- Это не предложение, Соренза. - Его взгляд стал ледяным. - Либо ты соглашаешься, либо мы прямо сейчас занимаемся любовью и просыпаемся завтра в одной постели. Причем я не собираюсь прибегать к силе.
Соренза задохнулась от ярости. Наглая свинья! Но… но если подумать, в чем-то Николас был прав. Она постаралась, чтобы голос ее прозвучал как можно решительнее:
- Хорошо, я согласна. Но поцелуй на ночь - это все, чем тебе придется довольствоваться, так что, если ты воображаешь…
- Я же сказал, что мы не будем спешить. - Он стоял, слегка расставив ноги и скрестив руки на груди, и казался огромным. Огромным, сильным и необыкновенно сексуальным. - Вопреки тому, что ты обо мне слышала, я могу ухаживать за женщиной и не ждать за это вознаграждения в конце каждого свидания, - сухо добавил Николас.
Вне всякого сомнения, подумала Соренза, ведь все твои красотки сами жаждут затащить тебя в постель.
Она собралась с духом. Ей надо было объяснить ему все.
- Ник, я ни с кем не встречалась с тех пор, как рассталась с Саймоном. - Она опустила взгляд и принялась изучать орнамент на ковре. - И я больше не хочу ни с кем вступать в близкие отношения, никогда. У меня есть работа, дом…
- И ты будешь рада прожить свою жизнь спокойно, без взлетов и падений, без радостей и неудач? Я так не думаю, Соренза.
- Ты так не думаешь? - выпалила она, окинув его негодующим взглядом. - Да что ты знаешь обо мне?
- Мы опять пришли к тому, с чего начали, - со вздохом сказал Николас, внимательно глядя на Сорензу. - И я думаю, что каждый твой аргумент будет возвращать нас к этому. Так что… мы встречаемся. Без споров, без выяснений отношений, просто встречаемся. Договорились? - Он повернул ручку своей двери и, не сказав больше ни слова, вошел в комнату.
Соренза не могла поверить в происходящее и несколько минут стояла в оцепенении, беспомощно озираясь по сторонам. Николас Доуэлл обладал всеми качествами, какими только может обладать мужчина ее мечты, - красотой, мужественностью, обаянием, сексуальностью. И он последний человек, с которым она должна встречаться…
К черту! Соренза тряхнула головой. В конце концов можно и отказываться от свидания, по крайней мере иногда. Просто сказать, что занята.
Но эта мысль не успокоила ее. Наверное, потому, что она в нее не верила. Отказать Николасу Доуэллу - все равно что пытаться сохранить снеговика рядом с горящим камином.
Как бы там ни было, еще посмотрим, кто победит. Соренза вошла в свою комнату, стараясь не думать о том, что за стеной находится Николас. Возможно, он раздевается или уже в душе… Хватит! Она заставила себя прогнать эротические видения, прежде чем те полностью завладели ее воображением.
Я справлюсь, убеждала себя Соренза. Ведь пережила же я разрыв с Саймоном! Не только пережила, но и забыла о нем. Сейчас я буду диктовать условия игры. Я уже не наивная восемнадцатилетняя девочка, которая не может поверить своему счастью, потому что самый красивый молодой человек на свете признался, что любит ее и хочет о ней заботиться.
Заботиться… Она бросилась на кровать. Саймон позаботился о ней, так позаботился, что едва не довел до нервного срыва, будь он проклят!
Но в одном Николас был прав: Саймон остался в прошлом. Однако если он думает, что, наняв ее на работу, поймал в свои сети, то жестоко ошибается. Глаза Сорензы сузились, и она решительно вздернула подбородок. Ох как ошибается!
6
На следующий день в пять утра Сорензу разбудила встревоженная Изабелл. Звонили из посольства в Дар-эс-Саламе. Один из друзей их сына Джефа во время восхождения на Килиманджаро свалился в пропасть и сильно покалечился. Джеф, пытаясь ему помочь, сломал ногу. Оба доставлены в местную больницу. Хотя Изабелл заверили, что особых причин для беспокойства нет, она решила немедленно лететь в Танзанию. Джордж, как глава семьи и любящий отец, вызвался ее сопровождать.
- Мы едем в аэропорт. Билеты на ближайший рейс уже забронированы, - сообщила кузина. - Вы с Ником как-нибудь справитесь. В холодильнике полно еды, так что голодными не останетесь. Но, пожалуйста, Соренза, не забудь регулярно кормить попугайчиков. Корм в кухонном шкафчике над мойкой. И пожалуйста, смотри за соседской кошкой. Она не прочь пробраться в дом и устроить охоту на бедных птичек. Правда, киска не виновата. Если бы ей было хорошо дома, она вряд ли бы шастала по окрестностям. Может, ты покормишь ее, если увидишь?
- Не волнуйся, с твоим зоопарком все будет в порядке.
Соренза усмехнулась: только ее кузина может думать о братьях наших меньших в такой момент. Изабелл всех и всегда жалела, за что она любила ее еще больше.
- Ох, Соренза, я так волнуюсь! - всхлипнула Изабелл.
- С Джефом все будет в порядке, вот увидишь. А сейчас езжайте, мы с Ником присмотрим за всем.
Соренза пыталась всячески поддержать и успокоить кузину, пока сажала ее в такси, после чего отправилась в кухню сделать себе чашку кофе. Внезапно ее охватило ощущение чьего-то присутствия за спиной. Она резко обернулась, чуть было не потеряв равновесие на скользком, выложенном плиткой полу, и увидела Николаса. Он стоял, опершись о косяк, и улыбался.
- Привет!
- Привет…
Ей тут же пришла в голову мысль, что в суматохе она не успела причесаться и надетый на ней халат далеко не лучший.
Что касается Николаса, то он уже успел принять душ и его влажные волосы казались еще темнее, чем обычно. А легкая щетина на подбородке свела бы с ума и праведницу. Он был одним из тех мужчин, которые совершенно уверены в своей неотразимости, и у них написано это на лице.
- Кофе? - спросила Соренза внезапно охрипшим голосом и возненавидела себя за это.
- Если не трудно… Растворимый вполне подойдет, - сказал Николас, когда она потянулась за кофеваркой. - Если кофе крепкий и горячий, это все, что мне нужно утром для хорошего настроения.
Он прошел в кухню. И Сорензе показалось, что огромная комната моментально уменьшилась в размерах…
Она начала сумбурно объяснять причину поспешного отъезда Джорджа и Изабелл, когда в открытое окно кухни мягко и бесшумно запрыгнула кошка и беззастенчиво стала тереться о ноги Николаса. Соренза моментально бросилась закрывать дверь, ведущую в гостиную.
- Что происходит? - поинтересовался удивленный ее действиями Николас.
- Это соседская кошка, и ее привлекают попугайчики Белл. И тем не менее кузина попросила ее покормить. Знаешь, насколько мне известно, она отличается довольно независимым нравом. - Соренза указала на кошку, которая, громко мурлыча от удовольствия, ласкалась к Николасу. - А ты ей понравился. Обычно она не столь дружелюбна.
- Она настолько любезна, что сделала для меня исключение, - с усмешкой произнес он.
В следующую минуту Соренза опять поскользнулась и чуть не растянулась на полу.
- Тебе лучше присесть, я сам все сделаю, - услышала она голос Николаса.
Соренза послушно села. Близость этого мужчины, да еще в семь утра, когда она не готова противостоять ему, смущала ее и заставляла нервничать.
- Джем? Тосты? - Он поставил перед ней дымящуюся чашку. - Или, может, приготовить яичницу по фирменному рецепту Доуэлла?
Соренза посмотрела на него с подозрением.
- Ничего необычного, - пояснил Николас, - просто яичница с ломтиками бекона. Но когда я ее готовлю, выглядит аппетитно.
- Ты готовишь? - удивленно подняв брови, спросила Соренза и тут же пожалела об этом.
Его самоуверенность и так не знала границ. Наверняка многие женщины, узнав, что он еще знает толк и в кулинарии, приходили от этого известия в восторг.
- Конечно. - Он ухмыльнулся. - Стоит тебе попросить, и на твоем столе всегда будет отменная яичница.
- На завтрак, на обед и на ужин?
- Ты отлично меня поняла, Соренза.
В серо-зеленых глазах заиграли искорки смеха, и она улыбнулась.
Господи, какой красавец! А она сидит растрепанная и помятая, будто ее волочили по земле. Может, глядя на нее, он передумает с ней встречаться? Странно, но эта мысль Сорензу не обрадовала.
Николас, однако, вместо того чтобы сбежать, приблизился и осторожным движением руки коснулся ее лица. Потом, взяв прядь золотистых волос, пропустил их сквозь пальцы, и они засверкали на солнце.
- Настоящий шелк, и так красиво переливаются. От кого у тебя такой чудесный цвет волос?
- От отца. И глаза у него тоже были серые, как у меня.
Тень пробежала по ее лицу, но Николас не обратил на это внимания, нежными прикосновениями лаская бархатистую кожу. Внезапно, как будто опомнившись, он спросил:
- Из скольких яиц? Мне - из четырех.
- А мне - из двух.
Она наблюдала, как Николас умело нарезал бекон и с видом знатока положил его в шипящее на сковороде масло.
- Подождем, пока поджарится до хрустящей корочки, а пока займемся тостами.
Широко улыбаясь, он повернулся к ней, и Соренза забыла обо всем на свете, не только о еде. Она могла просидеть вот так целую вечность, любуясь им.
- Если уж ты взял на себя ответственность за завтрак, то, будь добр, накорми кошку, - произнесла она, усилием воли прогоняя наваждение.
- С удовольствием. Кстати, это она или он?
- Кошка, полагаю. Говорят, коты не любят охотиться.
- Тогда у них все не как у людей, - подмигнув Сорензе, заметил Николас и открыл дверцу огромного холодильника.
Достав оттуда пакет сливок, он огляделся и взял приглянувшееся ему блюдце - кстати сказать, от свадебного сервиза четы Даймонд, которым пользовались исключительно в наиторжественнейших случаях. Налив в него сливок, Николас поставил блюдце перед кошкой. И ведь ничего-то ему не будет, даже если Белл узнает об этом, вздохнула Соренза.
- Не знаю ни одной женщины, которая не любила бы сливок, - заявил он, снова поворачиваясь к плите.
- И разумеется, ты знаком с большинством из них, - ехидно заметила Соренза.
Николас обернулся и внимательно посмотрел на нее. В его глазах опять плясали озорные искорки.
- И тебе не стыдно?
Не зная, что сказать, Соренза показала ему язык, и он снова усмехнулся. Залив бекон яйцами, он закрыл сковороду крышкой и принялся намазывать тосты маслом и нарезать ветчину.
- Знаешь, - сказал Николас, - мне всегда будет приятно гостить в доме Белл.
Соренза чуть не поперхнулась кофе. Неужели он рассчитывает, что его пригласят снова? Впрочем, даже если признать, что общение с ним буквально выбивает ее из колеи, сегодня утром, в этой кухне, он воплощал собой мечту всех женщин. Даже готовя завтрак, Николас Доуэлл умудрялся выглядеть сексуально. С ним не сравнился бы ни один ведущий кулинарных телепрограмм на телевидении. Правда, Изабелл при этом не присутствовала, но она, похоже, спит и видит его своим зятем. Так что он вполне может надеяться на следующее приглашение…
Когда Николас поставил перед ней тарелку с дымящейся яичницей и стакан апельсинового сока, Соренза поняла, что, несмотря на свои волнительные размышления, достаточно проголодалась.
- Как вкусно! - воскликнула она.
- Спасибо.
- Я хочу сказать…
- Лучше не надо, - предостерег ее Николас. В его словах, произнесенных ровным тоном, была скрыта насмешка. Он явно хотел поддразнить ее. - Либо это прозвучит снисходительно, как будто я справился с задачей, которая под силу только женщине…
Соренза швырнула в него салфетку. Николас, поймав ее, аккуратно положил на стол рядом с собой и невозмутимо продолжил:
- Либо я услышу в твоих словах зависть. - Он задумчиво посмотрел на нее. - Я склонен подозревать последнее.
- Тебе бы этого хотелось.
- Да, Соренза, и мне бы хотелось много другого, что может вызвать в тебе бурю страстей.
Плотоядный блеск в глазах Николаса не оставлял сомнений в его желаниях, и она смутилась. Когда же снова решилась взглянуть на него, он спокойно ел яичницу, и лишь насмешливо поднятый уголок его рта свидетельствовал о том, что Николас получил огромное удовольствие от их последней стычки.
Впервые за многие годы Соренза почувствовала, что о ней заботятся. Сначала она нежилась в саду, сидя в кресле-качалке с историческим романом в руках, и Николас приносил ей то ароматный кофе со сливками, то хрустящее печенье. Потом он предложил ей прогуляться по окрестностям. И они набрели на местный бар, где попили пива с гамбургерами, наблюдая в окно, как двое мальчишек запускают воздушного змея.
Несмотря на то, что холодильник Изабелл был полон, Николас заказал столько еды с собой, что владелец бара проникся к ним необыкновенной признательностью и в благодарность поведал историю всей своей жизни, включая любовное приключение с заезжей красоткой, которая, по его словам, как две капли воды походила на Сорензу. Добродушный, розовощекий старик поманил Николаса пальцем и с заговорщическим видом, но так, чтобы слышала его спутница, прошептал ему на ухо:
- Как она была очаровательна! Местные девчонки ей и в подметки не годились. Это была любовь с первого взгляда. Будь я постарше и поумнее, все сделал бы, чтобы не отпустить ее. Я был дважды женат. Первая жена бросила меня, вторую бросил я. Потом много с кем встречался, но такой, как Ди, больше не нашел.
Соренза не знала, хочется ей плакать или смеяться. Старик был прирожденным комиком и, видимо, знал об этом, потчуя их забавными случаями из своей жизни. Но когда он рассказывал о Ди, в глазах его промелькнула боль, от которой у Сорензы защемило сердце. Когда они уже собирались уходить, старик задержал ее за руку и, заставив наклониться, возбужденно произнес:
- Не отпускай его от себя, дитя мое, или будешь сожалеть об этом всю свою жизнь. Послушайся меня. Я знаю, что говорю…
Николас ждал Сорензу у выхода, держа дверь открытой.
- Что он тебе сказал?
- Ничего особенного. Просто он до сих пор помнит свою Ди.
- Это смешно. - Он покачал головой. - После стольких-то лет!
- Да, наверное.
Соренза бросила на него взгляд украдкой, и у нее закружилась голова. Промелькнула мысль, что она запомнит этот момент навсегда: яркий солнечный день, красивый мужчина рядом с ней, восхитительные цвета и запахи вокруг. И эта мысль причинила ей почти физическую боль.
Всепоглощающее ощущение, что она принадлежит ему и рядом с ним находится в безопасности, всего лишь иллюзия. Он хочет ее сейчас, и поэтому все вокруг кажется таким радужным, но это зыбко и непостоянно. Добрый старик не знал, что они с Ником два одиноких парусника в море, что он ищет легкой любовной интрижки, а ей это не нужно. Не нужно, повторила Соренза, стараясь убедить в этом себя.
Николас открыл перед ней дверцу автомобиля и помог поудобнее устроиться на сиденье. В голове его звучали слова старика о любви с первого взгляда. Но нужна ли ей его любовь? Нужна ли она им обоим?
На аллее, ведущей к дому, им встретилась знакомая кошка. Подняв хвост трубой, она побежала рядом с Николасом, довольно мурлыча.
- Тебе не кажется, что, когда ты приедешь домой, первое, что увидишь, открыв багажник, будет эта кошка? - ехидно спросила Соренза. - Похоже, ни одно существо женского пола не может перед тобой устоять.
- И ты тоже? - с лукавым видом поинтересовался Николас, заставив молодую женщину покраснеть и поспешно сменить тему.
- Бифштекс, салат и молодой картофель тебя устроят? - спросила его Соренза, входя в кухню.
- Вполне.
Николас купил у старика в баре несколько бутылок дорогого вина и сейчас предложил ей на выбор:
- Красное, белое или розовое?
- Красное, пожалуйста. А пока я буду готовить ужин, ты мог бы накрыть на стол в гостиной.
Гостиная была просторнее, чем огромная кухня, где, тем не менее, утром они с Николасом постоянно натыкались друг на друга, и Соренза решила, что там ей будет комфортнее. Возможно, это свидетельствовало о ее слабости, но что же делать?
- Сегодня прекрасный вечер. Почему бы нам не поужинать на свежем воздухе? - растягивая слова, предложил Николас. - Нужно наслаждаться всеми прелестями лета.
- Как хочешь.
На террасе, где стоял деревянный стол, окруженный складными стульями, было довольно удобно, но все же не так уютно, как в кухне или гостиной.
Николас, взяв бутылку и бокалы, направился на террасу. А Соренза, вспомнив их завтрак, загорелась желанием чем-нибудь удивить его. Поставив мясо и картофель разогреваться в духовку, она принялась готовить соус и салат по особым рецептам Изабелл. Ей понадобилось множество ингредиентов, и практически все она нашла в шкафчиках запасливой кузины. Та была уникальной поварихой не только потому, что отлично готовила, но и потому, что умудрялась иметь под рукой все, что только могло ей понадобиться, дабы воплотить гениальные замыслы.
В холодильнике Соренза обнаружила помидоры, сельдерей, молодой шпинат и яблоки. Грецкие орехи и авокадо лежали в шкафчике у плиты. Нарезав овощи и фрукты кусочками, Соренза принялась готовить одно из коронных блюд Изабелл - сливочный соус, состоящий из сметаны, сухой горчицы, тимьяна, черного перца и мускатного ореха. Для пикантности необходимо было добавить немного апельсинового и лимонного сока и чайную ложку сахару.
Она так увлеклась процедурой приготовления, что не заметила, как вошел Николас. Остановившись около нее, он окунул палец в чашку, потом слизнул с него ароматную смесь.
- Ты просто молодец, - похвалил он и потянулся к соседней миске. - Салат тоже выглядит отлично.
Соренза притворно нахмурилась и строго предупредила:
- Эй, никакой дегустации, пока я не разрешу!
- Что ж, повинуюсь.
И он стал наблюдать, как она размешивает кориандр с мелко нарезанной петрушкой и чесночным маслом для картофеля. Когда непослушная прядь волос упала ей на лоб, Николас, едва прикасаясь к лицу, убрал ее за ухо, и Соренза почувствовала, как по телу пробежала дрожь.
- Посмотри, как там мясо, - попросила она, и голос показался ей чужим.
Надо было тотчас взять себя в руки. Противоречивые чувства по отношению к Николасу сбивали ее с толку. Какая-то часть Сорензы жалела о том, что она вообще встретила этого человека, в то время как другая удивлялась, как это она жила без него все это время. Последнее было неподвластно пониманию и потому пугало.
Соренза заканчивала взбивать масло, когда ощутила на себе пристальный взгляд Николаса.
- Уже лучше? - мягко спросил он.
- Что лучше? - спросила она, но предательский румянец выдал ее.
- То чувство напряжения, которое мучило тебя, оно прошло?
Соренза раздраженно посмотрела на него.
- Лучше посмотри, как там мясо?
- Ждет не дождется, когда попадет в чей-нибудь рот. - Николас вплотную подошел к ней. - Почему бы тебе не отдохнуть немного? Ты уже выполнила самую трудную работу. Иди и присядь. А я сделаю все остальное.
Она снова бросила на него недовольный взгляд.
- Мне надо заправить салат.
- Я вполне с этим справлюсь. Теперь моя очередь. - И Николас легонько подтолкнул ее к двери.
Хорошо, что его не было рядом, когда Соренза вышла на террасу, потому что от неожиданности она растерялась. На столе в двух хрустальных подсвечниках в форме бокала на высокой ножке горели свечи, а между ними стоял букет белых роз. На ажурной скатерти красовались любимые фарфоровые тарелки Изабелл с золотой каемкой и серебряные столовые приборы.