Кэти посмотрела на Итана своими большими голубыми глазами, слегка затуманившимися от печальных воспоминаний.
- Мэг, по сути, спасла мне жизнь, - сказала она. - Если бы не ее помощь и заступничество, я бы умерла от холода и голода или стала проституткой, что даже хуже смерти.
- И все же, по твоим словам, ты только могла бы назвать ее своей подругой… Почему? Разве вы не были настоящими друзьями?
- Нет, что вы! - покачала головой девушка. - Наши отношения совсем не были похожи на вашу дружбу, скажем, с Джошуа. Когда живешь на улице, на уме только одно - выжить, чего бы это ни стоило. Если бы Мэг пришлось выбирать, умереть самой или остаться в живых, пожертвовав мной, она бы не моргнув глазом выбрала второе, ведь своя рубашка всегда ближе к телу. Вот из-за этого там, на улице, нет места настоящей дружбе.
- Да… трудно тебе пришлось…
- Человек ко всему привыкает, - сухо ответила Кэти и поджала губы.
- А как ты попала в Америку?
- Мы с Мэг попались на краже кошелька у одного щеголя из Вест-Энда, который оказался графом и вообще большой шишкой. Воровство само по себе считается серьезным преступлением, да еще нас угораздило обчистить карманы такой важной птицы, - можете себе представить, какой поднялся шум! Меня приговорили к тюремному заключению и ссылке в заокеанские колонии, а вот Мэг не повезло…
- Что с ней случилось?
Кэти помрачнела и отвернулась.
- Ее повесили на площади перед Нью-гейтской тюрьмой… - тихо проговорила она. - И меня повесили бы рядом, если бы не судья - ему понравилась моя хорошенькая мордашка, и он меня пожалел. Но в назидание меня заставили смотреть на казнь, чтобы это зрелище стало мне уроком на всю жизнь… - У нее перехватило горло, Кэти на мгновение запнулась, потом попросила: - Бога ради, давайте поговорим о чем-нибудь другом! Или еще лучше - сыграем в шахматы! Кажется, на одном из столиков есть шахматная доска.
Она поднялась с колен и направилась на другой конец гостиной к маленькому столику, на котором чьей-то заботливой рукой уже были расставлены шахматные фигуры.
- Неужели ты умеешь играть в шахматы? - удивился последовавший за ней Итан.
- Да! Мама научила меня, потому что, по ее мнению, любовницы богатых джентльменов должны владеть этим искусством наряду с рисованием, вышивкой и игрой на фортепьяно.
Итан вздрогнул, как от удара, и спросил:
- Что ты имеешь в виду? Можно подумать, твоя мать хотела, чтобы ты пошла по ее стопам!
- Думаю, она допускала такую возможность, в будущем, разумеется, - сказала Кэти, пожав плечами, словно ее совершенно не трогала подобная перспектива. - Вот на этот случай мама и обучила меня всему, что знала сама: английской грамоте, французскому языку, хорошим манерам, игре в шахматы и карты. Она была строгой учительницей и муштровала меня так, как не каждый офицер гоняет на плацу своих солдат!
- То есть ты прошла настоящую школу куртизанки?
- По сути дела, да. Моя несчастная мать не без оснований опасалась, что я не смогу удачно выйти замуж, и пыталась хоть как-то обеспечить мое будущее.
- Но ты была совсем ребенком! - воскликнул Итан. Он отнюдь не был сентиментальным человеком, но мысль о том, что мать могла готовить свою маленькую дочь к незавидной участи содержанки, потрясла его до глубины души. - Господи, это ужасно!
Девушка снова равнодушно пожала плечами.
- Попробуйте встать на ее место, - сказала она. - У нас не было ни денег, ни положения, ни связей, а я еще и незаконнорожденная. Что еще могла сделать для меня моя бедная мама?
Итану припомнилось мнение Кэти о значении связей и денег в жизни человека, высказанное однажды утром на кухне у Молли, и он предпочел сменить тему.
- Давай-ка лучше сыграем! - предложил он, усаживаясь за столик.
- Имейте в виду, что играю я неважно, - предупредила девушка, усаживаясь напротив. - Отчасти из-за нехватки практики, отчасти из-за того, что мама и сама не очень хорошо играла.
- Еще бы! - пробормотал он. - Разве содержанке под силу стать искусной шахматисткой? Ведь она уже в силу своего положения просто обязана всегда проигрывать своему любовнику, не так ли?
- Надеюсь, вы не имеете в виду меня? - исподлобья взглянула на него Кэти. - Я не собираюсь вам проигрывать, несмотря на то что вы сказали сегодня Холб-руку. Да я и не обязана, потому что я ваша любовница только на словах.
"Будь ты моей любовницей не на словах, а на деле, мы бы только и делали, что любили друг друга, а о шахматах ты бы и думать забыла!" - подумал Итан, а вслух сказал:
- Уверяю тебя, милая, будь ты и впрямь моей любовницей, я не стал бы тешить свое самолюбие мнимыми победами в наших шахматных турнирах!
Глядя на освещенное мягким светом лампы лицо Кэти, он представил себе плотские радости, которые могла бы дать ему эта любовная связь, и снова ощутил горячую волну желания.
За три недели, прошедшие с того февральского дня, когда Итан впервые увидел ее на Норт-сквер, Кэти удивительно похорошела. Благодаря полноценному питанию она немножко пополнела, и хотя все еще оставалась слишком худой, однако самые явственные следы перенесенных лишений исчезли: фигура чуть округлилась, черты лица заметно смягчились, сделав ее красоту еще совершенней. Но Кэти влекла его не только красотой, его удивлял и завораживал ее противоречивый, непредсказуемый характер.
Прекрасная, как ангел, она была способна безбожно врать; проявляя чудеса изобретательности, воровала кошельки, но отказалась от драгоценностей, которые он мог бы ей купить; воспитанная улицей, она умела быть жестокой, но вдруг заплакала от умиления при виде котенка, - словом, она была соткана из противоречий, и он находил ее от этого еще более пленительной.
Кэти сделала ход слоном и посмотрела на Итана, только сейчас заметив, что он смотрит не на доску, а на нее. Должно быть, она догадалась по его лицу, о чем он думал, потому что вдруг зарделась и торопливо заговорила, пытаясь перевести разговор на другую тему:
- Что это все я рассказываю о себе? Не пора ли и вам поделиться со мной своими секретами?
- А что бы ты хотела узнать?
- Мне любопытно, почему человек, воевавший когда-то за короля, вдруг превратился в его ярого противника.
- Ярого? - удивился он. - Ты считаешь меня ярым противником короля?
- Ну конечно, это же очевидно! Как будто вы сами не знаете! Но почему вы столь радикально изменили свои взгляды?
Собираясь с мыслями, он довольно долго молчал, устремив взгляд на шахматные фигурки, потом хмыкнул и снова посмотрел на Кэти.
- Если я скажу, что из-за отца, который был самым преданным тори во владениях короля, ты мне поверишь? - спросил он.
- Вы его ненавидели?
- Нет, я его любил!
- Тогда я ничего не понимаю!
- Видишь ли, - сказал Итан, катая между пальцами одну из выигранных у Кэти фигур, - мой отец был очень простодушным, открытым человеком. Он верил, что король - наш покровитель и защитник и что сомневаться в правильности его решениях великий грех. Я тоже верил в это, потому что верил он, ведь он был моим отцом!
- А что потом?
- Потом вышел Закон о гербовом сборе, и в Бостоне вспыхнули волнения. Как-то на улице, увидев, что несколько английских солдат набросились на одного протестовавшего бостонца, мой отец попытался остановить избиение, и они его застрелили… - Итан перестал теребить шахматную фигурку и уставился на доску. - Кажется, сейчас твой ход.
- Неужели? - удивилась Кэти. Захваченная рассказом Итана, она совсем потеряла интерес к игре и не обдумала следующий ход, поэтому, не глядя, двинула вбок ладью.
Итан тотчас сделал ход конем, взял ладью и объявил:
- Шах и мат!
Она охнула и стала смотреть на доску, пытаясь понять свою ошибку. После нескольких минут размышления Кэти откинулась на спинку стула и проговорила со смехом:
- Господи, какая я невнимательная! Теперь-то я вижу, на чем строилась ваша стратегия! - Она посмотрела на часы, украшавшие каминную полку, и добавила: - Я для вас слишком слабый противник: вы разгромили меня меньше чем за два часа!
- Не будь к себе слишком сурова, милая. Ты играла неплохо, но я - довольно сильный шахматист, регулярно играю в шахматы с самого детства, а эта игра требует не только способностей, но и опыта. Короче, тебе нужно немножко попрактиковаться. Для этого прекрасно подойдет Дороти - играй с ней, когда у нее выдастся свободная минутка, конечно.
Но его предложение не вызвало у Кэти никакого энтузиазма.
- Дороти меня невзлюбила, - сказала она.
- Просто она тебе не доверяет, это совсем другое дело.
- Может быть, но мне от этого не легче. У меня нет никакого желания играть с ней шахматы.
- Пойми, Дороти по-своему пытается защитить меня от шпионов тори, - рассмеялся Итан и уточнил: - Но я, разумеется, не рассказывал ей о том, что и ты пыталась примерить на себя роль шпионки, пока не получила от меня более выгодное предложение.
Подперев подбородок ладонью, Кэти посмотрела ему прямо в глаза.
- Надеюсь, вы понимаете, что она в вас безумно влюблена? - спросила она.
- Вот и Молли так говорит…
- Это действительно так. Думаю, Дороти помогает вигам только из любви к вам, а на независимость колоний, идеалы свободы и вообще на политику ей наплевать!
- Господи, ну почему вы, женщины, всюду ищете какие-то романтические причины? - вздохнул Итан. - Разве Дороти не может быть таким же борцом за дело нашей независимости, как и ее брат?
- Чушь! - скорчив гримаску, сказала Кэти. - Если женщины что-то делают, то не ради каких-то абстрактных идеалов, а ради мужчины, которого любят. Поверьте, Дороти стала помогать вигам только из любви к вам.
- Может быть, ты и права! - махнул рукой Итан. - Но возьмем твой случай - ты помогаешь революции не ради идеалов, не ради мужчины, а ради себя!
Кэти резко выпрямилась.
- А что тут такого? - холодно спросила она, сузив глаза. - Я же говорила вам, что для меня главное - выжить. И еще я хочу стать свободным человеком!
- Но почему тебе так важно получить свободу?
- Рабство, которое я испытала на собственной шкуре, отвратительно, невыносимо!
- Что ты имеешь в виду? - спросил он, пристально глядя ей в глаза.
- Я… я… - Она хотела что-то сказать, но запнулась и потупилась. - Я его терпеть не могу!
- Но откуда у тебя такая ненависть к рабству? - настаивал Итан. - Расскажи!
- Боже милостивый, зачем вы спрашиваете? - пробормотала Кэти с досадой. - Разве это имеет значение?
- Не знаю, почему, - честно ответил Итан, - но мне важно знать. Кэти, расскажи, что с тобой случилось в Виргинии.
Она замерла на мгновение, словно раздумывая, что делать, потом наклонилась вперед и, глядя ему в глаза, кокетливо спросила со своей пленительной улыбкой:
- Неужели я так много для вас значу, Итан?
- Не увиливай от ответа, милая, - потребовал он, не поддаваясь на ее хитрость. - Рассказывай!
Уловка не удалась, и девушка, вздохнув то ли с раздражением, то ли устало - Итан не разобрал, - сдалась.
- Понимаете, увидев его, я сразу, в первую же секунду поняла, что он за человек… - начала она, и Итан сообразил, что речь идет об Уиллоуби. - В порту нас, ссыльных заключенных, выстроили в ряд, и он шел вдоль этого ряда, отбирая тех, кто ему понравился. Судя по одежде, походке, манере цедить слова сквозь зубы, он был важной персоной. Передо мной он остановился, и едва я заглянула ему в глаза, как сразу все поняла.
- Что "все"?
- Что он меня выкупит, и почему он это сделает. В первый же момент и я, и он знали, что произойдет, хотя не произнесли ни слова.
Разумеется, Итан тоже отлично знал, что случается в некоторых поместьях: в колониях ходили слухи, что помещики, выкупая у правительства сосланных преступниц, делают их своими наложницами. Он поежился, представив себе, как похотливо заблестели глаза Уиллоуби при виде красавицы Кэти.
- Капитан назвал мою цену, - продолжала девушка бесстрастно, словно речь шла о покупке яиц на рынке. - Женщины-заключенные стоят дешево, но за меня этот работорговец получил целых пять фунтов - он знал, что Уиллоуби нужна именно такая, как я, и понял по его глазам, что покупатель выложит любую сумму…
Внезапная догадка заставила Итана вздрогнуть от отвращения.
- Потому что Уиллоуби искал невинную девушку? - спросил он тихо. - Ты это имеешь в виду?
- Да, именно это.
Ее сухие глаза потемнели и стали бездонными, но голос оставался безучастным, как будто речь шла не о ней, а о ком-то другом, бесконечно от нее далеком, и эта безучастность подействовала на Итана сильнее, чем слезы, - у него сжалось сердце от сострадания.
- Я думала, что моя судьба решится в тот же день, но ошиблась. Господи, как ужасно я ошиблась!
Голос Кэти оборвался, ее душили слезы, но она, прикрыв на мгновение глаза, сглотнула подкативший к горлу комок и продолжала:
- Я недооценила жестокость Уиллоуби. Он целых шесть недель держал меня в мучительном ожидании, ничего не предпринимая, только время от времени окидывая таким взглядом, после которого мне хотелось забраться в горячую ванну и тереть, тереть себя мочалкой с мылом… А потом он взял другую девушку и наглядно показал мне, что меня ждет, заставив меня смотреть… Боже мой, я понятия не имела, что он собирается делать, пока это не произошло!
Ее огромные голубые глаза стали тусклыми, безжизненными, как два мертвых озера. Итану захотелось крикнуть: "Хватит, не рассказывай больше!", обнять ее, прижать к груди и баюкать, как дитя, но было поздно - Кэти уже не могла остановиться.
- Я даже не могла себе представить, что с женщиной можно сделать такое, а ведь я жила на улице, общалась с проститутками. Мне довелось повидать немало мерзостей на своем веку, но ничего отвратительнее того, что сделал Уиллоуби с моей подругой по несчастью, я не видела. Это был настоящий кошмар. Бедняжка не выдержала, умерла.
Ее глаза наполнились слезами, она смотрела на Итана, но явно не видела его, заново переживая былой ужас и горюя по погибшей товарке. Внезапно ее плечи затряслись, она всхлипнула и закрыла лицо руками.
- Кэти… - прошептал охваченный жалостью Итан.
Овладев собой, она опустила руки и закончила свой рассказ:
- В ту же ночь я взломала сейф Уиллоби и, забрав оттуда все деньги, бежала из его поместья, чтобы спасти свою жизнь.
- Значит, он не успел… - Итан не нашел в себе сил закончить эту фразу, но Кэти его поняла.
- Не успел, - проговорила она ровным голосом. - Я не дала ему шанса, удрав из Виргинии так далеко и так быстро, как только смогла. Но у меня кончились деньги, поэтому в Бостоне пришлось остановиться.
Итан с облегчением вздохнул. Но облегчение, которое он испытал, не уменьшило его гнева против мучителя Кэти, ему захотелось найти подонка Уиллоуби и пристрелить, как бешеную собаку. О, если бы можно было взять назад угрозу отослать Кэти в Виргинию, обнять бедняжку, защитить, чтобы она больше никогда не страдала! Видит бог, она очень нуждается в помощи…
- Почему ты не рассказала мне об этом раньше? - спросил он с горечью. - Если бы я знал…
Он поднял на нее глаза и осекся, потому что собственные слова показались ему верхом лицемерия - ведь он просто не хотел признаться самому себе, что и прежде догадывался о беде, случившейся с Кэти в Виргинии, видя, как отчаянно она старается избежать возвращения, как боится бывшего хозяина. Да, не заметить страх девушки было невозможно, но и отпустить ее Итан не мог. Закрыть глаза на страшную правду, чтобы использовать Кэти в своих интересах, оказалось проще всего, и сейчас его мучили угрызения совести.
- Что бы вы тогда сделали? - прервала его размышления девушка. - Вы поступили бы со мной иначе? Отпустили бы меня, зная, что я ни за что не соглашусь на вас работать, если мне не будет угрожать возвращение к Уиллоуби?
Она просто читала его мысли! Итан поднялся на ноги так резко, что его стул, опрокинувшись, упал на паркет с громким стуком, похожим на мушкетный выстрел.
- Уже поздно, - проговорил он, пряча глаза. - Мне пора…
Выйдя в вестибюль, он взял со стола сверток, принесенный из книжной лавки, заглянул в гостиную, бросив Кэти:
- Через день-другой я верну тебе книгу, чтобы ты отвезла ее в Кембридж! - И не дожидаясь ответа, быстрым шагом вышел на крыльцо, сбежал по ступеням вниз и сел в поджидавший его экипаж.
Всю дорогу до дома Итана не оставляли мысли о Кэти. Конечно, справедливо было бы освободить ее от всех обязательств, отпустить на все четыре стороны и закончить этот фарс, но риск был бы слишком велик! Итан не питал на ее счет никаких иллюзий, потому что Кэти согласилась помогать ему только из страха за себя. Но какие у нее были безжизненные глаза, когда она рассказывала о пережитом в Виргинии! Пройдет немало дней, прежде чем он сможет забыть этот мертвенный взгляд!
Размышляя о той злополучной ночи, когда он принял решение вовлечь Кэти в свои опасные дела, Итан почувствовал сомнение и вину. Вправе ли он длить страдания бедной девушки? Может быть, лучше отправить в Кембридж кого-то другого, а ее выкупить из рабства и отпустить?
Нет, она уже слишком много знает и наверняка без колебаний продаст всю информацию губернатору за кругленькую сумму, если перестанет бояться принудительного возвращения в Виргинию… Господи, что же делать? От его способности найти правильное решение, обеспечить безопасность зависит множество людей, и Итан всегда легко справлялся с этой ролью, но сейчас все обстояло иначе…
Он невесело улыбнулся: что-то уж слишком он стал мягкосердечным! Шпиону и революционеру, который ведет подрывную работу в стане противника, это совсем не к лицу…
13
В течение следующих двух дней Итан не появлялся у Кэти и не давал о себе знать. Воспользовавшись неожиданной передышкой, девушка решила доставить себе удовольствие, которого прежде была лишена в силу своей нищеты: она принялась усиленно посещать бостонские магазины, в основном галантерейные лавки и кондитерские, а также ателье. Ей нравилось наблюдать за продавцами, которые суетились и лебезили перед ней, предлагая то одно, то другое, только потому, что она была модно одета, а у дверей ее ждал красивый экипаж. Вздумай она зайти в одно из этих заведений всего несколько недель назад, ее без малейшего колебания прогнали бы вон, пригрозив позвать констебля; теперь же продавцы, такие заносчивые с бедняками, наперегонки предлагали ей самые лучшие товары, и девушке доставляло жестокое удовольствие гонять их за изысканными яствами и материями и в конце концов уходить, купив дешевенькую бонбоньерку или скромный моток кружев.
Кроме того, она полюбила свой удобный дом, полный слуг, с готовностью исполнявших все ее приказания. До возвращения Лоудена, а с ним и до конца разыгрываемого ею фарса оставалось всего несколько дней, и Кэти стремилась насладиться каждой минутой своей роскошной жизни: кто знает, выпадет ли ей когда-нибудь еще такое счастье!