мне не звонил, не присылал подарков. Те несколько раз, что мы виделись, он меня игнорировал, словно я была для него абсолютно чужой.
Зак накрыл ее руку своей большой теплой ладонью.
– Лиа. Мне жаль, что тебе пришлось это пережить.
Она фыркнула:
– Теперь ты понимаешь, почему я сочла нужным рассказать тебе о ребенке. У меня не было отца, а я хотела его иметь.
– Да, – мягко произнес Зак. – Я тебя понимаю.
Из ее глаза выкатилась слезинка. Она отвернулась, чтобы Зак ее не увидел. Но Зак успел заметить. Он положил кончики пальцев ей на подбородок и повернул ее голову. Она зажмурилась, надеясь, что это поможет ей сдержать слезы. Она не хотела показаться ему слабой и сентиментальной, но детские воспоминания всегда вызывали у нее чувство го речи. За первой слезинкой последовала вторая, третья…
Зак вытер их. Она была ему благодарна за то, что он молчал.
– Прости, – сказала она через минуту, ковыряясь вилкой в остатках омлета. – Я не знаю почему…
К горлу подкатил огромный комок, и она тяжело сглотнула.
Зак подошел к ней и прижал ее к себе. Она зарылась лицом в его футболку и обхватила его. Он запустил одну руку ей в волосы, а другой начал поглаживать ее по спине.
– Все нормально, Лиа. Иногда нужно выговориться.
Лиа долго оставалась в его объятиях, но в конце концов отстранилась.
– Я не плакала из-за этого уже много лет, – сказала она, не глядя на него. – Уверена, всему виной гормоны.
– Несомненно.
Она провела ладонями по мокрым щекам, затем вытерла их о легинсы.
– Все. Это больше не повторится.
Зак поднял бровь:
– Интересно, способны мы раз и навсегда справиться с вещами, которые так глубоко нас задевают, или нам это только кажется?
Лиа шмыгнула носом:
– К несчастью, кажется. Мы не должны позволять нашему прошлому управлять нами, мешать двигаться дальше.
– Да, но иногда оно возвращается, чтобы напомнить нам о себе.
Она поняла, что он имеет в виду.
– Например, в ночных кошмарах.
Зак лишь кивнул в ответ.
Закрыв глаза, Лиа подумала о том, как ничтожны ее испытания по сравнению с тем, что пришлось пережить ему, и содрогнулась.
– Я думаю, что, наверное, человеческая душа устроена таким образом, что не может навсегда отпустить мучительные моменты прошлого.
Его глаза наполнились тревогой.
– Там произошло такое… Он замолчал, отвернулся и уставился в окно.
– Что произошло? – прошептала Лиа.
Когда Зак снова повернулся к ней, его глаза горели.
То, что она в них прочитала, удивило ее. Ненависть к самому себе? Нет, это невозможно, и все же…
Он открыл рот, закрыл его и после продолжительной паузы пробормотал, качая головой: – Ничего. Ничего.
Похоже, он спятил. Лиа здесь всего два дня, а он уже готов поделиться с ней самым сокровенным. Ему хотелось отнести ее в свою постель, раздеть и покрыть поцелуями ее тело. Она не позволит ему это сделать, если он расскажет ей свои самые мрачные секреты.
Если она узнает о том, что он чуть не сделал тогда в траншее, то сбежит обратно на Сицилию. Она не сможет этого понять. Он сам не понимал, черт побери. Жил с постоянным чувством вины, но не понимал.
Лиа не знала, что сказать. Она неподвижно сидела, опустив глаза. Зак сделал глубокий вдох и почувствовал ароматы лимона, лаванды и ванили. Внизу его живота все напряглось. Он был готов овладеть ею здесь и сейчас, но она была слишком уязвима, и он не мог воспользоваться ее слабостью.
Зак провел рукой по волосам. Похоже, он утратил способность здраво мыслить. Он планировал защитить свою семью от скандала, но достаточно ли оснований для этого? Закария Скотт Третий уже больше двадцати лет в политике. Разве новости о том, что его сын сделал ребенка своей подружке, было бы достаточно для того, чтобы от него начали отворачиваться избиратели?
Но если бы Зак бросил Лиа и ребенка на произвол судьбы? Да это определенно вызвало бы недовольство в обществе.
И что с того? Отец за него не отвечает, и подобный проступок Зака почти никак не отразился бы на его политической карьере. Точно так же это не помешало бы Заку заниматься сбором средств для ветеранов.
Таким образом, если он будет честен с самим собой, то признает, что его решение не связано с необходимостью защитить свою семью.
Он решил жениться на Лиа Коретти, потому что его странным образом тянет к этой женщине.
– Прости, – пробормотала она. – Мне не следовало спрашивать.
Зак посмотрел на ее печальное лицо, и внезапно ему захотелось рассказать ей все. Но это было невозможно. Как он мог рассказать ей о том, о чем никогда никому не рассказывал? А если бы он это сделал, что она о нем подумала бы? Стала бы она смотреть на него с ужасом или жалостью? Ни то ни другое он бы не вынес.
– Дело не в тебе, – сказал он, не желая видеть на ее лице боль.
Она и так уже достаточно настрадалась по вине своего отца. Будь этот мерзавец жив, Зак с удовольствием его проучил бы.
Зак резко выдохнул:
– Просто… В общем, я ни с кем не обсуждаю то, что тогда произошло.
– Все нормально. Я понимаю, – ответила она, не глядя на него.
Подойдя к ней, он приподнял пальцем ее подбородок и заглянул в зеленовато-голубые глаза:
– Правда?
– Да, – твердо сказала Лиа. – Я знаю, что значит иметь душевные переживания, которые ни с кем не можешь обсуждать. – Она протянула руку и обхватила его запястье. Это было невинное прикосновение, но от него по его телу пробежала огненная волна. – Но если ты когда-нибудь захочешь об этом поговорить, знай, что я рядом.
Тогда Зак наклонился и легонько коснулся губами ее губ. Она томно вздохнула в ответ. Ему хотелось прижать ее к себе и поцеловать глубже, но вместо этого он отстранился от нее и ушел.