С нечленораздельным вскриком Ники выгнулась под ним, запустила руки ему в волосы и еще сильнее прижала к себе. Не в силах больше медлить, Джек опустил руки ниже, провел пальцами по ее животу, потом еще ниже. Ники с готовностью раскрылась ему навстречу, и Джек притронулся кончиками пальцев к невероятно нежной коже, а затем одновременно его пальцы погрузились во влажную теплоту ее тела, а их языки сплелись в страстном поцелуе.
Бедра Ники охотно задвигались ему навстречу, а потом она подмяла его под себя и оказалась сверху. Ники так пылала страстью и была готова так беспрекословно ему отдаться, что у Джека перехватило дыхание. Он еще ни разу не встречал такой женщины. Ее руки прошлись по его груди, а затем она разорвала их поцелуй и сосредоточилась на его груди, в точности повторяя все то, что он только что сам с ней делал. Ее дыхание грело ему грудь, а губы и зубы в точности повторяли все его движения.
Но и руки ее не бездельничали, они спустились к его собственному источнику желания и ласкали, ласкали, ласкали его, доводя Джека до неведомых ранее вершин наслаждения. В тот самый миг, когда Джеку показалось, что он больше не выдержит, она слегка замедлила свои движения, а потом опустилась на него сверху, заключив его в свою жаркую плоть. На секунду она замерла - голова откинута назад, густые черные волосы спадают на спину, и вся она казалась языческой богиней. А потом Ники задвигалась, начиная тот неповторимый танец, который за последние три месяца довела почти до совершенства.
Джек сжал ее бедра в своих руках, направляя ее и следуя за ней до тех пор, пока в этом бешеном ритме не осталось ни ведущего, ни ведомого. Осталось лишь два человека, так плотно сплетенные друг с другом, что Джеку даже показалось, что они растворились друг в друге и навсегда стали единым целом. Одно тело. Одна потребность. Одни мысли. Одни чувства.
Они танцевали все быстрее и быстрее, пока не дошли до грани. Хрипло выкрикнув, Джек вонзился в Ники, крепко прижав ее к себе, и почувствовал, как она достигла оргазма, а через какую-то долю секунды и его самого накрыл оргазм. А еще через секунду вымотанная до предела Ники свалилась на него, судорожно дыша. Если бы у самого Джека еще остались силы, то он бы рассмеялся.
Джек нежно обнял ее и крепко прижал к себе, не в силах вымолвить ничего, кроме ее имени. А она в ответ благодарно поцеловала его во влажную грудь, все еще дрожа после страстной любви.
- Мне каждый раз кажется, что лучше уже и быть не может, - прошептала она, - а ты каждый раз доказываешь, что я ошибалась.
- Я стараюсь, - скромно ответил Джек.
- А теперь молчи и спи, - улыбнувшись, велела Ники.
- Вообще-то это мне следовало так сказать.
- Ну уж нет, сегодня я была сверху, так что и говорить в этот раз положено мне, - рассмеялась Ники.
И Джек заснул так быстро, что с его лица даже не успела исчезнуть улыбка.
Ники проснулась посреди ночи, не понимая ни где она, ни почему лежит в такой странной позе. Потом, немного придя в себя, поняла, что находится в собственной спальне. Причем Джек спит на животе, а она лежит поперек него как какое-то подобие одеяла, и его крепкие мужские ягодицы упираются ей в бедра.
- Что за… - пробормотал Джек, разбуженный ее смехом.
- Похоже, я даже во сне не могу лежать смирно, - пояснила Ники.
- Ага, вот только в такой позиции у нас мало что получится.
- Говори за себя, - усмехнулась Ники, похлопав его по заднице, а затем слезла с него и, сонно моргнув, посмотрела на часы. Почти два часа утра. Даже жаль, что ужин, который она готовила, когда пришел Джек, так и остался несъеденным. - Я с голоду умираю, а ты?
- От бифштекса я бы сейчас не отказался, - признал Джек, поднимаясь, - да и всю корову бы охотно слопал. Вместе со шкурой, хвостом и копытами.
- Не уверена насчет шкуры, копыт и уж тем более хвоста, - Ники забавно сморщила носик, - но вот бифштекс у меня точно найдется. Через минуту будет готов.
- Тогда вперед.
Невзирая на протесты Джека, Ники надела свой халатик.
- Я не собираюсь готовить обнаженной. Слишком велик риск обжечься, - пояснила она.
- А ты думаешь, эта шелковая тряпочка сможет тебя защитить? - со вздохом спросил Джек и принялся натягивать штаны.
- От тебя - вряд ли, а вот от брызг раскаленного масла - вполне.
К счастью, она смогла избежать ожогов, а вот от мимолетных ласк Джека даже и не пробовала уклоняться. Да и зачем? Они быстренько состряпали ужин, и Ники в очередной раз оценила готовность Джека прийти ей на помощь как на кухне, так и в любом другом месте.
От него всегда исходила сдержанная мужская уверенность, и он выполнял самые обычные повседневные дела с той сноровкой, какая бывает только у людей, прекрасно владеющих своим телом. От отца он унаследовал не только беспощадность, но и редкую щедрость и поразительную заботливость, которая порой проявлялась в самый неожиданный момент. И еще Ники очень высоко ценила его врожденную честность, которая отчасти даже смягчала эту его безжалостность. Этой честностью он очень походил на ее отца, и Ники уже который раз пожалела, что этим двум замечательным людям было не суждено узнать друг друга. Ведь они бы наверняка подружились.
Хотя Ники и включила пару лампочек, в кухне по-прежнему царил полумрак, придававший атмосфере интимность. Они молча поели, а потом Джек так внимательно и спокойно на нее посмотрел, что Ники сразу поняла, что сейчас речь пойдет о деле.
- Знаешь, я только что понял, что ты так и не ответила на мой вопрос.
- Какой вопрос?
- Поможешь ли ты мне найти убийцу моего отца, - ответил Джек со свойственной ему прямотой.
Ники немного помолчала, обдумывая свой ответ. Ведь он сказал, что станет искать убийцу, даже если она откажется ему помочь. И он наверняка так и сделает, а с этой его прямотой он наверняка полезет в такие места, от которых лучше держаться подальше. А вот вместе они вполне могут справиться.
- Я помогу тебе. Но у меня есть несколько условий.
- И почему меня это совсем не удивляет? - вопросил Джек, ковыряя вилкой в тарелке.
- Во-первых, я не стану делать ничего такого, что навредит Кинкейдам или как-то помешает моей работе.
- Но я не могу этого обещать. - Джек покачал головой. - Вдруг один из них окажется убийцей?
- По-моему, очевидно, что тогда это условие отпадает.
- Тогда тебе придется очень внимательно присмотреться к этим людям, пусть ты их и любишь, но они вполне могут оказаться преступниками.
- Это не они, - твердо возразила Ники. - Поверь мне, я знаю, что твои братья и сестры виновны в смерти вашего отца не больше, чем ты сам.
- Прекрати их так называть. - Джек сурово на нее посмотрел. - Они мне не братья и не сестры.
- Алан тоже тебе брат только наполовину, но я слышала, как ты называешь его братом.
- Только когда появляется такая необходимость, - угрюмо ответил Джек.
Ники не сдержалась и рассмеялась. Впрочем, его сложно винить, ведь Алан такой… странный. Нет, он, конечно, обаятельный парень, вот только у него было какое-то неповторимое отвращение к тяжелой работе, которую так обожали все Кинкейды. В том числе и Джек, которого Ники всегда причисляла к Кинкейдам. Пусть у него и другая фамилия, но кровь-то ведь та же.
Золотистые волосы и карие глаза Алан унаследовал от их с Джеком матери, Анжелы. Вот только тогда как под внешней уязвимостью в Анжеле скрывались решительность и твердость, Алан вырос слабаком, уверенным, что весь мир ему что-то должен. И несмотря на то, что Реджинальд в своем завещании отдельно прописал, чтобы ему предоставили должность в "Кинкейд групп", за все прошедшие пять месяцев Алан так и не потрудился ее занять.
- И, возвращаясь к твоему вопросу, вот мое второе условие. Мы никоим образом не будем вмешиваться в расследование полиции. Я не сделаю ничего, что могло бы поставить Чарльза в неудобное положение или хоть как-то помешать его делу.
- Согласен. Что-нибудь еще?
- Вроде все.
Ники еще толком не успела договорить эти слова, как Джек подался вперед и поцеловал ее.
- Это чтобы запечатать нашу сделку, - пояснил он секунду спустя.
- Ну, хорошо тебя зная, я бы предпочла оставить за собой право вносить дополнения по ходу дела.
- Опоздала. Можешь, конечно, потом попытаться что-нибудь добавить, но я не обещаю, что на это соглашусь.
- А с тобой непросто иметь дело.
- Вообще-то, если хочешь знать, специально для тебя я пошел на некоторые уступки.
- Если это ты называешь уступками, то не хотела бы я иметь с тобой дела, когда ты настроен серьезно.
На долю секунды лицо Джека изменилось, приняв то хищное выражение, что Ники нечасто доводилось видеть, и по ее спине пробежали мурашки. Ники внезапно поняла, что ей сегодня чертовски повезло. Ведь если бы в нем было хоть на капельку больше безжалостности и беспощадности или если бы он хоть чуточку меньше заботился об их отношениях, так просто она бы не отделалась.
А потом пришла еще одна мысль, которую она безуспешно попыталась отбросить. А если он вернулся к ней не просто так? Вдруг он просто не может обойтись без ее помощи в поисках убийцы? Вдруг месть Кинкейдам для него важнее, чем их отношения?
- Что-то не так? - спросил Джек, убирая тарелки со стола. - У тебя какой-то несчастный вид.
- Все в порядке, - не глядя на него, ответила Ники и принялась помогать с уборкой.
Она ошибается. Просто обязана ошибаться. Джек никогда с ней так не поступит, не станет ее так цинично использовать.
Ведь так?
- С чего начнем? - поинтересовался Джек в субботу утром, после того как они прикончили завтрак.
- А ты предлагаешь мне это решать? - удивленно спросила Ники.
- Конечно, а почему нет? - улыбнулся Джек. - Я люблю чувствовать себя главным, но не настолько, чтобы в нужный момент не передать власть в более умелые руки. Иначе я бы просто не смог создать успешную компанию. К тому же я знаю, как правильно подобрать человека для любого дела. А это дело как раз для тебя.
- Ладно, я с ним как-нибудь справлюсь. - "Или хотя бы постараюсь". Немного подумав, Ники решила, что первый шаг очевиден. - Для начала нам надо поговорить с Элизабет.
Джек нахмурился, хотя чего еще от него можно было ждать? Пусть для Кинкейдов "той другой женщиной" всегда была Анжела Синклер, но для Джека-то все было наоборот. Он всегда старался защитить свою мать, и не стоит удивляться, что он презирал и недолюбливал Элизабет, которой к тому же досталось и имя его отца.
- И что нам от нее нужно? - неохотно спросил Джек.
- Если для тебя это слишком сложно, то ничего, - ответила Ники, придвигаясь к нему. - Из всех Кинкейдов тебе же именно с ней сложней всего иметь дело, ведь так?
Было видно - Джек сперва хотел все отрицать, но потом все же поборол себя и кивнул:
- Так. Ведь у нее есть то, чего мать так и не смогла добиться. Его имя. С ним ее все приняли и признали. Когда я был помладше, я был готов на что угодно, только бы дать ей это имя. Вот только это было выше моих сил.
- Но Элизабет в этом не виновата.
- Умом я это понимаю, но все равно…
- Ты ее ненавидишь?
- Нет. Пусть и не сразу, но я все-таки понял, что мои родители поступили с ней чудовищно. Именно они с ней, а не она с ними. Жертвой всегда была именно она. Но это не отменяет того, что я изо всех сил стараюсь защитить мать.
Ники обняла его и с облегчением почувствовала, что он обнимает ее в ответ.
- Конечно, это не меняет твоих чувств к маме. Оно и не должно ничего менять.
- Ну так и зачем нам все-таки встречаться с Элизабет?
- Если не считать убийцу, то она - последний человек, видевший твоего отца живым. Мне кажется, стоит подробно ее расспросить о той ночи.
- Логично. Позвони ей, а то мне кажется, что она охотней с нами встретится, если поговорит с тобой, а не со мной.
Так что в итоге звонила Ники, и она даже слегка удивилась, когда ей всего за пару минут удалось уговорить Элизабет с ними встретиться. Ведь ей явно хотелось как можно скорее забыть ту ужасную ночь. Встречу назначили в кафе неподалеку от дома Ники, так что они с Джеком пришли туда первыми, а чуть позже появилась и Элизабет, но не одна, а со своим женихом, Каттером Рейнольдсом.
И хоть Ники и знала, что Элизабет в этом году исполнилось шестьдесят, она не дала бы ей и пятидесяти. Шикарная женщина, коротко стриженные рыжие волосы, подтянутая фигура, со вкусом подобранные белые брюки и бронзовая шелковая рубашка, а в ушах, на шее и на запястьях блестит золото. Вот только выглядела она излишне агрессивно и напряженно.
- Не знаю, что вам от меня нужно, но вряд ли я смогу вам чем-нибудь помочь, - сразу взяла быка за рога Элизабет.
Джек поднялся и, внимательно на нее посмотрев, протянул ей руку:
- Тем не менее рад, что вы пришли, миссис Кинкейд, особенно учитывая то, что я являюсь живым оскорблением вам и вашему браку.
Элизабет молча уставилась на протянутую руку, но Каттер поспешно прошептал ее имя, и она сразу заметно успокоилась, негромко вздохнула и крепко сжала ладонь Джека.
- Бога ради, зовите меня просто Элизабет, а то я и так чувствую себя чертовски неловко. И как меня только угораздило согласиться с вами встретиться в общественном месте, где все могут на нас глазеть, а потом перемывать нам косточки?
- Косточки нам перемоют в любом случае, так что зачем попусту переживать? Лучше уж устроим представление покрасочней, чтоб его надолго запомнили, - предложил Джек.
- И что конкретно вы предлагаете, мистер Синклер?
- Ну, например, вместо того, чтобы кидаться друг на друга, можно дружески поболтать и даже посмеяться.
От такого предложения Элизабет засмеялась, а потом внимательно посмотрела на Ники, которая ждала, что ее сейчас в клочья порвут с самым приятным выражением лица. Как и принято в высшем обществе Чарльстона.
- Как всегда, рада тебя видеть. В прошлую среду я как раз обедала с твоей мамой и клянусь, с каждым разом она выглядит все моложе. Мне уже непросто с ней соперничать.
- Ей приятно будет это услышать.
- Только не вздумай повторять ей мои слова, а то она мне потом покоя не даст.
Рядом с ними остановилась официантка, жадно их разглядывая. Наверняка она потом еще целую неделю каждому встречному будет пересказывать обрывки услышанных фраз.
- Джо, травяной чай, пожалуйста, - попросила Элизабет. Она явно знала официантку. - А черника у вас местная?
- Да, мы ее только вчера получили.
- Тогда захвати еще ваше фирменное черничное пирожное, а то все мне о нем бесконечно твердят, а я его еще ни разу не пробовала. А еще лучше принеси пирожных на всех.
- Хорошо, миссис Кинкейд. - Джо уставилась на Джека, а потом неохотно перевела взгляд на Ники: - А вам?
- Черный кофе.
- И мне, - кивнул Джек.
- Тогда три кофе, - впервые заговорил Каттер, беззаботно улыбнувшись официантке. И потом, когда Джо уже не могла их услышать, добавил: - Надеюсь, мое присутствие вам не мешает. Я знал, что Элизабет предстоит непростой разговор, и пришел ее поддержать.
- Я рад, что вы пришли, - к всеобщему удивлению, заявил Джек, а потом посмотрел на Элизабет. - Сразу хочу извиниться за доставленные неудобства. Вы же наверняка слышали, что теперь полиция считает меня основным подозреваемым?
- Да, - коротко ответила Элизабет, - вот только я не понимаю, какое это имеет отношение ко мне.
- Никакого, но я надеюсь, что если я смогу как можно больше узнать о смерти отца… Реджинальда, то смогу очистить свое имя.
Эта заминка не осталась незамеченной. Элизабет сперва напряглась, а потом, к громадному удивлению Джека, взглянула на него с сочувствием:
- Он был твоим отцом, так что можешь смело так его и называть. Этим ты меня не оскорбишь и не расстроишь. Ты имеешь такое же право так его называть, как и все мои дети.
На мгновение Джек прикрыл глаза, он как-то не ожидал такой щедрости от этой женщины, которой столько пришлось перенести в этой жизни. Не ожидал он и того, что почувствует стыд и раскаяние. Он безгранично любил и уважал свою мать, но вот в этом вопросе они никогда не сходились во взглядах. Может, ему стоит ответить такой же щедростью?
- Мои родители ужасно с вами поступили. И я хочу за них извиниться. Реджинальд должен был сперва развестись и только потом возвращаться к моей матери. Честный человек просто обязан был сделать именно так.
- Ты прав, - прошептала Элизабет, ее губы слегка дрожали. - Так было бы честнее. А с моей стороны было бы честнее потребовать развода, когда три года назад я прочитала его завещание и узнала о тебе. И о твоей матери. Наверное, и я, и Реджинальд таким дурацким способом пытались защитить наших детей. Вот только эта защита была им ни к чему.
Каттер накрыл ее руку своей и крепко сжал:
- Лизи, теперь все это в прошлом.
- Но мне все равно больно, что он всегда любил другую женщину сильнее меня. И больно, что он оставил ей целое письмо, а мне и слова не написал.
- Похоже, я это упустил при оглашении завещания, - прищурился Джек. - Вы не получили письма от отца?
Глава 4
Элизабет гордо вздернула подбородок и гневно сверкнула зелеными глазами: - Нет, не получила. И что еще хуже, последний наш разговор окончился ссорой. Вам всем остались слова любви, а мне - гнева. Те слова, что теперь уже не вернуть назад.
- Вы поссорились вечером перед убийством? Вы тогда принесли ему ужин в офис, ведь так?
- Да.
В этот момент как раз вернулась официантка, но, к ее разочарованию, все резко замолчали. Девушка неторопливо расставила их заказ на столике, проверила, всего ли им хватает, а потом неохотно удалилась.
- Миссис Кинкейд… Элизабет, - поправил себя Джек, - расскажите, что произошло тем вечером? Что вы видели? Что вам сказал отец?
Элизабет отломила кусочек пирожного, но, вместо того чтобы съесть, принялась крошить его в пальцах.
- Я столько раз все это вспоминала, что порой мне кажется, моя голова не выдержит и взорвется. Я вышла из лифта и пошла к нему в офис, постучала, подождала, пока он скажет, чтобы я входила, затем…
- Зачем вам было ждать его разрешения? - остановил ее Джек, ведь все это звучало как привычная последовательность действий.
Элизабет немного помолчала с таким видом, как будто ее никогда об этом не спрашивали.
- Бог ты мой, за все эти годы я хорошо усвоила, что не стоит прерывать его телефонные разговоры, - раздраженно заявила она, а потом, задумавшись, нахмурилась: - Хотя теперь мне кажется, что он не отвечал чуть дольше, чем обычно.
- Он все еще говорил по телефону?
- Нет. Я не знаю, с кем он говорил, может, с твоей матерью, а может, с кем-нибудь еще. В любом случае я принесла его любимую еду - бифштекс с картошкой. А за день до этого мы немного поругались из-за того, что он все время был каким-то мрачным.
- А он объяснил причины своего плохого настроения?
- Нет, просто сказал, что у него проблема, которую следовало решить раньше.
- Ладно, вы вошли в офис, и что было дальше?