Джоанну всегда охватывал страх, когда Джейсон назначал натурные съемки. Слишком многое зависело от условий, особенно от погоды. "Почему, черт возьми, этот остров называют солнечным уголком", - жаловалась она, когда вместо восьми часов первоклассных ультрафиолетовых лучей, которые полагались по прогнозу, природа подбрасывала столь же привычные тяжелые серые облака, обложившие все небо. А того хуже были частые дожди, которые проливались бог знает откуда, из совершенно ясного неба, не подавая о себе вести в виде тумана и мороси, но просто обрушиваясь бесконечными потоками воды, которая немедленно превращает самое дорогое модное платье в тряпку - манекенщица даже не успевает укрыться где-нибудь. Тем не менее она должна была признать, что натурные съемки всегда добавляли нечто неуловимое, и это нечто - допустим, неожиданный контраст шелка и бетона, вместо элементарных черно-белых тонов мастерской - замечательным образом меняло все впечатление. Или схваченное на лету выражение лица прохожего - любопытство, раздражение, просто равнодушие. Иногда Джейсон специально пускал в ход свое удивительное обаяние, чтобы вовлечь прохожих в съемку. Джоанна не могла забыть случая, когда он заставил мусорщиков присоединиться к съемке дамского белья. Бронзовые тела манекенщиц были совершенно обнажены - бюстгальтеры и колготки были развешаны на веревке. Прогоняя воспоминания, Джоанна подумала: право, все они должны были быть педиками, чтобы спокойно наблюдать такое.
Вот и сегодня она сама готовилась и девушек своих готовила к трудным, увлекательным съемкам, которые Джейсон на сей раз назначил в красивом предместье, в Паддингтоне, на улице, сплошь застроенной изящными особняками. "Сидней, - подумала она с любовью, - это и впрямь картинка-загадка". Она одобрительно поглядывала на симпатичные старые домики, каждый из которых отличался своей, особенной конструкцией. Старый добрый Паддо совсем рядом с центром, а с другой стороны пляж в десяти минутах ходьбы. Проезжая, она поймала себя на том, что ищет вывески : "Продается".
Место съемок издали бросалось в глаза. Джоанна сразу заметила декорации, которые так любил Джейсон, особенно центр всей композиции - допотопный "бугатти" с откидным верхом, возле которого хлопотал его помощник, пока он делал пробные снимки полароидом. А более всего обращал на себя внимание сам маэстро: взобравшись на верхнюю ступеньку лестницы, которую обычно используют обойщики, и весьма неосторожно подпрыгивая, так, будто он стоит на земле, Джейсон энергично давал разнообразные указания.
- Доброе утро, мамочка! Чудесное местечко, верно? Ты себя вполне уютно будешь чувствовать здесь среди этих древних руин, а?
- Заткнись, Джейсон, - дружелюбно откликнулась Джоанна, и, обменявшись обычными шпильками, они приступили к работе.
К тому времени, когда около одиннадцати появилась Тара, Джоанна уже уехала, а девочки, по любимому выражению Джейсона, "исходили соком". Он закончил групповую, или массовую, как он ее называл, съемку и ждал Тару, подпрыгивая от нетерпения. Она быстро облачилась в первое платье и, не теряя времени, чтобы не раздражать маэстро еще больше, устремилась к машине, где ее уже ожидали двое партнеров. Но он все равно уже явно был близок к точке кипения, располагая троицу в позах, которые казались ему самыми эффектными и обольстительными.
- Эй ты, блондинчик, откинься-ка на спинку, а ты, Тара, обопрись о него, обопрись, а не прижимайся, это семейная фотография. Джонни - вперед, одна рука на руле, другая сзади, ты оборачиваешься на эту парочку, так, хорошо, отлично. Так, теперь ищем нужное настроение, у тебя в руках бокал шампанского, но ты не собираешься пить его, просто показываешь, поэтому придумывай чувство, образ шампанского, думай о чем-нибудь хорошем, замечательном, о том, что не дает тебе покоя, - деньги? Как насчет этого? Ты только что совершил кражу века, по-настоящему обчистил банк и теперь можешь сбросить напряжение, наслаждаясь плодами содеянного…
Как обычно, чепуха, которую молол Джейсон, оказала нужное воздействие - все трое расслабились и принялись хихикать. Джейсон невозмутимо продолжал свое дело.
- Так, хорошо, вот это нам и нужно. Тара, чуть вперед и выпрямись, он не двуспальная кровать, и ты, блондинчик, тоже выпрямись, постарайся придать себе что-нибудь германское, в стиле фон Рипемоффа, или кого там еще. Тара, гляди в объектив, а вы, ребята, смотрите на Тару, отлично, почти готово, еще секундочку.
Удерживая нужную позу с профессионализмом, обретенным в эти несколько коротких месяцев, Тара лениво поглядывала на улицу, которая убегала вниз, теряясь в зеленой листве. Неожиданно, к своему ужасу, она заметила "роллс-ройс" с откидным верхом - он медленно выплыл из-за поворота, но, увидев съемочную площадку, водитель резко увеличил скорость. Через несколько секунд Грег уже припарковался на противоположной стороне улицы; лицо его, полузакрытое большими солнечными очками, было совершенно непроницаемо. Внешне Тара оставалась спокойной, но внутри у нее все переворачивалось. Она не видела Грега с того самого обеда, отчасти потому, что хотела продемонстрировать свою недоступность, но главным образом, оттого, что провести вечер в компании с ним оказалось так мучительно, что она решила оттянуть время новой встречи - новой попытки. Он не мог найти ее дома - не знал адреса, а в телефонной книге ее имени еще не было. Она полностью доверяла девушкам из агентства - они никому не скажут, где она живет. Так оно и было - никто не проговорился. Но она не подумала, что ее можно отыскать на съемках, - ведь сотни людей знают, где происходят главные съемки.
К немалому удивлению партнеров, Тара, находившаяся в центре композиции, неожиданно вышла из кадpa. Она вылезла из машины и подошла к лестнице, на которой восседал Джейсон.
- Джейсон, тебе пора перезарядить аппарат, - сказала она.
- Что-что? Да я еще не сделал ни одного снимка.
- Хорошо, дай мне пять минут, - с этими словами она быстро зашагала прочь.
- В чем дело? Что происходит? - Совершенно растерянный, он оглянулся, и при виде белого "роллса", застывшего в нем водителя и Тары, поспешающей к нему так, будто от этого зависела ее жизнь, лицо его потемнело от гнева.
- Кто-нибудь хочет сыграть в теннис? - горько спросил он. - Рипемофф, ты случайно не знаешь старые фашистские пытки? Будь умницей, сделай вид, будто тебя пытают.
Грег продолжал сидеть в машине и не сделал и малейшей попытки поприветствовать Тару. Он холодно смотрел прямо перед собой. Сегодня была последняя попытка. Ему как никому другому, нравилось преследование, но, когда заяц забивается в нору и всячески отказывается выйти из убежища, даже самый страстный охотник может потерять интерес. Ошибиться он не мог - он точно знал, что за обедом Тара делала ему всяческие авансы. Поначалу ее исчезновение заинтриговало его, потом он почувствовал досаду и наконец злость. Последняя попытка, пообещал он себе, и достаточно Беда заключалась в том, что он терпеть не мог женщин, которые ему не поддавались, хотя презирал тех, кто поддавался.
Тара подбежала к машине чувствуя себя как гладиаторы в древности, которые предпочитали медленной пытке самим бросаться на мечи противников. Совершенно запыхавшись, она села рядом.
- Куда вы пропали, я искал вас все это время.
Тара не ответила, опустив глаза.
- Я повсюду просил передать вам, что ищу вас. А что это за фокусы с исчезновением? Придя в тот дом, я обнаружил, что вы в нем не живете!
- А я и не говорила этого. Я просто попросила выбросить меня где-нибудь - мне хотелось немного прогуляться.
Он заговорил твердо и холодно.
- Если хотите от меня избавиться, так и скажите. Я не полный идиот, как-нибудь пойму.
- Да нет, не в том дело. - "Пора быть полюбезнее, - сказала она себе предупреждающе. Так можно и потерять его". - Просто страшно завертелась. Новые съемки на обложку, телевидение, ну и масса других вещей. Собачья жизнь. Я и впрямь исчезла… но думала о вас.
Откуда-то сзади донесся скрипучий голос Джейсона, который явно решил, что больше двух минут он дать Таре не может.
- Я творец, я созидатель, я из кожи вон лезу, чтобы сделать лучшие в мире снимки, а самая высокооплачиваемая из моих сотрудниц, видите, решила провести свободный день. - Голос его перешел на визг. - Тара, любовь моя, вернись!
Грег посмотрел на него с явным неодобрением.
- Это кто такой?
- Друг. - Инстинкт подсказывал ей, что с этим человеком торопиться не следует, нельзя давать ему слишком много.
- Близкий друг?
- Да нет, не сказала бы. У нас деловые отношения.
- Через две минуты солнце зайдет за облако, - завопил Джейсон.
Тара усмехнулась.
- И еще он мне просто нравится. Настоящий безумец.
Грег смягчился. С этой стороны ничего не грозит. И она явно рада его видеть.
- Выпьем кофе?
В голосе Джейсона звучало подлинное страдание.
- Тара! Тара!
- Меня ждет работа, а так бы я с удовольствием.
- Как насчет субботы или воскресенья?
- Пока я свободна. - Она никак не выказала своих чувств, но внутренний голос подсказывал, что-то должно случиться, и скоро.
- Тогда давайте проведем эти два дня вместе. У меня дома.
У Тары перехватило дыхание.
- У вас… в доме вашей жены? - выдавила она.
- Да, - нетрудно было заметить, что такое определение его покоробило.
- Не знаю… Не думаю…
- О своей репутации вам беспокоиться нечего. У вас будут свои апартаменты, и к тому же вокруг полно слуг, дворецкий, и все такое прочее. Он старый чудак, но, пожалуй, вам понравится.
Она решилась:
- Ладно, прекрасно.
- Чудесно. - Грег не скрывал восторга. - Я заеду за вами в субботу в десять, если вы, конечно, раскроете тайну своего дома.
- Я позвоню, и мы обо всем условимся.
- Смотрите, не передумайте. - Он послал ей обворожительную улыбку. "О боже, Грег, ты все еще самый красивый мужчина на свете. Что я делаю? Справлюсь ли с этим?"
- Я не передумаю, - сказала она.
- Тогда до субботы. - Он послал ей воздушный поцелуй, включил зажигание и тронулся. Тара оглянулась. Позади, на том же месте стояла "бугатти", и партнеры ее в прежних позах сидели внутри. Но Джейсона видно не было - ни на лестнице, нигде еще. Она в панике стала оглядываться по сторонам. Вдалеке ковыляла прочь маленькая жилистая фигурка.
- Джейсон! Эй, Джейсон! Не уходи! - И она, как была в туфлях на высоком каблуке и шикарном платье, припустилась за ним вниз по улице.
Глава четырнадцатая
В ожидании любимой, особенно если она опаздывает, есть какое-то неизъяснимое очарование, думал Дэн, расхаживая перед зданием Оперы и нетерпеливо высматривая Тару. Со своей обычной сверхпунктуальностью он слишком рано пришел за билетами, заказал столик, чтобы посидеть в антракте, и принялся ждать. Первые пятнадцать минут пролетели незаметно в радостном предвкушении встречи, мыслях о Таре и переменах, происшедших в ней после Орфеева острова: появилась грация, которой раньше не было, легкость в походке, копна модно уложенных волос, покрытые великолепной эмалью ногти. Как все влюбленные, Дэн обнаружил, что видит каждую из этих маленьких жемчужных раковин по отдельности и упивался, мысленно целуя их.
Затем пришло досадное ощущение, что она может опоздать, затем - что уже опоздала, затем - липкий страх, что вовсе не придет. Сегодня здесь были все сливки городского общества. Оживленно переговариваясь и предвкушая предстоящее зрелище, люди быстро проходили мимо Дэна, а он оставался один, как ненужный обломок кораблекрушения. Одиночество в театральном фойе - самое печальное одиночество. Дэн постоял с полминуты и вышел на улицу.
Ходя взад-вперед перед Оперой, напоминавшей по виду большую птицу, только что севшую на землю, Дэн думал о Таре. Да, собственно, он только этим и занимался все эти дни. И все же как мало он ее знал. Облокотившись о перила на внешнем дворе Оперы, Дэн посмотрел на залив. У причала величественно покачивался ярко освещенный океанский лайнер. Дальше, вправо по берегу, горели огни Луна-парка, гигантского аттракциона, открывающегося с наступлением темноты. Все дышало миром и покоем, но Дэна оставляло равнодушным. Обычно остро ощущающий красоту во всех ее формах, Дэн убедился, что сегодня ничто не способно освободить его сердце от бремени любви. "Можно ли придумать что-нибудь более смешное и идиотское, - сердито говорил он себе, - чем все больше и больше влюбляться в таинственную женщину, которая даже не называет своего истинного имени?"
В этот момент он услышал за спиной поспешные шаги и, обернувшись, увидел Тару, всю раскрасневшуюся и необычно возбужденную…
- Я так боялась, что ты ушел, - выдохнула она, и Дэн сразу же обмяк, видя, как она взволнована. - Я готова была убить Джейсона. Это из-за него я так опоздала. Какая-то муха его сегодня укусила, и он заставлял меня повторять и повторять проходы. - Она так запыхалась, что вынуждена была сделать паузу. - Извини меня, ради бога.
Тара буквально вцепилась в руку Дэна и, ощутив ее тепло и силу, испытала неудержимое желание прижать ее к груди и не отпускать. Но тут она пришла в себя, резко выдернула ладонь и вымученно улыбнулась.
- Да нет, все в порядке, не волнуйся так, пожалуйста.
- Наверное, уже слишком поздно? Час-то сейчас который? Право, я совсем потеряла счет времени.
Дэн посмотрел на часы.
- Боюсь, спектакль уже начался - мне не удалось их убедить подождать тебя с открытием занавеса, - он мягко улыбнулся, - так что придется ждать антракта. Но пока можно пойти в бар и чего-нибудь выпить.
- Тьфу-ты, несчастье. - Тара совсем расстроилась. - Я так люблю эту оперу. Ну как можно пропустить первый акт? - Нижняя губа у нее обиженно оттопырилась, как у жеребенка, потерявшего кобылицу.
- Послушай, - решительно сказал Дэн, - давай тогда отложим это дело и уж следующий раз послушаем оперу с начала до конца. А сейчас придумаем что-нибудь еще. Подходит?
- Прекрасно!
- А что бы ты предпочла?
- А ты? - лукаво спросила Тара.
- Я бы с удовольствием пригласил тебя куда-нибудь. Если ты, конечно, не против…
Тара вздохнула:
- Мне совершенно все равно, куда идти, лишь бы можно было присесть и дать ногам отдых.
- Решено! - Дэн был вполне доволен таким оборотом дела. - А я куплю билеты на другой день, когда тебе не надо работать на этого маленького деспота. - Смеясь, они направились в сторону города.
Место, куда Дэн предложил пойти, было относительно недалеко, но во всех остальных отношениях это было путешествие в иной мир. Куда бы ни вели дороги в Сиднее, Пирмонт все равно окажется в стороне. Расположенный в самом устье Дарлинг-Харбор, он пропускал через свои переполненные верфи гигантские грузовые пароходы, направляя товары по железным и шоссейным дорогам во все концы острова. Весь район был похож на заброшенное строительство, где в лунном свете застыли огромные подъемные краны, а грубо сколоченные домики и каменные коттеджи примостились под бетонной эстакадой, словно захватили это место контрабандой. Большая электростанция, ныне не работающая, а также рыбные рынки, где свежайшая и лучших сортов рыба, которую подают во всех домах города, наполняла воздух специфическим ароматом, не добавляли этому месту привлекательности. Стефани Харпер никогда не бывала в Пирмонте.
Дэн уверенно руководил таксистом в лабиринте улочек, и в конце концов они остановились у довольно обшарпанного бара. Тара не могла скрыть изумления. Расплачиваясь с таксистом, Дэн поймал ее вопросительный взгляд и сказал: "Решил познакомить тебя с местами своего детства". Ограничившись этим, он взял ее под руку и повел к двери. Сгрудившиеся у стойки завсегдатаи с грубыми лицами недовольно обратили свои взгляды на пришельцев. Стены были покрыты кафелем ядовито-зеленого цвета, повсюду развешаны спасательные пояса, голый пол, а помещение пропахло пивом и сигаретным дымом.
- Настоящий портовый погребок, - сказал, усмехаясь, Дэн, - а также часть моего прошлого.
- Расскажи поподробнее.
- Я был малым из Пирмонта, - просто сказал он. - Здесь жил мой отец. Мальчишкой я часами сидел тут на ступеньках, ожидая, пока он выйдет и начнет рассказывать о своей загубленной юности…
Они прошли к стойке, и высохший старикашка ворчливо принялся очищать для них место. Тара жадно оглядывалась по сторонам, молча фиксируя каждую мелочь. Таким, стало быть, было детство Дэна. Она сравнила его со своей жизнью в Эдеме и почувствовала жалость к нему.
- Странно, - сказал Дэн, явно удивленный. - Раньше здесь всегда было полно народу.
- Времена меняются, - тихо откликнулась Тара. Она вовсе не хотела портить очарование момента.
- Вот здесь всегда сидел мой старик, - сказал Дэн, кивая на табурет неподалеку. - Знаешь, он приходил сюда каждый божий день после работы, только воскресенья пропускал. Считалось, что я должен приводить его домой, но мне этого никогда не удавалось, и тогда мама приходила сама и буквально вытаскивала его отсюда.
- Эй, привет! - Хриплый голос прервал воспоминания Дэна. - Я тебя знаю! - Это была официантка. Наклоняясь к Дэну, она растянула рот в улыбке до ушей.
- Привет, Дот. - Слова Дэна потонули в потоке речи его старой знакомой.
- Дэнни Маршалл! Чтобы я перевернулась! Ну-ка, ну-ка, постой-ка, тридцать лет! Мальчишка Фрэнка Маршалла. В жизни бы не поверила!
- Точно, он самый.
- Ты же вроде хотел стать доктором.
- Верно.
- Да-да, я помню, как ты всегда перевязывал кошку. - Таре вдруг захотелось разделить грубое веселье Дот. Дэн спокойно сидел на месте, улыбаясь и явно чувствуя себя в своей тарелке. "Ну не прелесть ли он, - подумала Тара, - везде на месте".
- С тех пор я сделал карьеру, Дот, - весело откликнулся Дэн. - Мне теперь разрешают лечить людей.
- Ты что же, хочешь сказать, что и впрямь заделался настоящим доктором?
- Вот именно.
- Ничего себе! Вообще-то в этом баре больше фантазируют и попусту мечтают, чем всерьез занимаются делом. Надо бы показать тебе мои шипы на ногах.
Все дружно рассмеялись.
- Дот, позволь представить тебе. Это Тара.
- Милости просим, Тара. Выпьете чего-нибудь?
- Пива, если можно, - сказала Тара.
- Налей две кружки, хорошо, Дот?
Их беседу прервал картежник, явно недовольный тем вниманием, которое уделяется новичкам.
- Эй, Дот! Как там насчет пива?
- Не можешь подождать минуту? - величественно бросила в ответ Дот. - Я беседую. Помолчи-ка, ты лучше, братец, имей терпение. - Она повернулась к Дэну и Таре, мелодраматически закатив глаза. - Эта публика совсем не умеет себя вести.
- Вы, наверное, знаете Дэна сто лет? - Тара не испытывала никакой неловкости в компании этой большой добродушной женщины, одетой так, будто она вышла прогуляться по корабельной палубе, и ей хотелось вытянуть из нее как можно больше о человеке, который все более и более занимал ее.
- Дэна Маршала? - Дот растянула в улыбке свой полный золотых зубов рот. На ее большой груди звякнули янтарные бусы. - Да, я знаю его с тех пор, как он пешком под стол ходить начал. Тот еще был сорванец, доложу я вам. Таскал деньги, которые люди оставляли на крыльце для молочника.
Тара ошеломленно посмотрела на Дэна.