А остаться нельзя. Именно честь и отвага, так восхищающие ее в Хадсоне, могут сделать его легкой добычей для негодяев, подобных Майклу. Эти люди, недостойные лизать ему башмаки, ненавидят самое имя Хадсона де Санса. Они погубят его.
- Хорошо, я подожду. - Он отступил на шаг. - Но придет время, и ты станешь моей.
- Я не хочу этого! - прошептала Марианна. - Нет смысла ждать того, что никогда не случится!
- Не согласен, - твердо ответил Хадсон. - Это непременно случится.
- Хадсон, ты сам говорил, что мы друг для друга - никто. Даже не друзья! Зачем так все усложнять? Не понимаю, зачем ты вообще взял меня с собой? Разве мало на свете женщин, которые с радостью прыгнут к тебе в постель? - уныло закончила она.
- Тысячи, - лаконично ответил он, не сводя с нее испытующих глаз.
- Зачем же ты пристаешь к женщине, которая этого не хочет?
- Можешь назвать это причудой, - небрежно ответил он.
Марианна опустила глаза; уголки губ ее печально дрогнули. Причудой? Выходит, она превратилась для него в игрушку?
- А теперь пойдем прогуляемся. Может быть, присмотрим сувениры, которые нам захочется привезти домой в память о Марокко.
Последние слова поразили Марианну, словно удар в солнечное сплетение. "Домой"! Если бы не подлость Майкла, дом Хадсона стал бы ее домом! Она вошла бы в него сияющей невестой и осталась бы там навсегда. Как его жена.
- Отлично, - натужно улыбнулась она.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Отель, в котором заказал номера Хадсон, был прежде великолепным дворцом. Двести лет назад его построил для себя, оградив высокой стеной, великий визирь - главный советник султана. Около пяти вечера они прошли через внешний двор - душный и пыльный - и, поднявшись на несколько пролетов по мраморной лестнице, попали в прохладный внутренний дворик, где зеленели бананы, бугенвиллеи и другие тропические растения и оглашали воздух журчанием несколько небольших фонтанов.
Пройдя через сад и арку в мавританском стиле, они попали в холл, где служащая, хорошенькая молодая марокканка, приветствовала их на прекрасном, почти без акцента, английском.
Весь день Марианна обдумывала, что станет делать, если Хадсон предложит ей один номер на двоих или смежные комнаты. Разумеется, она будет вежлива и спокойна, но тверда как камень и настоит на отдельном номере.
- Я мистер де Санс, - улыбнулся девушке Хадсон. В отличие от Марианны, предвкушающей схватку, он был совершенно спокоен. - Я заказывал номер.
Ну конечно! Так она и знала! Один номер!
- Разумеется, мистер де Санс, - улыбнулась девушка, не сводя глаз с красивого американца. - Мы ожидали вас обоих. Столик в ресторане заказан на ваше имя, но самый ранний ужин у нас только в семь.
Пока служащая, поигрывая глазами, произносила свой отработанный текст, Марианна тихо плавилась от возмущения. Как он мог, как смел подумать, что она, словно перезрелый персик, свалится ему в руки, едва он потрясет дерево? Господи помилуй, они же два года не виделись! Неужели он и в самом деле считает ее такой легкой добычей?
Два года разлуки - и кто в этом виноват? Острое чувство горечи захлестнуло Марианну, но она твердо ответила себе: "Нет, это не моя вина".
Но Хадсон об этом не знает.
- Если вы готовы, коридорный покажет вам номера.
Голос служащей вывел Марианну из забытья.
- Вы сказали "номера"? - повторила она.
- Да. - Девушка заметила замешательство Марианны. Темные глаза ее метнулись к Хадсону. - Что-то не так? Два номера с видом на город - это ведь вы заказывали?
- Совершенно правильно. - Сверкнув глазами, он повернулся к Марианне. - Все замечательно, верно, Анни?
- Я… да, да, конечно. - Он снова ее обыграл! Разумеется, он догадывался, о чем она думает, и обратил ее подозрения в свою пользу! Что она ни делает, Хадсон постоянно идет на шаг… нет, на десяток, на сотню шагов впереди!
- Вот и хорошо. - Бросив на нее последний - неулыбчивый, почти мрачный - взгляд, Хадсон взял ключи и зашагал следом за коридорным. Марианна не знала, что заставило его нахмуриться, и не желала знать… все мысли ее были заняты тем, что Хадсон, оказывается, и не собирался делить с ней номер! Как ни смешно, ей было больно. Очень больно.
Номера находились рядом. Коридорный от-крыл дверь, ведущую в покои Марианны, и она ахнула от изумления. Гостиная была поистине роскошна: стены задрапированы темно-зеленым и бирюзовым шелком, на низких диванах вдоль стен покоятся подушки из того же материала. Все вместе похоже на шатер какого-нибудь берберского принца. Спальня с огромной кроватью, уставленная роскошной мебелью, производила еще большее впечатление. "Арабские ночи в миниатюре!" - думала Марианна.
Господи помилуй, сколько же может стоить такой номер? - спрашивала она себя, входя в ванную, всю в мраморе и зеркалах. Разумеется, она не позволит Хадсону платить за себя - но, кажется, и сама заплатить не сможет! Марианна устало опустилась на диван и сидела там в прострации, пока стук в дверь не заставил ее подняться.
- Давай поужинаем в восемь, - предложил Хадсон. Он стоял, прислонившись к стене: мускулистое тело расслаблено, глаза надежно скрыты завесой длинных ресниц. - У тебя будет время принять ванну и отдохнуть перед едой.
- Хадсон, сколько стоит этот номер? - отрывисто спросила Марианна.
- А что? Тебе не нравится? - Он сунул руки в карманы, отчего брюки натянулись на бедрах, и при взгляде на его мужественную фигуру сердце ее невольно забилось быстрее.
- Номер великолепный, но, должно быть, очень дорогой! - ответила Марианна. - Такие покои стоят целое состояние.
- Целое состояние? - небрежно откликнулся Хадсон. - Я бы так не сказал. Анни, к чему беспокоиться о деньгах? Все уже улажено. В конце концов, мы проведем здесь всего одну ночь, а завтра снова отправимся в дорогу.
- Не знаю, что значит "все улажено", - твердо заговорила Марианна, - но тебе совершенно не обязательно платить за меня. Я собиралась в поездку, отложила на это деньги, которые…
- Которые теперь тебе не понадобятся, - оборвал Хадсон. - И давай на этом закончим.
- Хадсон, я ни за что не соглашусь, чтобы ты брал все расходы на себя!
- Вот как? - процедил Хадсон. - Да, конечно, мне следовало догадаться. Современная женщина до мозга костей! Но, помнится мне, два года назад у нас не возникало таких споров, верно? Нас интересовали совсем другие проблемы. - Он игриво поднял бровь, но Марианна не собиралась потакать ему. Она смотрела на него прямо и без улыбки. - Как ни жаль тебя разочаровывать, - ласково продолжал Хадсон, и в голосе его послышались стальные нотки, - но я старомоден и полагаю, что некоторые правила никогда не изменятся. Вот одно из них: кавалер всегда платит за даму.
- Я не дама… - Хадсон поднял бровь еще выше, и Марианна поспешно поправилась: - По крайней мере не в этом смысле. Я твой компаньон в путешествии. На моем месте мог бы оказаться мужчина, и это ничего бы не изменило.
- Анни, милая, поверь, это изменило бы очень многое, - сухо ответил Хадсон. - Но сейчас я не готов обсуждать эту тему. Пожалуйста, не спорь со мной, хотя бы в этот раз. Прими поражение достойно, пожалуйста.
- Поставь себя на мое место! - не сдавалась Марианна. - Принимая такой подарок, я чувствую себя обязанной тебе. Мне это не нравится.
Какое-то мгновение он молчал, глядя на нее суженными глазами хищника; ворот рубашки расстегнут, на загорелой шее сверкают капельки пота. Марианна вдруг вздрогнула, остро ощутив его привлекательность.
- Анни… Анни… - Он схватил ее за запястье и властно притянул к себе. - Я не знаю ни одной женщины, которая отказалась бы от такого подарка. Большинство моих знакомых женщин наспех пробормотали бы несколько формальных возражений, чтобы соблюсти приличия и не выглядеть слишком жадными. Но ни одна из них не была бы искренна, - добавил Хадсон с обычным для него цинизмом.
- Я искренна. - Марианна старалась говорить твердо, но голос предательски задрожал. - Я говорю именно то, что думаю.
- Знаю, - мягко ответил он. - И это прекрасно.
- Так ты согласен? - быстро спросила Марианна. - Я оплачу свою долю?
- Нет. - Ответ его прозвучал неожиданно тихо, а лицо было до странности серьезно. - Анни, мы с тобой вырвались из реальной жизни, на несколько дней попали в фантазию, в сказку. Не порти праздник себе и мне. Просто плыви по течению.
С этими словами он прикоснулся губами к ее губам. Поцелуй, сопровождаемый объятием, был так внезапен - и так приятен, - что Марианна не смогла удержаться от тихого стона. При этом звуке, неоспоримом свидетельстве ее желания, тело Хадсона напряглось и из груди вырвался ответный стон, похожий на рычание. Поцелуй длился, и мгновение превратилось в прекрасную вечность.
Обхватив ладонями ее бедра, Хадсон прижимал ее к себе, и каждое его движение воспламеняло их обоих.
- Анни! Что ты со мной делаешь! - (Она не знала защиты против этого хриплого, чувственного голоса, уводящего ее прочь от горькой реальности в сказку любви.) - Я хотел лишь прикоснуться к тебе, а ты воспламенилась в моих объятиях. Как ты можешь отрицать… - бессвязно бормотал он. - Так жестоко…
- Хадсон, остановись. - прошептала Марианна. Но тот, не слыша, вновь и вновь впивался в ее губы; сердца их бились в унисон, а касания его языка будили в Марианне сладкую истому.
Наконец он со стоном оторвался от нее, и стон этот эхом отозвался в ее сердце. Он тяжело дышал, и под шелковой рубашкой бурно вздымалась и опадала мускулистая грудь. Отпустив ее, он уперся руками в стену и склонил голову. Так и стоял, пока Марианна не перешагнула порог и дрожащей рукою не захлопнула дверь.
Ужин стал для Марианны тяжелым испытанием - по крайней мере поначалу. Хадсон оделся так, словно им предстояло посетить лучший ресторан Нью-Йорка; в черном смокинге и галстуке он был просто великолепен, и у Марианны едва не подкосились ноги, когда в пять минут восьмого она отворила ему на стук.
- Чудесно выглядишь, - заметил он и взял ее под руку таким небрежным жестом, что Марианне уже подумалось: а не пригрезилась ли ей бурная сцена два часа назад? - В самом деле, чудесно.
- Спасибо. - Голос у нее дрожал. Готовясь к ужину, Марианна потратила немало времени на туалет. Бледно-зеленое платье для коктейлей с узким лифом, короткой сборчатой юбкой, длинными рукавами и высоким воротом достаточно откровенно облегало фигуру, но в то же время не открывало взору ничего лишнего. Марианна понимала, что ведет себя глупо, но все же не могла допустить, чтобы сумрачный взгляд Хадсона проникал за глубокий вырез.
Однако Марианна не подозревала, что скромный покрой наряда и нежный шелк действуют на искушенного мужчину куда сильнее, чем открытая демонстрация женских прелестей. А Хадсон был весьма искушенным мужчиной.
В маленьком баре в глубине холла они выпили по коктейлю. Прозрачная жидкость выглядела достаточно невинно, но действовала безотказно: сделав несколько глотков, Марианна забыла и о волнении, и о панике, вызванной присутствием Хадсона, и смогла поддерживать непринужденную беседу.
Когда они сели за столик в ресторане и Хадсон заказал первое блюдо, Марианна уже чувствовала себя как дома, а за десертом поймала себя на мысли, что по-настоящему наслаждается этим ужином. Хадсон сделал все, чтобы она не испытывала настороженности: не пугал ее неясными угрозами, не изводил оскорбительными намеками; шутки его были необычно веселы и добродушны, и все поведение создавало дружескую атмосферу спокойствия и безопасности.
- Какая прелесть эти пирожные! - воскликнула Марианна, с детским восторгом погружая ложку в густую массу крема и фруктового сиропа. - Просто объедение!
Боже, как же он жаждет ее! Напрягшись и сжав бедра, Хадсон наблюдал, как Марианна, зажмурившись, пробовала пирожное, как чувственным кошачьим движением облизывала сладкие губы. Час назад, открывая ему дверь, она скорее напоминала кошку на раскаленной крыше. Сейчас, похоже, расслабилась, но одно его движение - и к ней вновь вернется испуганная настороженность. Он хочет ее, и рано или поздно его желание исполнится, но не стоит торопить события. Он ждал два года, подождет еще немного, каких бы мучений ему это ни стоило.
"Чем же, ну чем я ей не угодил?" - всплыл в мозгу старый вопрос, и вновь изнутри поднялись гнев и горечь. Но Хадсон загнал эти чувства обратно, в темную глубину подсознания. Неважно. Сейчас - неважно. Он привык штурмовать чужую волю и добиваться всего, чего хочет. Сейчас от него требуется только одно - терпение.
Терпение! Легко сказать!
- Смотри, растолстеешь! - шутливо заметил он, глядя, как Марианна расправляется с десертом. Вот она облизала последнюю ложку - и Хадсон вновь почувствовал жар и напряжение в бедрах.
- Знаю, - улыбнулась она в ответ. От коктейля и двух бокалов вина голос ее стал мягким, воркующим. - И не боюсь. Я живу, чтобы есть, а не ем, чтобы жить.
- Опасный принцип. - Наклонившись вперед, он прикоснулся к ее лицу. - Пока что двойного подбородка не видно, но берегись, при такой диете за жирком дело не станет! - Он задержал руку на миг дольше необходимого, затем провел пальцами по нежной шее и, только встретившись с ее взглядом, неохотно убрал руку.
Марианна снова улыбнулась - на этот раз немного нервно. На щеках ее выступила краска, на горле - там, где только что лежали его пальцы, - забилась тоненькая жилка.
- А ты не любишь пышных женщин? - спросила она с напускной легкостью.
- Я этого не говорил. - Взгляд его затуманился. - Сказать тебе, каких женщин я люблю? Блондинок - особых, с волосами цвета бледного золота; с зелеными глазами, в которых пляшут золотистые искорки, и с полными губами, словно умоляющими о поцелуе. - И глаза его опустились на ее губы.
Марианна молча смотрела на него, внезапно потеряв дар речи.
Взгляд его встретился с ее потрясенным взглядом. Бесконечно долгую минуту длилось молчание, наконец Хадсон небрежно пожал плечами, прерывая очарование момента.
- Впрочем, я не привередлив, - насмешливо закончил он.
Марианна вцепилась в кофейную чашку, словно утопающий в спасательный круг. Но аромат и чудесный вкус арабского напитка не помогли ей: в голове застряли его слова. Минуту назад она готова была позволить Хадсону все что угодно. А он, что он, собственно, с ней делал? Его сладкие речи можно назвать одним словом: "обольщение"; и в этом ремесле Хадсон искусен как никто. Напрасно, ох, напрасно Марианна пила коктейль и вино! Рядом с Хадсоном ей позарез необходим здравый рассудок.
- Да у тебя чашка пустая, - послышался его мягкий голос. Марианна и не заметила, что выпила уже четвертую. - Хочешь еще? Но, боюсь, от такого количества кофеина ты не сможешь заснуть.
- Нет, нет, мне… я больше не хочу. - Если честно, на кофе она больше смотреть не могла - но не удавалось придумать другого отвлекающего маневра.
- Вижу, марокканский кофе пришелся тебе по вкусу? - невинно заметил Хадсон. - Если хочешь…
- Нет, не надо. - Четыре чашки густого черного кофе после сытного ужина подействовали на нее не лучшим образом: Марианне стало нехорошо, и она испугалась, что Хадсон это заметит. - С меня достаточно.
Поднявшись, Хадсон мягко обвил ее рукой за талию и повел к выходу. Марианна не могла поверить, что близость мужчины оказывает на нее такое действие: она вся дрожала, ее бросало то в жар, то в холод, и потребовалась вся сила воли, чтобы скрыть свое состояние от внимательных глаз спутника. "Да что со мной такое? - спрашивала она себя. - Словно девчонка-подросток на первом свидании!"
Впрочем, нынешние подростки в большинстве своем знают о сексе гораздо больше, чем она.
Спускаясь по мраморной лестнице, Марианна споткнулась, и Хадсон тут же прижал ее к себе инстинктивным движением мужчины-защитника.
- Осторожней, милая! - предупредил он глубоким мягким голосом.
Лучше бы он не называл ее "милой"! Марианна не сомневалась, что это ласковое слово он обращает ко всем женщинам, которых хочет залучить в постель. Просто деталь отработанной техники соблазнения.
- Спасибо, со мной все в порядке, - холодно ответила она, отстраняясь, но лихорадочный блеск глаз и румянец на щеках опровергали ее слова. - Тебе вовсе не нужно…
- Почему бы мне не обнимать тебя за талию? - небрежно спросил Хадсон и вновь обвил ее стан рукой. - И при чем тут "нужно", "не нужно"? Мне нравится тебя обнимать. Есть возражения?
- Да нет, но я…
- Мне кажется, тебе это тоже нравится, - мягко продолжал Хадсон. - Разве нет, Анни? Тебе ведь нравится тепло моей руки? Нравится прижиматься к моему боку? Ах, Анни, мы подходим друг другу, словно два стеклышка в мозаике.
- Глупый разговор. - Марианна ощутила внутри спазм, не имевший никакого отношения к кофе.
- Почему? Потому что мы говорим о сексе? - Это слово он произнес небрежно, словно что-то ничего не значащее, и Марианна снова едва не споткнулась. - Почему ты боишься меня, Анни? Только меня или всех мужчин? Что тебя так пугает - сам сексуальный акт или эмоциональная связь с любовником? Ты боишься, что я буду слишком настойчив, груб, что причиню тебе боль?
- Хадсон!
Марианна отскочила от него и испуганно оглянулась - не слышал ли кто? Щеки ее пылали, как маков цвет.
- Ты не ответила на мой вопрос, - настаивал Хадсон.
- И не собираюсь, - отрезала Марианна. Хадсон снова привлек ее к себе, и она почувствовала, что голос ее звучит совсем не так твердо, как следовало бы. - Сама мысль, что я тебя будто бы боюсь, настолько смешна, что ее и обсуждать нечего. Если я не предлагаю себя всем и каждому, - гневно продолжала она, - это не значит, что я боюсь мужчин! У меня есть принципы.
- У меня тоже, - серьезно ответил Хадсон, бросив на нее короткий пытливый взгляд.
- Вот и отлично. Тогда ты понимаешь, что я имею в виду.
- Но, Анни, "иметь принципы" еще не значит жить монахом. Нет, я тебя не понимаю, и это меня раздражает! - Он повернул ее к себе и, прижав к стене, замкнул в кольце мощных рук. - Какая-то головоломка. Знаешь, в детстве, встретившись с головоломкой, я не мог успокоиться, пока не решал ее. Для меня это был вопрос чести.
- Сожалею, что лишила тебя покоя. - Она была зажата между Хадсоном и стеной, и вместо убийственного сарказма у нее вышло Бог весть что, точнее, совсем ничего не вышло. - Если я тебя раздражаю… - с усилием произнесла она, - зачем же ты поехал со мной?
- Да будь я проклят, если знаю! - Он прищурился, глядя ей в лицо. - Хочу наказать тебя? Может быть: я всегда стремился к справедливости. Стремлюсь поставить точку над "i"? Тоже вариант: не люблю неопределенности. А возможно, - он насмешливо улыбнулся, - дело проще: любая компания лучше, чем никакой.
- Прелестный ответ! - Марианна тщетно пыталась рассердиться: близость Хадсона гасила ее гнев в зародыше, и язвительный ответ превратился в жалкий.
- Ты сама спросила. - Он окинул ее взглядом - золотистые кудри, зеленые глаза, полные губы, нежный румянец на щеках, - затем легким нежным движением обвел пальцем контур ее губ. - Спокойной ночи, Анни.
Выпрямившись, он резко отвернулся и зашагал прочь, оставив Марианну в глубокой растерянности.
На следующее утро, когда солнце еще только поднималось, они покинули Фес и к полудню были уже в Рабате. Хадсон вел себя как вчера: был вежлив, внимателен, даже дружелюбен, - но за этим приветливым фасадом Марианна чувствовала внутренний холод.