Вдруг в поле ее зрения появилась затянутая в черное рука. А кулак этой руки тут же встретился с острым носом лисы. Очень отчетливо Элинор увидела, как нос согнулся, а сам Стивен качнулся назад.
– Что…
– Оставайся лежать, если хочешь продолжать дышать, – прорычал низкий голос. Через мгновение она увидела черную полумаску пантеры с горящими зелеными глазами.
– Деверилл, – пробормотала она, пытаясь сесть.
– К вашим услугам, – ответил он напряженным голосом, какого Элинор раньше от него не слышала. От этого тона она пришла в ужас и была рада, что его гнев был направлен не на нее.
По крайней мере, она думала, что не на нее.
– Я пыталась…
– Не беспокойтесь. Вы не пострадали?
– Нет. Но очень странно себя чувствую.
Маркиз придвинулся ближе, и она ощутила, как теплый шелк ее платья скользнул обратно на плечо. Внезапно Элинор вспомнила, что, по крайней мере, одна из ее грудей обнажена, и что он видел ее.
– Деверилл?
– Ш-ш. Вот. Вы должны снова надеть это, – Он протянул ей маску, понаблюдал за тем, как девушка пытается дотянуться до нее, а затем сам заботливо сделал это.
– Я хочу поехать домой, Валентин.
– Мы и поедем. Через мгновение. – Он переместился, и через секунду девушка услышала, как плоть ударяется о плоть. – Если ты сболтнешь кому-нибудь хотя было слово о нынешнем вечере, – снова послышался его тихий, мрачный голос, – я уничтожу тебя. Это ясно?
– Д… да.
Хотя он не собирался ограничиваться только угрозой, сейчас у Валентина были более важные проблемы, которые нужно было уладить. Он повернулся к Элинор, которая всего лишь несколько мгновений назад лежала с задранными до колен юбками малинового цвета и с одной обнаженной грудью, словно принцесса-амазонка. Сейчас она безвольно полулежала на кушетке, едва способная держать глаза открытыми. Кобб-Хардинг оказался проклятым, чертовым ублюдком.
Взяв ее за обе руки, Валентин поставил Элинор на ноги. Вздохнув, она упала ему на грудь. Очевидно, идти она не сможет. Бросив еще один гневный взгляд через прорези маски на лежащего ничком, с окровавленным лицом, Кобб-Хардинга, маркиз поднял девушку на руки. Увернувшись от тяжелых занавесей, он прошел вместе с ней через бальный зал, игнорируя маски и хитрые улыбки тех гостей, которые еще не исчезли в отдельных комнатах. Большинство из них знало, кто он. Но гости не имели понятия, кто эта женщина в маске черного лебедя и малиновом платье, рука которой лежала на отвороте его фрака, а лицо было спрятано на его плече.
Хвала Люциферу, что он приехал в своем экипаже на второй прием этого вечера, хотя и сделал это, имея в виду нечто не столь невинное. Как только маркиз вышел из Белмонт-Хауса, он свистнул своему кучеру, и мгновение спустя большой черный экипаж с желтым гербом на двери выехал на дорожку перед домом.
– Поезжай вокруг Гайд-парка, – приказал Валентин, поднимая Элинор в экипаж и усаживая ее на бархатное сиденье.
Карета пришла в движение, и он открыл оба окна, чтобы внутрь проникал влажный ночной воздух; затем уселся на противоположное сиденье, чтобы стянуть с себя маску пантеры и бросить ее на пол. Он никогда не был особенно высокого мнения о Стивене Кобб-Хардинге, если вообще имел о нем какое-либо мнение, но этот его поступок оказался за пределами того, что даже маркиз мог от него ожидать.
– Деверилл, – послышался тихий, сонный голос Элинор.
– Расслабься, милая. Ты в безопасности.
– Я очень странно себя чувствую.
Валентин наклонился вперед и нежно убрал маску с ее лица.
– Это потому, что тебе подмешали снотворное. Готов поспорить, что в твоем роме был лауданум.
– Зачем… зачем он сделал это?
– Я предполагаю для того, чтобы ты не слишком громко протестовала.
С заметным усилием Элинор схватилась за один из ремней на стене и села более прямо. В течение некоторого времени она смотрела на маркиза, ее лицо было бледным, а зрачки глаз – огромными.
– А ты…
Валентин нахмурился.
– Я не опаиваю девушек снотворным, – прорычал он. – У них есть выбор: хотят они пойти со мной или нет.
– Но ты был там. У Белмонта.
– Только для взаимно согласного греха, – маркиз откинулся на спинку сиденья, крутя в пальцах ее маску. – А почему, собственно, ты была там?
Элинор на мгновение закрыла глаза, краска выступила на ее щеках.
– Я не знаю. Предполагалось, что он отвезет меня на бал к Хэмптонам, но затем Стивен предложил поехать на другой прием, и это показалось мне… чем-то таким, что Мельбурн никогда не позволил бы мне посетить.
– Итак, ты знала, что там будут грешить.
Одинокая слеза побежала по ее лицу.
– Не знаю, как объяснить. Я хотела… я желала почувствовать свободу. Как ты.
Валентин долго смотрел на нее в темноте, освещаемой только светом фонаря. Страх и холодный ночной воздух, кажется, разбудили ее тело, но очевидно, ее сознание все еще блуждало во тьме. Женщины могли хотеть спать с ним, но они не стремились подражать ему. Это было бы безумием. И это заставляло его очень нервничать.
– Если ты будешь делать как я, то ты погубишь себя, дорогая.
– Но я… – девушка запнулась, а ее лицо снова побелело. – Меня сейчас стошнит, – прохрипела она, прижав одну руку к животу, а другую – ко рту.
Распахнув дверь кареты, Валентин высунулся наружу.
– Останови экипаж, Доусон!
Кучер повиновался, и Валентин вытащил Элинор на воздух, а потом наполовину отнес, наполовину отвел ее к убежищу из нескольких кустов, где она согнулась пополам, ее вырвало. Он не рекомендовал бы делать это ради развлечения, но то, что девушка избавилась от содержимого своего желудка, по крайней мере, прочистит ей мозги.
– О, Боже! – слабо произнесла она, выпрямляясь.
Валентин молча вручил ей носовой платок и предложил руку, чтобы помочь вернуться к ожидающей карете. Подойдя к ступенькам, девушка заколебалась, оглядываясь вокруг.
– Мы вовсе не рядом с домом, – сказала она, немного отстраняясь от маркиза.
– Я не похищаю девушек, – проворчал он. – Если бы ты вернулась домой в наполовину бессознательном состоянии, то Мельбурн бы…
– Нет! – вздрогнув, прервала его Элинор. – Они думают, что я дома, в постели. Братья не могут ничего об этом знать! – Она вцепилась в рукав Валентина. – Деверилл, если я стану причиной скандала, Себастьян немедленно выдаст меня замуж за того, за кого захочет. Мне нужно попасть домой так, чтобы никто не узнал, что я отсутствовала.
Хм. Но если Мельбурн узнает, что произошло, и какую роль Валентин сыграл в том, чтобы Элинор не причинили вреда, то его обязательство и долг будут погашены.
– Мы побеспокоимся об этом позже, – уклончиво ответил он, помогая девушке снова сесть в карету и забираясь туда за ней.
– Нет, мы не может откладывать. Пожалуйста, пообещай мне, Деверилл – Валентин, что ты никому не скажешь о том, где я была, и что Стивен… что он сделал.
– Я не уверен, что мое молчание принесет тебе какую-то пользу, Элинор. Кобб-Хардинг может многое обрести и почти ничего не потерять, если будет распространять слухи о том, что погубил тебя.
Она прищурила глаза.
– Если он думает, что таким способом заставит меня выйти за него замуж, то сильно ошибается.
Валентин пожал плечами.
– Случались и более странные вещи, по гораздо менее значимым причинам.
В серых глазах Элинор проносились ее мысли. Он мог точно сказать, когда она осознала, в какие неприятности только что угодила, и что сегодня вечером имя Гриффинов для нее ничего не значило, если только она не признается во всем своим братьям.
– О нет, – прошептала она, склонив голову. – О, нет.
– И хотя мне неприятно добавлять тебе неприятностей, но как раз перед тем, как я уехал с бала у Хэмптонов, Мельбурн отправил Шея обратно в Гриффин-Хаус, взглянуть на тебя. Это было некоторое время назад.
Плечи девушки опустились, вьющиеся темные волосы, беспорядочно перемешанные с малиновыми лентами, закрыли ее лицо. Господи, он уже проходил через все это раньше: рыдания, мольбы, притворная беспомощность, чтобы заставить его изменить свое решение или добиться от него сострадания. Валентин изучал склоненную голову Элинор. Хотя он и был циничным, но распознавал настоящее отчаяние, когда видел его. И впервые оно тронуло его.
– Воксхолл, – проговорил он в тишине.
– Что? – Элинор фыркнула в неудачной попытке удержаться от слез.
– Сегодня там были акробаты. Акробаты, канатоходцы, люди на ходулях.
– И что мне до всего этого? – неуверенно прошептала она.
– Ты очень переживаешь об этом, потому что знаешь, что Мельбурн хотел посетить бал, а ты мечтала увидеть акробатов. Так что ты подождала, пока они уедут из дома, а затем ускользнула в одиночестве, наняв карету и отправившись в Воксхолл.
Она подняла голову, в ее серых глазах сверкала надежда.
– Мельбурн будет в ярости.
– Да, но не будет никакого скандала.
Ее лицо снова омрачилось.
– Нет, но до тех пор, пока Стивен не заговорит, как ты и говорил.
Валентин медленно улыбнулся, но в его улыбке не было юмора.
– Оставь Кобб-Хардинга мне. К тому времени, когда я закончу, он никогда больше не упомянет твоего имени, кроме как в самой вежливой форме.
Существует соглашение или нет, нравятся ему затруднительные положения или нет, но этот поступок разозлил Валентина до самой глубины души. Кобб-Хардинг был чертовым, проклятым ленивым ублюдком, который не мог даже потрудиться и предпринять попытку настоящего соблазнения.
Элинор потянулась через пространство кареты и схватила маркиза за руку.
– Я буду очень многим обязана тебе, Деверилл, и я никогда не забуду об этом. Ты – хороший друг и хороший человек.
Он сжал ее пальцы, а затем выпустил их, внезапно ощутив неловкость.
– Я только воспользовался возможностью, чтобы принять участие в некоторых беспорядках, – пробормотал он. – И я должен поблагодарить тебя. – Не желая ждать, когда она начнет спорить с ним об отсутствии его собственного интереса в этом деле, Валентин снова высунул голову из окна кареты.
– Доусон, найми экипаж и пусть он следует за нами, затем направляйся к углу Эвери-Роу и Брукс-Мью.
– Да, милорд.
Там они окажутся в двух кварталах от Гриффин-Хауса, достаточно далеко, чтобы ее бдительные браться смогли что-либо увидеть, и достаточно близко, чтобы он смог посадить ее в наемный экипаж, не беспокоясь, что с девушкой может случиться что-то еще до того, как она доберется до дома. Если Элинор и заслуживает чего-то, так это, в первую очередь, безопасного возвращения в дом без еще одной пугающей ситуации этим вечером.
– Деверилл, я не знаю, что сказать.
– Во-первых, скажи, что ты никогда больше не окажешься в подобной ситуации.
– О, это я обещаю, – страстно пообещала Элинор.
– И, во-вторых, ты никогда больше не наденешь это платье. Хотя это чертовски обидно, потому что ты выглядишь в нем, как богиня огня, но кто-то из тех, кто присутствовал у Бельмонта, может узнать его, и, следовательно, тебя. Сыграет роль и то, что ты приехала с Кобб-Хардингом, а уехала со мной.
Она кивнула, глядя вниз на исключительное творение модистки.
– В любом случае, я не думаю, что когда-либо захочу одеть его снова, – ее красивые щеки снова потемнели. – А ты видел…
Да, он видел, и, скорее всего, не сможет забыть этого. Сестра Мельбурна больше не могла быть для него щенком. Она была великолепным экземпляром женской красоты.
– Ничего такого, чего бы я не видел раньше, Нелл, – протянул он. – Много раз.
– И ты никому не расскажешь об этом? Я знаю, как близки ты и Себастьян, но, Деверилл, пожалуйста, не говори ему ничего.
– Не говорить о чем? – спросил он, поднимаясь, когда карета снова остановилась. – И ради Бога, зови меня Валентин. – Маркиз заставил себя улыбнуться, надеясь, что эта улыбка выглядела легкой и естественной. – Я же спас тебя, в конце концов.
Она только кивнула, ее пальцы крепко сжали его руку, когда он помог ей спуститься на землю и повел ее ко второму экипажу.
– Запомни, Элинор, все, что ты сделала – это ускользнула, чтобы увидеть акробатов.
– Акробатов. И мужчин на ходулях.
Он наблюдал, как она собирается с мыслями, облекая в слова свою позицию. Это удивило его. Большинство женщин, которых он знал – даже те из них, которые были честными – устроили бы истерику или умоляли бы его отомстить напавшему на них человеку. Становилось совершенно очевидным, что сделка, которую она заключила с Мельбурном, очень много значила для нее. Гораздо больше, чем Валентин осознавал.
Когда девушка села в наемный экипаж, маркиз вручил кучеру шиллинг.
– Ты только что приехал прямо из Воксхолла, – предупредил он, – и не видел никого рядом с леди ни тут, ни там. – Он бросил золотой соверен в протянутую руку удивленного мужчины, пока называл адрес Гриффин-Хауса. – Не так ли?
Кучер приподнял шляпу.
– Да, милорд. Я не видел никого по дороге из Воксхолла до этого места.
– Отлично! – Маркиз потянулся, чтобы закрыть двери экипажа.
Элинор выставила руку, останавливая его.
– Спасибо, Валентин, – прошептала она. – Большое тебе спасибо.
Валентин изобразил лихой поклон.
– Рад был помочь, миледи.
Он отступил назад, когда наемный экипаж загрохотал по улице и повернул за следующий угол. Там она уже в безопасности. Мельбурн, без сомнения, найдет несколько резких слов для нее, но по сравнению с тем, через что они прошла, такой спор не будет слишком тяжелым.
К сожалению, он совсем не сделал ситуацию легче для себя; если бы Валентин вернул девушку брату, то на этом его обязательство бы закончилось. В некотором смысле, это было даже забавно. Его, наименее благородного человека из всех, кого он знал, тронули непритворные страдания девушки. И из-за этого момента слабости с его стороны, он теперь должен хранить ее секрет и продолжать приглядывать за ней, если только авантюра с вечеринкой у Бельмонта не излечила ее от желания ощутить свободу.
Существовала еще одна вещь, в отношении которой маркиз тоже чувствовал себя обязанным. Хотя в настоящий момент, он сомневался, что Стивен Кобб-Хардинг будет иметь желание вспоминать сегодняшний вечер. Валентин забрался обратно в свой экипаж.
– Домой, милорд? – спросил Доусон с козел.
– Господи, да. Мне нужно немного поспать.
Глава 6
Когда Элинор проснулась, то та головная боль, которую она симулировала накануне, стала вполне реальной. Девушка застонала, когда Хелен раздвинула занавеси в ее спальне.
– Который час?
– Семь часов, миледи.
– Немедленно задвинь занавеси. Я еще не готова вставать.
– Его светлость потребовал, чтобы все члены семьи присоединились к нему за завтраком, миледи.
Сердце Элинор вместе с больным желудком заныло. Узнал ли уже Себастьян что-нибудь? Девушка надеялась, что была достаточно убедительна, когда он распахнул парадную дверь, как только она приехала прошлой ночью. Брат, определенно, был очень зол, но если Деверилл – Валентин – просчитался, то к этому времени весь Лондон уже сплетничает о том, как она добровольно сопровождала Стивена Кобб-Хардинга к Бельмонту. А также о том, что она слишком много выпила и позволила тому лапать себя за грудь, а затем уехала с другим мужчиной, с гораздо худшей репутацией, чем ее первоначальный сопровождающий.
– Я чувствую себя не слишком хорошо, чтобы завтракать, – проворчала Элинор и отвернулась от окна.
– Миледи, его светлость сказал, что вы обязаны спуститься, или я буду уволена за то, что не смогла передать его распоряжения.
– Что? – Элинор с трудом приняла вертикальное положение посреди груды одеял. – Он не может этого сделать!
Хелен присела в нервном реверансе.
– Если вам не трудно сделать это, миледи, я бы предпочла не испытывать его решимость.
В действительности, Элинор тоже предпочла бы этого не делать.
– Я спущусь вниз к завтраку, – заявила она, – только для того, чтобы сказать ему, что пора прекратить угрожать слугам.
Плечи горничной опустились от очевидного облегчения.
– Благодарю вас, миледи.
Ее голова продолжала ныть, когда Элинор оделась и спустилась вниз. Она не была уверена, что было причиной этой боли: лауданум или количество спиртных напитков, которое она вчера выпила, но в любом случае боль служила ей напоминанием о том, что никогда больше не следует позволять заставать себя врасплох.
Мельбурн и Пенелопа были единственными завтракавшими Гриффинами, когда она вошла в комнату.
– Доброе утро, – вымолвила девушка, подавив протест, готовый сорваться с ее губ, только ради Пенелопы. Иногда Себастьян был просто дьяволом.
– Доброе утро, – вежливо ответил он, держа тост в одной руке, а в другой – официального вида бумагу. Элинор вспомнила, что сегодня у него заседание в Парламенте.
– У тебя забавная походка, – отметила Пип, когда Элинор прошла мимо подносов с ветчиной и яйцами всмятку, взяв только сухой тост.
– У меня болит голова, – ответила она. Прошлым вечером Мельбурн уже сделал ей несколько замечаний о том, как сильно от нее пахнет выпивкой, так что лгать было бесполезно. По всей вероятности, ей в любом случае придется солгать о более значительных вещах.
Только благодаря маркизу Девериллу, она даже имеет возможность солгать. Если бы Мельбурн знал, что на самом деле произошло, то после прошлой ночи он отослал бы ее в Девон.
Элинор тяжело вздохнула, занимая место рядом с Пип. Она была обязана Девериллу как спасением ее добродетели, так и еще одним шансом найти мужа или романтику, или приключения, или… что бы она ни собиралась делать. Теперь первым пунктом в ее списке стало соблюдение осторожности. После ловушки, устроенной Стивеном Кобб-Хардингом, ее энтузиазм по самостоятельному поиску мужа, без предварительного выяснения чьего-то мнения об его характере, угас или, скорее, обратился в другую сторону. И в этом вчерашнем приключении, каким бы плохим оно не оказалось, девушка заметила кое-что еще.
При дневном свете Элинор должна была признать, что та вечеринка имела определенную грешную привлекательность. Но за кого бы она, в конечном счете, не вышла замуж, выберет она мужа сама или нет, супружество положит конец зарождавшемуся с трудом скрываемому возбуждению и предвкушению. Исследовать как можно глубже эти ощущения – свободу и все, что ей сопутствует – вот что буквально за одну ночь стало ее целью. И Элинор в точности знала, кого она должна благодарить за это.
Она была обязана Валентину своим спасением, а также тем, что прошлой ночью вместо кошмаров ей снилось нечто туманное и горячее.
– В чем дело, Мельбурн? – спросил Закери, входя в дверь. Подавив зевок, он направился к буфету и начал заполнять тарелку едой.
– Ничего, – ответил герцог. – Почему ты спрашиваешь?
– Потому что сейчас только эти черт… окаянные семь часов утра, – проворчал он, дернув за ухо Пип, когда проходи мимо нее, заставив девочку хихикнуть.
– Я надеюсь, что это не какой-то урок для Нелл, – послышался еще более сухой голос Шея, когда тот вошел в комнату, – потому что я бы предпочел более позднее время. Я отправился в постель только три часа назад.