- Можете предсказать, долго еще? - Принц перестал шагать и кивнул в сторону палаты.
- Думаю, часа два-три.
Оба посмотрели на огромные черно-белые часы, свисавшие с потолка.
- Я еще не купил малышу подарок. Наверное, мы успеем заглянуть в лавку подарков? Она скоро откроется.
Они оставили родильное отделение и вошли в лифт. Оба остро ощущали свою уединенность в закрытом пространстве. Еще несколько секунд, и лифт остановился этажом ниже, чтобы принять девочку на кресле-каталке. Сестра, толкавшая кресло, остановилась, увидев принца. Но он помахал рукой, чтобы они вошли, и придержал дверь.
- Вы принц Федерико? - Девочка поняла, кто перед ней, и у нее от волнения прервался голос.
- Да. - Он нагнулся, чтобы она могла лучше рассмотреть его. - А тебя как зовут?
- Карлотта.
- Красивое имя. Похоже, что ты сломала ногу, Карлотта. - Он показал глазами на гипс.
- Я упала с гимнастического бревна. Вчера мне сделали операцию, чтобы соединить кость.
Он потрогал ее руку, притворяясь, будто ощупывает мышцы.
- Ты сильная девочка, Карлотта. По-моему, ты очень скоро снова вернешься к гимнастике. - Он наклонился к ее уху и прошептал: - Ты, наверное, хочешь, чтобы сначала на гипсе расписались все твои друзья. Но можно я первым подпишу твой гипс?
- Вы? Правда?
- Мне это доставит удовольствие. - И он размашисто расписался на гипсе. - Поправляйся скорее, Карлотта.
- Обязательно!
Сестра выкатила кресло из лифта. Обе обернулись и махали рукой, пока не закрылись двери лифта.
Федерико повернулся к Пиа и уже начал что-то говорить, но замолчал и коснулся губами уголка ее глаза.
- Что это?
Она хотела сказать, что попало что-то в глаз. Но язык не повернулся так неуклюже солгать.
- Во-первых, я едва сдерживалась ради Дженнифер, чтобы не разрыдаться. Во-вторых, вчера я почти потеряла голову, когда Паоло разыграл шутку в фонтане. И эта девочка… вы осветили ей нынешний день. - От неловкости у нее пылали щеки. - Я не всегда так реагирую.
- Не думаю, что вы могли бы работать с беженцами или с пациентами, больными СПИДом, если бы не обладали большой силой духа.
- Это потому что дети, - бессвязно бормотала она. - Я не умею с ними обращаться. И когда вижу, что они страдают, как эта девочка…
- Не умеете? Вы шутите?
- Совсем нет.
- А как удивительно вы нашли подход к Артуро и Паоло. - Черты его лица смягчились. - И не только вчера в саду, а и в тот день, когда они ударили вас бумерангом. Многие взрослые решили бы, что их надо наказать. Или по крайней мере смотрели бы на них с неудовольствием. Вы же больше всего заботились о том, чтобы они не очень переживали. Вы понимали, как они огорчены. Несмотря на боль, вы старались успокоить их. Они вышли из лифта и повернули налево, к лавке, где продавали подарки.
- У вас врожденный дар привлекать детей, - убеждал ее по дороге принц. - И взрослых тоже. По-моему, вы себя недооцениваете.
Он замолчал, ожидая, когда она посмотрит ему в глаза. Она подняла голову, и глубокая убежденность в его лице поразила ее.
- Я хотел сказать вам… Вчера я поступил бестактно.
- То есть?
- Сказал, что вы будете для кого-то хорошей женой и матерью.
Она засмеялась, надеясь, что он не видит, как воздействует на нее простое упоминание слов "жена и мать".
- Приятный комплимент.
- Нет, не комплимент. - Он взял ее за плечо и остановил. - На самом деле я думал, какой удивительной женой вы стали бы для меня. И матерью для моих детей.
Пиа собрала все силы, чтобы не выдать своего потрясения. Этого не может быть.
- Играя под дождем с мальчиками, я чувствовал себя превосходно, - продолжал он. - Я… я никогда не испытывал такой легкости, такого удовольствия, оставаясь только с женщиной и детьми. И это было не просто удовольствие. Мне всегда было спокойно с Лукрецией. Но вчера произошло что-то большее. Я не могу это объяснить… Мы…
У Пиа сердце едва не выскочило из груди. Федерико ди Талора, мужчина, о котором мечтает каждая женщина в западном мире, испытал "что-то большее" с ней? С женщиной, которая даже под пыткой не могла бы отличить модели Прада от моделей Гуччи?
Невероятно. И так быть не может. Но все же его слова звучали для нее музыкой. "Мы…"
- Разумеется, я не имею в виду сию минуту. - Первый раз после их знакомства у Пиа мелькнула мысль, что он нервничает. - Я безмерно ценил Лукрецию. Она была моим самым дорогим другом. Но если бы я женился снова… Я хотел бы надеяться, что это будет такая женщина, как вы.
Он взял ее за руку и сжал пальцы. Какое нежное прикосновение! Никто из заметивших их, когда они стояли недалеко от лавки подарков, не ошибся бы в характере их отношений - ореол романтической любви окружал эту пару.
Забыв обо всем на свете, Пиа смотрела на принца. Впитывала его слова и откровенное желание, горевшее в глазах. Она не могла произнести ни звука. Но Федерико спас ее от необходимости говорить. Не отпуская ее руки, он повел ее в сторону от лавки. Держась за руки, они медленно и молча вернулись в комнату ожидания. Им, конечно, не удалось избежать любопытных взглядов пациентов, визитеров, персонала, которые заполняли холлы и коридоры. Без предупреждения он втянул ее в маленький кабинет и закрыл дверь на задвижку.
- Кабинет принадлежит доктору нашей семьи. - Голос Федерико был чуть громче шепота. Он крепко сжал ее в своих объятиях. - Надо будет напомнить ему, что дверь лучше запирать.
- По-моему, он уже с ночи в больнице - волнуется за Дженнифер, - удалось проговорить Пиа. - Ее тело предчувствовало неизбежное и ликовало каждой своей клеточкой. Но разум продолжал сопротивляться. - Если он оставил дверь незапертой, это, возможно, означает, что он вернется…
- Час назад он ушел из родильного отделения и взял с собой ключи от машины. - Федерико так повернул голову Пиа, чтобы их губы встретились.
Жажда и отчаяние охватили ее. Не в силах сопротивляться искушению, она вернула ему поцелуй. Его теплые большие руки на спине прижимали ее к нему все крепче. Их тела словно впечатались друг в друга. У нее не осталось ни малейшей возможности протестовать. Она не могла сказать ему, что уже получила новое назначение и скоро оставит Сан-Римини. Что уже задолго до этого она знала: она не подходит такому мужчине, как он.
Глухой стон вырвался из его горла и вызвал немедленный ответ у нее - она полностью расплавилась.
Но, по правде, что плохого в обычном поцелуе? Ведь она уже давно поняла, что ей никогда не выбросить его из своей жизни. После того как они целовались последний раз, он заполнял собой каждый момент, когда она бодрствовала. Ничего особенного не может случиться в битком набитой людьми больнице. Так почему бы не запастись еще одним воспоминанием? Чтобы потом, когда она будет работать где-нибудь в жаркой пустыне, ей было о чем мечтать. Как о глотке холодной воды.
Ее руки медленно скользили по его широкой груди и плечам. Достойный обожания образец. Она чуть не задохнулась, придя в восторг от совершенной пропорциональности твердых мышц под ее пальцами.
- Когда…
- В пять утра, - прошептал он, читая ее мысли. - До того, как проснутся мальчики. Это единственное время, которое полностью принадлежит мне.
Он наклонился, чтобы снова завладеть ее ртом, потом целовал шею с таким жаром, что она почти потеряла сознание. Потом усадил ее на стол, и она, не думая, охватила его ногами за талию, руки впились в широкую могучую спину. Что с ней будет, когда она увидит этого мужчину обнаженного в своей постели? И как это должно быть потрясающе…
Его руки ворошили ее волосы. Он поднял голову. Их затуманенные глаза встретились. Он наклонился, чтобы в очередной раз завладеть ее ртом, но передумал и поцеловал ее в щеку.
- Это значит, вы решили остаться?
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
- На какое-то время, - уточнил он. Она не отвечала. Он заметил вспышку озабоченности в ее глазах. - Нет, не в качестве няни. Не будем решать заранее, увидим, куда все приведет.
Она как будто его не слушала. Может быть, он действует чересчур быстро? Он никогда не встречался с девушками, не ходил на свидания. Во всяком случае, с женщиной, которую выбрал сам. И сейчас, наверное, допускает ошибку.
- Я не могу. - В глазах вежливая пустота. - Не из-за вас, Федерико. Из-за меня.
Руки сами упали с ее талии. Он заставил себя улыбнуться.
- Я видел много американских фильмов. Это то, что вы называете "вежливый отказ", да?
- Нет, нет… Дело в том… Моя руководительница проекта позвонила прошлым вечером из Вашингтона. Я не могу остаться. Предполагается, что я должна выехать на свое следующее задание через неделю.
- Можно отказаться или отложить отъезд.
Она открыла было рот, но он ответил за нее:
- Вы не хотите остаться. Все в порядке. - Он направился к двери, но она поймала его за руку.
- Простите, Федерико. Вы не представляете… - Она поморгала, прогоняя слезы. - Я хочу сделать эту попытку, вы не представляете, как я хочу… Но не могу. Заглядывая в будущее, я понимаю, что окажу вам плохую услугу, если останусь.
Лукреция. Должно быть, из-за Лукреции. Он покачал головой. Потом вернулся и сел на стол рядом с ней. Он не принадлежал к тем мужчинам, которые обсуждают свою личную жизнь с другими. Отняв у него Лукрецию - при всей болезненности этой утраты, - судьба дала ему второй шанс. Нельзя позволить себе упустить его. Но не воспримет ли она это как бессердечие?
Оставался один вариант - рассказать ей все и надеяться на лучшее.
- Пиа, есть один момент, который мы должны обсудить. - Он глубоко вздохнул и продолжал: - Я разрешил вам поверить в неправду обо мне. В тот день, когда вы прилетели в Сан-Римини, а я встречал вас в аэропорту.
- В какую неправду? - нахмурилась она.
- Я не хотел, чтобы они поженились. Антонио и Дженнифер. Когда Антонио только начал подумывать о браке и добиваться внимания Дженнифер, я сказал ему, что, на мой взгляд, им не стоит связывать свои жизни.
- Почему?
- Я считал, что принц должен жениться на ком-то равном по происхождению. На женщине, которая понимала бы нашу страну и ее традиции. На женщине, которая понимала бы роль Антонио, рожденного быть королем. Я не верил, что особа без титула, американка, работающая с беженцами, может справиться с этой задачей. Хотя я уже познакомился с Дженнифер, восхищался ею и видел, что Антонио… - Он отвел глаза.
- Отдал ей свое сердце? - мягко подсказала она.
- Да. Для меня это стало очевидным, когда я первый раз увидел, как Дженнифер выполняет дворцовые функции. Мой брат буквально не сводил с нее глаз. Я понял его чувство. Она обращалась с ним как с мужчиной, а не как с принцем, и он полюбил ее за это.
Пиа изучающе смотрела на него, будто оценивала серьезность сказанного.
- Почему вы мне это говорите?
- Потому что я ошибался в своем первоначальном суждении. Антонио не мог бы найти лучшей невесты, лучшей матери своих детей, лучшей женщины на роль будущей королевы Сан-Римини.
Федерико глубоко вздохнул и перевел взгляд на дверь. Где-то, в нескольких этажах над ними, уединились Антонио и Дженнифер. Будет расти их семья, и будет расти их любовь друг к другу. Не так получилось в его браке.
- Если я ошибался насчет принцессы Дженнифер, наверное, ошибаюсь и в других вопросах. - Он ласково погладил ее по плечу. - Я знаю, что сделал ошибку, женившись на Лукреции. И когда я узнал, что Стефано собирается отказаться от брака с Амандой, принять предложение отца и жениться, как в свое время и я, на подобранной ему невесте…
- Разве Стефано и Аманда?..
- Это долгая история. - Он взмахнул рукой. - Я же хочу сказать для меня главное. В тот день, когда Лукреция умерла, я понял, что ограбил ее. Я отнял у нее шанс жить с человеком, который истинно любил бы ее. Я сказал Стефано: не повторяй моей ошибки. - Сжав руку Пиа, он добавил: - Но только вчера, когда наслаждался днем, проведенным в саду, я понял, что, женившись на Лукреции, ограбил и себя тоже.
- Вы женились на ней, но не любили ее? - На последних словах голос Пиа дрогнул.
- Я любил ее, - покачал он головой. - Но я не был влюблен в нее. Она была моим лучшим другом, женщиной, которую я знал и понимал с детства. Я женился на ней, зная, что это хорошо для Сан-Римини. Мне с самого рождения внушали, что я должен жениться правильно. Произвести наследников, чтобы семья ди Талора оставалась на троне, а наша нация сохраняла стабильность, несмотря на конфликты на Балканах и коррупцию в соседних правительствах.
Пиа в замешательстве смотрела на него, и он добавил:
- Не делайте ошибку, жалея меня. Мы хорошо ладили. Я скучаю по ней. Но в нашем браке не было страсти.
- Повторите ли вы снова пройденный путь? - Пиа осторожно подбирала слова. - Ведь королевский долг важен для вас. Не говоря уже о вашей семье и вашей нации.
Он помолчал, глядя ей в глаза.
- Нет. И не только потому, что, ошибаясь, я обманывал Лукрецию. А потому, что, следуя своему долгу, я не обращал внимания на желания сердца. Хотя в глубине души мечтал жениться на женщине, похожей на вас. На женщине с открытым, отзывчивым сердцем, которая говорит со мной как с обыкновенным человеком, а не как с принцем. Я вижу такую любовь между Дженнифер и Антонио. - Он обнял ее. - Пиа, я верю, что у нас тоже может быть такая любовь. Страстная любовь. Но если вы уедете, мы лишим себя возможности открыть ее.
Он опустил руки, нашел ее пальцы и нежно сжал их. Его восхищало, что эти маленькие руки могли спасать или улучшать жизнь несчастных. Сколько раз такие, как она, давали пищу голодным и бедным! По сути она гораздо ближе к совершенству, чем он.
- По-моему, - он снова нашел ее взгляд, - вы еще больше привязаны к своему долгу, чем я. Потому и едете в Африку вместо того, чтобы подчиниться зову сердца. Следуя своему долгу, вы можете сделать ту же ошибку, которую когда-то сделал я. Вы так не думаете?
К его удивлению, она покачала головой. Он надеялся услышать "наверное, вы правы". Вместо этого у нее задрожал подбородок и она спрятала глаза.
- По-моему, - прошептала она, - вас называют Принц Совершенство потому, что вы видите в других доброту, даже когда ее нет. - Она тронула указательным пальцем свои губы, потом его. При этом простейшем поцелуе ее глаза наполнились болью. - Во мне нет благородства, Федерико. Я уезжаю в Африку, потому что у меня нет сил оставаться здесь.
Она спрыгнула со стола и прошла мимо него к двери. Отодвинула задвижку и на минуту остановилась.
- Почему бы вам не пойти в подарочную лавку? Я встречу вас в палате Джен. Она захочет, чтобы я была там, когда родится малыш. А потом мы разойдемся по нашим дорогам, что будет самым лучшим с точки зрения будущего. - С этими словами она направилась к лифту.
Едва дверь закрылась и спрятала ее от остального мира, Пиа прижалась к холодной металлической обшивке лифта, смахнула ладонью слезы и вытерла руки о слаксы. И почему Федерико такой чертовски… такой чертовски совершенный?
Как она решилась?
Она позволяла себе целовать его, потому что в глубине души не сомневалась, что в отношении к ней у него нет серьезности. Мужчина все еще скорбит по своей любимой жене. Это рикошет. Он забудет о ней раньше, чем ее самолет приземлится в Африке.
Но на самом деле ни о каком рикошете от потрясения, вызванного утратой дорогого человека, говорить не приходилось. Федерико был мужчиной, открывшим любовь. И вполне возможно, первый раз в жизни. Он бы бурно радовался, если бы Пиа осталась. Но если бы при этом она никогда не смогла полностью посвятить себя ему, у них бы ничего не получилось. Она бы относилась к нему не лучше, чем он к Лукреции.
Даже хуже.
Пиа загнала свою печаль глубоко внутрь, не дав ей всплыть на поверхность. Сейчас она нужна Дженнифер. Прежде чем посмотреть в лицо подруги или взять на руки ребенка, надо забыть, что говорил Федерико. Меньше всего ей хотелось бы сейчас потерять сосредоточенность. Особенно когда ребенка, такого крохотного, положат в ее неуклюжие руки.
Она могла влюбиться в Федерико в ответ на его страсть. Но она знала, что влюбилась в него раньше, чем он втащил ее в кабинет врача в больнице и поцеловал. Раньше, чем он рассказал правду о своем браке. Ее демоны оказались сильнее. И гораздо опаснее. Если она позволит себе уступить ему, если притворится перед ним и собой, будто может ответить на любое его желание, в накладе останутся его дети. Наверное, не завтра. И не послезавтра. В конечном счете.
Как она может принести им такую беду, когда сотни женщин, которые стали бы гораздо лучшими матерями, с восторгом вышли бы за него замуж?
Она вышла из лифта на этаже родильного отделения, и ее оглушил веселый гул голосов. Через несколько секунд она завернула за угол к комнате ожидания и увидела гигантскую гроздь голубых шаров, привязанных к столу медсестер. Поздравление от медицинского персонала. Они, наверное, спрятали шары, ожидая, когда появится на свет инфант. Любопытствующие врачи и медсестры заполнили холл, хлопали друг друга по спине, обнимались и пели.
Дженнифер благополучно преодолела заключительный этап своего пути и родила здорового мальчика - будущего короля.
Пиа удалось протиснуться через ликующую толпу. Она подошла к двери Дженнифер. И при виде открывшейся ей сцены засияла улыбкой.
Федерико остановился на пороге палаты, увидев, что его невестка наконец-то заснула. Рядом с ней на неудобном стуле примостился Антонио. Он тоже полуспал. Федерико осмотрел палату, надеясь увидеть Пиа и увести ее. Но в комнате никого, кроме них, не было.
Он уже собрался уходить, но остановился, услышав, как тихонько покашливает Антонио. Так он пытался привлечь внимание брата, не разбудив Дженнифер.
- Все хорошо? - беззвучно спросил Федерико.
Антонио кивнул, выпрямился на стуле и жестом попросил брата войти.
- Мой сын в детской. Это напротив через холл. Он только что принял свою первую ванну.
Федерико позабавила гордость в голосе старшего брата.
- Энцо так же устал, как и его мама?
- Это был долгий день для всех нас, - кивнул Антонио. - Час или около того я не буду им заниматься.
- Конечно. Отдыхай. Когда ты вернешься во дворец, увидишь, сколько накопилось для тебя дел. - Федерико показал головой на окно. Там несколькими этажами ниже известнейшие репортеры со всего мира ждали возможности поговорить с Антонио. - Репортеры будут задавать вопросы не только о новорожденном, но и о кризисе переговоров на Ближнем Востоке.
- Знаю. Слишком хорошо знаю. - Антонио положил руку на кровать рядом со спящей женой, откинулся на спинку стула и закрыл глаза. Кронпринц наслаждался первым часом родительства.
Федерико вышел из комнаты, стараясь подавить волну зависти, поднимавшуюся в нем. Ему легко было представить, какой могла бы быть его жизнь с Пиа в недалеком будущем. Он лежит рядом с ней, их головы соприкасаются. Мальчики уснули, обсуждая приключения, какие ждут их завтра. Он убирает с лица ее непослушные светлые волосы и смотрит в зеленые глаза. Прощальный поцелуй "спокойной ночи". Или утренний "доброе утро". Наблюдать за ней, заботиться о ней, как Антонио о Дженнифер…