– Вполне достаточно, – прервал его Валентин. – Ты мог бы ответить на мой вопрос такими словами как "очень много, милорд" или "почти дюжину, милорд". Я не просил долго и скучно перечислять мне их имена.
– Мои извинения, милорд. Есть очень много молодых джентльменов, которые подходят под это описание, милорд.
– Убирайся прочь.
Хоббс поклонился и направился по боковому коридору в сторону жилых помещений для прислуги.
– Немедленно, милорд.
– Подожди минуту.
Дворецкий спокойно повернулся, его невозмутимое выражение лица не изменилось.
– Да, милорд?
– Есть какие-нибудь новости?
– Вы получили очень много писем и визитных карточек, милорд.
– Неужели ты и Мэттьюз объединились, чтобы прикончить меня, доведя до удара?
– Я не был осведомлен о том, что ваш камердинер пытается прикончить вас, милорд. Я поговорю с ним об этом.
Ага, значит, они работают по отдельности, во всяком случае, работали до этого момента.
– Письма и визитные карточки от кого, Хоббс?
– Леди Френч, леди Дюмон, леди Кастер, мисс Энн Янг, леди Элинор, леди Бетенридж, леди Филд…
– Спасибо, Хоббс. – Валентин прервал свое отступление вверх по лестнице. – Ты сказал "леди Элинор"?
– Да, милорд.
Его сердце пропустило удар, а затем начало стучать еще чаще, чтобы компенсировать остановку.
– Визитная карточка или письмо?
– Письмо.
– Я возьму его.
Дворецкий вернулся к своему месту и вытащил письмо из кипы корреспонденции, разбросанной по боковому столику и подносу. Поднявшись по ступенькам к Валентину, Хоббс вручил ему послание.
– Будут еще какие-то приказания, милорд?
– Нет. А сейчас уходи прочь.
– Да, милорд.
– И меня нет дома ни для кого, кроме Гриффинов. Если только это не Мельбурн. Если герцог нанесет визит, то я сбежал в Париж.
– Да, милорд.
Валентин укрылся в маленьком кабинете, примыкавшем к его личным комнатам, и уселся там за стол. Он положил письмо перед собой, выровняв его так, чтобы оно было параллельно поверхности стола из красного дерева. А затем маркиз долго его разглядывал.
Предвкушение, циркулирующее внутри него, было новым ощущением. Он не привык вкладывать столько… ожиданий в незначительную записку, в послание от какой-то девчонки, но его руки дрожали, когда он поднес письмо к своему лицу.
Слабый запах лаванды практически указывал ему путь в Гриффин-Хаус к Элинор.
– Господи Иисусе. Это всего лишь письмо, Деверилл, – обругал он сам себя, сунув палец под восковую печать, чтобы вскрыть послание.
– "Деверилл", – прочитал он, – "Я подумала о приключении. Когда я смогу поговорить с тобой об этом? Элинор."
Нахмурившись, Валентин перевернул страницу. Ничего.
– И это все? – произнес он вслух.
Это разочаровало его. Никаких протестов по поводу страстной тоски от женщины, которая, в конце концов, заявила, что хотела бы иметь его в качестве своего приключения. Никаких просьб о помощи, ничего, кроме шести – нет, семи, поправил он себя, подсчитав еще раз – вопросительных слов о том, когда она сможет поставить его в известность о своем решении. Никаких "дорогой" или "Валентин" или "Ваша". И вообще ничего таинственного. Черт, она могла бы показать эту записку Мельбурну без страха подвергнуться цензуре или наказанию.
Возможно, в этом и было дело, подумал маркиз, приободрившись. Мельбурн проверет ее корреспонденцию, так что она, конечно же, не могла включить в письмо ничего слишком личного – такое, к примеру, как имя, данное ему при крещении. В конце концов, она ведь называла его по имени раньше.
Значит, ему следует быть таким же сдержанным в своем ответе. Глубоко вздохнув, Валентин вытащил лист бумаги из ящика и обмакнул перо в чернила.
– "Элинор", – написал он, проговаривая вслух то, что писал, – "я буду присутствовать на Большом бале у Кастеров этим вечером. Если ты собираешься посетить его, то мы сможем поговорить".
– Хм. Нет, – передумал Валентин. Это звучало слишком секретно. Смяв бумагу, он начал сначала, с того же приветствия и той же информации. "Я буду счастлив, выслушать там ваши планы".
Это звучало лучше, но нужно было что-то, чтобы убедить Мельбурна в том, что он просто остается вежливым. Маркиз начал писать записку в третий раз, закончив ее словами "Оставьте для меня кадриль или другой танец. Деверилл."
– Это подойдет. – Подув на чернила, он сложил и запечатал записку, а затем вызвал лакея, чтобы тот доставил ее по назначению.
У него было приблизительно пять часов до того времени, когда он планировал прибыть на Большой бал у Кастеров. Дюжина просьб от леди ждала его внизу; любая из них будет признательна и довольна, если он вызовет ее или нанесет ей визит. Тем не менее, в данный момент он не хотел быть удовлетворенным. Валентин хотел, чтобы это странное предвкушение пробегало под его кожей, ощущать нетерпеливое ожидание чего-то с подлинным волнением – и, конечно же, с возбуждением.
Так что вместо того, чтобы ответить или хотя бы просмотреть груду своей корреспонденции, маркиз отправился вниз, чтобы сделать нечто совершенно нехарактерное для него. Валентин пошел в библиотеку читать книгу.
Элинор читала доставленную записку.
– Кадриль или другой танец? – повторила она, нахмурившись. – Конечно же, это не доставит мне больших проблем.
Закери поднял взгляд от своей собственной корреспонденции.
– Что это значит, Нелл?
– Ничего. Просто замечание.
Она попыталась уважать желание Деверилла избегать любых персональных затруднительных положений, хотя сама не видела, как можно стать более тесно связанными, чем они, кроме того, что делается в обнаженном виде. Конечно же, эта мысль заставила девушку покраснеть, а по ее коже пробежала горячая волна.
– Ты собираешься на прием у Кастеров этим вечером, не так или? – настаивал Закери, прочертив линию в своем письме. – Кастеры утверждают, что это будет самый большой бал в этом Сезоне.
– Это потому, что леди Кастер всегда так говорит. Я не стану торопиться выносить свое суждение.
– Но ты едешь на бал?
Так как ей нужно оставить кадриль или другой танец для Деверилла, то предполагается, что она поедет на бал.
– Да, я планирую это сделать.
– С нами?
– Я поеду с вами в одном экипаже, если вы не возражаете.
С минуту ее брать сидел молча, затем шумно вздохнул.
– Как долго ты собираешься заниматься этим?
– Я думала, ты на моей стороне.
– Я был бы, если бы полагал, что этим ты обретешь что-то, что сделает тебя счастливой. Но, честно говоря, я не вижу, чего ты этим добилась, кроме того, что еще больше споришь с Мельбурном и плачешь, когда встречаешься с тетей Тремейн.
– Кто сказал тебе, что я плакала?
Закери поднялся на ноги, на его худом лице застыло недовольное выражение.
– Ты же знаешь, я не слепой. Твои глаза были красными и опухшими. И…
– Предполагается, что леди не говорят о таких вещах, Закери.
– Ты не леди; ты моя сестра. И, между нами, я никогда бы не позволил Мельбурну заставить тебя выйти замуж за того, кто тебе не нравится.
Замужество. Она практически забыла, что именно это было главной причиной ее восстания, и насколько ее братья были в этом заинтересованы.
– Благодарю тебя, но ты бы никогда не стал противостоять Мельбурну, если бы тот настаивал на чем-то. Вы оба, ты и Шей, склоняетесь перед каждым его приказом, как будто он – какое-то фантастическое существо, а не просто брат, который старше вас на пять лет.
– В моем случае – на восемь лет, – заметил он. – И на одиннадцать – в твоем. На одиннадцать лет больше опыта и мудрости, чем у тебя. Это – не просто возраст.
– Я пока еще знаю, чего хочу, и кто я такая. И лишних одиннадцать лет не изменят этого. Я не позволю приказывать себе, Закери.
Ее брат поднял вверх руки.
– Отлично, отлично. Я сдаюсь. Я не хочу спорить с тобой. Просто мне кажется странным, что ты принимаешь совет от Деверилла, и не хочешь прислушаться к моему.
– Я прислушиваюсь к советам, – исправилась Элинор. – Но поступаю так, как пожелаю.
– А прислушиваться к советам Деверилла относительно сердечных дел – глупо. У него даже нет сердца. И это, вероятно, делает его наименее подходящим человеком во всей Англии, который поможет тебе найти мужа.
Элинор засунула послание Валентина в карман своей мантильи и встала.
– Я не собираюсь дальше обсуждать это. Просто подумай, у кого бы ты мог попросить совета, если бы собрался изменить свою жизнь.
– Но мне нравится моя жизнь, – ответил Закери, когда она покидала комнату, но Элинор притворилась, что не слышит его.
Она могла признавать, что Закери был счастлив, но это еще сильнее заставляло ее желать того же для себя. Она не была счастлива; все вокруг оказывалось борьбой или вызовом, и ее шансы на достижение того, чего она хотела в жизни, оставались небольшими.
Кажется, даже ее восстание не изменило все вещи в ее направлении. Тот человек, в объятиях которого она хотела находиться, писал ей совершенно безликие письма и ничего не обещал, а только предлагал встретиться за кадрилью или другим танцем, чтобы она могла рассказать ему о своих мечтах. А как он может ответить на то, что она расскажет, Элинор не имела ни малейшего понятия, только очень сильно нервничала.
– Мужчины, – пробормотала она, поднимаясь наверх, чтобы изучить только что прибывшие платья от мадам Констанцы и решить, что она наденет сегодня вечером.
Глава 12
– Сколько же у тебя этих новых платьев? – спросил Шарлемань, когда они вошли в бальный зал Кастеров.
Элинор обернулась кругом в изумрудном творении мадам Констанцы, и оно закружилось вокруг ее лодыжек.
– Они продолжают прибывать. Я заказала, по крайней мере, пятнадцать. А почему ты спрашиваешь?
– У меня нет причин интересоваться этим, за исключением той, что каждое твое платье укорачивает мою жизнь, по меньшей мере, лет на десять.
Усмехнувшись, Элинор направилась прочь, чтобы поприветствовать нескольких друзей.
– Тогда, видимо, мне придется посетить твои похороны в следующую среду.
Когда они прибыли, девушка не смогла удержаться от того, чтобы не поискать взглядом в комнате Кобб-Хардинга и Деверилла, страшась увидеть первого, и с нетерпением ожидая второго, хотя бы только для того, чтобы сообщить маркизу, что его навыки в написании писем оставляют желать лучшего. Однако ни тот, ни другой джентльмен не присутствовали. Девушка предположила, что это было одно из тех бесчисленных событий, о которых Валентин просто забыл, потому что ему встретилось нечто более интересное. Но, как бы то ни было, он заявил, что будет здесь.
Однако как только она начала думать в этом направлении, то не смогла удержаться от того, чтобы поразмышлять, что – или скорее, кто – могло бы быть для Валентина более интересным. Элинор знала, по крайней мере, о трех его любовницах в этом Сезоне, но в последнее время маркиз, казалось, появлялся везде, где бы ей не нужна была помощь. Выдерживать такой гибкий график и, одновременно, встречаться с любовницей было бы нелегко даже для человека с его навыками и воображением.
Элинор поприветствовала своих друзей, болтающих и отпускающих шутки о Сезоне и о том, кто и от кого уже получил предложения, но половина ее внимания была направлена на вход в зал. Через нее продолжали в большом количестве прибывать гости, но ни один из них не был маркизом Девериллом.
– Вы слышали, что Филиппа Робертс сбежала? – прошептала Рейчел Эддерли, достаточно громко, чтобы ее услышала дюжина хихикающих и смеющихся леди в их кружке. – С лордом Албрайтом.
– Нет! – задохнулась Барбара, прикрыв рот рукой. – Ее отец угрожал лишить ее наследства, если она снова увидится с бароном.
– Да, но у Албрайта есть состояние, зачем ей беспокоится?
– Но он же на двадцать лет старше ее, – вставила Элинор, снова бросив взгляд на дверь. Черт побери, где же он? Она оставила для него глупую кадриль, так как именно он предложил этот танец, но не смогла удержаться и оставила еще и вальс. Если маркиз не появится, то ей придется либо просидеть у стены самый популярный танец вечера, или попытаться выяснить, сможет ли кто-то из ее братьев станцевать с ней. Хотя, учитывая мысли Себастьяна по поводу ее восстания, слишком большие надежды на это возлагать не стоило.
– Можете себе представить, как Албрайт взбирается по лестнице в середине ночи, чтобы увезти ее прочь. Им еще повезло, что никто из них не сломал себе шею.
– Ей будет неприятно жить с этим скандалом, когда она вернется, – заметила Барбара. – Она такая застенчивая.
– Не настолько застенчивая, если умудрилась вдохновить кого-то на побег, – возразила Рейчел, еще раз хихикнув. – Это должно быть очень романтично, даже с Албрайтом.
– Я надеюсь на это, ради Филиппы, – пробормотала Элинор.
Рейчел бросила взгляд в ее направлении.
– Если уж говорить о скандалах, – лукаво произнесла она, – то, что там насчет тебя и маркиза Деверилла?
Элинор нахмурилась, изображая замешательство, в том время как ее сердце громко стучало. Ради Бога, они же ничего особенного не сделали. Просто одна тайная поездка в экипаже и один ленч. И еще пара поцелуев. И несколько весьма горячих мыслей с ее стороны.
– Между мной и Девериллом ничего нет. Он – самый близкий друг Мельбурна.
– Я знаю, но моя мама видела тебя с ним в "Просперо" во время ленча. И без компаньонки, – добавила Рейчел назидательным тоном всей остальной группе.
Вот как просто может начаться скандал. Деверилл предупреждал ее, что его компания опасна, даже с благословения ее брата.
– Ради Бога, Рейчел, – воскликнула она, взмахнув веером, чтобы подчеркнуть свои слова, – думаю, что у меня есть право обедать с другом семьи, если я этого захочу. И к тому же дело было в открытом кафе, с тридцатью другими обедающими.
– Ну да, я предполагаю, что так, – неохотно признала мисс Эддерли. – Хотя я не уверена, что у меня бы хватило смелости пойти куда-то с Девериллом, с компаньонкой или… – Она замолчала.
Даже не оборачиваясь, Элинор поняла, что Валентин стоит позади нее. Она подождала несколько мгновений, наслаждаясь ускорением своего пульса, предвкушением, наполнившим ее мышцы, перед тем, как обернуться и взглянуть на него.
– Добрый вечер, милорд, – произнесла она, приседая в реверансе.
– Леди Элинор.
От выражения в его глазах у нее пересохло во рту. Учитывая природу приключения, которое она выбрала, возможно, ей, в конце концов, не стоит включать его в свои планы. Но, проблема заключалась в том, что девушка не знала никого другого, кому она могла бы доверять. Можно подумать, что это была единственная причина, по которой Элинор хотела, чтобы он узнал о ее планах. Однако сейчас был не подходящий момент, чтобы развеивать свои заблуждения.
Практически в линию позади маркиза выстроилась обычная стая холостых джентльменов, все они, без сомнения, ожидали возможности занять два оставшихся места в ее танцевальной карточке. Элинор ненадолго задумалась над тем, что бы Валентин сделал, если бы она отдала кому-нибудь кадриль. И хотя он был непредсказуем, она не стала бы рисковать возможностью поговорить с ним.
– Похоже, я преграждаю путь в рай, – отметил он, очевидно, услышав как стадо поклонников топчется позади него. – Мы увидимся с вами позже?
– Только если вы запишетесь на пустое место в моей карточке, – ответила Элинор с притворной беспечностью, вручая ее маркизу.
Его губы дернулись.
– Если только вы не считаете, что из-за этого начнется мятеж. – Не дожидаясь ее ответа, Валентин вписал свое имя и вернул ей карточку. Когда он протягивал ее Элинор, его взгляд устремился на Рейчел Эддерли.
– Если вы когда-нибудь наберетесь смелости, дайте мне знать, – прошептал он. Маркиз бросил взгляд на Элинор, его глаза смеялись, а затем зашагал в направлении ее братьев.
Рейчел прижала обе руки ко рту.
– Он услышал меня, – прошептала она приглушенным голосом. – О нет!
– Он только предложил, – успокоила ее Элинор, разрываясь между весельем от очевидного ужаса ее подруги и ревностью, потому что Валентин флиртовал перед ней, пусть даже таким очевидно поддразнивающим способом. – Тебе не нужно принимать его предложение.
– Единственная причина, по которой ты можешь быть такой стойкой, – возразила Рейчел, – это та, что Деверилл не посмеет попытаться соблазнить тебя тогда, когда рядом находятся твои братья. А у меня нет такой защиты.
Элинор могла бы проинформировать свою подругу, что Деверилл занимается только теми женщинами, с которыми его связывает взаимное влечение, но тогда ей пришлось бы признаться, что она находится с ним в дружеских отношениях. Кроме того, она вовсе не была счастлива слышать все то, что Рейчел сказала относительно сдержанности Деверилла, особенно потому, что, если не учитывать несколько восхитительных моментов слабости, это была правда.
Девушка опустила взгляд на свою танцевальную карточку, пока вся остальная орда поклонников толпилась вокруг нее. И сглотнула. Валентин пришел вовсе не за кадрилью. Он вписал свое имя рядом с вальсом – первым вальсом этого вечера.
Барбара наклонилась через плечо, в то время как первый из джентльменов записался на кадриль, а остальные передавали ее карточку друг другу – или выхватывали ее друг у друга, как свора голодных собак.
– Друзья, хм? – прошептала она. – А ты уверена, что он знает об этом?
– Конечно, он знает. Мы оба знаем. У него есть кое-какая информация, которую я нахожу полезной. А что касается ленча в его компании, то, по крайней мере, он не оплакивал цвет неба над Лондоном во время этого Сезона на протяжении всей нашей встречи.
– Просто будь осторожна, Нелл, – продолжила ее подруга таким же тихим голосом. – Рейчел – просто любительница по сравнению с некоторыми бездельниками, присутствующими здесь этим вечером. Ничто не обрадует их настолько, как возможность вообразить какой-нибудь постыдный эпизод между тобой и маркизом.
– Я знаю, – вздохнула Элинор. – По крайней мере, Мельбурн понимает, что не стоит обращать внимания на всю эту ерунду. В противном случае, моя декларация была бы аннулирована неделю назад.
– У тебя есть на примете какие-то кандидаты? – продолжила Барбара, кивнув на возвратившуюся танцевальную карточку. Роджер Нолевилл вписал свое имя рядом с единственным оставшимся танцем, кадрилью.
– Несколько, – солгала Элинор. – Я пока еще не совсем готова объявить имена претендентов.
– Ну, если тебе повезет, то некоторые из них убьют других, и тебе придется выбирать из тех, кто находится в самой лучшей форме.
Со смешком, Элинор опустила заполненную танцевальную карточку обратно в свой ридикюль.
– И мне нужно будет только перешагнуть через павших претендентов, чтобы найти себе спутника жизни, – фыркнула она.
– Вы готовы, леди Элинор? – Томас Честерфилд пробрался через столпотворение гостей, чтобы предложить ей руку. – Я полагаю, что контрданс мой.