- Не надо спешить, - ответила Софи. - Такие перемены надо совершать постепенно. Думаю, мне надо взять несколько уроков по их языку. Так, несколько слов, фраз, чтобы сломать лед. Все-таки я из Европы, чужая для них. - Внезапно атмосфера в машине разрядилась, София поняла, что ей легко говорить с Эшем. Все было, как тогда, в их юности. - Понимаешь, - с энтузиазмом продолжала Софи, - я хочу исполнять роль твоей жены, махарани, настолько полно, насколько это возможно. Мне это действительно нужно и интересно!
Они проехали городские ворота и оказались в городе, окруженном толстыми стенами. Эш, наконец, решился:
- Поскольку ты ничего не говоришь о… Я делаю вывод, что ты… - Он почему-то не мог подобрать слов.
Кивнув, София ответила:
- Да, я не беременна.
Итак, сегодня. Сегодня вечером ему можно посетить Софи. Эш, сам того не ожидая, был в нетерпении. В конце концов, она его жена, и быть с ней ночью совершенно естественно. Это просто физическое влечение после долгого воздержания, не больше.
Софии хотелось, чтобы Эш остался с ней после возвращения во дворец, но у того были дела. Когда Софи возвратилась в свои комнаты, вбежала взволнованная Парвин:
- Госпожа, много коробок из Сантина!
Софи приказала принести их в свою гардеробную, а еще заказала чай с местными печеньями, крошечными, в меру сладкими, рассыпающимися во рту. С легкой усмешкой Софи подумала, что начала злоупотреблять ими. Вдруг она не влезет в вещи, пришедшие из дома?
Когда она открыла первую коробку, под крышкой оказался большой конверт с личной печатью ее отца.
Софи нахмурилась. Задумчиво покрутив в руках конверт, она все-таки сломала печать - отец любил по старинке запечатывать личные важные письма сургучом с личной печатью. Она вспомнила, как в детстве была зачарована этими сказочными, магическими, как ей казалось, печатями. Отец разрешал иногда ей самой ставить оттиск его печати на расплавленном сургуче. Тогда она была счастлива. До того, как поняла: отец сомневается в том, что она - его дочь.
Внутри конверта оказалось письмо, написанное от руки хорошо знакомым размашистым почерком. Конечно же это очередное нравоучение о том, как себя надо вести и как она опозорила свою семью. Софи поначалу отложила письмо, решив, что не будет его читать. Но, понемногу разбирая вещи, вспомнила, что она уже взрослая, и прочитать письмо отца - ее долг.
Присев отдохнуть, Софи развернула письмо. Начиналось оно со слов, которые она совсем не ожидала увидеть.
"Дорогая дочка! Я очень рад твоему замужеству. Это прекрасная партия, о которой я даже и мечтать не мог. Кроме того, что твой брак положит новый виток в наших отношениях с Индией, я по-отцовски рад, что твой муж - друг Александра, да и твой тоже. Знаешь, мне всегда немного тревожно, когда мои дети вступают в брак. Кроме интересов королевства, меня волнует их личное счастье. Если я был строг с тобой, то это только потому, что беспокоился о тебе. Теперь я спокоен. Эш - надежный человек, он сможет хорошо позаботиться о тебе".
Почему-то строки начали двоиться, Софи смахнула набежавшие слезы. "Дорогая дочка", - написал отец. Даже если эти слова были формальностью, они тронули сердце дочери. Так отец никогда не называл ее до этого.
Вроде бы мелочи - добрые слова отца, разговор с Эшем, благодаря которому она поняла, что может активно участвовать в общественной жизни. Конечно, эти мелочи не шли ни в какое сравнение с большой любовью, о которой она мечтала. Но эти мелочи подняли ей настроение, вселили некоторую надежду на будущее.
Пришла горничная с чаем и печеньями. София улыбнулась девушке и села пить чай. Отдохнув, Софи направилась к коробкам со своими вещами.
Через два часа они с Парвин разобрали почти все вещи, но осталось еще три большие коробки. Почти все шкафы в гардеробной были уже заполнены, остались только небольшие шкафы, стоящие вдоль короткой стены.
- Надеюсь, что содержимое оставшихся коробок сюда влезет, - сказала Софи.
Парвин забеспокоилась, заволновалась и не торопилась открывать оставшиеся шкафы.
- Что случилось? - забеспокоилась в свою очередь Софи.
Парвин молчала, избегая взгляда Софи, казалось, она пытается подыскать слова. Софи направилась к шкафам.
- Извините, махарани София, но там одежда махарани Насрин.
Одежда Насрин все еще там, спустя несколько лет после ее смерти. Шок, гнев, разочарование охватили Софи. На какое-то время она потеряла дар речи.
Конечно, Эш любил свою первую жену. Настолько сильно, что не смог избавиться от ее одежды. И все это время одежда Насрин была в комнате, которая принадлежит Софи! Эш все еще любит Насрин, он до сих пор предан ей. Возможно, он думал о своей первой жене во время их с Софи первой брачной ночи! Возможно, он даже представлял себе Насрин, лаская Софи! Нет, надо с этим покончить, решила Софи. Одежде Насрин не место в ее шкафах. Но, к изумлению Софи, ее охватило женское любопытство. Ей стало интересно, как одевалась любовь Эша.
Софи заставила себя улыбнуться.
- Хорошо, Парвин. Ты можешь идти. С этими коробками я сама разберусь.
Парвин с облегчением вздохнула и быстро вышла из гардеробной. Как только она вышла, Софи подошла к шкафам с одеждой Насрин. Какое-то время она не могла решиться открыть их. Потом заставила себя открыть дверцы. От резкого движения тонкие шелковые ткани заколыхались. Создалось такое впечатление, что в шкафу стоит кто-то живой. Софи отпрянула. От одежды шел сладкий, тяжелый аромат. У Софи закружилась голова, ей захотелось закрыть шкаф. Но, увидев одежду, так не похожую на ее наряды, одежду женщины, которую Эш до сих пор любит, Софи решила этого не делать.
Настроение Софи внезапно изменилось. Гнев и ярость сменились болью и ощущением безнадежности. Один только вид одежды Насрин, женщины, которую Эш так любил, разбередил раны, которые только начали заживать. Эта боль, как змеи, выползшие из-под камня, начала жалить, причиняя страдания.
Переступив через боль, Софи притронулась к одежде. Красные с золотом сари, наверное, для официальных церемоний, золотисто-коричневые, светло-розовые, голубые и бирюзовые шальвар камизы. Женское любопытство начало брать верх. Софи вдруг стало интересно - а как бы она выглядела в этих нарядах? В нарядах женщины, которую так любил и, наверное, все еще любит Эш? Софи выбрала бледно-голубой шальвар камиз. Она была как во сне или под гипнозом. Сняв костюм с вешалки, Софи направилась в спальню. Ее всю трясло. Она понимала, что поступает неправильно. Это оскорбляет память Насрин, оскорбляет Эша, да и ее саму. Софи было стыдно, но она ничего не могла с собой поделать. Ей хотелось понять, как выглядела Насрин. Ведь Эш до сих пор любил и желал свою первую жену, а не Софию.
Конечно, у нее есть своя гордость, и ее не волнует, что испытывает к ней Эш, но ему нужен ребенок, сын - наследник. Вот почему она должна быть для Эша желанной. И кроме того, ей тоже хочется ребенка, и может, не одного. Софии казалось, что она может дать своим детям ту любовь, которую сама недополучила в детстве. Софи решительно сняла с себя одежду и взяла в руки шальвар камиз Насрин.
Эш прогуливался в дворике, который примыкал к его апартаментам. Обычно такая прогулка помогала расслабиться и отдохнуть. Ощущение уединенности помогало собраться с мыслями. Сегодня же все было не так. Он был в предвкушении предстоящей ночи. Каждая клетка его тела жаждала близости с Софи. Одна только мысль о ней приводила его в такое возбуждение, что ни о каком покое не могло быть и речи.
Эш сам не хотел признаваться себе в этом, но каждую ночь после той, первой и пока единственной ночи, проведенной вместе, он хотел очутиться рядом с Софи. Он опять хотел увидеть ее широко распахнутые восхищенные глаза, хотел прикасаться к ней, хотел, чтобы у них был ребенок. Он впервые подумал о возможном ребенке не как о наследнике, а о ребенке, который может появиться в результате их… любви? Да нет, конечно. Он просто давно не был с женщиной. Да, он хочет Софи, но это естественное желание для мужчины - хотеть привлекательную женщину, которая к тому же является его молодой женой. Он резко повернулся в сторону дворца. Эш не мог ждать, когда наступит ночь.
Стоя перед огромным зеркалом, Софи рассматривала незнакомку, одетую в бледно-голубой шальвар камиз. Аромат чужих тяжелых духов еще больше усиливал это впечатление. Костюм был немного широковат в талии, к тому же Насрин, судя по всему, была выше Софи, поэтому шальвары свободно струились вдоль ее обнаженных щиколоток. Шелк был прекрасного качества. Он холодил кожу, его было приятно ощущать на теле, а когда Софи решила пройтись, то он легко струился и переливался. Наряд был украшен стразами, которые сверкали при малейшем движении. Войдя во вкус, Софи обернула шарф, который подходил к этому комплекту, вокруг головы, закрыв лицо. София подошла к зеркалу, внимательно рассматривая незнакомку, глядевшую на нее из зеркальной рамы. Значит, так выглядела женщина, которую он любил и до сих пор любит.
Ему не надо было поддаваться желаниям, надо было подождать до вечера, но Эш понял, что больше не в силах ждать. Он пошел специальным секретным ходом, который его прадедушка использовал, чтобы незаметно для глаз прислуги посещать прабабушку.
Секретная дверь, ведущая в покои Софи, была замаскирована под картину. Эш нажал только ему одному известное место на раме, и дверь тихо отворилась. Эш сделал шаг и застыл на пороге спальни своей жены. Ему показалось, что он попал в другой мир. Перед ним стояла Насрин. На мгновение его охватил ужас. Ему показалось, что он увидел привидение. Потом существо повернулось, глядя в зеркало. София! Конечно, только она могла так двигаться! Чувства, нахлынувшие на Эша, было невозможно описать. Гнев, злость, даже ненависть. Гнев на Насрин, отвергшую его, гнев на Софи за то, что она вторглась в запретное. Гнев на самого себя за то, что позволил себе пойти на поводу своих желаний и прийти к Софи в неурочный час.
Не контролируя себя, Эш быстро пересек комнату, схватил Софи за плечо, резко повернув к себе:
- Сними это! Быстро! Пока я сам не содрал с тебя это!
Глава 8
Софи была ошеломлена. Она не хотела, чтобы кто-нибудь, тем более Эш, видел, как она примеряет наряды Насрин. Но его реакция на это занятие парализовала Софи. Единственное, что она смогла, - это отцепить непослушными руками шарф, замотанный вокруг лица. Ей было безумно стыдно.
Софи хотела извиниться, сказать, что она слишком поздно поняла, что совершила непростительную вещь. Можно было даже сказать, что она не знала, что это наряды Насрин, но тогда бы она подвела Парвин, а этого Софи совсем не хотелось. Но, взглянув на Эша, Софи поняла, что ничего не может сказать.
Увидев Софи в одеждах Насрин, Эш испытал целую гамму эмоций. Гнев, стыд, горечь от того, что ему волей-неволей пришлось окунуться в прошлое, разочарование, что совсем не так он видел начало сегодняшнего вечера с Софи. Он пришел сюда после стольких томительных дней и еще более длительных ночей, после мучительных битв со своими собственными демонами. И вот он нашел уважительную причину, чтобы явиться сюда. Софи не беременна. Он должен посетить ее ради продолжения рода. Но сейчас Насрин как будто бы встала между ними, и затихшее чувство вины вспыхнуло снова. У него нет никакого права испытывать к Софи даже такие чувства. У него нет права хотеть ее. У него есть право только на чувство вины, которое он не должен забывать. И в качестве наказания он должен выйти сейчас из комнаты Софи и не входить к ней до тех пор, пока не перестанет так сильно желать ее.
София пыталась высвободить свое запястье из мертвой хватки Эша. От этого движения на Эша нахлынул тяжелый, сладкий аромат духов Насрин. Он хорошо его помнил. Этот аромат навсегда будет связан с днем их с Насрин свадьбы и с первой брачной ночью. Приторный и тяжелый, он висел в воздухе, вызывая отвращение и головокружение.
- Сними это. Все. Сейчас же! - снова потребовал Эш.
Голос его срывался от груза гнева и разочарования, которые Эш нес все эти годы. Но к этой тяжести теперь примешалось еще кое-что - Эш страстно желал Софи.
По выражению его лица Софи поняла, что он не может притронуться к ней, не может даже находиться с ней в одной комнате. Но Софи понимала также, что не может его обвинять в этом. Она совершила непростительную вещь, и теперь уже ничего не изменить. Если бы она могла! Было же ясно, что Эш пришел, чтобы быть вместе с ней в эту ночь! А она все испортила! Но вопреки всей ситуации Софи страстно желала его. Она хотела мужчину, который после первой ночи не навещал ее в течение трех недель! Но это был мужчина, который показал, насколько чувствительно ее тело, и ей хотелось еще испытать это удовольствие. Без любви? Без уважения? Зная, что Эшу нужен секс с ней только ради наследника?
Где же ее гордость? Нет, так быть не должно! Она должна помнить, что она - Сантина. Должна помнить роль, которую сейчас играет. Эш должен уйти, и тогда она снимет одежды Насрин. Софи сделала шаг назад, дрожа с головы до ног.
Ослепленный своими чувствами, Эш решил, что София не обращает внимания на его слова, игнорирует его. Он схватил Софию и притянул ее к себе. Вид Софии в одеждах Насрин привел его в бешенство. Он резким движением сорвал шарф с головы Софии, потом, к ее ужасу, схватившись за ворот туники, начал со злостью сдирать ее с Софи.
- Не надо, Эш, не надо, - умоляла Софи.
Ведь потом, как ей казалось, Эш будет корить себя за то, что испортил наряд своей любимой погибшей жены. И возненавидит ее, Софию, еще больше за то, что она явилась этому причиной. Но Эш не слушал ее. Он вообще не обращал на нее никакого внимания. София начала сопротивляться, пытаясь спасти наряд, но пальцы Эша грубо разрывали нежный шелк, захватывая при этом и кожу Софи. Софи было больно. Эта боль и ужасный звук разрываемого шелка заставили Софию закричать. Эш остановился и, повернувшись к ней спиной, приказал еще раз:
- Сними все это. Сейчас же.
Все, что произошло сейчас с Софи, довело ее до белого каления. Гнев и ярость уступили место боли и страху, и она взорвалась:
- Ты хочешь, чтобы я сняла это? Отлично! Я так и сделаю!
Она хотела быстро сорвать с себя костюм, но многочисленные завязки не дали ей этого сделать. В конце концов, Софи справилась с ними и отшвырнула от себя все, что осталось от прекрасного костюма. Софи осталась практически обнаженной, не считая маленьких трусиков. Ее лицо пылало от гнева, темно-карие глаза бросали молнии. Дыхание у Софи перехватывало от гнева, обнаженная грудь вздымалась. Эш потерял дар речи. Она была… Она была великолепна в своем гневе. Когда София сняла одежды Насрин, Эш как будто избавился от наваждения. София снова стала самой собой. Прекрасной, притягательной. Желание вспыхнуло в нем так остро, что, казалось, его разрывает от него изнутри.
- Теперь ты удовлетворен! - с вызовом выкрикнула Софи, разрывая тишину, которая повисла между ними. Эти слова подлили масла в огонь.
- Удовлетворен? - с трудом проговорил Эш. - Нет, я не удовлетворен.
Он сделал медленный шаг в сторону Софии, затем - другой. Софи была изумлена. Она думала, что Эш сейчас уйдет.
- Я не буду удовлетворен, пока ты не зачнешь ребенка.
Вдруг Софи оказалась в его объятиях. Эш целовал ее страстно, грубо, с ненавистью, стараясь унизить. Несмотря на это, Софи не могла найти в себе силы сопротивляться ему. Что-то внутри нее страстно тянулось к Эшу, желало его. Дикое, страстное желание, охватившее Софи, отказывалось внимать голосу рассудка. Конечно, ей хотелось, чтобы все происходило не так, чтобы Эш хотел ее, потому что любит ее такой, какая она есть, а не потому, что ему нужен наследник. Но все эти мысли быстро пролетели, и страсть полностью охватила Софи. Она больше ничего не могла думать, впитывая в себя жаркие, неистовые поцелуи Эша. Она помнила то наслаждение, которое однажды Эш подарил ей, и теперь ее бесстыдное тело прильнуло к любимому.
И бесполезно было убеждать это тело, что Эш видит перед собой другую женщину.
Эш откинул волосы Софи, нежно провел пальцем по ее шее, Софи застонала. Тогда Эш прильнул губами к нежной коже Софи и понял, что не может остановиться. Разум требовал, чтобы он оттолкнул Софию и ушел, но, когда он попытался это сделать, София еще сильнее прижалась к нему. Что же, он попытался. Но он не мог устоять перед страстью Софи. Она вся была желание, ее руки обхватили шею Эша, губы жадно и как бы умоляюще искали его губы, покрывая лицо быстрыми жаркими поцелуями. Рука Софи скользнула вниз, расстегивая пуговицы на его рубашке, другая снимала рубашку, обнажая его плечи.
Нет, нет, еще раз нет. Он не должен позволять себе забыться. Это - рациональный, разумный секс ради того, чтобы зачать наследника. Но все эти мысли потонули в страстном желании, его плоть жаждала Софи, жаждала проникнуть в нее как можно глубже. У него так давно не было женщины и еще более давно не было женщины, которую он так страстно желал.
Эш застонал от мучившей его прошлой вины и от наслаждения, которое он испытывал сейчас. Поцелуи Софи, пылкие и страстные, поцелуи женщины, которая еще не познала истинного наслаждения, наполнили Эша желанием научить ее получать и дарить наслаждение. Раньше он ни разу не испытывал этого желания. Теперь ему захотелось лечь рядом с Софи, учить ее, наслаждаться ее нежными прикосновениями. Ему вдруг показалось, что время упущено, он пожалел, что не сделал этого во время их первой ночи.
Руки Софии дрожали, она пыталась расстегнуть мелкие пуговицы его рубашки. Вдруг Эш взял ее за руку. Софию охватило отчаяние. Ей показалось, что Эшу неприятны ее прикосновения, что он хочет ее остановить. Но вместо того, чтобы оттолкнуть ее, Эш опустил руку Софи вниз, к его затвердевшей плоти. Даже через брюки Софи почувствовала, как под ее рукой растет и твердеет его детородный орган. Глаза Софи раскрылись от восхищения и растерянности. Она была ошеломлена, взволнована. Вдруг она почувствовала тяжесть и пульсацию внизу живота - новый прилив желания.
- Эш…
В его имени, слетевшем с губ Софи, было столько нежности, восхищения и желания. В едва освещенной комнате кожа Софи переливалась золотом, на котором ярко выделялись белые груди, такие напряженные, желанные.
Эш больше не мог ждать. Он начал быстро снимать с себя одежду и вскоре уже стоял перед Софи обнаженным. С мужской гордостью он наблюдал, как глаза Софии скользят по его телу, вниз, к его обнаженной, готовой плоти.
- Прикоснись ко мне, - приглушенно и неожиданно мягко сказал он. - Прикоснись ко мне, познай меня.
Что-то магическое было в его голосе, полном вожделения. Звук этого голоса подействовал на Софи как гипноз. Она неуверенно подошла к Эшу, позволила взять себя за руку и отвести в постель.
Затем Эш положил ее руку на свое тело и повторил:
- Познай меня.