Неужели Мадлен кокетничала? Дункан решил, что так оно и было: слишком уж спокойно ей у него под боком. Она, пожалуй, ощущает себя победительницей. "Ах да, - напомнил он себе, - она же доверяет мне!" едва подумав об этом, Дункан почувствовал, что его плоть заныла от переполнявшего его желания. Он медленно припал к губам Мадлен поцелуем. Его рука обхватила талию девушки так крепко, что ей было не вырваться даже при большом желании. Правда, он обещал себе, что не станет применять силу, но сейчас делал это лишь для того, чтобы Мадлен вспомнила вкус его горячих поцелуев. Но все самооправдания были напрасны. Его поцелуй становился все более требовательным, язык жадно ласкал ее рот. Дункан хотел, чтобы Мадлен получила удовольствие, и понял, что ему это удалось, когда девушка нежно погладила его щеку, а затем ее руки обвили его шею. Услышав хриплый стон Дункана, Мадлен улыбнулась ему.
Барон приподнял голову, чтобы посмотреть на нее. Похоже, Мадлен была довольна. Ее влажные губы слегка припухли от поцелуя, а таинственный блеск глаз согревал сердце Дункана. Почувствовав, что пальчики Мадлен нежно гладят его шею, Векстон не смог сдержаться и поцеловал жену еще раз. Слегка прикусив ее губу, он прижал Мадлен к себе еще сильнее. Девушка необычно низко для себя засмеялась.
Обхватив лицо Мадлен обеими руками, Дункан страстно впился в ее рот.
Он пил нектар ее губ и никак не мог насытиться. Его руки лихорадочно ласкали ее тело. Мадлен задрожала. Новые, незнакомые доселе ощущения пугали и одновременно доставляли ей невероятное удовольствие. Вдруг ее рука дотронулась до его восставшей плоти. Мадлен было испуганно отпрянула назад, но тут же снова прижалась к Дункану не в силах прервать поцелуя. Сознание меркло, оставляя место лишь страстному желанию, тлевшему в ее теле, но разгоравшемуся с каждой секундой все сильнее. Однако она еще пыталась сопротивляться и обхватила Дункана за бедра, надеясь, что сумеет остановить его. Но голос плоти превозмог остатки разума, и не прошло и минуты, как Мадлен сама прильнула к телу Дункана, все теснее прижимая его к себе.
Дункан понимал, что Мадлен испугана охватившим ее желанием, но твердо решил дождаться, пока она сама запросит у него пощады. Он изо всех сил сжимал Мадлен в объятиях, желая, чтобы она почувствовала жар его тела.
Признаться, барон был даже несколько удивлен тем, с каким пылом отвечала ему Мадлен. Прервав наконец долгий поцелуй, он начал осыпать поцелуями всю ее. Дункан едва сдерживался, чтобы не ворваться в лоно Мадлен немедленно и не испытать всю сладость ее нежной плоти. Но к этому Мадлен еще не была готова. Дункан буквально сходил с ума: еще ни одна женщина не дарила ему столь божественных ощущений.
Мадлен хотелось остановить Дункана. Но вопреки этому она почему-то все теснее прижималась к нему, все смелее ласкала его. Глубоко вздохнув, она попыталась успокоиться, но тщетно. Векстон стал нашептывать ей на ухо такие слова, от которых голова ее еще больше пошла кругом. Он говорил, что она прекрасна в своей наготе, и подробно описывал, что будет делать с нею дальше. Он говорил, что сходит с ума от желания, и, судя по всему, в словах его не было лжи.
Мадлен сознавала, что не в силах сопротивляться Дункану, впрочем, он уже не пугал ее. Она лишь могла попросить его остановиться, не брать ее силой, как он обещал.
Но если бы только Мадлен была в состоянии хоть немного отодвинуться от Дункана, она бы непременно попросила его прекратить эти бесстыдные ласки. Девушка попыталась откатиться в сторону, но Векстон не отпускал ее. Одеяла давно упали на пол. Обнаженные ноги переплелись, и единственным барьером служила лишь тонкая ткань рубашки.
Дункан быстро покончил с этой преградой, сорвав рубашку с Мадлен так быстро, что та не успела опомниться. По сути, она даже помогла ему.
Все доводы разума растаяли окончательно, едва их груди соприкоснулись.
Курчавые волосы на его груди терлись о ее соски. Девушка застонала от наслаждения.
Дункан взглянул на Мадлен. Глаза ее затуманились от страсти.
- Тебе нравится целовать меня, Дункан?
- Конечно, Мадлен. Так же как и тебе - меня.
- Да, - прошептала девушка. Поежившись, она нервно провела по верхней губе кончиком языка.
Векстон на мгновение зажмурил глаза.
Он был в исступлении, он безумно хотел ее. Теперь же. Но… Мадлен все еще не готова. Ему придется продолжить эту пытку.
Глубоко вздохнув, Дункан запечатлел поцелуй на изогнутой брови девушки. Затем поцеловал ее нос и ее очаровательные веснушки.
Мадлен затаила дыхание, дожидаясь, пока он дойдет до ее рта. Но когда Дункан принялся целовать ее шею, она не выдержала и прошептала:
- Я хочу сама еще раз поцеловать тебя.
Господи, она играла с огнем! Мадлен убеждала себя, что держится столь развязно потому, что не была готова к ласкам мужа. Ведь никто не предупредил ее о том, какое она получит неизъяснимое наслаждение. И вдруг Мадлен поняла: Векстон-то знал об этом, поэтому и предупредил, что она попросит пощады. Вот, значит, как! Наслаждение заставит ее изменить себе!
Девушке стало стыдно. Дункан действительно не принуждал ее к ласкам.
- Я трусиха, - прошептала она.
- Не бойся, - утешал ее Векстон. Его голос был полон нежности.
Мадлен хотела объяснить, какие мысли мучают ее, но желание затмевало ее разум. Хорошо, она сдается и будет принадлежать ему - только на эту ночь. Девушка еще не верила окончательно в любовь к ней барона, но решила пожертвовать гордостью и самолюбием ради одной ночи торжества любви. Пусть Векстон отдаст ей лишь часть себя - она постарается думать, что он полностью принадлежит ей.
- Обними меня, Мадлен, - приказал Дункан, лаская ее груди. Мадлен инстинктивно выгнулась. Когда ее соски стали твердыми, Дункан наклонился и взял один из них в рот. Это была настоящая пытка! Мадлен извивалась и стонала, а руки ее с силой вцепились в плечи мужа.
Он не мог больше ждать, но где-то в глубине сознания мелькнула мысль, что Мадлен все еще не попросила взять ее всю целиком.
- Хочешь, чтобы я остановился? - Задавая этот вопрос, он испуганно подумал, что она может ответить утвердительно. - Ты плачешь? - спросил он, увидев, как из-под ее ресниц скатилась слеза. - Но почему?
Мадлен промолчала. Дункан грубо рванул ее за волосы.
- Отдайся мне, жена, отдайся, - прошептал он. - Я вижу, что в глазах твоих горит огонь страсти. Скажи мне, что хочешь этого, Мадлен…
Желание клокотало в нем, рвалось наружу, но Дункан чувствовал, что и Мадлен горяча, как огонь.
- Да, хочу, - призналась девушка, - и ничего с собой не могу поделать.
- Ты моя жена, Мадлен, - прерывисто заговорил Векстон. - И все, что бы мы ни делали, правильно. - Наклонившись к ней, он страстно поцеловал ее горячие губы. - Скажи, что хочешь, чтобы я вошел в тебя, Мадлен. Немедленно. Скажи мне это, жена! - Барон медленно устраивался между ног девушки. И не успела она понять, в чем дело, он принялся ласкать ее самое сокровенное место.
- Прекрати эту пытку, Дункан, - хрипло проговорила она, инстинктивно выгибаясь, чтобы Векстону было легче овладеть ею. - Возьми меня…
- О! - воскликнул барон. - Мадлен! Моя Мадлен! - С этими словами он вошел в нее резким толчком. Девушка вскрикнула от боли и попыталась отодвинуться от мужа.
- Все хорошо, любимая, - утешал он ее. - Тебе больше не будет больно, вот увидишь!
Векстон хотел немного подождать, чтобы Мадлен привыкла к новому ощущению, но не сдержался и принялся ритмично двигаться, все глубже входя в нее.
Забыв о боли, Мадлен быстро подстроилась под ритм его движений, изгибаясь и прижимаясь к мужу, чтобы не упустить ни одно из дивных ощущений, которые дарила ей любовь…
Последний взрыв был таким сильным, что Мадлен принялась в исступлении выкрикивать имя Дункана. Ей никогда не было так хорошо. Она была в безопасности. Она была любима…
У Дункана уже не было сил отодвинуться в сторону; ему казалось, что он готов лежать вот так вечность. Собравшись наконец с силами, барон приподнялся на локтях и взглянул в лицо жены. Ее глаза были закрыты, щеки, еще мгновение назад пылавшие огнем страсти, постепенно бледнели. Из тигрицы Мадлен опять превращалась в ласкового котенка. Дункан улыбнулся. Господи, неужто она будет стесняться мужа, после того как с такой страстью отвечала на его ласки?
- Я сделал тебе больно?
- Да, - прошептала она.
- Очень больно? - встревожился Векстон.
- Совсем немного.
- А тебе было приятно, Мадлен? - не унимался барон. Мадлен решилась посмотреть на него.
- Да, - призналась она и вдруг поняла, что Дункану хочется услышать от нее, как рада она была доставить ему удовольствие и ощутить его сама.
- Мне было очень приятно, Дункан.
Удовлетворенный, он довольно кивнул. Хоть барон и понимал, что жена испытала полное удовлетворение, ему недоставало ее собственного признания в этом.
- Ты очень страстная женщина, Мадлен. И тебе не нужно стесняться этого. - Дункан крепко поцеловал ее губы, а оторвавшись от жены, заметил, что прежняя робость в глазах Мадлен исчезла. Они стали спокойными и бездонно-синими, и барону казалось, что он может утонуть в их темной бездне.
И вдруг Векстон почувствовал себя совсем беззащитным. Это ощущение прежде было незнакомо ему и повергло в изумление. Если он не будет держаться настороже, Мадлен превратит его в Самсона. Кстати, по мнению барона, Мадлен была куда соблазнительнее Далилы, да и опаснее. Дай ей только волю, она все силы из него вытянет.
Нахмурившись, Дункан лег на спину и, подложив руки под голову, вперил взор в потолок.
Барон пытался обдумать все по порядку. Он слишком долго скрывал от себя правду и был честен с собой лишь тогда, когда дело касалось Мадлен. Эта женщина очень много значила для него. Власть, которой она обладала над ним, порой пугала его. А Дункан был не из тех, кто привык тревожиться или пугаться.
Мадлен лежала, отдыхая, до подбородка натянув на себя одеяло, но успела заметить, что ее муж нахмурился.
Она испугалась. Неужели он недоволен ею? Возможно, она была немного робка и неуклюжа.
- Дункан, - негромко спросила Мадлен, - ты жалеешь о случившемся? Я не понравилась тебе?
- Ничуть не жалею. Все было великолепно, - ответил барон.
Мадлен показалось, что Векстон говорит слишком равнодушно. Она почувствовала себя униженной. Радость, которую подарила ей любовь, быстро исчезла, уступив место горечи и разочарованию. Мадлен горько расплакалась.
Дункан не обратил на это никакого внимания, потому что был поражен открывшейся ему правдой. Оказывается, эта странная, то робкая, то дерзкая женщина, рыдавшая возле него так громко, что сумела бы своим плачем разбудить и мертвого, смогла овладеть его сердцем.
Барон вдруг ощутил себя уязвимым, как Ахилл, о котором ему поведала сама Мадлен. Да уж, пожалуй, Ахилл вовсе не обрадовался, узнав правду о себе. Скорее всего он был разгневан - так же, как сейчас барон.
Векстон не представлял, как же ему теперь сохранить независимость от собственной женушки, и решил, что для решения этого вопроса необходимо время. "Да, время, - заключил он про себя, - и порядочное расстояние, потому что я не в состоянии думать о чем-либо, когда Мадлен рядом со мной". Мысль об этом привела барона в бешенство.
Дункан вздыхал… все громче и громче. Он знал, чего сейчас хотела Мадлен, в чем она нуждалась в эти минуты. Отбросив одеяла в сторону, Дункан привлек жену к себе. Барон принялся успокаивать ее, уговаривая перестать плакать, но это не помогало - Мадлен все горше заливалась слезами.
Мадлен хотела кое-что сказать своему муженьку, но для этого необходимо было успокоиться, чтобы ее слова не прозвучали жалко. Она решила сказать Дункану, как презирает его, и еще добавить, что он бесчувственный и невыносимый человек и она никогда больше не станет иметь с ним дело.
- Что случилось, Мадлен? Может, ты о чем-нибудь жалеешь? - спросил наконец барон не в силах больше слушать ее рыданий.
- Да, жалею, - твердо заявила она. - Ясно, я не сумела угодить тебе. Иначе почему ты хмуришься и так зло говоришь со мной? Наверное, я не сделала того, что ты ожидал от меня.
"Господи, ее в самом деле невозможно понять! - подумал Векстон. - Мадлен, оказывается, плакала, думая, что не сумела удовлетворить меня!" Он широко улыбнулся и привлек жену к себе, но Мадлен вырвалась из его объятий.
- Не хочу, чтобы ты дотрагивался до меня! - вскричала она сердито.
В гневе Мадлен забыла о своей наготе - она стояла на коленях, розовые соски ее высоких грудей так и манили к себе. Тело барона тут же отозвалось на это великолепное зрелище, и он обхватил ее груди руками.
Девушка попыталась оттолкнуть мужа и прикрыться одеялом, но Векстон быстро вырвал его и сбросил на пол. Мадлен тоже хотела соскочить с кровати, однако барон ловко подхватил ее и крепко прижал к себе. Он торжествующе улыбнулся, но улыбка мгновенно испарилась, когда Мадлен ударила его коленом по одному - весьма ранимому - месту.
Вскрикнув, барон еще крепче сжал Мадлен, лишив ее возможности двигаться. Он чувствовал, как быстро колотится ее сердце.
- А теперь выслушай-ка меня, женушка, - промолвил он. - Ты вовсе не была неумелой. И доставила мне такое удовольствие, какого я в жизни не испытывал ни с одной женщиной.
Мадлен удивленно посмотрела на мужа, и на ее глаза вновь навернулись слезы.
- Это правда, Дункан? Я и впрямь понравилась тебе?
Барон только кивнул в ответ. Он твердо решил, что наутро непременно скажет ей все, что думает о ее привычке задавать дурацкие вопросы, но тут же напомнил себе, что уже не раз принимал такое решение.
Похоже, Мадлен успокоилась.
- Ты тоже доставил мне удовольствие, - прошептала она.
- Знаю, Мадлен, - промолвил барон, вытирая слезы с ее щек. Но, взглянув на жену, заметил, что та не очень-то довольна самонадеянным ответом. - Не смей так смотреть на меня, - приказал он.
- Откуда ты знаешь, что мне было приятно?
- Ну-у… Потому, например, что ты исступленно выкрикивала мое имя и умоляла меня…
- Ни о чем я тебя не умоляла, Дункан, - перебила его жена. - Ты преувеличиваешь.
Барон снисходительно улыбнулся. Мадлен открыла было рот, чтобы сказать ему, кем она его считает, но барон быстро закрыл ей рот поцелуем.
Мадлен почувствовала, как его вновь восставшая плоть упирается ей в живот, и принялась ритмично двигаться вперед и назад, распаляя мужа все сильнее и сильнее.
Дункан осторожно отодвинул жену от себя:
- Давай спать. Во второй раз тебе будет больнее.
Мадлен заставила его замолчать, припав к губам Дункана горячим поцелуем. А затем, смущаясь, прошептала ему на ухо, что ей нравится лежать сверху.
Векстон улыбнулся, но строго повторил:
- Я приказываю тебе спать.
- А я не хочу спать, - капризно промолвила Мадлен. Уткнувшись носом в его шею, она шумно втянула воздух. - Ты так хорошо пахнешь, - прошептала она, проведя кончиком языка по уху Дункана.
Барон уже начал терять голову, решив, однако, положить конец любовной игре до того, как будет не в силах остановиться. Он не хотел доставлять Мадлен боль, но знал, что она слишком невинна, чтобы понять это, и решил доказать жене, что ей необходимо переждать какое-то время. Его рука скользнула в ее лоно. Мадлен застонала от боли.
- Теперь ты опять скажешь, что хочешь меня? - спросил Векстон.
Мадлен медленно приподнялась. Боль была почти неощутимой, а наслаждение - столь сильным, что она повторила:
- Да, Дункан, да, я безумно хочу тебя!
Барон понял, что не сможет противостоять ей. Сила так бурлила в нем, что он чувствовал себя способным завоевать мир. Когда Мадлен захотела лечь на спину, он удержал ее и покачал головой.
- Ты и вправду хочешь, чтобы я умоляла тебя? - спросила жена, изнывая от желания.
Нежно поцеловав Мадлен, барон стал медленно входить в нее. Она застонала от удовольствия, и океан страсти унес их обоих на своих волнах…
Глава 15
Ибо где сокровище ваше, там и сердце ваше будет.
Новый Завет, От Луки Святое Благовествование, 12-34
Дункан всегда считал себя практичным человеком. Конечно, он был упрям, иногда даже чрезмерно, но не находил это серьезным недостатком. Ему нравилось, когда жизнь шла своим, раз и навсегда установленным порядком. И в своих воинах он тоже прежде всего ценил дисциплину и беспрекословное послушание. Да, барон полагал, что без четкого плана на каждый день все вокруг обратится в хаос.
Хаос!.. Едва это слово пришло на ум барону Векстону, он тут же вспомнил свою милую маленькую женушку. Одному Господу известно, во что превратилась его жизнь, с тех пор как он принял решение жениться на этой взбалмошной, своенравной женщине. Втайне барон вынужден был признать, что женитьба стала самым непрактичным из всех его поступков.
По правде говоря, Дункан поначалу искренне верил, что, женившись, сумеет вести свой обычный образ жизни. Больше того, он наивно полагал, что сможет, как и прежде, игнорировать желания и поступки Мадлен. Но он жестоко ошибался.
Его жена оказалась куда упрямее, чем он предполагал. Лишь этим Дункан мог объяснить ее невыносимое поведение.
Бросая на мужа невинные взгляды, когда тот требовал, чтобы она прекратила соваться не в свои дела, Мадлен, однако, и не думала слушаться его.
Вообще-то крошка по-прежнему была робка с бароном или умело притворялась, что так оно и есть. Мадлен то и дело краснела. Дункану достаточно было бросить на жену долгий, задумчивый взгляд, как та заливалась краской смущения. Впрочем, когда он не обращал на нее внимания, жена делала что хотела.
Она стремилась изменить все вокруг и больше всего внимания уделила залу. Даже не попросив у Дункана разрешения, Мадлен приказала снести помост, на котором громоздился огромный стол. Сам стол тоже исчез из зала - он перекочевал вниз, к воинам, а его место занял другой, поменьше, изготовленный плотником специально по ее просьбе. Разумеется, она не поинтересовалась, насколько это понравится Дункану.
Слуги сбивались с ног, выполняя распоряжения Мадлен. Может, кое-кто из них полагал, что новоиспеченная баронесса Векстон лишилась рассудка, но не смел высказывать своих сомнений при хозяине. Больше того, Дункан видел, с каким рвением слуги выполняли все распоряжения Мадлен, словно угодить ей было верхом их мечтаний.
Полы в зале были начисто отмыты, стены обметены и украшены. На полу появились новые тростниковые дорожки, от которых почему-то подозрительно пахло розами. Огромное голубое знамя с белым крестом Векстонов повисло над камином, перед которым уютно пристроились два стула с высокими спинками. В общем, большой зал стал напоминать комнату Мадлен в башне и даже перестал казаться теперь таким уж большим - Мадлен устроила в нем несколько уютных уголков, где можно было посидеть и поболтать, хотя едва ли кому-нибудь пришло бы в голову проводить здесь время без одобрения барона. В сущности, большой зал был предназначен только для трапез; иногда там можно было постоять некоторое время после еды перед камином, глядя на бушующее в очаге пламя. Никто не подумал бы болтаться здесь без дела. Но, похоже, Мадлен это совсем не беспокоило, и она превратила зал в подобие приюта для бездельников!