Валентин проводил герцога фигурой из двух пальцев, как только тот вышел, а затем снова упал в кресло, чтобы прикончить виски. Никакой полет воображения не сможет убедить его, что все будет хорошо. Из-за этой проклятой записки, он только что оказался впутанным в семейные распри, в то, чего умело избегал с тех пор, как ему исполнилось восемнадцать, и его отец, наконец-то, был предан забвению.
Себастьян, должно быть, был в отчаянии, если пришел к нему. Даже сейчас, вопреки вышеупомянутым герцогом качествам, Валентин был далеко не самым мудрым выбором в качестве чьей-то компаньонки. И если неделю назад он посчитал бы эту услугу лишь немного раздражающей, то со вчерашнего дня происходящее стало беспокоить его гораздо больше.
– Говорят, послали как-то раз лису охранять курятник, – пробормотал он, поднимаясь, чтобы приказать оседлать лошадь.
Проблема была в том, что у этой лисы в руках сейчас была честь престижной семьи, честь его друга. Так что Элинор Гриффин останется в безопасности вне его досягаемости, независимо от того, о чем маркиз мог думать в глубине души.
Глава 4
– Я никак не могу понять, как вы сумели этого добиться, – произнес Стивен Кобб-Хардинг, поворачивая спортивный, высокий гоночный фаэтон в тень нескольких дубов.
В центре парковой дорожки собралась группа мамаш, вероятно, чтобы обсудить брачные сделки между их сыновьями и дочерьми. Элинор не могла представить своего строгого брата Мельбурна в подобной толпе сплетниц, но при этом девушка сомневалась, что он никогда и не с кем не обсуждал ее матримониальное будущее.
– Как я уже говорила, его светлость и я пришли к взаимопониманию. Я предпочитаю не обсуждать детали этого соглашения.
– Очень хорошо. Боже меня упаси испортить этот день неприятными вопросами.
Его очаровательная улыбка заставила девушку улыбнуться в ответ.
– Вы такой дипломатичный, Стивен.
Тот пожал плечами.
– Мне показалось, что отсутствие споров может стать для вас приятной неожиданностью.
Улыбка Элинор стала еще шире. Ее братьям должно быть стыдно за то, что они ограждали сестру от такого приятного общения. Ради всего святого, разговаривать с мистером Кобб-Хардингом еще не означает, что она окажется за ним замужем. Это значит лишь то, что она сможет повеселиться, ощутить себя беззаботной и немного развлечься в течение нескольких часов. Без сомнения, она может рассмотреть брачную часть своей декларации, если ей этого захочется.
– Дипломатичный и проницательный. Великолепно!
– Вам нужно что-нибудь прохладительное. Хотите лимонное мороженое?
– Звучит восхитительно.
При существующих обстоятельствах эта фраза означала также "невозможно", хотя девушка и не произнесла этого. Свободна она или нет, но Элинор не смогла бы присоединиться к Стивену без компаньонки, даже если бы он заехал за ней на любом другом средстве передвижения, кроме высокого фаэтона. Уж так повелось, что гоночный фаэтон был лучшим другом доброго имени девушки главным образом потому, что как только возница брал поводья, он не мог отпустить их, если отсутствует грум, который сможет держать лошадей. А для грума в этом фаэтоне места не было. Это обеспечивало добродетельность женщине, сопровождавшей мужчину, и в то же время лишало того возможности высадиться из фаэтона, например, чтобы принести лимонное мороженое.
Мистер Кобб-Хардинг бросил взгляд на поводья в своих руках, а затем на продавца мороженого.
– Вы кажетесь леди, которая умеет наслаждаться новыми ощущениями, – сказал он, снова повернувшись лицом к Элинор. – Вам когда-нибудь приходилось управлять фаэтоном?
– Вы не шутите? – Восхищенный смешок сорвался с ее губ прежде, чем она смогла остановить его. – Нет, не управляла с тех пор, как мне исполнилось пятнадцать. Вы уверены, что я справлюсь?
Он вручил ей поводья.
– Лошади попытаются двинуться вперед. Держите их крепко.
– Я так и сделаю.
Стивен спрыгнул на землю. Пара гнедых немедленно сделала шаг вперед, потянув так сильно, что Элинор заскользила вперед на узком сиденье. Она отклонилась назад, натянув поводья, и гнедые снова успокоились.
– Сначала платье, затем лошади, – низкий, растягивающий слова голос послышался слева от нее. – Вы, случайно, не собираетесь стать цыганкой?
Тихое трепетание удивительного возбуждения распространилось в ее груди.
– Лорд Деверилл. Что вас заставило разъезжать верхом еще до полудня?
Маркиз, восседающий на своем великолепном, но печально известном своим плохом характером жеребце Яго, приподнял в ее сторону свою касторовую шляпу.
– Господи Боже, еще так рано? Я должно быть заболел.
– Дневной свет будет вам полезен.
– Это еще неизвестно, – Валентин бросил взгляд на продавца мороженого. – Стивен Кобб-Хардинг, – пробормотал он. – Интересный выбор компании.
Элинор нахмурилась, ее удовольствие от встречи с маркизом рассеялось.
– Не уверяйте меня, что вы стали занудой.
Маркиз приподнял темные брови.
– Занудой? – повторил он. – Вы раните меня. Я протестую только против неудачного выбора цвета его куртки. Как он называется, красновато-коричневый цвет?
– Ах! Цвет его куртки. Очень может быть.
Маркиз усмехнулся.
– Полагаю, что его одежда вполне терпима. Я просто был удивлен, увидев вас здесь в его компании и ни одного из братьев Гриффин поблизости.
– Я же обещала вам вчера, что все изменится.
– Так и произошло. А что…
– Вот, пожалуйста, леди Элинор, – прервал его Стивен, поставив на сиденье две порции мороженого, забираясь в фаэтон и садясь радом с ними. – Вы отлично справились. Думаю, что следующими могут стать уроки езды в фаэтоне.
– Мне бы это понравилось, – выпалила Элинор.
Тем не менее, внимание ее сопровождающего уже сосредоточилось на Деверилле.
– Доброе утро, милорд.
– Кобб-Хардинг. Ваша упряжка выглядит замечательно.
– Да. Благодарю вас. Вы нас извините?
Маркиз снова коснулся полей своей шляпы.
– Конечно. Приятного дня вам обоим.
Элинор наблюдала, как лорд Деверилл поскакал по направлению к северной части парка. Она не знала никого, кто ездил бы верхом так, как Валентин Корбетт, и никого, кто бы так прекрасно выглядел в куртке цвета ржавчины и облегающих лосинах.
– Я всегда удивлялся, – произнес в тишине Стивен, – как ваши братья могут так защищать вас и, одновременно, позволяют Девериллу появляться в Гриффин-Хаусе.
– Деверилл и Мельбурн вместе учились в Оксфорде, и почти в одном возрасте унаследовали титулы. Они всегда были очень близки, то есть настолько, насколько Деверилл может быть близок кому-либо. А маркиз никогда не был непочтителен по отношению ко мне.
– Я не хотел оскорбить вас, леди Элинор.
Она улыбнулась ему.
– Вы этого и не сделали.
В любом случае она сама время от времени задавала себе этот вопрос, учитывая, как по-разному Мельбурн и Деверилл смотрели на мир. Хотя почти всегда она была благодарна маркизу за случайные посещения. Он всегда был как глоток свежего воздуха, бриз, дующий в ином направлении, по сравнению с резким северным ветром, олицетворявшим ее братьев. Девушка даже вызывала в воображении образ маркиза, когда писала свою декларацию. Несомненно, в его образе жизни было несколько вещей, которым она хотела бы подражать, хотя из-за большинства из них Элинор может оказаться замужем или в монастыре.
Существовали и другие вещи, в которых она хотела бы поучаствовать вместе с ним. Она представляла себе, как поступит, если эти бездонные зеленые глаза устремятся в ее направлении по какой-то иной причине, кроме снисходительного развлечения. Она воображала поцелуи, и теплые руки, и удовольствия, которые сама не могла назвать, а только догадывалась.
Странным было уже то, что с тех пор, как он вчера столкнулся с ней у магазина мадам Констанцы, Элинор ощутила, как изменилось выражение его глаз. Это изменение заставило ее сердце глухо застучать, снова и снова вспоминать свои девические фантазии.
– Как вам мороженое?
Элинор одернула себя.
– Очень освежает. Благодарю вас.
– Вы знаете, миледи, я бы очень хотел завтра вечером сопровождать вас на бал к Хэмптонам, если, конечно, вы мне позволите.
О, у Мельбурна случится удар, если один и тот же мужчина будет дважды сопровождать ее в течение двух дней.
– Если вы приедете в восемь часов, то я буду рада отправиться на бал вместе с вами.
Стивен кивнул.
– Превосходно.
Когда они проезжали между двух изгородей, он наклонился ближе. До того, как она смогла пошевелиться, Стивен провел кончиком языка по левому уголку ее рта.
– Что вы… – запнулась Элинор, шокированная удивительной интимностью этого жеста.
– Лимонное мороженое, – легко нашелся он, – еще слаще, когда тает на ваших губах.
Элинор отправила в рот еще одну ложку лимонного мороженого и попыталась восстановить дыхание. Ни один мужчина до этого момента не смел так нахально вести себя с ней, и на какой-то миг она почувствовала себя оскорбленной. Это было именно то, чего она, так сказать, желала, а, именно, свобода, гарантирующая то, что если с ней будет случаться что-то неординарное, то никто ее позже не отчитает. Но чтобы какой-то едва знакомый мужчина облизывал ее рот!
– Вы так молчаливы. Надеюсь, я не оскорбил вас.
– Нет – нет! Вы просто удивили меня.
Одна из его красивых бровей приподнялась.
– А вы не любите сюрпризы, леди Элинор? Я сожалею, что допустил ошибку в оценке вашего харак…
– Нет, вы не ошиблись, Стивен, – быстро ответила она, нахмурившись. Господи, меньше всего ей было нужно, чтобы мистер Кобб-Хардинг посчитал ее робкой или стыдливой. Только не после того, как она, наконец-то, обрела возможность быть какой угодно, но не такой. – Мне нравятся сюрпризы. И вы можете называть меня Элинор. – Если он продолжит называть ее "леди Элинор", то ни один из них не сможет забыть о нависшей над ней большой тени известного семейства.
На губах ее собеседника снова заиграла улыбка.
– Я очень рад слышать это, Элинор.
Спустя еще один приятный час, который они провели, блуждая по парку и беседуя, Стивен отвез девушку в Гриффин-Хаус. Когда они повернули на подъездную дорожку к дому, Элинор практически ощутила взгляды трех пар глаз, уставившихся на них из окон верхнего этажа, и в ответ она нахмурилась в этом направлении, просто чтобы предупредить.
– Добрый день, леди Элинор, – приветствовал девушку Стэнтон, открыв для нее парадную дверь.
– Стэнтон. Где могут быть мои братья? – Она полагала, что должна закончить с ними спор.
– Его светлость уехал в Палату Лордов на встречу. Лорд Шей и лорд Закери отправились на ленч в клуб и еще не вернулись.
– Они… Ох! Благодарю. Я займусь своей корреспонденцией в утренней комнате.
– Очень хорошо, миледи. Мне прислать туда чай?
– Да, это было бы замечательно.
Ее братья даже не здесь? Во всем этом не было никакого смысла. Мельбурн преследовал ее больше двадцати минут перед тем, как Стивен появился сегодня утром, подвергая сомнению разумность ее поведения и желая узнать, что она надеется доказать, проводя время с охотником за приданым. Можно подумать, каждый одинокий джентльмен с ограниченным доходом был охотником за приданым. А сейчас они даже не соизволили побеспокоиться о том, прибыла ли она благополучно домой или нет.
Элинор уселась за письменный стол и со вздохом вытащила лист бумаги из ящика. Итак, их нет дома. Она надеялась, это означает, что они наконец-то серьезно отнеслись к ее декларации и осознали, что с сестрой нельзя шутить.
Тут дверь утренней комнаты распахнулась, и девушка подскочила, немедленно приготовившись к борьбе.
– Могли бы по крайней мере постучать, – проворчала она, жалея, что еще не начала писать письмо и не имела возможности запротестовать о том, что ее прервали.
– Я забыла, – послышался детский, нежный голосок Пенелопы.
Элинор нахмурилась. Замечательно. Теперь она еще и ругает маленьких девочек.
– Прости меня, Пенелопа. Я не знала, что это ты. – Элинор повернулась на стуле лицом к двери. – Что я могу для тебя сделать?
– Миссис Бевинс сказала, что я могу устроить чаепитие, – ответила девочка, вприпрыжку подбежав к Элинор. – Я хочу пригласить тебя посетить его.
Судя по тому, как отчетливо она выговорила последние слова, малышка запомнила их наизусть.
– Отлично сказано, Пип. И я буду рада присоединится к тебе.
– Спасибо тебе. – Пип взяла девушку за руку, чтобы поднять ее на ноги. – Дядя Закери собирался прийти, но дядя Шей заставил его отправиться на ленч.
– Заставил его? – переспросила Элинор. Вот это звучало интересно.
– Да. Дядя Шей сказал, что папа приказал им "освободить". Кстати, что это значит?
Это означало несколько вещей, и в первую очередь то, что Себастьян что-то знал.
– Это просто означает, что твой папа хотел, чтобы они ненадолго покинули дом, – объяснила она.
– О, это хорошо. А то я подумала, что это может быть что-то плохое, потому что дядя Закери сказал несколько нехороших слов перед тем, как уехать.
– Отлично, тогда я буду для тебя вместо дяди Закери, – Элинор держала свою маленькую племянницу за руку, пока они поднимались по лестнице в детскую. – Мне нужно одеть к чаю свою шляпку?
Пип махнула свободной рукой, отметая это предположение.
– У мисс Хулиган и Лютика не будет шляп, так что тебе тоже не нужно ее надевать. Кроме того, я не люблю носить капоры. Ленты натирают мне подбородок.
– И мне тоже. Я не знала, что твоя кукла и пони тоже придут на чаепитие. Я должным образом одета?
– Каждый одевает на мои чаепития то, что считает нужным, – заявила Пип. – Я не зануда.
Господи, Элинор вспоминала те дни, когда ей было шесть лет, и она устраивала чаепития для своих братьев, и ездила по-мужски на лошади, и прыгала в озеро в поместье в одной только нижней сорочке. Ей никогда не приходило в голову, что через несколько коротких лет все это у нее будет отобрано. Она сжала руку Пенелопы.
– Это будет приятное чаепитие.
– Великолепное чаепитие, – поправила ее Пип.
Элинор улыбнулась.
– Да, великолепное чаепитие.
Если Мельбурн ожидал, что Валентин будет отдавать двадцать четыре часа постоянному присмотру за его сестрой, то герцог будет очень разочарован. Маркиз наклонился вперед, скрестив руки на луке седла, и наблюдал за тем, как Элинор оставила Кобб-Хардинга на подъездной дорожке и исчезла в глубинах Гриффин-Хауса.
Валентин сосчитал до десяти, затем решил, что на сегодня с лихвой выполнил свои обязанности и повернул Яго в сторону "Иезавель". Если он сможет хоть немного поиграть, то, по крайней мере, этот выезд не будет полностью потрачен впустую.
Обязательства. Валентин ненавидел их и редко расплачивался по ним, за одним очевидным исключением. По правде говоря, он полагал, что если Мельбурн когда-либо и намеревался попросить у него об одолжении, то это было бы нечто более… бесчестное, чем следить за добродетельной женщиной.
Или, возможно, Элинор была немного менее добродетельна, чем он раньше думал о ней. С отличной точки наблюдения в Гайд-парке, вдоль одной из дорожек для верховой езды, маркиз видел, как Кобб-Хардинг поцеловал девушку. Она не упала в обморок, не закричала и, даже, не сбежала, а вместо этого съела еще одну ложку мороженого. Не смотря на спокойный и собранный характер, Нелл лучше быть осторожнее, если она хочет избежать появления на страницах газет в разделе сплетен.
Какое бы соблазнение не замыслил Кобб-Хардинг, это ему, очевидно, не удалось. В то же время, хотя Валентин и отдавал должное этому клоуну за его смелость, но не был уверен, что сам использовал бы подобную стратегию. Разозлить братьев Гриффин – это верный путь к разорению или еще хуже. Кроме этого, поцелуй – первый поцелуй – между двумя потенциальными любовниками никогда не должен происходить в тесноте между двумя изгородями. И то, что Элинор сразу же возобновила свой интерес к мороженому, не было хорошей приметой для Кобб-Хардинга.
Валентин вздохнул. Обычно неудача другого мужчины в общении с девицей могла стать его собственной удачей. Однако не с этой девицей. Не имеет значения, как привлекательно она выглядела в светло-зеленом муслиновом платье с узором. Это платье не было одним из творений мадам Констанцы, и маркиз был уверен, что видел ее в нем раньше. Но свет в ее глазах, дерзкий восторг в ее улыбке – это было новым. И абсурдно тревожным.
– Продемонстрируй немного самоконтроля, Деверилл, – пробормотал он себе под нос. Черт побери, это может стать хорошим упражнением для него, если ничего большего не выйдет. Дьявол знает, что Валентин обычно не использовал силу, физическую или умственную, с намерением сдерживать себя.
К тому времени, когда маркиз покинул "Иезавель", он уже выиграл достаточно, чтобы заплатить за поздний ленч и превосходную бутылку кларета, Ощущая себя весьма довольным собственной персоной, он поехал домой переодеться к обеду.
– Есть какие-то новости? – спросил маркиз, когда дворецкий последовал за ним из прихожей.
– Вам принесли письмо с частным посыльным, милорд, – ответил Хоббс, предлагая послание на серебряном подносе.
Валентин взял его. Углы письма выглядели лишь слегка помятыми, так что дворецкому не посчастливилось узнать его содержание.
– Вероятно, от леди Марии Квентон, – предположил маркиз, поднося послание к носу и нюхая его. Никакого запаха. Хм. Возможно, это от Лидии.
– Я не стал бы держать пари на этот вариант, милорд, – заметил дворецкий. – Вы желаете выпить чая?
Распечатывая послание, маркиз вручил бутылку кларета Хоббсу свободной рукой.
– Открой мне ее, хорошо? – попросил он, направляясь в библиотеку, чтобы в одиночестве прочитать послание.
Вступление, написанное, как и остальное письмо, экономным, аккуратным почерком, было кратким и по существу.
Деверилл,
Согласно календарю Элинор, она приняла приглашения на следующие мероприятия.
Маркиз поднял глаза и потянулся за сигарой.
– Ты, должно быть, шутишь, Мельбурн, – пробормотал он, снова усаживаясь в кресло. Но, судя по краткому, детальному списку мест, дат и часов, герцог был в высшей степени серьезен. Валентин пропустил все, начиная с "леди Делмонд – вышивание" до конца письма.
Большинство из этих выходов не потребуют твоего присутствия, но как ты можешь видеть, существует много незаполненного времени между ними. Вот где ты должен быть рядом с ней.
Мельбурн.
Первой мыслью Валентина было, разорвать послание на мелкие кусочки и бросить в огонь. Однако, в самом низу листа крупными буквами Себастьян нацарапал: "ТЫ МНЕ ДОЛЖЕН".
К счастью, Хоббс выбрал этот момент, чтобы поскрестись в дверь библиотеки и войти со стаканом кларета на подносе.
– Что-нибудь еще, милорд?
– Да. Принеси мне целую бутылку, – когда дворецкий вышел, Валентин еще раз просмотрел список мероприятий Элинор. – Тебе бы лучше разорвать мою чертову бумажку после этого, Мельбурн, – прорычал он, делая глоток кларета.