- Несколько месяцев назад. Когда летал в Перт.
- И?..
- Что "и"?
- И все это время она ни с кем не встречалась, кроме тебя? Ты - единственный мужчина, с которым она спала все эти три месяца?
- Четыре месяца. Мы провели вместе только один уикенд. Точнее, одну ночь.
Брат поднял брови.
- Ты взял ее с улицы?
- Нет. Она студентка. Точнее, была студенткой выпускного курса. И моей помощницей на этот уикенд.
- Прошу прощения, - саркастически сказал Грег. - Ты познакомился с этой потаскушкой…
Челюсть Филиппа напряглась еще сильнее.
- Не называй ее так.
Он снова потянулся за бутылкой, но Грег схватил ее первым, завинтил крышку и отставил в сторону.
- Хватит с тебя этого пойла. Ты и так пьян. Что с тобой? Ты должен был научиться видеть мошенниц за милю.
- Знаешь что? - негромко сказал Филипп. - Давай закончим этот разговор.
- Почему? Правда глаза колет? - В глазах Грега загорелся гнев. - Признайся, что ты встретил умную потаскушку и…
- Выбирай выражения, - холодно предупредил Филипп.
Грег недовольно покачал головой.
- Надо отдать даме должное: она хорошо знает свое дело. Запудрила тебе мозги, а теперь говорит, что…
Филипп схватил брата за грудки и подтащил к себе.
- Я уже сказал: выбирай выражения. Или слов тебе недостаточно?
- Отпусти, - вполголоса ответил Грег. - Иначе мы оба будем жалеть об этом.
Какое-то мгновение братья смотрели друг на друга. Тишину нарушало только их хриплое дыхание. Потом Филипп отпустил Грега и откинулся на спинку кресла.
- Черт побери! Извини…
- Ладно.
- Просто… Анджела и не собиралась сообщать мне о случившемся. Если бы я не стал ее искать… - Филипп покачал головой. - Не могу понять эту женщину. У нее нет денег, она была вынуждена бросить университет, работает на износ в ресторане, который похож на ночной кошмар эпидемиолога, переехала в дом, от которого мурашки бегут по коже, и настаивает на том, что ей ничего от меня не нужно.
- Кто его знает… Может быть, она думает, что таким способом сдерет с тебя больше. - Грег поджал губы. - Ладно, проехали… Просто я хочу убедиться, что ты решишь эту проблему, пока не стало слишком поздно. Я так понимаю, что дама собирается рожать.
- Да.
- А ты? Допустим, это твой ребенок. Чего хочешь ты? Чтобы рядом бегал малыш с твоими генами?
- Иными словами, хочу ли я, чтобы она… - Филипп стиснул зубы. - Вопрос риторический. Лично я пока не знаю, что и думать, но решение принимать не мне. - Он помолчал, посмотрел в пустой стакан, а затем поднял глаза. - Раньше я мечтал, что через несколько лет найду подходящую женщину и заведу семью.
- А теперь?
- А теперь… Ну… если это действительно мой ребенок…
- Если? Рад слышать. Это прогресс.
- Если это так, то я буду помогать ему материально. И Анджеле тоже.
Грег шумно выдохнул.
- Слава богу… Я думал, ты скажешь, что женишься на ней.
- На Анджеле? Ни в коем случае. Мы едва знакомы. Я живу здесь, она там… С какой стати мне жениться на ней?
- Кто знает? Может быть, из ложно понятого чувства долга. Тревоги за то, как она воспитает ребенка. - Грег улыбнулся, пытаясь разрядить напряжение. - Похоже, ты не совсем рехнулся. Принять ответственность за случившееся - это одно, а привязать себе камень на шею и прыгнуть с моста - совсем другое.
- Что ты хочешь этим сказать?
- То, что в случае положительного результата анализа ты можешь принять на себя ответственность, не становясь при этом мужем и отцом.
- Нет, - ответил Филипп, - такая опасность мне не угрожает.
Грег вздохнул с облегчением.
- Рад слышать. Держи меня в курсе, ладно? А если тебе понадобится совет…
- Я позвоню.
Наступила пауза. Затем Грег откашлялся.
- Эй, - бодро сказал он, - я рассказывал тебе о светловолосой шведке, с которой познакомился в Монте-Карло?
Филипп усмехнулся.
- Почему тебя так тянет к скандинавским блондинкам?
- Что я могу сказать? К хорошему привыкаешь быстро.
Братья засмеялись, и, когда Грег начал очередной рассказ, Филипп слушал его внимательно. Однако продолжал думать о предыдущих словах брата. Можно принять на себя ответственность, не становясь при этом мужем и отцом.
Ответственность, определенная по решению суда или принятая на себя добровольно, - это обычный выход из таких ситуаций.
Холодный ум хирурга уже готовил почву для такого решения. Он даст согласие на то, чтобы в свидетельство о рождении вписали его имя. И позаботится о том, чтобы алименты покрывали не только прожиточный минимум, но и обеспечивали ребенку относительно безбедную жизнь.
Оставалась только одна проблема.
Грег сказал, что можно поступить правильно, не становясь при этом мужем и отцом, но Грег ошибся. По крайней мере, в одном.
Не стать отцом невозможно.
Филипп стал отцом автоматически. В тот день, когда его семя оплодотворило Анджелу.
5
Анджела закрыла дверь за посыльным, прислонилась к ней спиной и уставилась на принесенный конверт.
На конверте красовался обратный адрес, набранный крупными красными и синими буквами. Но она и так знала, что находится внутри. Никто не присылал ей официальных заказных писем. Во всяком случае, с тех пор как Анджела ушла из университета и отказалась от стипендии, позволявшей ей платить за жилье, еду и учебу.
Анджела проглотила комок в горле. Результат экспертизы ДНК на отцовство. Почему она так нервничает, если все ясно заранее?
Потому что теперь это будет знать и Филипп. Он не поверил, когда она сказала, что это его ребенок. Впрочем, осуждать его не приходится. С какой стати мужчина будет верить женщине, которая легла с ним в постель, не зная ничего, кроме его имени?
И все же она не могла понять причины его поведения. Он ничего ей не должен. Она сказала ему об этом, когда он, выяснивший, чем закончилась их… их встреча, опомнился от шока. Она не хотела ничего. И ясно дала это понять.
- Догадываюсь, что ты собираешься рожать, - сказал он.
Анджела посмотрела на него как на ненормального. Неужели она бросила все, чего добилась тяжелым трудом, ради того, чтобы избавиться от ребенка?
- Да, - спокойно сказала она. - Собираюсь.
И тут он заявил, что хочет увидеть доказательства своего отцовства.
- Для чего? - спросила она.
Теперь уже Филипп посмотрел на нее как на ненормальную.
- Чтобы я мог сделать соответствующие распоряжения.
Анджела миновала крошечную гостиную, прошла на кухню, положила нераспечатанный конверт на стол и наполнила чайник. И наконец-то поняла, что он собирается сделать. Выписать ей чек и попросить подписать документ, освобождающий его от всех дальнейших обязательств.
Она поставила чайник на плиту, включила горелку и задумалась. Что ж, по сравнению с ее матерью это был шаг вперед. По крайней мере Филипп признавал, что сделал ей ребенка. Неделю назад, когда она делала пункцию плодного пузыря для анализа ДНК, выяснилось, что это мальчик. У ее сына не будет отца, так же как его нет у самой Анджелы. Однако, когда мальчик подрастет, можно будет сказать ему, что его биологический отец пытался поступить справедливо.
Но она не примет его помощи.
Она не станет подписывать дурацкий документ, который обязательно составит Филипп. Ей ничего от него не нужно. Если Филипп не верит ей, это его проблема. Пару дней назад она получила расчет, однако в конце концов Эннио согласился взять ее снова. Но даже если бы он не согласился, она все равно не взяла бы у Филиппа ни гроша.
Если бы Анджела подписала документ, отнимающий у ребенка право знать собственного отца, да еще согласилась взять за это деньги, она чувствовала бы себя последней тварью.
- Речь не о тебе, малыш, - нежно сказала она, положив руку на живот. - Речь обо мне.
Когда она решила рожать, то почувствовала тесную связь со своим ребенком. Мой сын. Я буду любить его так, как никогда не любили меня, и сделаю все, чтобы он был счастлив…
Чайник засвистел. Наконец-то. Но, когда Анджела посмотрела на плиту, выяснилось, что он даже не нагрелся как следует.
Это был звонок в дверь.
Странно… Сначала посыльный с заказным письмом, а кто теперь? Водопроводчик, пришедший ремонтировать бачок, который течет уже несколько дней? Соседка снизу, явившаяся пожаловаться на постоянный шум воды?
Анджела вздохнула, пригладила волосы, открыла замок, но оставила цепочку, приоткрыла дверь… и ощутила холодок под ложечкой.
- Филипп?
Что за дурацкий вопрос?! Конечно, это Филипп. Разве его можно с кем-то спутать? Тот же рост. Те же широкие плечи. Те же синие глаза.
Те же сухие твердые губы, когда-то так страстно целовавшие ее…
- Филипп, что ты здесь делаешь?
- Открой дверь, Анджела.
- В прошлый раз мы сказали друг другу все, что следовало.
- Хочешь говорить о ребенке через дверь? Ладно. Тогда подожди минутку. Сейчас я позвоню соседке. Не сомневаюсь, что ей захочется услышать каждое слово.
Анджела сняла цепочку и распахнула дверь. Филипп прошел в прихожую. На нем был деловой темно-серый костюм, белая рубашка и синий галстук. В руках он держал лоснящийся кожаный дипломат.
Адвокат, готовый выполнить все требования клиента, подумала она и вздернула подбородок.
- Ты ошибаешься, Филипп. Нам не о чем говорить.
- Закрой дверь.
В глазах Анджелы вспыхнул гнев. Дверь со стуком захлопнулась.
- Что прикажешь еще?
- Анджела, нам есть, о чем говорить. О вещах, которые не касаются никого, кроме нас.
Нас… Нет никакого "нас"! Она позволила себе помечтать о "нас" только однажды. Несколько месяцев назад, когда поняла, что беременна.
Чайник засвистел. Анджела устремилась на кухню и услышала за спиной шаги. Она не хотела смотреть на него, не хотела видеть, каким станет его лицо, когда он предложит ей деньги, и пыталась выиграть время. Она достала кружку, положила в нее пакетик с заваркой и залила кипятком. Когда она наконец обернулась, выяснилось, что Филипп осматривает нераспечатанный конверт, лежащий на столе.
- Я вижу, ты получила результат анализа.
Она пожала плечами.
Он посмотрел ей в глаза.
- Но не удосужилась ознакомиться с ним.
- Нет смысла. Я и так его знаю.
- Теперь я тоже это знаю. Благодаря звонку в лабораторию.
- Ты удивлен? - Она пыталась придерживаться саркастического тона, но голос ее дрогнул. - Неужели ты действительно думал, что я могу солгать в таком важном деле?
- Я часто сталкивался с тем, во что невозможно поверить.
Конечно, он прав. Она сделала глубокий вдох.
- Зачем ты приехал?
Филипп выдвинул стул.
- Сядь.
Это ее дом, а он предлагает ей сесть! Анджела разозлилась.
- Спасибо, постою.
- Стоять придется долго, - ответил он и поставил дипломат на стол. Контраст мягкой черной кожи и поцарапанного соснового дерева был пугающим.
- Не думаю. - Анджела поставила кружку и сунула руки в карманы брюк. Это была последняя вещь из ее гардероба, которую еще можно было носить. - Я знаю, зачем ты приехал.
Он поднял бровь.
- Серьезно?
- Серьезно. - Анджела откашлялась. Почему она чувствует себя так, словно находится в суде? Разве можно отдаться едва знакомому мужчине, забыв обо всем на свете, а потом стоять на кухне и смотреть на него так, словно он твой враг? - Ты хочешь сделать то, что кажется тебе правильным.
На его щеке задергался мускул.
- Да, хочу.
- Иными словами, собираешься предложить мне деньги.
Филипп сложил руки на груди.
- Продолжай.
- И хочешь попросить меня подписать документ, в котором говорится, что я приняла такую-то сумму в обмен на освобождение от всех будущих обязательств. И так далее и тому подобное.
- Тому подобного будет очень много, - ответил он.
С виду это была шутка, но ледяной тон Филиппа говорил об обратном. Анджела ощутила дурное предчувствие.
- Конечно, мы оба знаем, что, какой бы документ я ни подписала, он не будет стоить бумаги, на которой напечатан, - холодно сказала она.
- Ты права.
- Я могу в любое время обратиться к судье и сказать, что совершила ошибку, согласившись на то, что ты собираешься мне предложить. Что мне нужно больше денег или что у меня не было возможности посоветоваться со своим адвокатом.
- Опять верно.
Анджела прищурилась.
- Я говорю это только с одной целью. Чтобы ты не слишком расстраивался, когда услышишь, что я ничего подписывать не собираюсь.
- Отлично, - чуть ли не промурлыкал он.
- Кроме того, я не собираюсь ничего принимать. Я уже говорила. Мне ничего от тебя не нужно.
- А как быть с именем отца в свидетельстве о рождении моего сына? Оно тебе тоже не нужно?
Анджела уставилась на него во все глаза. Что случилось? Как безличное "ребенок" превратилось в словосочетание "мой сын"?
- Отвечай, - резко сказал он и сделал шаг вперед. - Ты уже все спланировала. Но при этом не учла, чего хочу я.
- Я… я… Если хочешь, в свидетельстве о рождении будет значиться твое имя. С какой стати моему ребенку считаться…
- Незаконнорожденным, - холодно закончил Филипп. - Вот слово, которое ты ищешь. А с какой стати ему расти в бедности?
- Бедность не порок!
- Ты не думаешь, что этот ребенок заслуживает большего? Хорошей школы? Дома, который не выглядит так, словно побывал под бомбежкой? По-твоему, его должна растить мать, работающая с утра до ночи и тем не менее не способная свести концы с концами? Догадываюсь, что ты сумела вернуться на работу в свой "Кенгуру".
Он улыбался, но эта улыбка больше напоминала волчий оскал. Конечно, Филипп прав, но признавать это не следует.
- У меня есть план, - сдавленно сказала она.
- Да ну?
Он издевается над ней. Анджела знала, что не должна обращать на это внимание, но он ранит ее гордость, а ничего другого у нее нет.
- Я не собираюсь вечно обслуживать столики. Как только встану на ноги, закончу образование.
- И когда это случится? Лет через пять? Десять?
- Какая разница? Годом раньше, годом позже…
- Конечно, - кивнул он. - А как до тех пор будет жить мой сын?
- Ты говоришь так, словно мой ребенок принадлежит тебе.
Опять эта волчья улыбка! Не успела Анджела опомниться, как Филипп заломил ей руку за спину.
- Этот ребенок принадлежит мне так же, как и тебе.
- Нет! Ни за что! Будь ты проклят!
- За что ты меня ненавидишь? Да, ты беременна, но твоей вины в этом не меньше, чем моей.
- Отпусти! Отпусти меня!
- В ту ночь, когда мы занимались любовью, ты меня не ненавидела, ты меня любила.
- Это была не любовь, а… Это было неправильно. Это было…
- То, чего хотели мы оба. И ты прекрасно это знаешь.
Она попыталась отвернуться, чтобы не видеть его сердитого лица, но Филипп схватил ее за подбородок и заставил смотреть ему в глаза.
- В ту ночь ты умирала от любви ко мне. Не могла насытиться моими прикосновениями и поцелуями, - решительно сказал он и прильнул к ее губам.
Она боролась, пока хватало сил. Укусила его за губу, ударила кулаком в грудь, но Филипп продолжал целовать ее…
Наконец Анджела сдалась и со вздохом раздвинула губы.
Действуй! - подсказывало ему разгоряченное тело. Возьми ее на руки, отнеси в спальню и трахни. Так же, как той ночью…
Филипп отпрянул, опустил руку и втянул воздух в горевшие легкие, продолжая следить за Анджелой. Она зашаталась и оперлась о стол. Они долго молчали и смотрели друг на друга, пока Анджела не отвернулась.
- Ладно, - хрипло сказала она. - Я подпишу все, что ты хочешь. И даже возьму чек, чтобы ты мог уйти отсюда со спокойной совестью. Но, клянусь тебе, порву все, едва ты…
- Нет.
Это слово прозвучало как удар хлыста. Она тут же повернулась к нему.
- Но ты сказал…
- Это ты сказала. Никогда не говори мужчине, будто ты заранее знаешь, что он скажет. Ошибешься в девяти случаях из десяти.
Она смотрела Филиппу в глаза и пыталась понять смысл его слов. Она знала, что за этим кроется нечто страшное. Кожей чувствовала.
- Но тогда зачем ты приехал?
Он хищно улыбнулся, и она поняла, что запомнит эту улыбку навсегда.
- Я приехал сказать тебе, что будет дальше, - почти нежно произнес он.
- Что… что будет дальше?
Филипп кивнул. После обеда с Грегом он думал об этом тысячу раз, сочинял план, обдумывал его, улучшал…
И наконец пришел к выводу, что решение, к которому они пришли, было неправильным.
Нравится ему это или нет, но ребенок, зревший в утробе Анджелы Чанг, его ребенок.
Нравится ему это или нет, но он, Филипп, отвечает не только за зачатие, но и за жизнь этого ребенка.
Нравится ему это или нет, но вчера поздно вечером он пришел к единственно возможному решению.
- Дальше будет вот что… - медленно сказал он, не сводя глаз с лица Анджелы. - Ты станешь моей женой.
Женой… Женой?
Неужели Филипп думает, что она согласится? Это настолько абсурдно, что она чуть не засмеялась. Но выражение его глаз говорило, что это вовсе не шутка.
- Ну? - спросил он. - Никакой реакции? Это на тебя не похоже. У тебя всегда есть что сказать.
Господи, как же он самодоволен! Как уверен в себе! Может быть, ждет, что благодарная публика упадет ему в ноги? Или начнет аплодировать принесенной им жертве? Связать себя с человеком, которому она не нужна? Только ради того, чтобы он мог очистить свою совесть?
Ну это он надолго запомнит!
Анджела небрежно усмехнулась, как будто знала об этом предложении заранее.
- Спасибо, - вежливо сказала она. - Но меня это не интересует.
- Не интересует. - Филипп улыбнулся одними губами. - Тебя не интересует!
- Верно. Предложение щедрое, но…
- Это не щедрость, а элементарная логика. Мой сын незаконнорожденным не будет.
Анджела знала, что Филипп использует это слово, чтобы запугать ее. Но она не из пугливых. Тут она могла бы потягаться с Филиппом Томлинсоном.
- Устаревшая концепция, - спокойно ответила она.
- В твоем мире - возможно. В моем - нет.
- Ах да, конечно… В высшем обществе все по-другому. Я постоянно забываю об этом. Но я уже сказала: если это так много для тебя значит, я впишу твое имя в его свидетельство о рождении.
- Если это так много для меня значит? - Филипп прищурился. - Когда мой сын подрастет и начнет задавать вопросы, это будет значить для него еще больше. Ты не думаешь, что он захочет узнать своего отца?
Он прав. Следует признать это.
Но не успела Анджела открыть рот, как Филипп продолжил:
- Тебе не приходило в голову, что он когда-нибудь вырастет? Что ты скажешь мальчику, когда он спросит, кто его отец?
В самом деле, что? Анджелу так волнуют ближайшие месяцы, что ей не до предстоящих лет. Ясно только одно: она не последует примеру матери, обвиняющей весь мир и жалующейся на жизнь.
- Я об этом не…
- Не думала, - закончил Филипп. - Я в этом не сомневался.
- Скажу что-нибудь, - упрямо ответила Анджела. - Впереди еще уйма времени.
Филипп посмотрел ей в глаза.