Исмал встал и подошел к окну. Газовые фонари были еле видны в окутанной туманом темноте улиц. Было еще не так поздно. Почти весь Лондон еще не спал. А жизнь полусвета вообще еще только начиналась.
Наверняка он сможет отвлечься в уютном заведении Хелены Мартин. В настоящее время Хелена была самой модной куртизанкой в Лондоне, поэтому Исмал не сомневался, что найдет у нее некоторых мужчин из списка мадам. Однако совсем не обязательно, чтобы визит ограничился только работой. Хелена давно официально приглашала Исмала. А приглашение несколько иного рода он прочел в ее прекрасных черных глазах.
Да, это как раз то, что нужно. И покойный Боумонт любил повторять: если мужчина не может завлечь в постель одну женщину, ему следует поискать другую.
Ирония заключалась в том, что оба они вынуждены были искать замену одной и той же женщине.
Что ж, пожал плечами Исмал, жизнь полна иронии.
Глава 6
Уже через десять минут после того, как Исмал оказался в толпе поклонников Хелены Мартин, он увидел трех мужчин из списка Лейлы. Двое из них - Малькольм Гудридж и граф Шер-бурн - были заняты тем, что добивались расположения Хелены. Обменявшись с ними несколькими фразами, Исмал решил, что не станет следовать их примеру. Хотя Хелена была очень красивой и живой женщиной, он сразу же отметил, что она не сможет заменить ему Лейлу.
Поскольку двое из возможных подозреваемых были страшно заняты, а поблизости не было ни одной женщины, которая могла бы его хотя бы немного отвлечь, Исмал решил заняться третьим господином из списка - лордом Эйвори, наследником герцога Лэнгфорда.
Маркиз явно чувствовал себя здесь не в своей тарелке. Правда, он пытался флиртовать с рыжеволосой танцовщицей, но Исмал был уверен, что барышня на самом деле его мало интересовала. У мужчины, который намерен получить удовольствие от общения с женщиной, не могло быть такого загнанного взгляда.
Поскольку они познакомились на похоронах Боумонта, Исмалу не составило труда заговорить с маркизом. А отвлечь его от рыжеволосой красавицы было еще легче, учитывая тот факт, что молодому человеку и самому этого хотелось.
Уже через полчаса Исмал с Эйвори распили бутылку вина в одном из отдельных кабинетов клуба. Исмал восхитился картиной итальянского живописца Каналетто, висевшей над камином, после чего завязался разговор об искусстве и очень скоро всплыло имя Лейлы Боумонт. Оказалось, что лорд Эйвори весьма высоко оценивает ее талант.
- Дело не только в том, что ее портреты исключительно хороши, - восхищенно говорил маркиз. - В них видны индивидуальность и характер изображаемых ею людей. Настанет день, и ее портреты - помяните мое слово - станут бесценными. Я все отдал бы за любой из них.
- Разве у вас нет своего портрета? Вы же ее хороший друг.
- У нее не нашлось для меня времени. - Эйвори в задумчивости вертел в руке стакан.
- Сочувствую. Для меня тоже. Я почти потерял надежду, однако леди Кэррол сказала, что сейчас у мадам нет новых заказов.
- После того как она закончила портрет леди Шербурн, миссис Боумонт отказывала всем. Это было перед Рождеством. С тех пор как Лейла Приехала в Лондон, она беспрерывно работала и теперь решила немного отдохнуть. Так она мне сказала.
- Я этого не знал, - заметил на эта Исмал. Интересно, почему ему не сказали об этом ни сама художница, ни леди Кэррол? - Все же я думал, что у мадам найдется время для меня. Но она неожиданно покинула Норбури-Хаус, и я помчался за ней в Лондон. - Он печально улыбнулся. - Я и предположить не мог, что мне придется в этом признаться коронеру и коллегии присяжных. Но я об этом не жалею. Если бы не мое тщеславие и желание непременно получить свой портрет, я не приехал бы в дом Боумонтов в тот момент, когда, как оказалось, нужна была помощь.
- Представляю, в каком состоянии была миссис Боумонт. Я узнал о несчастье только поздно вечером. А визит нанес лишь на следующее утро, но к тому времени у миссис Боумонт уже была леди Кэррол. Я решил, что лучше будет оставить миссис Боумонт в покое, и посоветовал своим друзьям последовать моему примеру. Они так и поступили, хотя наверняка сгорали от любопытства.
Маркиз помолчал.
- Странно, не правда ли? Общество весьма редко проявляет такое сочувствие, даже к своим, а она… э-э… вы, наверное, сказали бы… она не одна из нас, хотя это жуткий снобизм.
Интересно, подумал Исмал, сколько из этих аристократов не нанесли визита из сочувствия к горю вдовы, а сколько - из боязни себя скомпрометировать? Боумонту были известны секреты многих из них, и они боялись, что он рассказывал о них своей жене. Нужно узнать, угрожал ли он Эйвори.
- Хорошо, что друзья мадам отнеслись с уважением к ее горю.
- Честно говоря, я был рад, что мне не надо присутствовать на расследовании. Я бы сошел с ума, слушая, какие ей задают вопросы. - Маркиз все вертел и вертел в руках стакан. - Мой отец рассказал мне, что вас допрашивали первым и сразу же после этого вы покинули зал.
- Я посчитал, что так будет лучше. Все присутствовавшие, кроме ее уважаемого поверенного, были либо пожилыми, либо простыми людьми. Я был единственным ее поклонником. Я хотел, чтобы присяжные занялись расследованием, а не раздумывали о том, являюсь ли я любовником миссис Боумонт. Поскольку вы и другие благовоспитанные джентльмены предпочли устраниться, я слишком… выделялся.
Эйвори потянулся за бутылкой.
- Полагаю, что выи так выделялись бы, независимо от того, кто там был. Вы довольно необычный человек.
Исмал и сам отлично это знал. Понимал он и то, что маркиз как будто его прощупывает, но пока не догадывался, чего именно он хотел узнать.
Поэтому Исмал молчал, выжидая.
Маркиз наполнил стаканы. Так как Эсмонд все еще молчал, у маркиза начала заметно дергаться щека.
- Я не хотел вас обидеть, поверьте, - наконец сказал он. - Вы наверняка заметили, как реагируют женщины на ваше присутствие: чуть в обморок не падают. Даже если вы к этому привыкли, вы должны сознавать… - Маркиз поставил на место бутылку. - Я, как обычно, вмешиваюсь не в свое дело…
Лицо Исмала выражало легкое любопытство, не более того.
- Я считал, что вы понимаете, что были исключением, - упорно продолжал маркиз. - Я хочу сказать… Фрэнсис никогда ни к кому из своих знакомых не ревновал. Он никогда не беспокоился за миссис Боумонт… до тех пор, пока не появились вы. Я был уверен, что вы об этом знаете.
Ревность Боумонта явно интриговала маркиза. Возможно, Боумонт намекнул Эйвори на то, в чем была истинная причина его ревности, если бы они с маркизом были близкими друзьями. Это было разумное предположение, если учесть, что Боумонта в одинаковой степени привлекали и женщины, и мужчины, а Эйвори чувствовал себя неловко, общаясь с куртизанками. Это могло служить объяснением его преданности человеку старше его по возрасту и гораздо ниже по положению.
Выяснить это не составляло труда.
- Боумонт был утомителен и недобр. Мне не следовало бы так отзываться о вашем друге, но, по правде говоря, он меня очень раздражал, - заметил Исмал.
- Да, он мог быть… неприятным.
- Из-за того, что он открыто ревновал меня к своей жене, я не мог даже просто поболтать с мадам, дабы не вызвать скандала. Разве он не понимал, что это губительно для ее репутации, не говоря уже о том, что совершенно несправедливо?
- Он не всегда был… тактичным.
- Я надеюсь, что я разумный человек, - продолжал Исмал. - Если мадам не желает этой связи, я должен считаться с ее желаниями и довольствоваться теми малыми привилегиями, которыми ей угодно меня одаривать, - танцем, беседой, флиртом. Я удовлетворился этим. Почему Боумонт не мог сделать то же самое?
- Вы имеете в виду его отношения с миссис Боумонт? Боюсь, я не понял…
- Нет, нет, - нетерпеливо возразил Исмал. - Я говорю о себе. У меня никогда не было такого рода проблем ни с одним мужчиной. Мне казалось, я был достаточно тактичен. Я сказал ему, что он меня не интересует - и другие мужчины тоже - в этом смысле. Я…
- Господи! - Эйвори вскочил, расплескав вино. Дрожащей рукой он поставил стакан на стол.
Значит, на один вопрос Исмал получил ответ. Маркиз даже не подозревал, что Боумонт был увлечен графом Эсмондом. Исмал сделал вид, что раздосадован.
- Прошу вас извинить меня за неделикатность. Я расстроился и забыл, где нахожусь. Подобные темы в вашей стране открыто не обсуждаются.
- Обычно нет. Особенно с не слишком близкими знакомыми.
- Забудьте о том, что я вам сказал. У меня и в мыслях не было вас обидеть, но с вами так легко разговаривать, что я не задумываясь выболтал то, о чем не следовало.
- Нет, я не обижаюсь. Мне даже льстит, что вы считаете меня приятным собеседником. Просто… я был несколько… обескуражен. Я знал, что вы его раздражаете. Но мне никогда не приходило в голову, что он ревновал… в этом смысле.
Маркиз взял свой стакан и сел.
- Казалось бы, после двух лет знакомства с ним меня ничто не должно было бы удивлять. Но он никогда… я даже ни о чем не догадывался.
- Я старше вас и я - француз…
- Я никак не могу этого понять. - Эйвори забарабанил пальцами по подлокотнику. - Он… он их высмеивал - таких мужчин. Как он только их не называл! Вы, наверное, слышали обо всех этих прозвищах.
Исмалу было ясно, что маркиз не мог быть любовником Боумонта. А тогда откуда такая странная дружба? Было ли это случайностью или Боумонт знал какой-нибудь секрет маркиза? Возможно, маркиз был любовником кого-то другого? Поскольку Эйвори не знал, что Боумонт виновен в таком же преступлении, его легко можно было шантажировать. Это был неплохой мотив для убийства, хотя и не единственный.
Придется расследовать дальше, решил Исмал. Он был этому рад, что разговор с Эйвори помогал ему отвлекаться от мадам. По крайней мере на какое-то время.
- Я знаю с десяток таких прозвищ, причем на двенадцати языках.
Собеседник Исмала с радостью ухватился за возможность перевести разговор в другое русло.
- Неужели на двенадцати? Впечатляет. И вы так же хорошо говорите на этих языках, как по-английски?
Хотя Исмал не назвал точного времени своего прихода, Лейла решила, что Эсмонд придет на следующий день в восемь часов вечера. Но он появился на пороге ее студии на час раньше, когда она сидела за столом, склонившись над альбомом для эскизов. На ней было то же платье и сомнительной чистоты рабочий халат, которые Лейла надела после ленча.
Могло быть и хуже, сказала она себе. Эсмонд вообще мог застать ее у мольберта, где от нее за версту несло бы масляными красками и лаком. Впрочем, какое это имело значение? Человек, который намерен каждый вечер по нескольку часов допрашивать художника и который, более того, появляется неожиданно, в час, когда его не ждут, вряд ли может претендовать на то, что будут соблюдены светские приличия.
- Вы, очевидно, прокрались через черный ход? - сказала Лейла, закрывая альбом.
- Как и обещал - так, чтобы меня никто не видел. - Исмал снял шляпу и положил ее на свободный табурет рядом с Лейлой. - Когда появятся Элоиза и Гаспар, это будет делать гораздо легче.
- Полагаю, вы имеете в виду парижских слуг? Тех, что "преданы и надежны".
- Вы работали. - Не обращая внимания па колкость, Исмал кивнул на альбом.
- Ничего особенного. Так… наброски. Чтобы чем-то себя занять. - Лейла закрыла альбом и положила его на кипу таких же тетрадей и аккуратно поправила края. - Мне вообще не следовало бы этим заниматься. Это невежливо по отношению к усопшему. С другой стороны, Фрэнсиса рассмешило бы, если бы он узнал то, что я не работаю, потому что горюю о нем.
- Лорд Эйвори сообщил мне, что вы прекратили принимать заказы на портреты более месяца назад. Я не знал, что это было ваше собственное решение, оказывается, предложения поступали, но вы их отвергали?
- Я хотела отдохнуть.
- Именно так мне и сказал лорд Эйвори вчера вечером.
- Вы встречались с Дэвидом вчера вечером? - удивилась Лейла. - Но я думала, что вы будете размышлять над моим списком.
- Что я и делал. А потом я решил немного отвлечься и случайно встретил маркиза.
Ей незачем так ужасаться. Глупо думать, что граф Эсмонд, как пай-мальчик, ляжет спать до полуночи. Где же он встретился с Дэвидом среди ночи? Наверняка в казино. Или в публичном доме. Удивляться нечему, убеждала она себя. Тем более тратить душевные силы на то, чтобы расстраиваться из-за Дэвида. А что касается Эсмонда - ночные похождения вполне согласуются с его характером и репутацией. Однако Лейла вдруг представила себе его дьявольские руки, ласкающие… кого-то другого… и у нее застучало в висках.
- Он был в вашем списке. Но кажется, у вас есть возражения?
- Никаких. Полагаю, вы знаете, что делаете.
- Но вам это не понравилось. - Исмал отошел от Лейлы и сел на софу, уставившись в потертый ковер на полу. - Я читаю на вашем лице явное неодобрение.
Лейла надеялась, что Эсмонд не заметит ее огорчения, хотя у нее не было никакого права осуждать графа за то, как он развлекается. С другой стороны, нет необходимости скрывать от кого бы то ни было свои чувства к Дэвиду.
- Ладно. Вы правы. Мне это не нравится. Я не хотела включать в список имя Дэвида, но вы попросили, чтобы я перечислила всех друзей Фрэнсиса, а Дэвид проводил с ним много времени. Но подозревать маркиза смешно. Вы можете себе представить его тайком подмешивающим яд в настойку опиума?
- У меня хорошее воображение, мадам. Вы даже не представляете, что я могу себе навоображать.
Лейла сидела спиной к окнам, так что Эсмонд вряд ли мог видеть, как краска прихлынула к ее щекам. В тоне его голоса слышался такой намек, что даже если бы граф сказал таким тоном простое "здравствуйте", оно прозвучало бы как двусмысленность.
А может быть, и нет.
Скорее всего все дело в ее собственном буйном воображении.
- Что ж, прекрасно. Если вам не жалко попусту тратить время - это ваша забота или забота того, кто вам платит.
- Вам нравится лорд Эйвори?
- Он интеллигентный и приятный молодой человек.
- Не похож на тип человека, который обычно составлял компанию месье Боумонту.
- Вы хотите сказать, на повесу? Но Фрэнсис очень часто общался с более молодыми и менее опытными людьми.
- И сбивал их с правильного пути.
- Фрэнсиса вряд ли можно было назвать человеком, который вел бы их в обратном направлении. Большинство из них в недавнем времени возвратились из большого путешествия по континенту. А с Фрэнсисом они совершали большое путешествие по полусвету.
- Отдавали дань увлечениям молодости?
- Да.
- Но что касается молодого человека, о котором мы говорим, вам бы хотелось, чтобы он этого не делал?
Какой смысл пытаться что-либо от него скрывать? Эсмонд расследует убийство, и ему необходимо знать все. Он уже вчера предупредил ее: вопросы будут бесконечными и многие из них -
дерзкими.
- Мне бы хотелось, чтобы Дэвид вообще не знал моею мужа. Он не похож на остальных. В нем нет ничего от типичного праздного аристократа. К сожалению, у Дэвида ужасные родители.
Они не имеют ни малейшего представления о том, как с ним обращаться. Они никогда не предполагали, что он станет наследником. Он вообще не должен был родиться. Между ним и его младшей сестрой Энн большая разница в возрасте.
- Его рождение, очевидно, оказалось большой неожиданностью для родителей.
- У него есть две старшие сестры, не помню их имен. Я с ними не знакома. Много лет тому назад Фрэнсис познакомился с его старшим братом Чарлзом.
- У Эйвори есть старший брат? Он никогда о нем не говорил.
- Чарлз умер примерно три года тому назад после несчастного случая на охоте - сломал шею. Его мать до сих пор носит по нему траур.
- Не может смириться с потерей?
- Герцогиня Лэнгфорд, кажется, ни с чем не может смириться и ничего не желает понимать. А герцог еще хуже, чем она. Их титул - это огромная, тяжелая ноша, даже для молодого человека, которого воспитывают как наследника. Но родители Дэвиду не помогали. Они просто ждали, что он станет Чарлзом - переймет все его привычки и вкусы, а вместе с ними - и друзей. Дэвид, естественно, взбунтовался. И вполне понятно, что, самоутверждаясь, он впадал в крайности.
- Мадам, ваш рассказ на многое раскрыл мне глаза. Я получил полезную пищу для размышлений. О причинах необычных привязанностей и дружбы. Мне бы хотелось продолжить разговор на эту тему, но я пообещал маркизу пообедать с ним и не хочу опаздывать.
"А после этого вы пойдете к проститутке? - подумала про себя Лейла. - Или к любовнице?" Она наверняка у него есть. Но ей-то что до этого? - напомнила она себе.
- Это означает, что на сегодня мы закончили?
- Я мог бы вернуться после обеда. Но полагаю, это было бы… неразумно.
Лейла попыталась убедить себя, что не слышала никакого скрытого намека.
- Несомненно. Обед может затянуться до рассвета.
- Как знать.
- Во всяком случае, вы будете страдать от последствий чрезмерных возлияний.
- Похоже, что у вас не менее живое воображение, чем у меня.
Лейле показалось, что Эсмонд смеется, но когда она на него взглянула, то увидела, что он даже не улыбается, а взгляд его непроницаемых синих глаз остановился на ее волосах.
- У вас сейчас выпадет шпилька.
Лейла тут же подняла руку, но опоздала - Эсмонд уже воткнул шпильку на место.
- Ваши волосы всегда такие мягкие, - пробормотал он, не отнимая руки.
Лейла могла бы отстраниться, или убрать его руку, или еще каким-то образом выразить свой протест. Но тогда бы Эсмонд догадался, как сильно он на нее действует.
- И непослушные. Подчас мне бывает трудно с ними справиться.
- Интересно, какой они длины? Хотелось бы увидеть.
- Не думаю…
- Мы встретимся снова не раньше чем через неделю. И все это время этот вопрос будет меня мучить.
- Я могу вам рассказать, какой они… Почему только через неделю?
- После того как приедут Элоиза и Гаспар. До этого мои приходы и уходы сопряжены с неудобствами. Поэтому мне пока лучше держаться подальше от вашего дома.
Говоря это, Исмал вынул шпильку, которую только что воткнул на место, и осторожно вытащил прядь волос.
- А-а, они до пояса, - улыбнулся он.
- Я могла бы вам рассказать на словах, - с бьющимся сердцем сказала Лейла.
- Я хотел убедиться своими глазами. Мне нравятся ваши волосы. Они так восхитительно спутаны.
Лейла могла бы сказать, что и Фрэнсису тоже нравилось, когда ее волосы были в беспорядке. Но вкрадчивый голос Эсмонда и его легкое прикосновение начисто вытеснили из ее головы Фрэнсиса со всеми его колкостями.
- Я не терплю, когда слуги меня причесывают. Я не могу? спокойно сидеть даже у парикмахера.
- Полагаю, вы не только сами причесываетесь, но и одеваетесь? По этой причине все ваши платья застегиваются спереди?
Лейла еле удержалась, чтобы не прикрыть руками корсаж. Но это был бы бессмысленный жест: Эсмонд уже изучил ее наряды во всех деталях, даже успел понять, что и застежки карее-1 та тоже расположены спереди.
- Какой же вы наблюдательный.
- У меня пытливый ум. Это одна из причин, почему я все делаю так хорошо.
Улыбка Исмала была обезоруживающей. Лейле пришлось напрячься, чтобы не улыбнуться в ответ.