Так прошло еще несколько дней. Хадсон по-прежнему обращался с ней, словно заботливый дядюшка с несмышленой племянницей. На третью ночь, в экзотическом ночном клубе в Касабланке, выпив лишнего, Марианна попыталась с ним пококетничать. По счастью, она почти сразу опомнилась и прекратила свои попытки. Но Хадсон как будто ничего не заметил, и это привело Марианну в отчаяние. Напрасно она говорила себе, что платоническая дружба между ними - лучшее, чего можно пожелать: глупое сердце отказывалось внимать голосу разума и ныло по-прежнему.
На пятый день после полудня они въехали в Марракеш. К этому времени Марианна окончательно уверилась, что Хадсон никогда и не испытывал к ней влечения, а все его объятия и поцелуи были лишь хитрой тактикой адвоката, рассчитанной на то, чтобы вывести ее из равновесия.
Город, утопающий в зелени, с апельсиновыми деревьями по обочинам дороги, встретил их свежим ветерком и ароматом бугенвиллеи. Оливы ласково покачивали ветвями, и высоко в зелени пальм темнели спелые финики.
Отель, расположенный к югу от города, на склоне гор Высокого Атласа, показался Марианне чудесным, неповторимо живописным местом. Но Хадсон, похоже, не замечал романтических пейзажей.
Здесь хорошо было бы проводить медовый месяц. Эта мысль поразила Марианну, когда они проезжали мимо средневековых дворцов по направлению к площади Джемаа-эль-Фна, что в глубине старого Марракеша. Марианна покосилась на Хадсона, но тот вел машину, задумавшись о чем-то своем, и, казалось, не заметил ее волнения.
- Идрис заставил меня пообещать, что я посещу знаменитый марракешский базар, - объяснил Хадсон несколько минут назад. - Он говорит, что приехать в Марракеш и не увидеть Джемаа-эль-Фна - все равно что побывать в Париже и не сходить в собор Парижской Богоматери!
Итак, оставив "рейнджровер" на стоянке, Хадсон и Марианна наняли извозчика, который привез их к самой стене, окружающей рыночную площадь. Стена была выложена из розового кирпича-сырца, от нее, как и от извозчика, веяло средневековьем.
Было без нескольких минут четыре, и у запертых ворот столпились туристы, нетерпеливо ожидающие открытия базара. Расплатившись с арабом-извозчиком, Хадсон взял Марианну за руку.
- Помнишь, я обещал показать тебе настоящее Марокко? - спросил он с необычной теплотой в голосе. - Вот оно: давай насладимся им вместе.
- Но как же отель? - тревожно спросила Марианна. - Они сохранят за нами комнаты? Ведь мы можем вернуться очень поздно.
- Не беспокойся. - Наклонившись, он легонько поцеловал ее в кончик носа. - Владелец - мой хороший знакомый, мы с ним обо всем договоримся.
Марианна не стала спорить: неожиданная ласка заставила ее сердце подпрыгнуть до небес, хоть она тут же укорила себя за глупость. С Хадсоном надо быть вдвойне осторожной, когда он ласков и внимателен! Ей нельзя расслабляться - ни на секунду. Она слишком его любит, и любая беспечность может оказаться для нее роковой.
Солнце тихо катилось к западу, и Марианна думала, что навсегда запомнит сладостную горечь этих нескольких часов, проведенных с Хадсоном. Они бродили по базару, слушали сказочников, любовались жонглерами, акробатами, заклинателями змей и непременным атрибутом восточного базара - шарлатаном с разноцветными бутылочками, полными, как он уверял, чудесных снадобий от всех болезней на свете. Только лекарств от разбитого сердца у него на прилавке не нашлось.
Когда спустились сумерки, они пообедали рыбой, жаренной на углях, заели ее халвой и финиками и запили водой, купленной у проходящего мимо водоноса.
Марианна была счастлива, словно Золушка, попавшая на бал. Тем горше было сознавать, что ее сказка окончится задолго до полуночи.
- Ну что, не жалеешь о прогулке? - ворвался в ее мысли мягкий голос Хадсона. Вечерело - туристы расходились, торговцы собирали свой скарб и один за другим растворялись в сиреневых сумерках.
- Конечно, нет! - с жаром ответила Марианна, подумав про себя, что с Хадсоном не отказалась бы даже спуститься в ад.
- Пойдем найдем такси и вернемся к нашему "рейнджроверу". - И, обняв Марианну за талию, Хадсон повел ее к южным воротам.
Всю обратную дорогу он обнимал ее, и Марианна с трепетом ждала, что он вот-вот ее поцелует. Но, к большой ее досаде, этого не произошло.
"Рейнджровер" стоял на прежнем месте; с каменным лицом Хадсон усадил Марианну и сел за руль сам. Автомобиль выехал из старого города и понесся по улицам богатого квартала, мимо особняков, от которых веяло покоем и роскошью.
- Что случилось? - спросила Марианна, когда Хадсон свернул на аллею, ведущую к одному из таких богатых домов. - Тебе нужно позвонить или что-то еще?
- Что-то еще. - Хадсон устремил на нее непроницаемный взгляд, и Марианна напряглась, ожидая нового подвоха. - В этой части Марракеша живет Хассан, брат Идриса, - спокойно объяснил Хадсон. - Пойдем, нас ждут.
- Кто нас ждет? - подозрительно спросила Марианна.
- Хассан и его жена, - невозмутимо ответил он.
Он был слишком спокоен, слишком терпелив. Такому Хадсону нельзя доверять - это Марианна уже усвоила.
- Что это значит? - тревожно спросила она.
- Хассан пригласил нас на ночь, только и всего, - небрежно ответил Хадсон. - Идрис в разговоре с братом упомянул, что мы будем в Марракеше, и Хассан заявил, что сочтет за оскорбление, если мы не воспользуемся его гостеприимством. Знаешь, восточные традиции. - добавил он с таким невинным видом, что Марианна окончательно утвердилась в своих подозрениях. - В Марокко к этому относятся очень серьезно.
- Почему ты не предупредил, что мы будем ночевать не в отеле? - ровным голосом спросила Марианна после недолгого молчания.
- Анни, ради Бога, не поднимай шума из-за пустяков, - процедил Хадсон, и она тут же почувствовала себя дурочкой. - И я на твоем месте не начинал бы разговоров о том, кто кому чего не сказал. Ты здесь в невыгодном положении. - И он взглянул на нее с подчеркнутым сарказмом.
Прежде чем Марианна успела ответить, он уже вышел из машины и открыл дверцу с ее стороны. Марианна не вставала с места: почти полминуты длился молчаливый поединок взглядов.
"Он снова победил", - думала Марианна, глядя в его холодные серые глаза. В самом деле, глупо поднимать шум из-за таких пустяков. И все же, отель - нейтральная территория, а в доме у друга Хадсона она будет чувствовать себя в слишком интимной обстановке.
Марианна вышла из машины, уклонившись от предложенной руки, и получила в ответ хмурый взгляд. Гордо выпрямившись и высоко держа голову, она направилась вслед за Хадсоном к узорчатым дверям.
- Надеюсь, ты не станешь устраивать сцену при Хассане и его жене? - спросил он, обернувшись к ней.
- Разумеется, нет, - сердито ответила Марианна. - Очень мило с их стороны предложить нам ночлег. Я только надеюсь, что это не доставит им лишних хлопот.
- Гостеприимство у марокканцев в крови, - спокойно ответил Хадсон. - Это щедрый и благородный народ.
"В отличие от тебя" - ясно услышала Марианна в его холодном тоне.
Дверь отворилась на звонок почти немедленно - очевидно, хозяева видели подъехавший автомобиль. На пороге стоял человек, столь разительно похожий на Идриса, что Марианна сперва сочла братьев близнецами.
- Хадсон, дружище! - Хассан расплылся в улыбке, сверкнув золотыми зубами. - Заходи, дорогой, заходи! Это и есть твоя Анни? Да она еще красивее, чем описывал мне Идрис! Заходите, Калия вас ждет!
"Твоя Анни". Сейчас не время было спорить с Хассаном; однако слова его вертелись у Марианны в голове и во время представлений и приветствий, и позже, когда все четверо сидели в саду за любимым напитком марокканцев - зеленым чаем с мятой.
- Надеюсь, комнаты вам понравятся, - с улыбкой заметил Хассан, когда маленькая горничная, разливавшая чай, жестом позвала гостей за собой в дом. - Если что-то понадобится, не стесняйтесь, зовите Сораи. Чувствуйте себя как дома!
"Комнаты"… Марианна тихонько вздохнула, испытав одновременно облегчение и странное разочарование. Во время ужина у нее создалось впечатление, что Хадсон выставляет ее своей близкой подругой, руководствуясь задними мыслями. Теперь она не знала, радоваться или огорчаться своей ошибке. Что ж, в другой раз не будет давать волю воображению.
- Что это значит?!
Горничная распахнула дверь, за которой Марианна надеялась найти две спальни, указала на звонок для вызова прислуги и удалилась.
- Если не ошибаюсь, это спальня, - ответил Хадсон, оценивающим взором окидывая комнату. - И весьма недурная, должен заметить.
- Но… - Марианна уставилась на огромную кровать, гордо возвышавшуюся посреди комнаты. - А где же вторая спальня?
- Тебе не кажется, что здесь хватит места на двоих? - насмешливо спросил Хадсон, однако Марианна, если бы не была так увлечена созерцанием кровати, могла бы заметить, как хищно сузились его глаза. - Королевская кровать, огромная ванная, да еще и гостиная! Тебе чего-то не хватает?
- Отдельной постели! - обернулась к нему Марианна. Голос ее был обманчиво спокоен, но глаза выдавали гнев. - Я не собираюсь спать с тобой! Я позвоню Сораи!
Она двинулась было в гостиную, но Хадсон схватил ее за запястье и с силой развернул к себе.
- Черта с два! - прорычал он. - Ты не посмеешь так оскорбить Хассана!
- А меня оскорблять можно? - огрызнулась Марианна. - Ты ввел их в заблуждение, делая вид, что я… что мы с тобой…
- Ну что, что? Скажи вслух, не стесняйся!
- Что мы с тобой любовники! - выпалила Марианна.
- Ты с ума сошла, - ледяным тоном процедил Хадсон. - Не смеши меня!
- Тогда как ты объяснишь вот это? - и Марианна негодующим жестом указала на огромную кровать. Пуховое чудище, застланное шелковым покрывалом и усеянное разноцветными подушечками, вполне заслуживало звания "сексодром".
- Марианна, я понятия не имел, что Хассан уложит нас в одну постель, - все тем же ледяным голосом ответил Хадсон. Он не назвал ее "Анни" - это означало, что терпение его на исходе. - И в чем ты видишь оскорбление? Мы путешествуем вместе, и, естественно, Хассан решил, что мы более чем друзья.
- А что, ты спишь с каждой женщиной, с которой общаешься? - фыркнула Марианна. - И многих уже приводил сюда?
- Довольно! - оборвал ее Хадсон.
Но Марианна не слышала предупреждения - ярость затмила ее рассудок.
- Теперь мне все понятно! - продолжала она. - То-то мне казалось, что все как-то уж слишком хорошо складывается! Что случилось? Она отказалась в последнюю минуту? Ну да, разумеется! Должно быть, нашлись какие-то срочные дела, или просто она тебе наскучила! И ты решил, что я идеально укладываюсь в твои планы!
- Не понимаю, о чем ты, - ответил Хадсон. - Неожиданная мягкость в его голосе могла бы многое подсказать Марианне, если бы она не была ослеплена гневом.
- О твоей рыжей! - выпалила она. - Той девице, что крутилась возле тебя в отеле! - Марианна помнила ее имя, но не хотела произносить вслух. К чему Хадсону знать, что она его запомнила? Она и так наговорила больше, чем хотела бы.
И Хадсон, кажется, был с этим совершенно согласен.
- Мои отношения с Джасминой тебя не касаются. - Эти слова были произнесены тем убийственным тоном, какой Хадсон использовал в суде, вынося жертве окончательный приговор. - Но прежде, чем ты от ее внешности перейдешь к характеру, замечу, что на нее, в отличие от многих других, можно положиться.
- Что это значит? - Сама мысль, что Хадсон сравнивает ее с другой - и не в ее пользу, - была для Марианны невыносима. - Не останавливайся, скажи, что ты имеешь в виду!
- Хочешь, чтобы я произнес это вслух? - мрачно спросил он.
- Ненавижу тебя! - В этот момент Марианна искренне верила тому, что говорила.
- Возможно. - Холодные глаза Хадсона не отрывались от ее пылающего лица. - Но, поверь, Анни, твоя ненависть - лишь слабое отражение моих чувств к тебе. Было время, когда, воображая тебя с другим, я готов был убить вас обоих. - Марианна испуганно расширила глаза, и Хадсон медленно, задумчиво кивнул. - Это правда, - негромко подтвердил он, и в мягком голосе его послышалась сталь. - По долгу службы мне приходится заводить знакомства в преступном мире; мои связи пригодились бы. Это было серьезно, Анни, очень серьезно. Если бы я нашел вас тогда…
Марианна вздрогнула. Лицо ее побелело от страха, а расширенные глаза из светло-зеленых сделались изумрудными.
- Ты исчезла бесследно, - мягко продолжал Хадсон. - Но я ждал, зная, что в один прекрасный день наши пути пересекутся. Так и случилось.
- Откуда ты знал, что мы встретимся? - дрожащим голосом прошептала Марианна.
- Видишь ли, я никогда не сдаюсь, - небрежно ответил Хадсон. - Не в моих правилах мириться с поражением.
- И что ты собираешься делать?
Марианна едва шевелила языком. Ей приходилось читать, что в минуты опасности людей охватывает парализующий ужас, но это всегда казалось ей преувеличением. Не может быть, думала она, чтобы страх лишал человека способности двигаться и думать. Однако именно это и происходило с ней сейчас.
- Делать? - Он заметил ее страх, и на лице его промелькнуло какое-то странное выражение. - Ничего, Анни, - тихо ответил он. - На самом деле я никогда не причинил бы тебе вреда. Но немного помечтать можно, верно? Особенно если мечты помогают справиться с гневом и унижением. Твой парень - другое дело, - раздумчиво произнес он, затем, помолчав, добавил жестко: - Его я мог бы убить.
Марианна смотрела на него, не в силах произнести ни слова. Она чувствовала, что сейчас потеряет сознание.
- Но что толку вспоминать прошлое? - хмуро оборвал себя Хадсон, заметив, что она смотрит на него, словно кролик на удава. - Все перегорело и ушло. У меня своя жизнь. У тебя - карьера. Скажи, Анни, тебе этого достаточно? Во тьме холодных ночей, когда ты лежишь с открытыми глазами и боишься заснуть, мысли о блестящей карьере помогают тебе отгонять дурные сны? Ведь у всех нас, даже у самых железных, порой бывают кошмары, - безжалостно закончил он.
- Я… у меня все в порядке! - пролепетала Марианна.
- А ты не похожа на железную женщину, Анни, - продолжал он, словно и не слышал ее жалкого лепета. - Нет, совсем не похожа. Не спрашивай, откуда я это узнал, но готов жизнью поручиться, что так и есть. Странно… - Он задумался, глядя на нее, но взор его оставался непроницаем для Марианны. - Ты ведешь себя как холодная, бессердечная стерва, однако что-то подсказывает мне, что на самом деле ты совсем не такая. Я прав? - Последняя короткая фраза прозвучала как выстрел, вырвав Марианну из минутного спокойствия и снова напомнив ей, как опасен может быть Хадсон де Санс.
Прием опытного юриста сработал: застигнутая, словно преступница, врасплох, Марианна не знала, что ответить.
Она сделала несколько глубоких вдохов, чтобы утихомирить отчаянно бьющееся сердце, и наконец сказала:
- Мы сейчас не об этом говорим! Речь шла о спальне и общей кровати.
- Возражение принято. - Хадсон сухо улыбнулся, сощурив глаза. - Из вас, мисс Макбрайд-Хардинг, вышел бы достойный противник в суде. Вас нелегко запугать.
- Моя фамилия Хардинг, и мы не в суде! - отрезала Марианна.
- Знаю. Так что радуйся, что легко отделалась. Ты этого не заслужила.
- Легко? Что значит…
- Успокойся, я не собираюсь набрасываться на тебя среди ночи, чтобы удовлетворить похоть, - продолжил Хадсон с таким отвращением в голосе, что самоуважение Марианны испарилось как дым. - Веришь или нет, на свете немало женщин, которым льстит мое внимание. - (Острая боль ревности пронзила ее.) - Я не унижаюсь до насилия.
В этом Марианна не сомневалась ни на секунду. Вокруг него и так вьются соблазнительнейшие женщины, подобные рыжеволосой Джасмине, - счастливые, уверенные в себе, свободные любить кого пожелают, женщины без страшных семейных тайн.
- Эта кровать не меньше семи футов шириной, - как ни в чем не бывало продолжал Хадсон. - Едва ли мы даже заденем друг друга во сне. Но, если ты опасаешься за свою безопасность, - саркастически добавил он, - можем построить барьер из этих подушечек.
- Я могу лечь в гостиной на софе, - предложила Марианна, указывая на резной диван перед телевизором.
- Не думаю, что ты там заснешь, - хмуро заметил Хадсон. - И не надейся, что я поведу себя как истинный рыцарь и лягу на это прокрустово ложе сам. Так что смирись с кроватью, - насмешливо добавил он. - В конце концов, это всего на одну ночь! - По голосу Марианна поняла, что терпение его на пределе.
- Хорошо.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Приняв душ, Марианна все не решалась выйти из роскошной ванной. Целую вечность она сушила волосы, а затем укладывала непослушную массу золотых кудрей в два тугих узла по бокам головы. Хадсону всегда нравились ее распущенные волосы - он считал, что это очень сексуально, - и новая прическа преследовала две цели: насколько возможно, спрятать волосы и создать образ чопорной женщины, рядом с которой неуместны даже мысли о сексе. Несмотря на жару, Марианна накинула поверх ночной рубашки халат, доходящий до колен. Теперь на виду оставались только руки и ноги. Она потуже затянула пояс и открыла дверь, от души надеясь, что Хадсон припишет ее яркий румянец не смущению, а всего лишь действию горячей воды.
- Закончила? - Он сидел на огромном ложе, просматривая какой-то документ. Кровать была уже разгорожена барьером из подушечек. - А я пока читал мнения наших сенаторов по поводу одного нового закона, - небрежно заметил он, откладывая в сторону бумаги.
- Ты вообще когда-нибудь делаешь перерыв в работе?
- Разумеется, Анни, - когда находится более приятное занятие, - невозмутимо ответил он, явно наслаждаясь ее смущением. - Ничего нет лучше хорошего отдыха после хорошей работы.
Марианна вдруг заметила, что он скинул ботинки; вид босых мужских ног, утопающих в пушистом ковре, нежданно привел ее в смятение.
- Ванная свободна, - торопливо произнесла она.
- Благодарю.
В его голосе Марианна снова услышала отголосок какого-то тайного удовлетворения. Старательно глядя прямо перед собой, она присела на табуретку у кровати и принялась смазывать пылающее лицо кремом.
- Да не дрожи ты так! - раздраженно заметил Хадсон. - Я не кусаюсь, по крайней мере не слишком часто, - насмешливо добавил он.
- Хадсон…
- Да, Анни? - с подозрительной кротостью отозвался он.
- Не пора ли нам в постель? - Едва вымолвив эти слова, она прикусила язык. Проклятие, он не упустит возможности их обыграть!
- Согласен, - вежливо ответил он. - Я уж думал, ты никогда не попросишь! - Мягко улыбнувшись, он направился в ванную. Но у дверей остановился. - Хорошо придумано, но не сработало.
- Что не сработало? - Она уставилась на него, ожидая очередной насмешки.
- Твоя прическа.
Марианна на секунду зажмурилась, чтобы скрыть смятение, а затем гневно взглянула на Хадсона.
- Иду, иду. - И он исчез в ванной. Марианна знала, что ночи в Марокко жаркие, и потому взяла с собой из Англии несколько легких, совсем прозрачных ночных рубашек. Даже самая скромная из них - та, что была на ней сейчас, - не оставляла простора воображению.