- Словом, вы сошлись с Грегом после смерти его жены, так я понимаю? - Тара осторожно закинула удочку.
Джилли подумала немного и решила, что это очень удобная ложь.
- Ну да, конечно, - небрежно сказала она. - Впрочем, мне не хочется больше говорить о ней. Меня просто тошнит от этих разговоров.
- Извините, - ледяным голосом произнесла Тара. Джилли подозрительно поглядела на нее.
- Вы знаете, Стефани тоже любила пиво. Она всегда предпочитала его сухому вину или шампанскому.
Похоже, в замутненном сознании Джилли пробуждались какие-то воспоминания. Тара поспешила вернуть ее к сегодняшнему дню.
- Так о чем это вы?
- Что? А, да. Я хотела сказать, что Грег никогда по-настоящему не любил Стефани.
На лице Тары можно было прочитать охватившие ее чувства: "Никогда?"
- Точно, - продолжала Джилли несколько сомнамбулически. - Он говорил мне. Так что, влюбившись в него, я никого не предала. Он был, как говорится, свободным скакуном.
- Да, ну а как насчет Стефани?
- Что насчет Стефани?
- Она-то Грега любила?
Вопрос явно показался Джилли неуместным.
- Любила? Да, наверное, любила. Но это…
- Ничего не меняет?
- Ну-у, - Джилли была не настолько пьяна, чтобы не понимать, как мерзко это звучит, - ведь она уже умерла, верно? А мертвым не все ли равно?
"Если бы ты только знала правду", - подумала Тара.
Неожиданно Джилли посмотрела на часы.
- Который час?
- Около семи.
Джилли даже вскрикнула, как от боли.
- Боже, я опаздываю, мне надо бежать.
- Бежать?
- Да. - Лицо Джилли светилось торжеством, а желтые кошачьи глаза сверкали. - Грег ждет меня дома. Надо поторапливаться.
Тара быстро прикинула.
- Вы на машине сюда приехали?
- На такси. В последнее время я все больше на такси разъезжаю.
- Я отвезу вас домой, - сказала Тара, не забыв спросить:
- А где вы живете?
- Правда? Живу я в районе Хантерс-Хилл, и Грег всегда так злится, когда я опаздываю. - Она глуповато хихикнула, словно влюбленная школьница.
- С удовольствием окажу вам эту услугу, - сказала Тара и ничуть не слукавила.
Грег расхаживал перед домом Стюартов в Хартерс-Хилл, и терпение его начинало лопаться. "Мерзкая сука, - думал он злобно, - чего только не вытворяет, чтобы встретиться со мной, и не может даже прийти вовремя". - Он ненавидел стучаться в двери пустых домов, когда никто не выходит встретить. Он привык к прямо противоположному; вся его натура жаждала бурных приветствий и громких аплодисментов. Побледнев от гнева, он все же сдерживался и ждал.
Поездка в Хантерс-Хилл дала Таре возможность сблизиться с Джилли, и она без труда выудила у нее все подробности взаимоотношений с Грегом. Подъезжая к дому Джилли, они уже сделались закадычными подругами, по крайней мере в сдвинутом сознании Джилли. Выбираясь из машины и стараясь не слишком качаться из стороны в сторону, она рассыпалась в благодарностях и признаниях дружбы.
- Давай не терять друг друга, ладно? Позвони мне, мой телефон есть в адресной книге.
"О, я позвоню, - подумала Тара, - позвоню".
У конца дорожки сквозь деревья она разглядела белый "роллс-ройс" и долговязую, худощавую фигуру Грега, прислонившегося к двери.
- Ты бы лучше поторопилась, Джилли, ведь тебя ждут, - весело сказала она. - Увидимся, не сомневайся.
Она включила зажигание, запустила двигатель и уехала, не оглянувшись. Меж тем Джилли припустилась вверх по дорожке, с тревогой ожидая нового свидания.
Глава тринадцатая
Сказать, что это была не самая спокойная ночь, значит ничего не сказать. Тара никак не могла заснуть, проигрывая в уме встречу с Джилли, и то новое, что она от нее узнала, подставляя кубики к картинке-загадке, которую она уже так долго решала. И даже задремав наконец, она то и дело просыпалась и утром чувствовала себя совершенно разбитой. В такие моменты особенно остро ощущались годы - двадцать лет назад она и после бессонной ночи вставала бодрой и вполне готовой к новому дню. Призрак, который увидела Тара в зеркале в ванной, едва не заставил ее отказаться от утренней съемки - только она не отважилась навлечь на свою бедную голову праведный гнев Джейсона, который бы наверняка обвинил ее в непрофессионализме.
Для восстановления формы она решила появиться пораньше, чтобы у гримеров было побольше времени стереть следы тяжелой ночи. И все равно она была не готова, когда появился Джейсон, и это еще больше выбило ее из колеи. С тех пор как ей удалось некоторое время назад удержать его от признания в любви, Джейсон уже больше не возвращался к этому предмету. Но он не скрывал своей симпатии, не упускал случая, чтобы ревниво не уколоть Грега, и ясно было, что он ведет обычную мужскую игру - игру в ожидание. Все это создавало между ними некоторую напряженность, которой не было в ранние дни их знакомства, и Таре было жалко их дружбы, которая ушла, ничего не оставив взамен.
В это утро Джейсон ворвался в тесную клетушку гримерной, без стука, сгустив тем самым и без того напряженную атмосферу.
- Ты еще долго, Николь?
- Пять минут, - механически отозвалась гримерша.
- А что вы тут так долго делаете? - Джейсон искал, к чему бы придраться. - Отрабатываете новую технику любви? Развлекаетесь?
- Пять минут, Джейсон, хорошо? - В голосе Николь зазвучали предупреждающие нотки. - Или, может, ты хочешь, чтобы под глазами остались темные круги, мешки и так далее?
- Ладно, пять минут, - сдаваясь, сказал Джейсон. - Ничего хорошего в этом нет, но быстрее, пожалуй, вам не управиться. Мы уже все равно готовы, так что давай, поторапливайся. Благодарю вас, ваша светлость. - И он сердито выскочил из гримерной.
- Чтобы… камера у тебя разбилась, - закричала ему вслед девушка и вернулась к своей работе. - М-да. После такой ночи много не сделаешь, мадам, - а у вас вроде была римская оргия.
- Извините, - прошептала Тара. Она кляла себя за то, что не приняла снотворного, которое давал ей Дэн Маршалл, когда она лежала в его клинике после операции на Орфеевом острове. Остатки у нее еще сохранились где-то в медицинском ящичке. Но она боялась, что после такого снотворного весь день будет вялой и разбитой. А ведь она никогда не забывала наставлений Джоанны: всегда быть в форме! всегда быть в лучшем виде! Ей неудержимо захотелось заплакать. Но тогда весь грим пойдет насмарку. Она закрыла глаза.
В дверь громко постучали.
- Отстань, Джейсон, - весело крикнула Николь, - пять минут еще не прошли. Убирайся!
Дверь открылась.
- Я не ослышался? Мне показалось, сказали: "Войдите". - Мягкий голос звучал знакомо. - Привет, Тара.
Она открыла глаза и встретила взгляд человека, которого заставила себя позабыть.
- Привет, Дэн, - слабо откликнулась она.
Он выглядел отлично - в новом элегантном костюме, превосходной рубашке с галстуком. В петлице была красная гвоздика, и этот хрупкий символ любви и надежды был больше, чем она могла выдержать. Его фигура совершенно заполнила комнатушку, карие глаза, словно насыщаясь, пожирали ее с головы до ног.
В этот момент в гримерную, вынырнув откуда-то из-под локтя Дэна, ворвался Джейсон. Не обращая внимания на Тару и Дэна, он обратился к Николь:
- Когда манекенщица освободится от присутствия своих приятелей и вспомнит, что это мастерская, а не бордель, напомни ей, пожалуйста, что нам сегодня еще предстоит работа. - В голосе его явно звучала ревнивая ярость. Он вышел. Тара быстро нашарила в сумочке визитку.
- Извини, Дэн, - тихо сказала она, протягивая ему кусочек картона. - Сегодня вечером. В восемь, идет?
К восьми за спиной у Тары остался рабочий день, который из-за мерзкого нрава Джейсона получился особенно трудным и длинным. Потом она заскочила в магазин и накупила всякой снеди на обед для двоих и даже успела молниеносно привести себя в порядок до прихода Дэна. Ровно в восемь он позвонил в дверь, устав мерить шагами широкие улицы Элизабет-Бэй, чем занимался в течение последнего часа. Потребность увидеть ее превратилась в физическую боль. И почему-то этот последний день получился тяжелее тех месяцев, что он не видел Тару.
Эти месяцы ожидания, надежды, отчаяния в конце не только измотали его психологически, но и заставили отказаться от решения забыть Тару и все, что с ней связано. Он оставил всякие попытки в этом роде, но знал, что приехал в Сидней лишь за тем, чтобы найти Тару, сказать, что любит ее, и убедить принять эту любовь. Он приехал накануне вечером и провел ночь, переходя от надежды к отчаянию, как школьник перед трудным экзаменом.
Он увидел Тару и обомлел. Она выглядела так прекрасно, что у него перехватило дыхание и он не мог сказать ни слова.
- Входи, Дэн, добро пожаловать. - Она почувствовала его растерянность и, чтобы как-то разрядить обстановку, придала голосу больше светскости, чем прежде. Приветствие получилось теплым, но все же немного скованным. "А ну-ка спокойнее, - сердито приказал он себе, - ты ведешь себя как дурак".
Она взяла его пальто и повела в гостиную, где, как она надеялась, он сразу заметил прекрасное окно.
- Какой вид! - воскликнул он, и она покраснела от удовольствия. Тара занялась напитками, а Дэн шагал по комнате, постепенно освобождаясь от скованности и погружаясь в домашнюю атмосферу. Он присел к ее столу, с трудом скрыв радость при виде лежавшей прямо посредине раковины, которую он подарил ей на Орфее как редкую достопримечательность острова.
- Вижу, что у тебя сохранилась коллекция раковин, - небрежно заметил он, стараясь не слишком нажимать на эту тему.
- Да. Они мне никогда не надоедают. Дэн потянулся к карману.
- Рад слышать это, потому я тут кое-что тебе привез. - Он протянул ей крохотную раковину, изящную жемчужницу; завитки ее, поглощая свет, мягко рассеивали его по всей поверхности.
- О, Дэн, как красиво. - В искренности этих слов можно было не сомневаться. - Спасибо большое.
- Эхо Орфея, - небрежно обронил он, но по лицу было видно, что это значило для него на самом деле. Тара быстро поднялась.
- Извини, я на секунду - надо посмотреть, что там происходит на плите.
В кухне она прислонилась к стене и протяжно вздохнула. Неожиданное появление Дэна выбило ее из колеи. В кругу всевозможных неожиданностей этой она не предвидела. Конечно, было замечательно снова увидеться с ним - живое, красивое лицо, эти глаза, для которых, казалось, ничего, кроме нее, не существовало, широкие плечи, стройная и мускулистая фигура. Кажется, он немного похудел. Не забыть бы спросить. Может, что случилось? Тут она внезапно остановилась. Что же это, выходит, он ей не безразличен? Нет, нет, этого нельзя допустить. Все, что она задумала, только начинает осуществляться, назад пути нет, если влюбится, это все испортит…
Тут Тара, вздрогнув, заметила, что он тут, на кухне, и наблюдает за ней с тем лукавым выражением, которое она так хорошо помнила. Он двинулся вперед и, оглядевшись, оценил по достоинству уютную, напоминающую корабельный камбуз кухоньку, с расставленными на полочках многочисленными специями и травами.
- Помочь?
- Да! - Тара схватила ближайшую банку. - Не могу открыть эту штуку. - Она двинулась к плите и посмотрела, как там мясо.
- Похоже, ты стала кулинаркой после Орфея.
- Пожалуй. - Она рассмеялась. - По правде говоря, все эти травы и прочая всячина здесь скорее для декорации. Однако же добрый простой обед тебе обеспечен.
- А я-то думал, - спокойно сказал он, - что мне предложат яичницу с беконом.
- Яичницу с беконом на обед? - Тара решительно оборвала его. - Доктор, что у вас за вкусы?
- Ладно, как бы там ни было, а пахнет вкусно.
- Будем надеяться, что и есть можно.
Она забегала из кухни в гостиную, где у прекрасного окна стоял обеденный стол, и обратно, расставляя тарелки с овощами, хлеб, масло. Дэн воспользовался возможностью рассмотреть ее как следует, как бы возобновляя старое знакомство.
- Знаешь, ты становишься знаменитостью, - сказал он наконец. - Лиззи обратила внимание на твой дебют на новом поприще и теперь я, кажется, единственный врач в Северном Квинсленде, кто покупает "Вог".
- Ты читаешь "Вог"? - рассмеялась Тара. - Вот уж не поверила бы.
- Знаешь, Тара, ты никогда так не выглядела.
- Разве я не говорила, что тебе следовало бы запросить с меня больше.
- Да нет - не в физическом смысле. В тебе… появилось что-то новое. Уверенность в себе, покой. Нервозность пропала. А это уж твое собственное достижение.
- Не говори так, Дэн. Ты и твои упражнения тут не последнюю роль сыграли.
Тара чувствовала себя великолепно. Дэн явно не собирался нажимать на нее, напротив, в его присутствии она чувствовала спокойствие и умиротворенность. Она вспомнила, каким неназойливым он всегда был на Орфее, не назойливым и не занудливым, просто всегда заботился о ней. В его присутствии, когда он начинал свои упражнения, напряжение у нее всегда спадало.
- Ты счастлива? - спросил он, немного помолчав. Она тоже помолчала, обдумывая ответ с той предельной искренностью, которая так восхищала его в ней.
- Да. Да. Так мне, во всяком случае, кажется. Я люблю свою работу.
- Это видно по фотографиям. Но я говорю не просто о работе, об успехе…
- Понимаю, понимаю. Работа - это немало, и это прекрасно, но еще не все.
Дэн никак не мог придумать форму, в которую можно было бы облечь свой следующий вопрос.
- У тебя было много мужчин? - прямо спросил он. Ему надо было знать это, хотя он понимал, что права спрашивать у него не было. Тара так и застыла перед холодильником, откуда она как раз доставала бутылку вина. "Может, соврать", - подумала она; ложь - еще одно искусство, которым совершенно не владела Стефани Харпер, но которое прекрасно освоила Тара Уэллс. Но, посмотрев ему в лицо, отказалась от этой мысли. Какой смысл лгать этому чудесному несчастному человеку, который меньше всего думает о себе и заботится лишь о том, чтобы ей было лучше.
- Вообще не было.
Дэн рассмеялся. Радуется или не верит, подумала Тара.
- Не может… я тебе верю, Тара, но ведь это очень трудно. Я… много о тебе думал.
Тут Тара решила, что настал удобный момент, чтобы надеть кухонные перчатки и проникнуть в глубины духовки, где творилось таинство. Щеки у нее разгорелись, но, разгибаясь, она спросила с холодностью, которая могла свести с ума:
- Ты еще не сказал мне, что привело тебя в Сидней.
- Тут сейчас медицинская конференция. - Тара невольно бросила на него испытующий взгляд. Иного приглашения ему было не надо.
- На самом деле я приехал, чтобы увидеться с тобой, Тара. - Голос его звучал совсем тихо. - Я просто не мог тебе позволить… исчезнуть. Я старался. Видит бог, я очень старался. Но ничего не получалось. Я просто должен был отыскать тебя. А теперь, когда ты стала такой знаменитостью, это оказалось совсем просто.
Он остановился, а затем осторожно прочувствованно спросил:
- Ведь что-то было между нами в Квинсленде?.. Вопрос повис в воздухе. Тара изо всех сил старалась сдержать свои чувства, не желая сделать или сказать что-нибудь такое, что нарушит возникшую атмосферу, такую непрочную и такую горькую. А что если сказать Дэну правду - но как выразить чувства, прежние и новые, не говоря уж о ее тайной цели? Пока она размышляла, раздался пронзительный звук таймера, и это положило конец всем раздумьям.
- Похоже, готово! - весело сказала Тара. Дэн покорно пожал плечами. Момент был упущен.
- Где тут у тебя ванная? - спросил он.
- Через спальню и направо.
Дэн поставил стакан на стол и вышел из кухни. Тара бросилась к плите и нашла разрядку своим переживаниям в повышенной активности: вынула мясо из духовки и принялась перекладывать на блюдо, - чтобы отнести в комнату. Но тут она внезапно остановилась, ее прямо, как громом поразило: фотографии Сары и Денниса. Проходя через спальню, Дэн вряд ли мог не заметить две фотографии, так открыто стоящие прямо у изголовья. На секунду Тара застыла в ужасе. Затем, раздумывая, что бы предпринять, неслышно прошла в спальню. Дверь в ванную была закрыта, и Дэна не было видно. Действуя беззвучно, но очень быстро, она взяла фотографии, тщательно сложила подставки и сунула их в ящик прикроватного столика. Покончив с этим, она метнулась на кухню, занявшись последними приготовлениями к обеду. Там ее Дэн и нашел - она что-то напевала, как женщина, которой ни до чего на свете нет дела. Но теперь, попав в ее спальню, он знал, что есть по крайней мере двое, до кого Таре есть дело. На сердце у него была свинцовая тяжесть, ибо он даже имени их спросить не мог, а ведь это ее дети, самая, наверное, важная часть ее жизни.
С этого момента беседа, по обоюдному согласию, касалась нейтральных предметов.
- Сам положишь? - спросила Тара, усаживаясь за стол.
- Конечно.
- Как тебе нравится моя квартира?
- У тебя тут все есть и потрясающий вид в придачу.
- Да, вид и впрямь изумительный.
- Тебе повезло, что нашла такое место.
- Я всегда любила Сиднейский залив, и мне всегда хотелось жить там, откуда он виден, хоть бы неподалеку, если не на самом берегу.
"Так ты из Сиднея, - подумал Дэн, - может, здесь Сэму Джонсону и следовало с самого начала искать твою исчезнувшую особу". Но лицо его оставалось совершенно бесстрастным.
- Мне тоже, - откликнулся он. - Хотя мне в последнее время пришлось в основном ограничиваться картинками в книгах и открытками. Так что сейчас я наконец, как говорится, вижу старую знакомую во плоти.
- Так ты родился в Сиднее?
- Конечно. И прожил здесь всю жизнь, пока не открыл клинику на Орфее. Но знаешь, самое забавное состоит в том… - Он рассмеялся.
- В чем? - Она не могла не улыбнуться в ответ.
- Дело в том, признаюсь тебе честно, что я никогда не был в Оперном театре.
- Никогда не был… - Тара изобразила комический ужас. - Но это же ужасно. Ну а говоря всерьез, стоит попытаться сходить, пока ты здесь. Сейчас там прекрасный репертуар - некоторые из моих любимых опер. - Лицо ее приняло мечтательное выражение.
- Ты ведь любишь музыку, верно? - живо спросил Дэн.
- Думаю, случались моменты, когда только музыка помогла мне не сойти с ума.
- У меня идея. Если мне удастся достать билеты, пока я здесь, пойдешь со мной? - он неуверенно посмотрел на нее.
Тара весело улыбнулась в ответ:
- С удовольствием.
- Хорошо. На том, стало быть и порешим. - Дэн потянулся за бокалом:
- За оперу, музыку и за хороший вечер, - заключил он шутливо.
- За все это, - откликнулась Тара. "И за нас", - хотелось ей добавить. Дэн от всей души желал того же. Но никто из них не отваживался произнести этих слов. Так что тост так и не прозвучал, остался как невысказанное желание, едва не осуществленное и все же неосуществимое.