- Чего? - спросила Марианна.
- Не покажешь мне свое настоящее лицо.
Он уставился на нее тяжелым взглядом. Марианна залилась краской, отчаянно придумывая подходящий ответ.
- Ты так говоришь, словно я - какая-то загадка, - пробормотала она наконец.
Но Хадсон уже не слушал: повернувшись к старику-крестьянину с корзиной спелых вишен, он на беглом французском спрашивал о цене ягод.
Присев на старую каменную стену, окружающую базар, они ели алые, напоенные солнцем вишни. День уже клонился к вечеру, и солнце утратило свой безжалостный жар. От нагретых камней исходило тепло, во всем чувствовался мир и покой, и пронзительное ощущение потерянного счастья вдруг охватило Марианну.
Она знала, что навсегда запомнит этот день - звуки и запахи марокканского базара, тепло древних камней, вкус вишен. И Хадсона рядом.
- Анни, ты счастлива? - послышался вдруг его голос. - Довольна жизнью в Лондоне и работой? У тебя есть все, что тебе нужно?
Как он может спрашивать!
- Да, еще бы! - ответила она с сияющей улыбкой, хотя едва не подавилась вишней от этого вопроса. - А ты доволен?
- Своей работой? - Он задумчиво покачал головой. - Конечно, это очень важная часть моей жизни, но не вся жизнь. Есть еще досуг.
"Видела я твой "досуг" в отеле!" - подумала Марианна, вспомнив рыжую красотку. Острая боль - боль ревности - пронзила ей грудь.
- Очень хорошо, - произнесла она, выдавив из себя еще одну улыбку.
- Ты думаешь? - сухо отозвался Хадсон, и взгляд его скользнул в сторону, где торговцы укладывали свои пожитки, собираясь в неблизкий путь к родным селениям. - Да, я стараюсь соблюдать равновесие между работой и отдыхом. В старину говорили: "На том свете отдохнем", но для меня эта поговорка звучит глупо. Мне приходилось видеть людей, в буквальном смысле надорвавшихся на работе, и ничего хорошего в этом нет, поверь мне.
Марианна ясно представила себе, как, наработавшись вдоволь, Хадсон предается "отдыху" с рыжей красавицей.
- Разумеется. - Ответ прозвучал слишком резко, и она поспешно добавила: - Ты занимаешься спортом? Что ты делаешь, чтобы расслабиться?
Хадсон окинул ее взглядом, полным холодного удивления, и Марианна прикусила язык. Она разговаривает с ним словно с каким-то случайным знакомым.
- А ты не помнишь? - мягко спросил он. - Неужели два года - такой большой срок?
- Я… нет… боюсь, что…
- Сквош. - Он явно наслаждался ее замешательством. - Я играю в сквош, Анни.
- Ах да. Сквош! Конечно! - повторила она словно попугай.
- И во многие другие игры, - негромко и с нажимом закончил Хадсон.
Солнце стояло еще высоко над горизонтом, когда они собрались домой. В машине парило как в сауне, и Марианна, бросив шляпу на заднее сиденье, попыталась собрать рассыпавшиеся волосы в узел на макушке, чтобы охладить вспотевшую шею.
- Словно веретено с золотыми шелковыми нитями.
- Что?
Голос Хадсона, бархатный, с чувственными хрипловатыми нотками, будто звучал где-то в глубине груди. Марианна не расслышала его слов.
- Твои волосы.
По ее спине прошли мурашки от его жадного, оценивающего взгляда.
- Другие женщины из кожи вон лезут, чтобы произвести такое впечатление, и все равно выходит натужно и фальшиво. А у тебя все получается естественно. И убийственно действует, - мрачно добавил он.
- Какое впечатление? - осторожно спросила Марианна, не зная, хочет ли Хадсон сделать ей комплимент или нанести очередное оскорбление.
- Соблазнительной невинности, - задумчиво ответил Хадсон. - Ты словно приглашаешь мужчину подойти поближе и в то же время предупреждаешь, что слишком близко беднягу не подпустишь. Наивность и сексуальность - убийственное сочетание! И у тебя это выходит неподражаемо!
- Я никого не собираюсь соблазнять! - горячо возразила Марианна. Краска залила ей щеки. - Я ношу длинные волосы, потому что мне так нравится, и как я причесываюсь - тоже никого не касается! - Зеленые глаза ее воинственно блеснули.
- Мне тоже нравятся длинные волосы, - признался Хадсон. - И думаю, подавляющее большинство мужчин со мной в этом солидарно.
- А мне, знаешь ли, глубоко неинтересно, что думают обо мне мужчины, - огрызнулась Марианна. Предположение Хадсона, будто бы она, подобно сиренам из греческих мифов, искусными приемами заманивает неопытных простачков в свои сети, оскорбило ее до глубины души. - Кстати, тебе не пора в отель? - язвительно спросила она. - Что скажет твоя подруга, если узнает, что ты провел весь день со мной?
- Да ничего не скажет, - безразлично сказал Хадсон. - С какой стати ей возражать? Мы с тобой прекрасно знаем, что ничего не значим друг для друга; так почему бы нам не вспомнить старые времена?
Меньше всего на свете Марианне хотелось сейчас вспоминать прошлое. Она была взволнована, рассержена, оскорблена, и сверхъестественное спокойствие Хадсона заводило ее еще сильнее. Лучше бы он сгорал от желания, как несколькими часами раньше!
Нет, нет, этого желать нельзя! Она должна радоваться, что Хадсон разлюбил ее и начал новую жизнь с кем-то другим. Должна радоваться, но вместо этого Марианна сгорала от ревности и все яснее понимала, что не создана для роли мученицы.
Несколько секунд Хадсон пристально всматривался в ее лицо, затем отвернулся и завел мотор.
- Отвезу-ка я тебя домой, - проговорил он. - А то наш друг Кийт будет волноваться. Пожалуй, еще навоображает себе лишнего. - И он бросил на нее насмешливый взгляд.
- Мне казалось, что в этом и была цель твоей игры, - сухо ответила Марианна.
- Думаешь, я играю с тобой? - резко спросил Хадсон. Глаза его потемнели, лицо затвердело и стало похоже на бронзовый лик древней статуи. - Нет, Анни, это не игра. Много-много лет назад я вырос из детских игр. И ты скоро поймешь, что сейчас я совершенно серьезен. В моем деле… - он запнулся, впившись взглядом в ее побелевшее лицо, - в моем деле часто приходится сталкиваться с людьми, невинно пострадавшими по чьей-то злой воле. Они просят у меня помощи. Я никогда не отказываю им и стремлюсь не только добиться справедливости, но и получить для клиента максимальную компенсацию.
- Так вот как ты смотришь на все это… на наши отношения? - тихо спросила Марианна.
- Отношения? - холодно переспросил он, не сводя с нее ироничного взгляда. - О чем ты говоришь? Между нами нет никаких отношений, Анни, ты доказала это два года назад.
- Тогда чего ты от меня хочешь? - дрожащим голосом прошептала Марианна. Так она и знала: его сегодняшняя "капитуляция" была лишь хитрым трюком, чтобы усыпить ее бдительность. Нет, так легко она от него не отделается.
Мгновение - и Хадсон припал к ее губам. От удивления Марианна не смогла оттолкнуть его. Прежде чем она поняла, что случилось, Хадсон уже оторвался от ее губ, оставив ее обессиленной и опустошенной, и нажал на газ. Автомобиль рванулся вперед.
- Все в свое время, - холодно ответил он. - Все в свое время.
- Если ты думаешь, что я смирюсь с таким ответом, то очень ошибаешься! Я не марионетка, которую можно дергать за ниточки!
- Да что тебе не нравится? - Хадсон бросил через плечо саркастический взгляд и снова сосредоточился на дороге. - Пикник со старым знакомым? Марокканский базар? Что такого страшного случилось, Анни? К ужину ты будешь в отеле, а после ужина спокойно пойдешь на работу. Все так, как я и обещал.
"Если он думает, что ужинать я буду с ним, - думала Марианна, чувствуя, как пылают щеки, - то сильно ошибается! И пусть только заведет об этом речь - я ему все выскажу!"
Но ей не пришлось поупражняться в красноречии. Выйдя из машины, Хадсон предложил ей руку и ввел в холл; не успев открыть рот, чтобы произнести первую заготовленную фразу, Марианна увидела, как навстречу им устремилась группа людей, показавшихся ей знакомыми.
- Хадсон! - Рыжая красавица отделилась от толпы, и Марианна вспомнила, где видела эту веселую компанию. - Дорогуша, мы ждем тебя уже целую вечность! Ты не забыл, что представление начинается в семь?
- Как же, помню. - Хадсон кивнул своим друзьям и повернулся к Марианне. - До свиданья, Анни. Приятного вечера.
Кажется, Марианна что-то ответила, хоть минуту спустя и не могла вспомнить, что именно. Ей удалось дойти до лифта, ни разу не споткнувшись, как ни хотелось упасть на пушистый ковер и испустить дух. Нажав кнопку, она обернулась и увидела, что холл пуст. Они ушли.
Вот ей и урок! Эта мысль помогла Марианне переодеться, спуститься вниз и поужинать, хоть она и проглотила лишь несколько кусочков. Эта же мысль поддержала ее во время съемок, хотя к концу работы голова у нее раскалывалась от тупой, ноющей боли. Вернувшись к себе, Марианна приняла две таблетки аспирина, долго стояла под душем, а затем легла в постель.
Спала она плохо и проснулась совсем разбитой. За завтраком у нее слипались глаза, и окончательно она проснулась, лишь когда заметила за дальним столиком Хадсона, в гордом одиночестве наслаждающегося обильным завтраком. Боже, как он отвратителен, как ненавистен ей! Как смеет выглядеть таким спокойным, собранным и довольным, когда у нее внутри все рвется на части? Как смеет с аппетитом поглощать этот богатырский завтрак?
Словно прочтя ее мысли, Хадсон обернулся к ней и небрежно кивнул, смерив ее надменным взглядом. Так смотрит победитель на побежденного.
В последующие три дня Марианна почти не видела Хадсона. При случайных встречах он вежливо кивал ей и произносил какие-то ничего не значащие банальности. Марианна работала без отдыха, а бессонные ночи проводила в слезах. К концу третьего дня она превратилась в комок нервов.
Кийт и остальные, закончив работу, покинули Танжер. Марианна сама не понимала, почему не уехала с ними. Казалось, все на свете она отдала бы за то, чтобы снова оказаться в своей лондонской квартирке! Но что-то - должно быть, глубоко запрятанная в душе гордость - не позволяло ей сбежать. Она планировала остаться в Марокко еще на несколько дней и совершить экскурсию по стране - значит, так и сделает.
Это же чувство заставило ее не заказывать еду в номер, а спуститься в обеденный зал, хоть Марианна и понимала, что Хадсон, если еще не отправился куда-нибудь со своей рыжей подругой, скорее всего, окажется там.
За несколько дней Марианне стало ясно, что рыжеволосая дива остановилась не в отеле. Однако ее стройная соблазнительная фигура с удручающей регулярностью маячила в холле по вечерам: то Хадсон ужинал с ней и ее компанией, то все они вместе отправлялись в город на поиски развлечений. Это повторялось изо дня в день, и Марианне становилось все тяжелее.
Пару раз в этой компании появлялись Идрис с Фатимой. Прошлым вечером, заметив Марианну, оба кивнули и дружески помахали ей. Почему-то при этом невинном жесте ее захлестнула такая волна отчаяния, что сердце едва не разорвалось.
Итак, выйдя из лифта, Марианна зашагала через холл с гордо поднятой головой. "Мне все равно, - повторяла она про себя. - Он ничего для меня не значит".
- Здравствуй, Анни!
Только она успела сесть за столик в дальнем углу зала и переброситься несколькими словами со знакомым официантом, как глубокий хрипловатый голос Хадсона заставил ее вжаться в кресло. Собравшись с духом, она подняла голову.
- Здравствуй.
Слава Богу, он один! Ей удалось улыбнуться почти искренней улыбкой.
- Ужинаешь в одиночестве? - мягко спросил он.
Не доверяя своему голосу, Марианна просто кивнула.
- Не возражаешь, если я к тебе присоединюсь? - Казалось, ему и в голову не приходило, что она может отказать.
- Я… Но…
- Пока ты раздумываешь, я присяду.
В голосе его звучала сталь, и Марианна ответила грубее, чем ей хотелось бы:
- Тебе не приходит в голову, что я могу и отказаться?
- Слишком поздно. - Он усмехнулся, не сводя с нее пристальных глаз. - Я уже сижу. Не станешь же ты устраивать сцену перед отъездом? - поддразнил он ее.
Марианна хотела ответить язвительным замечанием, но помешало появление официанта. "Оно и к лучшему", - подумала Марианна, наблюдая, как Хадсон заказывает большую бутылку вина. Сейчас ей как никогда необходимы серьезность, спокойствие и собранность.
Но одно дело - решить, другое - выполнить.
Официант согнулся в поклоне, встряхнув угольно-черными волосами, и исчез с услужливой улыбкой на устах.
- А где же наш милый, добродушный Кийт? - лениво протянул Хадсон, передразнивая характеристику, данную Кийту Марианной несколько дней назад.
На языке у нее уже вертелся резкий ответ, но она прикусила язык. Не стоит Хадсону знать, что все остальные уехали. Тогда придется объяснять, почему она осталась здесь в одиночестве. Кстати, а почему? Ей ничего не стоило уговорить кого-нибудь из друзей задержаться и поездить вместе с ней по Марокко. Но Марианна решила остаться одна - и теперь досадовала на свое решение. Пожалуй, Хадсон увидит в ней несчастную, всеми брошенную бедняжку. И перед мысленным взором ее вновь всплыла рыжеволосая красавица.
Она небрежно пожала плечами.
- Кийт? Откуда мне знать, где он? Я тебе уже объясняла: мы просто коллеги. Он не обязан передо мной отчитываться.
- Да я что-то и остальных не вижу. - Ястребиным взором он окинул обеденный зал. - Они подойдут позже?
- Нет, - с рассчитанной небрежностью ответила Марианна. - Я думала, что в кои-то веки получила возможность поесть в тишине и покое. - И она надменно подняла тонкие брови. - А где же твои друзья? Что-то их не видно.
- Увы, да, - лениво улыбнулся Хадсон. - Мы здесь только вдвоем - ты и я.
В это время у стола появился официант с меню в руках. Начался обычный ритуал заказа, и Марианне стало немного легче. Однако всякий раз, когда Хадсон бросал на нее взгляд, она чувствовала, как сердце колотится о ребра.
- Ты, кажется, скоро возвращаешься в Англию, - поигрывая бокалом, заметил Хадсон, как только они снова остались одни. - Ведь твоя работа почти закончена.
- Да, - кивнула Марианна, не желая вдаваться в объяснения, и поспешно спросила: - А ты когда уезжаешь?
- Через несколько дней, - ответил он с безразличной улыбкой. - Анни, расскажи мне о своей работе, - предложил он. - Очевидно, твое дело действительно тебя увлекает и, не сомневаюсь, хорошо тебе удается.
Марианна не улыбнулась в ответ: она лихорадочно соображала, какой смысл может таиться в столь безобидном на первый взгляд интересе к ее работе. Но, так ничего и не поняв, решила понимать слова буквально. Так безопаснее.
- Я люблю свою работу, - тихо призналась она. - Мой отец - родной отец - увлекался фотографией и по выходным всегда брал меня с собой "на натуру". Шотландия - просто мечта для фотографа! А потом, когда приехала в Лондон, я выяснила, что фотографы там всегда в цене, и… вот так все и получилось, - неловко закончила она.
- Да, повезло, - протянул Хадсон.
В его тоне Марианне почудилось что-то насмешливо-оскорбительное, но она смело продолжала:
- Да, повезло. Многие неопытные фотографы не проходят даже первого интервью, но мне Кийт решил дать шанс.
- Как только тебя увидел, - безразлично уронил Хадсон. - Как мило с его стороны.
- Да, вот так все…
- … так все и случилось, - подхватил он. - Что ж, Анни, тебе и вправду повезло. Итак, ты довольна жизнью и олицетворяешь собой счастливую современную женщину? Сильная, яркая, удовлетворенная…
Последнее слово Хадсон насмешливо растянул, вложив в него очевидный сексуальный смысл. Марианна багрово покраснела. В его словах звучал вызов и еще что-то такое, от чего в самой сердцевине ее существа родилась тупая, ноющая боль.
- Еще вина? - предложил Хадсон.
Только сейчас Марианна заметила, что осушила весь бокал. Хадсон немедленно налил еще, и Марианна предупредила себя, что этот бокал будет последним. Красное вино с фруктовым запахом безобидно только с виду, а ей сейчас необходима ясная голова.
Однако алкоголь помог ей приободриться. Марианна легко поддерживала разговор, избегая томительных пауз, и только два часа спустя, когда официант принес кофе, сообразила, что, пожалуй, выпила лишнего.
"Чего он добивается? Хочет напоить меня и соблазнить?" - мрачно размышляла Марианна. Ему известно, что ее командировка подходит к концу. Он один, она одна. Да, надо было сразу догадаться.
- Анни, что случилось?
Поежившись под его пристальным взглядом, Марианна широко и фальшиво улыбнулась.
- Случилось? Бог с тобой, что могло случиться? Такой прекрасный ужин.
- Ужином ты довольна, так, может быть, тебе не нравится компания? - Голос его звучал шутливо, но серые глаза были холодны как лед.
Марианна вздрогнула, вдруг осознав, что все эти два часа Хадсон играл роль. Роль внимательного и галантного кавалера. Но все это - притворство, скрывающее истинные чувства. Веселой болтовней и анекдотами он, словно дымовой завесой, маскировал работу своего безжалостного и острого, как шпага, ума. Он чувствует себя как в зале суда - зорко следит за противником и выбирает, куда нанести удар. При этой мысли у Марианны закружилась голова и кожа покрылась мурашками.
- Нет, что ты! - поспешно ответила она. - Я просто устала. Знаешь, столько дней напряженной работы. - Она робко улыбнулась и получила ответную улыбку.
- Возможно, - заметил Хадсон, взглянув на тяжелые наручные часы в золотом корпусе. - Но еще слишком рано, чтобы ложиться спать?
- Д-да… - Марианна не могла понять, куда он клонит, видела только, что серые глаза его блестят опасным блеском.
- Может быть, Кийт приготовил для тебя работу на вечер?
- Нет. То есть… не думаю… нет, ничего не назначено. - Услышав собственный голос, превратившийся в какой-то лепет, она замолкла и строго приказала себе успокоиться. - Думаю, сегодня все рано лягут, - неловко закончила она наконец. - Мы все устали.
- Да, разумеется. - Голос его стал холоднее. - Кажется, они как раз сейчас отплывают, верно?
Он знал! Он все это время знал!
- Чего ты боишься? - спросил он. - Думаешь, если я пойму, что ты одна, тут же наброшусь на тебя и изнасилую? Или начну досаждать, преследуя по пятам?
- Нет, конечно, я ни о чем таком не думала! - покраснев, смущенно ответила Марианна.
- Нет? Прости, не верю. - В серых глазах его таилось нечто глубокое, но непонятное Марианне. Гнев? Горечь? Уязвленная гордость?
- Хадсон, я вовсе не… - начала Марианна, но Хадсон прервал ее со своей обычной самоуверенной властностью:
- Не трудись оправдываться, Анни, мне малоинтересны твои объяснения. Вижу, ты действительно устала, так что…
- Хадсон…
- Спокойной ночи, Анни, приятных снов.
Эти слова он произнес таким тоном, что продолжать разговор было невозможно. Секунда - и Хадсон исчез, только в дверях обеденного зала мелькнули его гордый профиль и разворот атлетических плеч.
Расширенными от боли глазами Марианна смотрела ему вслед. Черт бы его побрал! Она не хочет, чтобы все кончилось так! Он снова ничего не понял и теперь будет презирать ее еще сильнее, чем раньше! Что делать? Бежать за ним? Объяснить все о своей поездке? Попрощаться как следует? Она застыла в кресле, пораженная этой мыслью. Что значит "как следует"? Молить его о прощении? Может быть, сказать то, что говорить нельзя? Нет, это безумие! Будь благоразумна, Марианна!