Как ей хотелось ответить ему. Но она сжала зубы.
- Мне очень жаль, Йост, - процедила она.
- Чего ради ты это делаешь, Дейзи?
- Я не знаю.
- Я тоже не знаю, но только это… это… - Он задохнулся и не смог закончить фразу. Йост был исполнен негодования и презрения к самому себе. - Это нехорошо. Это стыдно!
Ему действительно было стыдно. Она всегда знала совершенно точно, что он чувствует и думает в тот или иной момент.
- Ладно, пойду к себе, - закончила она дебаты. - Тебе лучше сейчас побыть одному.
- Я не просил тебя уходить в другую комнату, - взвился он. - Я просил тебя собрать вещи и уехать сейчас же.
- Йост, пожалуйста…
- Нет. Я уже тебе сказал. У меня все внутри переворачивается от того, что мы с тобой опять вернулись к тому, с чем покончили шесть лет назад. Понятия не имею, как это у тебя получается, не знаю, почему тебе удается оказывать на меня влияние, но теперь я точно знаю, что надо делать. Нужно избавиться от тебя, - его голос громом разносился по дому, - и как можно скорее!
Он стоял рядом с ней. Так близко, что она чувствовала его тепло. Видела, как вздымается и опадает его грудь. Ей было жалко их обоих. Ведь она не может немедленно уехать отсюда.
Не имеет права.
Пока еще.
Йост опять глотнул воздух.
- Если этого не сделаешь ты, то я сам уеду отсюда. Мы с Эйзе будем жить в загородном доме до тех пор, пока ты не соизволишь освободить этот.
Дейзи пыталась заставить свой голос подчиняться разуму, но не могла произнести ни слова. Йост уже направился к дверям, уже распахнул было высокие двери…
Его надо остановить во что бы то ни стало! Она не может позволить ему уйти!
- Не смей уходить! - крикнула Дейзи ему в спину. - Слышишь!
Он остановился. Его широкая спина заполнила дверной проем целиком. Йост стоял, не оборачиваясь.
Дейзи набралась смелости и быстро произнесла:
- Я уеду. Сейчас же соберу вещи и уеду. Но Питер останется здесь, с тобой!
Так. Ей удалось привлечь его внимание. Правда, он так и не оглянулся. Голова его опустилась и лишь чуть повернулась в сторону. Теперь она могла видеть его профиль.
- Что за чушь ты несешь? - Его низкий голос дрожал от ярости.
- Это не чушь. Это правда. Я не могу забрать его домой в Англию. Я не могу позволить ему быть рядом, когда мне начнут делать химиотерапию.
Самое страшное было сказано. Она перевела дух. Йост молчал и не двигался. Она решила продолжить.
- Я знаю, как выглядят люди, прошедшие через это. Я знаю, как эти процедуры уродуют тело. И не хочу, чтобы он увидел меня и испугался.
Йост по-прежнему стоял в дверях, как будто примерз к ним.
- Химиотерапию? - Его голос вдруг стал хриплым.
Дейзи облизнула губы. Господи, это оказалось даже труднее, чем она думала. Сначала он целует, обнимает, хочет тебя, а уже через минуту перед тобой глыба льда, словно внутри у него холодильный агрегат.
- Я… - Она пыталась сосредоточиться на словах, поэтому старалась смотреть поверх его головы. Ей предстояло сказать вслух то, чего она так боялась. - У меня рак.
Йост медленно развернулся. Она ведь не говорила этого. Ему просто показалось. Ему послышалось!
Он стал внимательно разглядывать ее лицо. Пристально, не отрываясь. Дейзи выглядела на редкость спокойной. Она не могла этого сказать, подумал он. Это просто бред! Но он понимал, что она сказала именно то, что он услышал: у нее рак.
Йост упал в кресло и поднял глаза к потолку.
- Это правда?
- Да.
- Ты собирала консилиум?
- Да. Я даже потребовала повторить анализы. Сейчас жду результатов. Но диагноз ставил врач, который лечил мою мать.
Она подошла к креслу и села на подлокотник.
- Хорошо, что они обнаружили это сейчас. Чем более ранняя стадия, тем больше у меня шансов.
- Питер знает?
- Нет. - Голос ее звучал спокойно, но она чувствовала, что через минуту ее накроет волна липкого неконтролируемого страха. - Я его очень люблю. Он для меня все.
Он продолжал тупо смотреть на потолок.
- Стало быть, у тебя была определенная цель, когда ты решила приехать сюда. Ну и дурак же я! Следовало бы сразу догадаться… Зная тебя, можно было бы предположить, что ты никогда не обратилась бы ко мне, если б не была в отчаянии и сама знала, что делать. А я-то гадал, что привело тебя в Голландию через столько лет!
Дейзи собралась было возразить, но не стала. Он был прав. Она никогда не приехала бы к нему, если б не была в отчаянии.
6
Смерть матери не оставила ей выбора. У Дейзи не было в живых ни одного родственника. Не было никого, кто мог бы позаботиться о Питере, пока она будет проходить курс лечения.
Именно поэтому она здесь, в доме своего бывшего мужа. И пусть в этом был некий парадокс, парадокс горький и болезненный, но это оказалось единственно правильным решением. Судьба и обстоятельства вынудили ее совершить то, чего никогда не позволила бы сделать гордость. Ситуация потребовала от Дейзи проявить покорность и просить о милосердии человека, который лично в ней никогда не нуждался. У нее не осталось иного выхода, кроме как броситься Йосту в ноги и умолять о помощи.
- Ты улыбаешься? - Йост недоверчиво посмотрел на нее.
- Чуть-чуть, - грустно ответила она.
Начиналась привычная головная боль, и ей пришлось распустить волосы. Темные локоны рассыпались по плечам.
- Это потому, что ты попал в самую точку. Ты же знаешь, я не люблю признавать, что не права. Особенно когда оказываешься прав ты.
- Все это гордыня, - заметил он.
- Не гордыня, а гордость. Да, она всю жизнь мне мешает. Может быть, потому, что я выросла в бедности. А может, оттого, что все знали, что мой отец бросил маму.
Дейзи замолчала, испугавшись, как бы он не истолковал ее слова превратно. Подумает еще, что она просит пожалеть ее! Она была совсем маленькой, когда отец ушел из семьи. Это было к лучшему. Родители месяцами ссорились друг с другом. Они не успокаивались, пока по комнатам не начинали летать подвернувшиеся под руку предметы: книги, тарелки, ботинки, ключи, телефон… И вдруг в один прекрасный день все стало тихо и вокруг Дейзи больше ничего не летало. И никто не пытался выломать ночью дверь. Папа ушел. И все знали об этом. Абсолютно все.
- Всем известно, что ты женился на мне только потому, что я забеременела.
Она сознательно заставляла себя расслабиться и дышать глубоко и ровно. Вдох-выдох. Ничего плохого не случится.
- Я их ненавидела… ненавидела этих людей, которые смотрели на тебя с жалостью.
Она почувствовала на себе его взгляд.
- Смотрели на меня? - спросил он, нахмурив лоб.
Она кивнула. Тело ее опять напряглось, не помогали ни выдохи-вдохи, ни сеанс самовнушения. Она чувствовала себя как вещь, которую скомкали, засунули в стиральную машинку и полтора часа усиленно проворачивали в барабане.
- Еще бы! Сам Йост ван Бюренн. Ты мог жениться на любой девушке страны. В общем, ты и собирался жениться на доброй, богатой, знаменитой баронессе. А попал в нелепую историю со мной.
- Поэтому ты и уехала домой?
У Дейзи запылали щеки.
- Я уехала домой, чтобы спрятаться.
Йост долго молча смотрел на нее. Наконец встал и зашагал по кабинету.
- Гордость, гордыня… - Медленно повторял он сам себе, словно пробуя слова на вкус. Черты его лица были по-прежнему суровы, а в глазах не было и следа мягкости.
- Видимо, в этом заключена какая-то ирония судьбы, - сказала Дейзи, чтобы прервать его монотонное расхаживание. - Да-да, в том, что именно меня подвесили над пропастью. Больше у меня никакой гордости не осталось. И меня ничего не сдерживает. Я боюсь. Ты нужен мне. Мне необходима твоя помощь.
Он остановился и стал смотреть на нее, не произнося ни слова. Да ему и не нужно было ничего говорить. Дейзи и без того видела его злость и раздражение. Она даже знала, о чем он сейчас думает. Опять начинается! Ее бывший муж снова ощущает себя так, словно попал в ловушку.
Именно это чувство заставило его восемь лет назад жениться на незадачливой девчонке, которая не подумала о последствиях. Теперь судьба снова столкнула их вместе. Он должен помочь противостоять этой новой реальности, которая куда серьезнее их взаимных претензий и обид.
- Пожалуйста, Йост… Ну, пожалуйста, помоги мне облегчить ему переход к новой жизни, - продолжала она мягко, но настойчиво. Она прижимала руки к груди, словно молилась. - Помоги мне думать, что хоть что-то в жизни я сделала так, как надо.
- Прекрати. Ты и так сделала в жизни много хорошего и правильного, - резко ответил он и отвернулся, не в силах больше слушать.
Она говорит и говорит, а ему нужна сейчас тишина, чтобы собраться и преодолеть абсолютную растерянность, в которой он оказался.
Как могла Дейзи заболеть раком? Она еще так молода. И ни капельки не похожа на больного человека. К тому же эта женщина сейчас столь ослепительно хороша, как никогда до этого.
Сегодня, когда он увидел ее во время киносъемки, у него дыхание перехватило. Он глаз не мог оторвать от изящного изгиба ее скул, нежной и твердой линии подбородка, своенравно изогнутых бровей. Дейзи сама по себе была законченным совершенным творением природы. Ни один художник не мог бы придумать более совершенного и одухотворенного лица.
И пусть они всю жизнь ссорились друг с другом, пусть у них была масса проблем, он никогда не желал ей зла. Даже случайно, в самые тяжелые минуты их размолвок.
- Мне очень жаль, Йост! - Она смотрела на него с тревогой. - Прости меня, если можешь. Я знаю, что создаю тебе проблемы.
Она просила о помощи, о прощении. И это его мучило. Неужели Дейзи думает, что нуждается в прощении? Неужели она ничего не знает?
Да, у них были разногласия, но ведь были и хорошие дни, не говоря уже о счастливых минутах такого абсолютного блаженства, какое он не испытывал никогда ни с одной другой женщиной. Хотя Дейзи и не была благородного происхождения и не умела так совершенно владеть собой, как Эйзе, но она… Она всегда была такая смешная, такая теплая, а еще страстная. В ней чувствовалась непреодолимая жажда жизни, которая выплескивалась через край, заставляя окружающих заряжаться этой энергией.
Дейзи притягивала к себе как магнит. Он запал на нее с самого начала. И сегодня вечером это случилось опять: влечение, желание. Нет, это была жажда обладать чем-то, чего никогда у него не было. Он боялся эмоций и не любил их, Дейзи отдавалась им без остатка. Она родилась женщиной, способной сделать счастливым любого, даже каменного или ледяного мужчину, подарить ему чувства, согреть своим огнем.
- Ты должен знать, - продолжала говорить Дейзи, - я не хотела, чтобы это случилось. И не собиралась причинять боль малышу или мешать тебе жить…
Она никогда не остановится, подумал Йост. Слова все лились и лились, и он не мог ее прервать. У него не было сил ей отвечать. Есть слова, а есть поступки. Просто нужно что-то делать.
Он сыт по горло своим пустым мотанием туда-сюда, которое в результате ни к чему не привело. И вот этот бесконечный разговор. Упущенное время…
Годы упущенного времени!
Дейзи наконец сообразила, что говорит она одна. Йост за все это время не произнес ни слова, он просто смотрел на нее, - и ответа в его глазах не было. Если бы он только что-нибудь сказал. Все, что угодно.
- Если Питеру будет здесь хорошо, то мне больше ничего не нужно, - прошептала она. - Если я буду уверена, что ему нравится быть с тобой, то все в порядке. Я уеду домой и буду делать все, что предписывают врачи.
- Когда ты собираешься обратно?
Вопрос Йоста застал ее врасплох. Потом она очнулась и ответила:
- Я купила билет на двадцать девятое.
- Стало быть, осталось девять дней.
- Да.
- А когда начнется лечение?
- Дней через десять после возвращения. Надо сделать еще несколько анализов, потом пройти полное обследование в больнице…
Дейзи внимательно наблюдала за ним. Казалось, Йост никак не может собраться с мыслями. Он постоянно потирал ладонью шею.
- Ты действительно хочешь, чтобы Питер остался со мной? На все время, пока ты проходишь курс лечения?
- Я думаю, что так будет лучше.
Йост уставился в одну точку.
- Он испугается, что ты бросила его и больше не вернешься.
- Наверное. Особенно вначале. Но, я думаю, что, если он будет уверен, что мы в хороших отношениях и оба любим его, ему просто не придет это в голову. Эту проблему можно решить, если действовать согласованно.
Йост опять зашагал. Его широкая грудь тревожно вздымалась, голова покачивалась. Все эти последние шесть лет промелькнули перед ним, как кадры киноленты, запущенной в ускоренном темпе.
Вот Дейзи. Молоденькая стажерка, приехавшая в его фирму из Британии. Вот Дейзи, которая несется с распущенными волосами по зеленой траве спортивного поля. Вот ее глаза, когда он склонился над ней в ту ночь на "Амстеле". Ее руки, нежно и крепко прижимающие его к себе…
Он распахнул окно, присел на подоконник и замер, уставившись на деревья, залитые лунным светом.
Лунный свет напомнил ему об Эйзе. Он не позвонил ей и не заехал после обеда, хотя обещал. Мысли о баронессе заставили его напрячься еще сильнее. Йост захлопнул окно и повернулся к Дейзи.
- У тебя пока еще ничего не болит?
- Пока нет, - ответила она с оттенком сарказма, которого он не заметил.
- Хорошо.
Йост засунул руки в карманы брюк и нахохлился. Он выглядел сейчас так, будто на него одновременно навалились все проблемы мира. Было от чего прийти в отчаяние: Дейзи, Питер, Эйзе, аукцион, команда… Все требует неотложных мер, и нельзя одним взмахом меча разрубить этот тугой узел. Похоже, в жизни не бывает простых решений, потому что очевидные ответы не приходили ему в голову. Единственным советчиком сейчас была его совесть. Он привык ей доверять. Ей и голосу своего сердца.
- Я знаю, у тебя был план, когда ты ехала сюда, - сказал он. - У тебя возникли идеи, как все лучше организовать. Кстати, что ты хочешь получить в итоге? Чем я могу существенно помочь тебе?
С того момента, как она начала говорить, объясняя все по порядку, он не перебил ее ни разу, лишь внимательно слушал. А когда Дейзи закончила, кивнул.
- Хорошо, я все понял, - сказал он, ставя точку в этом тяжелом разговоре.
Йост никогда не приходил к Эйзе, не предупредив ее заранее. И уж совсем редко появлялся в ее доме в такую рань. Но если баронесса и удивилась его визиту, то никак не показала этого.
- Привет, милый! - проворковала она, когда горничная провела его в столовую.
- Доброе утро, дорогая, - ответил он, целуя ее в обе щеки. - Как твоя ушибленная голова?
- Все прошло, - улыбнулась Эйзе. - Теперь все в порядке.
Он внимательно смотрел в ее доброе веснушчатое лицо. Оно было свежее, чистое и совсем не измученное.
- А твой синяк выглядит сегодня хуже…
- Так всегда, дорогой. Синяки всегда становятся страшными, прежде чем исчезнут, - сказала она, освобождая ему место рядом с собой на изящном диванчике перед небольшим столиком, где был сервирован утренний кофе. - Я еще легко отделалась. Женщина, которая проехала на красный свет, заслуживает больших шишек на голове. Не надо быть такой экзальтированной дурочкой.
Горничная вернулась с подносиком, на котором стояла крошечная чашечка с кофе для Йоста.
- Как дома? - спросила Эйзе, протягивая ему молочник.
- Все нормально, - спокойно ответил Йост.
Он заметил, что баронесса наблюдает за ним, на ее лбу проявились крохотные морщинки. Она была напряжена, но пыталась это скрыть под маской светскости.
- Похоже, не все так хорошо, как ты говоришь, - погрозила она ему пухлым пальчиком.
Он не смог быстро подобрать щадящие фразы, для того чтобы выразить то, что должен был сказать. Он думал об этом практически всю ночь и все утро, но ни один из вариантов не подходил. Эйзе была слишком умна и достаточно восприимчива. Она в любом случае поймет, что новости, которые он принес, меняют все.
- В самом деле? - попытался было беззаботно поинтересоваться он, делая вид, что не понимает, о чем идет речь.
Однако Йосту претила вся эта никчемная игра, и ему ничего другого не оставалось, как прямо и откровенно печально посмотреть на нее. В ее глазах тут же мелькнул страх и беспомощность.
- Дейзи больна, - выпалил он, не раздумывая больше, как бы преподнести эту новость. - У нее рак.
Эйзе отпрянула, как будто он ударил ее.
- Рак? У Дейзи?
- Да.
- Бедняжка.
Йост почувствовал себя как грешник на адской сковородке. Он делает все правильно. Нужно рассказать Эйзе обо всем. Его невеста должна знать, что ему сейчас необходимо помочь Дейзи, что нельзя бросить ее одну. И все же он понимал, что любая, даже очень хорошая, женщина воспримет эту информацию с затаенной обидой.
- А мальчик? - спросила Эйзе, поворачивая разговор в более спокойное русло. - Он знает? Что с ним будет теперь?
Йост растерянно стал хлопать себя по карманам в поисках сигарет.
- Нет, Питер ничего не знает, и… - Он говорил как-то невнятно, ненавидя себя за необходимость делать больно доброй женщине, но все же… - Теперь я знаю, зачем Дейзи приехала и что ей нужно… Она хочет, чтобы Питер остался со мной.
Эйзе не пошевелилась. Даже бровью не повела. Она просто внимательно слушала его.
- Остался с тобой, - повторила она. - А Дейзи? Она тоже останется?
- Нет, Дейзи не останется. Только Питер. Она хочет, чтобы мы - ты и я - позаботились о мальчике, пока ей придется проходить курс химиотерапии.
- О Боже! - Эйзе встала, медленно прошлась по комнате, зябко кутаясь в элегантный пеньюар.
- Вот именно.
Она полуобернулась к нему, теребя свой пухлый подбородок, и спросила:
- Что ты собираешься делать?
- Мне кажется, Дейзи в отчаянии. Она невероятно любит Пита. Этот ребенок - все, что у нее есть.
- У нее еще имеется собственный бизнес, Йост. Достаточно успешный, между прочим.
- Она собирается отойти от дел. Дейзи не вернется на работу по крайней мере полгода, год… Понимаешь, ей не хочется, чтобы Питер видел, как она будет выглядеть после сеансов химиотерапии.
- Ты считаешь, что Дейзи рассказала тебе все?
- Эйзе, она в отчаянии!
Эйзе вздохнула, демонстрируя бесконечное терпение:
- Ну, хорошо… Что ты предлагаешь? Как быть со свадьбой? С медовым месяцем? С нами в конце концов?
- А что с нами? - не понял Йост. - Мы с тобой. Мы вместе. Возможно, не все сложится так, как мы задумали…
Он заметил, как Эйзе нахмурила свои рыжие бровки и оттопырила нижнюю губу.
- Но постепенно все уладится, - пытался уговорить он невесту. - Мы поженимся и отправимся в свадебное путешествие. Хотя и чуть позже, чем собирались. Не переживай, все обязательно состоится, надо лишь немного подождать.
- Но у нас же будет Питер.
- Конечно.
- После свадебного путешествия? Или до него?
Йост понял, что его начинает раздражать разговор.
- А это имеет значение?
По тому, как изменилось выражение лица баронессы, он догадался, что очень даже имеет. Йост напрягся и задал ей прямой вопрос:
- Ты не хочешь, чтобы Питер был с нами?