Мадемуазель Денев пошла вперед, но не к себе в кабинет, как думала Луиза, догадываясь, что сейчас ее начнут допрашивать, а во внутренний проход, и, не говоря ни слова, стала подниматься по лестнице, ведущей в торговое помещение мадам Камиллы.
- В чем дело? Что случилось? Зачем вы меня туда ведете? - Луизе еще никогда не доводилось бывать в этой части здания. И, насколько ей было известно, еще ни одна гризетки не выходила за порог двери на первом этаже.
Остановившись на крытой малиновым ковром ступеньке, мадемуазель Денев обернулась через плечо и уставилась на Луизу испепеляющим взглядом.
- Насколько я знаю, мсье Расселл начал сегодня с раскройки юбки для этого дорожного платья. Получается, что он здесь ни при чем. Или вы будете отрицать?
Луиза вцепилась в перила красного дерева.
- Почему вы сказали мне об этом только сейчас?
- Хотела убедиться, что ваша работа действительно соответствует тому высокому уровню, на который вы притязали. - Ее губы слегка дрогнули. - Я человек справедливый. Раз уж вы так рисковали, придя сюда после работы и самозабвенно кромсая этот дорогой шелк, значит, я просто обязана была выждать время, чтобы удостовериться в результате, и уж потом принимать меры. Если бы вы доказали, что действительно делаете выкройки также, как и шьете, то, скорее всего, я бы отнеслась снисходительно к вашему желанию показать себя и наказала бы вас, всего лишь лишив вас на месяц-другой жалованья. Но поскольку доказали вы совсем обратное, то я уже ничего не могу поделать.
Она снова стала подниматься по лестнице, Луиза торопливо следовала за ней.
- Просто не понимаю, что же там не в порядке.
Они поднялись на просторную лестничную площадку к красивым двустворчатым дверям. Контролерша открыла их.
- Сюда, - приказала она.
Оставив Луизу в восьмиугольной приемной, женщина ушла по коридору, по которому можно было попасть в кабинет мадам Камиллы, не проходя через торговое помещение. Шелковые занавеси почти полностью скрывали из виду это необыкновенное помещение, Луиза насладилась зрелищем высоких изящных окон, освещающих пышные ковры и золоченую мебель времен Людовика XV. Мимо прошелестела широкой юбкой продавщица в черном, неся на руках бальное платье из атласа. Спокойствие и уверенность, с которыми она направлялась к своей клиентке, только подчеркивали отчаянное и шаткое положение Луизы. Она не сомневалась, что с дорожным платьем случилось что-то ужасное, непредвиденное, и нервно теребила пальцы, разглядывая свои бесчисленные отражения в висевших на стенах зеркалах.
Мадемуазель Денев вернулась.
- Сюда.
Затаив дыхание, Луиза снова проследовала за ней. В маленьком, но достаточно роскошном кабинете девушка встретилась лицом к лицу с мадам Камиллой, та была в ярости. Мадам потрясла перед носом Луизы наполовину сметанный корсаж от дорожного платья.
- Вы это кроили?
Луиза стояла очень спокойно и прямо.
- Да, мадам.
- Как вы посмели! - И мадам Камилла швырнула его на пол. - Еще две или три недели назад мадемуазель Денев доложила мне, что была вынуждена прекратить ваши посягательства на время мсье Расселла, и тогда у вас хватило наглости наплести ему, что вы получили от нее разрешение полностью скроить платье. Вы испортили собственный шелк дорогой клиентки, которая привезла его с собой во Францию из-за границы, и его уже ничем не заменишь.
Луиза даже не знала, что отвечать. Она ни в коем случае не стала бы отрицать, что на этот раз Уилл был вправе от нее отмежеваться. С какой стати он должен рисковать своим местом, когда она сама настаивала и уговаривала его? Но было тяжело не поддаться чувству обиды на него.
- Что не так с платьем, мадам?
- Все! - закричала мадам Камилла. - Его скроили не по меркам клиентки, с тканью обращались так, что из нее повылезали нитки, все оборки получились неровные!
Луиза была ошеломлена.
- Не могу поверить. Я так старалась.
Эти слова, судя по всему, особенно разозлили мадам Камиллу.
- Да любая дура может постараться! - взорвалась она, и даже кожа на ее дряблой шее задрожала от гнева. - Все дело в отсутствии профессиональных навыков, из-за которых случаются путаница и брак. Покойная мадам Руссо, должно быть, переворачивается в гробу. Вы злоупотребили ее доверием, дерзнув сделать то, что вам не по силам. Более того, вы сознательно проигнорировали приказания моего контролера, но самое ужасное - теперь из-за вашей безответственности я потеряю одну из своих лучших клиенток. - Она уже больше не могла сдерживать свою ярость. - Вы уволены! И не смейте говорить, что работали у меня, если будете искать себе работу в другом месте, иначе я сочту своим долгом предупредить ваших работодателей о вашей непростительной выходке, чтобы они подумали дважды, прежде чем нанимать вас. Уходите!
Нанетт Денев не пошевелилась и не проронила ни слова и продолжение всей этой тирады. Опустив глаза, чтобы не выдать своего ликования, она присела перед мадам Камиллой и снова проводила Луизу, которая была в шоке не столько от увольнения, сколько от того, что она, оказывается, неправильно скроила платье. Но где, где она допустила ошибку? Неужели сделала неверные расчеты? Доведенная всем этим до отчаяния, она была рада, что не придется идти обратно через мастерские, и уже через несколько минут оказалась за воротами, отвергнутая тем миром, путь в который прокладывала себе упорной борьбой и таким тяжким трудом, который мало кому пришелся бы по силам.
Был еще ранний вечер, но ей не хотелось идти домой и дожидаться там Катрин, которая сейчас уже наверняка все знает. Луиза бесцельно все шла и шла куда-то, ничего не видя перед собой, не в состоянии оправиться от пережитого потрясения. Стемнело, масляные фонари отбрасывали на нее тени, когда она проходила под ними. Постепенно она стала свыкаться с тем, что выпало на ее долю, и ее неукротимый дух приободрился.
На фабрике прошел еще час с лишним, прежде чем Уилл услышал об увольнении. Он работал за закрытыми дверями и вышел оттуда на пятиминутный перерыв, когда одна из девушек рассказала ему об увольнении Луизы. Он направился прямо в кабинет Нанетт Денев.
- В чем дело? - требовательно спросил он. - Почему уволена Луиза?
Нанетт откинулась на спинку стула и покрутила карандаш между пальцами. Судя по всему, она его ждала.
- Вы не постучались, - холодно заметила она.
Его не удивили ее слова. Сейчас ее терзает самолюбие, и она будет делать вид, будто между ними ничего не было.
- Не увиливай. Я хочу знать правду.
Она улыбнулась. Улыбка вышла какой-то кривой, ибо в груди у нее бушевала ревность. Достаточно взглянуть на его лицо, чтобы понять, что он влюблен в эту маленькую изворотливую стерву, понадобится еще не одна такая ночь, чтобы эта девка стерлась у него из памяти. Сколько раз девчонка задирала для него юбки, укрывшись за всеми этими тюками, за дверью и за кипой выкроек? От чудовищного напряжения на шее Нанетт Денев напряглись жилы. Будь сейчас ночь и будь они одни, она расцарапала бы ему лицо от бешеной ревности, которая пробуждала в ней желание отдаться ему здесь и сейчас, на полу в ее собственном кабинете.
- Все очень просто. Луиза Вернье не обладает тем уровнем мастерства, на который вы, судя по всему, рассчитывали. Она наделала столько ошибок, что уже ничего нельзя исправить.
- Почему Луизу уволили, не спросив ничего у меня по поводу дорожного платья? - зловещим голосом спросил Уилл.
Нанетт вопросительно подняла брови:
- Какое отношение это имеет к вам? Я объяснила мадам Камилле, что это не ваша вина, что девчонка искромсала шелк по собственной прихоти. - Денев посмотрела на него. - Вы должны быть мне благодарны. Если бы не я, вас бы уволили.
Белый как полотно, он нагнулся и так рванул ее за плечи, что на столе разлетелись бумаги.
- Это ты испортила ткань! Когда сегодня утром я оставил тебя там одну, ты взяла ножницы и кое-что подрезала, чтобы загубить вещь!
Внезапно перепугавшись, она ответила достаточно твердым голосом, когда отбилась от него ей снова плюхнулась на стул:
- Ничего подобного. Вы просто пытаетесь выгородить эту девку.
Расселл закрыл глаза, он презирал эту злобную тварь.
- Ты слышала, как ушла Луиза, и, когда зашла ко мне и комнату, сразу же поняла, что Луиза только что держала в руках ножницы. Когда мы с тобой разговаривали, ты видела, что я убираю в лоток скроенный материал, чтобы отдать его завтра швеям, а сегодня на рассвете ты очень ловко придумала, как избавиться от девушки, которая уже давно торчала у тебя занозой в заднице.
- Вон! - Она встала со стула, изобразив презрение. - Какая нелепость!
Но он гневно продолжал, как будто и не слышал ее слов:
- Но ты не учла, что я проверил все, кроме последних двух деталей. - Его губы дрогнули в презрительной ухмылке, а в ее глазах вспыхнул невольный страх. - Сюрприз, не так ли? Ты знала только, что единственная цель Луизы - сделать все самой, от начала и до конца. Луиза тоже была уверена, что делает все сама, а я не мог поставить на карту ее будущее из-за возможных неверных расчетов, вызванных естественным волнением, поэтому, когда она пару раз выходила из комнаты, я подходил к ее столу, все проверил и убедился, что она вычертила все с точностью до миллиметра.
С искаженным от злобы лицом Нанетт Денев вцепилась в спинку стула.
- Думайте, что хотите, - прошипела она. - Говорите, что хотите. Мне это уже не повредит. Я буду все отрицать, а мне слишком доверяют, чтобы поставить мои слова под сомнение. Возвращайтесь в мастерскую, мсье Расселл. Вы и так уже потратили слишком много времени впустую.
Он отступил на шаг, окинув ее циничным и презрительным взглядом.
- Ты права, я действительно потратил слишком много времени впустую.
Вернувшись к себе в мастерскую, он собрал ножницы, все свои небольшие приспособления, уложил их на кусок ветоши, которую завязал в узел, и, не обращая ни на кого внимания, пошел наверх к мадам Камилле. Она изумилась, увидев его у себя, но его слова поразили ее еще больше.
- Сожалею, что вынужден объявить вам о своем немедленном увольнении, мадам. Я не бросаю вас на произвол судьбы, потому что у вас есть две закройщицы, которых с моим приходом перевели в швейный цех.
- Что заставило вас принять такое внезапное решение? - удивилась она. - Неужели вы чувствуете себя виноватым в порче дорожного платья, из-за которого я уволила эту глупую швею? Мадемуазель Денев мне все объяснила. Вас не в чем обвинить.
- Напротив, мадам. Это целиком моя вина. Я должен был запереть ее работу под замок, после того как все проверил и не нашел ни одной ошибки. Я не думал, что кто-то может специально его испортить. Мадемуазель Вернье должна быть немедленно снова принята.
Мадам Камилла вскинула руку.
- Не пытайтесь взвалить на себя ее вину. Вопрос закрыт. И я больше не намерена это обсуждать. - Она вспомнила о своих первоначальных сомнениях и готова была заключить, что между ним и молодой швеей связь гораздо более тесная, чем полагала простодушная мадемуазель Денев. Может, даже хорошо, что этот англичанин уходит. К тому же она не сомневалась, что тенденция к строгим линиям идет на спад из-за улучшения политической ситуации в стране, и скоро ей так или иначе пришлось бы отказаться от его услуг, поэтому сочла его уход весьма своевременным. - Я готова вас отпустить, - согласилась мадам. - Ваша работа всегда отличалась безупречностью. Поэтому можете обратиться ко мне за рекомендациями в любой момент.
Уилл предпочел бы, чтобы это предложили Луизе.
- Сомневаюсь, что мне это когда-нибудь понадобится. У меня другие планы. Прощайте, мадам.
Он ушел. Служитель открыл перед ним дверь, ведущую на фешенебельную улицу.
Луиза вернулась домой довольно поздно, замерзшая и дрожащая. Дома ее ждали Катрин с Уиллом, они ужинали.
При ее появлении оба одновременно встали, а Катрин бросилась ей на шею, сотрясаясь от рыданий и ярости, вызванной несправедливым увольнением. Еле-еле ее успокоив, Луиза повернулась к Уиллу, который вкратце объяснил, что это, несомненно, мадемуазель Денев лично искромсала серый шелк. Совершенно опустошенная, Луиза рухнула на стул, который он вовремя пододвинул ей. Она дрожала от облегчения: значит, все-таки она все скроила правильно. Дополнительным утешением для нее было разъяснение того недоразумения, которое спровоцировала двуличная контролерша.
- Ты из-за меня лишился работы, Уилл, - произнесла она с состраданием, когда он все ей рассказал.
Он улыбнулся, положив руку на стол, за которым они сидели.
- Я все равно собирался уезжать. Я добился того, чего хотел, - познакомился с методами кройки и шитья во французской промышленности и с тенденциями в парижской моде. Теперь пора возвращаться на родину и открывать собственное дело. Сначала, конечно, все будет довольно скромно, но у меня есть патент на швейную машинку, я намерен набрать себе учеников, которые будут учиться шить на ней и на других, которые я еще изобрету. Машинки ни в коем случае не заменят собой ручной труд, зато они ускорят производство.
Катрин выразила сомнение:
- Дамы не станут носить одежду, сшитую на машине.
Луиза возразила:
- Уилл имеет в виду готовое платье.
Он утвердительно кивнул, на лице Катрин отразилось легкое пренебрежение.
Уилл вопросительно посмотрел на Луизу.
- Что ты теперь намерена делать?
У нее было достаточно времени, чтобы во время прогулки обдумать свое ближайшее будущее.
- Что за вопрос. Попробую как-нибудь снова заняться пошивом дамского платья.
- Но как? - спросил он.
- И где? - вмешалась Катрин. - Ни одна портниха не возьмет тебя без рекомендаций.
Луиза уверенно вскинула голову:
- Если я сама найду работу, мадам Камилла уже никогда не сможет опорочить мою репутацию. - И с сияющими глазами она изложила свой план. Она рискнет: будет говорить работодателям, будто только что вернулась во Францию, проработав некоторое время в Англии в качестве независимой портнихи. - Попробую попасть в швейный цех, в котором изготовляют продукцию на склад. Там оценят мое умение.
Катрин отнюдь не разделяла ее восторга и не скрывала этого. Уилл же полностью ее поддержал.
- Ты достаточно хорошо говоришь по-английски, любой поверит, будто последние два или три года ты прожила в Англии. По-моему, план замечательный.
Она была благодарна ему за доверие.
- Это единственный способ начать все заново и избежать ответов на ненужные вопросы.
- Я напишу тебе рекомендательное письмо, в котором будет указана твоя высокая квалификация, - предложил он. - Если хочешь, я составлю его таким образом, что твой будущий наниматель и не разберет, обучалась ли ты у меня кройке в Париже или в Англии.
- Это было бы чудесно! - И Луиза побежала за письменными принадлежностями.
Он написал рекомендательное письмо и попрощался:
- Может, еще когда-нибудь встретимся.
- Я надеюсь, Уилл, - искренне проговорила Луиза.
На секунду она вообразила, что, судя по его прощальному долгому взгляду, Уилл хочет поцеловать ее так же, как прошлой ночью, но потом поняла, что прощается он навсегда. Она стояла на пороге, глядя ему вслед, он обернулся, помахал ей рукой и скрылся за углом.
Закрыв дверь, Луиза услышала, как Катрин, по-прежнему сидя на стуле, что-то задумчиво говорит, подперев подбородок ладонью:
- Знаешь, а мне кажется, он был бы не против нанять тебя, когда начнет свое собственное дело.
Луиза не очень-то в это поверила.
- По-моему, ты ошибаешься.
Катрин проницательно посмотрела на нее.
- А если бы он позвал тебя, ты бы поехала?
- Нет, - решительно, без колебаний, заявила Луиза. - Мой город - Париж. Ни одно другое место не сможет предложить мне то, что я хочу получить от жизни.
Но она знала, что будет скучать по Уиллу. Их связывало уже слишком многое.
В ту же ночь Уилл отбыл из Парижа в дилижансе. Первую часть пути у него был один-единственный спутник - его соотечественник, который тоже возвращался на родину. Они обменялись парой дежурных фраз, затем каждый водрузил ноги на противоположное сиденье, надвинул на глаза шляпу и постарался как можно быстрее уснуть. Уилл почти уже задремал, когда его вдруг переполнила необычайная радость - он понял, как, сам того не сознавая, соскучился по родине. Он стал думать о встрече с Эллен, с которой уже более двух лет был помолвлен, проведя большую часть этого времени вдали от нее. Красивая, чистая и преданная, она не стала препятствовать его отъезду в Париж, желая ему только самого лучшего. Во Франции он, разумеется, не упустил ни одной предоставившейся ему возможности, в профессиональной сфере он расширил свои познания от азов портновского дела до вершин моделирования. И теперь знал, что предпримет в дальнейшем. Эллен, безусловно, будет и впредь поощрять его усилия, но вот даст ли согласие на брак ее отец, пока он не докажет, что преуспел, - это совсем другой вопрос. Он ни разу не целовал Эллен так, как целовал Луизу, поддавшись вспышке страсти, которая заставила его позабыть об Эллен. Холодный голос рассудка убеждал его, что внезапное вторжение Нанетт Денев пошло во благо, иначе возникли бы душевные осложнения, пробудь он с Луизой еще часа два-три. Но до конца жизни его теперь не отпустит чувство, что он потерял безвозвратно самое дорогое.
А теперь ему предстоит встреча с Эллен. Такой же английской, как розы, чай и имперский флаг. Да, он увидит ее, и Луиза превратится в далекое воспоминание. Несомненно, после столь долгой разлуки Эллен умерит свою чопорность. Он улыбнулся. Все когда-нибудь случается в первый раз.
Через неделю Расселл купил у разносчика номер "Таймс", в котором прочел свежие новости о государственном перевороте, совершенном принцем-президентом Луи Наполеоном с молниеносной быстротой в ночь его отъезда из Парижа. Луи Наполеон закрепил за собой статус верховного правителя Франции, теперь уже никто не посмеет его низложить. Были произведены многочисленные аресты, но Париж, казалось, снова остался тем же столичным городом.
Уилл отдал сложенную газету вместе со шляпой, тростью и перчатками дворецкому, впустившему его в дом на Брайанстон-сквер. Он дожидался, когда его пригласят в гостиную, поправляя шейный платок и приглаживая непокорные кудри. Ему было неприятно, что долгожданная встреча с Эллен произойдет в присутствии ее родителей. Двойные двери открылись, и он увидел ее, сидящую рядом с матерью, и отца, стоявшего спиной к камину. Ее сосредоточенное лицо светилось тихой радостью, губы расплывались в очаровательной улыбке. И Уилл забыл обо всем. Даже о Париже.