- У отца было больное сердце, и он практически не мог работать. Мы снимали квартиру на первом этаже, и нам едва удавалось оплачивать счета.
- А потом?
- Как большинству студентов, мне приходилось иметь дело больше с печеной фасолью, чем с копчеными устрицами.
Теперь в его глазах появилась усмешка.
- Думаю, ты почувствуешь разницу. Может, попробуешь?
Видя, что он ждет, она неловко призналась:
- Я не умею обращаться с ними.
- Тогда давай покажу. - Куинн положил устрицу на тонкий, смазанный маслом горячий сухарик и отправил ей в рот.
Этот свойский и удивительно эротичный жест вызвал в ней именно то, что должен был вызвать.
Элизабет вздрогнула и заставила мысли вернуться в реальность. Подняв глаза, она увидела, что Куинн изучает ее блестящим, сосредоточенным взглядом.
Он повел темной бровью.
- Повторим? - Он положил толстенькую устрицу на маленький сухарик и протянул ей.
Она не собиралась принимать ее, но, как загипнотизированная, раскрыла рот и увидела на лице Куинна издевательскую усмешку.
Черт его побери! Она еле удержалась, чтобы не плюнуть в это красивое лицо.
- Вкусно? - спросил он, пока она жевала и глотала.
- Не очень, - вяло ответила Элизабет. - Боюсь, у меня изменился вкус.
- Во всем? - деликатно поинтересовался он.
На ее скулах проступил легкий румянец.
Куинн улыбнулся и, просияв от удовольствия, взял вилку и принялся за своих устриц.
Когда они вышли на улицу, Элизабет заметила, что туман еще более сгустился. Небо нависло над морем и прибрежной равниной, как перевернутая перламутровая чаша. Неподвижный воздух был садняще сырым.
Она задрожала от холода и нервного напряжения.
- Нам надо поторопиться, чтобы успеть вернуться.
- Согласен. - Он сел за руль и завел машину.
На окраинах городка Солтмарш земля была жухлой, бесцветной, пронизанной серебристыми нитями каналов.
Побережье не отличалось красотой, но в нем было своеобразное очарование, и в те немногие месяцы, что жила здесь, Элизабет успела полюбить его.
- По-своему завораживающий вид, - как отголосок ее мыслей прозвучали слова Куинна.
- Да, - согласилась она. - Топограф елизаветинских времен Уильям Кемден говорил об этих краях: "Океан тычется в них".
- И поэтично, и точно.
Скоро дорога, ведущая к морю, постепенно исчезла. Вода за темной прибрежной полосой гальки и белеющим за ней песком казалась спокойной, как серый, тихий омут.
На том конце косы лежал знакомый овал острова Солтмарш.
Куинн остановил машину и, опершись на руль, уставился на прямоугольный силуэт дома с приземистой круглой башней.
Наступали ранние сумерки, и старый дом казался нестерпимо одиноким и заброшенным.
Куинн завел машину.
Они проехали по косе, мимо большого кирпичного лодочного сарая, и поползли вверх по мощеной дороге к дому.
Сбоку, у массивного крыльца, был расположен обширный блок гаражей с отдельной квартирой для шофера, пристроенной при жизни Генри.
Куинн обошел машину, чтобы открыть Элизабет дверцу и помочь выйти.
Она ждала, что экономка выйдет встречать их, но даже на близком расстоянии дом выглядел необитаемым.
Ей стало не по себе.
- Миссис Уикстед, наверно, предупреждена о твоем приезде?
- Боюсь, что миссис Уикстед здесь нет.
- Как "нет"? - всполошилась Элизабет. - Ты же говорил, что она еще здесь живет.
- Это так. Просто недавно она перенесла операцию и уехала в Харвик пожить у сестры до выздоровления.
- А-а, - тупо произнесла Элизабет и с укоризной взглянула на него: - Почему ты мне ничего не сказал?
- Разве это так важно?
Ей было важно.
- Жаль, я не знала.
- То есть ты не приехала бы?
- Нет, не приехала бы, - вспыхнула она.
- Ну, ну, - мягко произнес он. - Хорошо, что я забыл упомянуть об этом.
- Ничего ты не забыл, - обвинила она, - ты нарочно это скрыл.
- Ну зачем было мне скрывать?
Она не хотела даже думать, зачем.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Куинн достал из кармана ключ, открыл тяжелую кованую дверь и провел нехотя следовавшую за ним Элизабет в отделанный деревянными панелями холл, протянувшийся во всю ширину дома.
Здесь все было щемяще знакомым.
Сквозь высокие окна холла проникал свет, и в солнечную погоду черные половицы сияли. Слева стоял широкий, облицованный камнем камин, а в середине вздымалась изогнутая лестница со специальным подъемным механизмом для инвалидного кресла.
Было прохладно. Старинная мебель все еще блестела, но отсутствовал свежий запах восковой политуры, который у Элизабет всегда ассоциировался с этим старинным домом.
- Извини, отлучусь на минутку, надо раскочегарить центральное отопление. - Куинн удалился в направлении кухни, а она встревоженно заметалась по холлу.
Он быстро вернулся.
- Скоро все это прогреется, а я пока разведу огонь в кабинете.
- Но мы же ненадолго, зачем еще топить? - кинулась за ним Элизабет.
- У отца в сейфе хранятся кое-какие документы, мне надо посмотреть. А раз мы все равно здесь, пусть нам будет уютно, - резонно заметил он.
Кабинет, служивший одновременно и комнатой отдыха и библиотекой, был просторным и хорошо обставленным: алый ковер, богатые бархатные шторы, из огромного эркера с ромбовидными стеклами, проделанного в шестидесятисантиметровой стене, открывался вид на море. Это была любимая комната Генри.
В широком каменном камине уже были уложены дрова, на полке лежала коробка спичек. Куинн нагнулся и в мгновенье разжег огонь.
Пламя затрещало и брызнуло искрами в дымоход. Куинн пододвинул к огню кресло и предложил:
- Располагайся. - Он бросил на нее насмешливый взгляд. - Или предпочитаешь сразу взяться за дело? В твоей комнате все так, как ты оставила. Если хочешь разобраться в вещах, о которых я говорил…
Элизабет покачала головой - с тем этапом ее жизни покончено.
- Я не собираюсь ничего забирать.
- Тогда, чем неприкаянно метаться, может, присядешь и подождешь, пока я сделаю свои дела?
Сняв и отбросив в сторону куртку, он подошел к широкому письменному столу, принадлежавшему Генри, и включил лампу.
Элизабет опустилась в кресло и стала тайком наблюдать за Куинном из-под длинных шелковистых ресниц.
Он обладал суровой мужской красотой, всегда дававшей ему законное место среди мужчин и покорявшей сердца женщин. Он, однако, не слишком придавал этому значение и не поощрял их интереса.
Куинн как-то сказал ей, что он однолюб, и она, поверив ему, воспылала надеждой, молилась, чтобы он сделал ее своей избранницей, своей любимой, матерью своих детей…
С болью и тоской Элизабет разглядывала склонившееся лицо, темные брови, длинные морщинки между ними, прямой нос, тяжелые веки, темные ресницы.
Возможность просто сидеть и смотреть на него уже была счастьем. Когда-то она думала, что это счастье будет длиться вечно. Правда, тогда она глупо воображала, что он испытывает к ней те же чувства.
Если бы он любил ее…
Прядь темных волос упала Куинну на лоб. Он нетерпеливо провел ладонью по волосам, поднял глаза и поймал взгляд Элизабет.
Она поспешно отвела глаза и, сбросив лодочки, протянула ноги к огню.
Дрова горели хорошо, пламя весело плясало. Элизабет сняла жакет и, откинув голову на спинку кресла, закрыла глаза. Она не заметила, как задремала.
Ей снилось, что Куинн ее целует. Поцелуй был легким и сладким. Ее охватила радость.
Ее губы приоткрылись под нежным прикосновением, и Элизабет, тихо мурлыкнув, протянула руки и обняла его за шею.
И тут же ахнула и открыла глаза. Куинн стоял перед ней, склонившись и опершись руками о подлокотники. Его губы были совсем близко.
Она резко повернула голову.
- Что ты делаешь?
- Бужу Спящую красавицу.
- Я не хочу, чтоб ты целовал меня, - глухо произнесла она.
- Мгновенье назад ты этого хотела.
Это была правда, и Элизабет промолчала.
Куинн выпрямился и, не отводя глаз от ее раскрасневшегося лица, уселся в стоявшее напротив кресло.
Еще не вполне очнувшись ото сна, она огляделась и увидела, что красные бархатные шторы затянуты, а торшер выключен. Освещенная лишь двумя настольными лампами и пламенем камина, комната казалась небольшой и уютной.
- Ты закончил работу? - спросила она.
- Решил сделать перерыв, посидеть у огня.
Значит, он наблюдал за ней. Интересно, сколько времени? Давно ли она заснула?
Словно отвечая на ее мысли, он проговорил:
- Ты хорошо спала. Я несколько раз подбрасывал дров, а ты и не шелохнулась. Я даже подумал, что ты уже решила расположиться на ночь.
Она нервно начала заправлять выбившиеся из пучка шелковистые темные кудряшки.
- А который час?
В кабинете часов не было: Генри терпеть не мог, когда в комнате тикали часы.
- Пора пить чай, - небрежно бросил Куинн. - Поэтому я и разбудил тебя. Все уже готово.
Он встал и выкатил из-за ее спины сервировочный столик с чайными приборами.
- К сожалению, молоко из морозильника еще не оттаяло, поэтому я заварил "Эрл Грей". Может быть, ты разольешь, пока я подогрею бисквиты?
Чувствуя себя Алисой в Стране Чудес, Элизабет взяла серебряный чайник и налила чай в две фарфоровые чашечки, а Куинн присел на корточки перед огнем, держа решетку-гриль на длинной ручке.
Озаренное пламенем лицо превратилось в бронзовую маску с горящими глазами. Опираясь свободной рукой на мускулистое бедро, Куинн обжарил кучку пышных бисквитов, уложил их ровной стопкой и обильно смазал маслом.
- Ты проголодалась?
- Ужасно, - призналась Элизабет и неожиданно для себя улыбнулась.
Он ответил ей улыбкой и пододвинул тарелку с бисквитами.
- Тогда давай жуй.
Отправив в рот последний кусочек, она облизала вымазанные маслом пальцы и протянула:
- Мм, как вкусно.
- По-моему, ты предпочитаешь черную икру.
- Я, кажется, говорила, что у меня изменился вкус. - Элизабет тут же пожалела о своих словах. Ей не хотелось снова ссориться и уничтожать возникшее между ними чувство близости.
- Да, говорила, - отозвался он и тихо добавил: - Но я еще помню, что тебе нравилось когда-то.
Он вдруг оказался совсем близко. Сердце у нее стучало как отбойный молоток. Куинн протянул руку и большим пальцем провел по ее нижней губе.
- Капелька масла, - пояснил он, улыбаясь в ее распахнутые глаза.
Под его взглядом Элизабет опустила веки. Он вернулся в кресло и спросил:
- Помнишь, Джо, как я водил тебя в ресторан на побережье? Мы там ели икру…
- Пожалуйста, не зови меня Джо, - прошептала она.
- Тогда я звал тебя "милая" и без конца целовал…
Она все отлично помнила. Золотой день ранней осени, ласковый воздух, синее море… Она никогда больше не была так счастлива.
- И ты отвечала на мои поцелуи.
- Не помню, - запинаясь ответила она.
- Потом мы нашли бухточку, и я расстелил на песке одеяло. Когда я обнял тебя и стал ласкать, ты так пылко, так страстно откликнулась… Мужчина может только мечтать о такой любовнице.
Она горько усмехнулась.
- Мне следовало догадаться, что это было запланированное совращение.
- Ну, не такое уж совращение. Тебя, помнится, особо и соблазнять-то не пришлось. Могла бы даже проявить побольше сдержанности, чтобы твоя поза девственницы казалась более убедительной.
- Это не было позой. - Она вздернула подбородок.
- Я тогда думал об этом, но была одна неувязочка - истории о том, как ты выходила из комнаты Генри в любое время ночи.
- Кто тебе это рассказывал? Ты платил миссис Уикстед, чтобы она за мной шпионила?
Он пропустил вопрос мимо ушей.
- Так это правда?
- Совершеннейшая правда, - ровно ответила она. - Генри часто, если не мог заснуть, звонил мне, и я ходила к нему поиграть в шахматы.
- Тебе не приходило в голову, что это может вызвать подозрения?
- Нет, не приходило. Боюсь, я в тс времена была очень наивной.
- А точнее сказать, расчетливой.
Близость мгновенно улетучилась.
- Почему бы тебе не признаться, что ты охотилась за моим отцом, пока не появился я?
- Не было ничего подобного!
Но он уже не слушал ее возражений.
- Ты очень скоро бросила его, когда поняла, что я более выгодная партия.
- Ты… казался мне привлекательным, - пробормотала она, краснея.
- Сексуально? - Да.
- Деньги вообще очень сексуальны, - цинично заметил он.
- Деньги тут ни при чем.
- Тогда зачем было ложиться со мной в постель, стоило мне поманить тебя?
Он топтал ее честь.
- Просто я оказалась такой дурой, что вообразила, будто в тебя влюбилась! - воскликнула она.
- Любовь с первого взгляда? Как дальновидно! А, может, скорее, это была похоть с первого взгляда?
- Что бы это ни было, этого уже нет.
- В самом деле? Боюсь, ты ошибаешься. Хочешь, докажу?
- Нет! - Она вскочила на ноги. - И вообще, не пора ли трогаться?
- Трогаться? Куда это?
- Домой, конечно. - Она сунула ноги в туфли.
Куинн небрежно откинулся в кресле.
- Некуда торопиться.
Элизабет внимательно посмотрела на него.
- Ты просил меня приехать сюда с тобой, я это сделала. Теперь мне хотелось бы уехать.
- Но нам действительно некуда спешить, - терпеливо повторил он, - мы все равно опоздали.
- Ты хочешь сказать…
- Я хочу сказать, что коса уже под водой.
- Под водой? Который час? - требовательно произнесла она.
- Половина восьмого.
- Половина восьмого! - Так она проспала несколько часов!.. - Почему же ты не разбудил меня?
- Я тебя разбудил.
- Я имею в виду - не разбудил раньше?
Он должен был знать, что у них мало времени.
- Увы, я потерял счет часам.
Наглый лицемер! И она, дура, доверилась ему! Прилив, наверно, уже начинался, когда они проехали по косе…
- Ты уверен, что мы не сможем уехать? - Может, все-таки еще не все потеряно?
- Смотри сама.
На ходу натягивая жакет, Элизабет бросилась через холл к входной двери, распахнула ее и вышла.
Последняя надежда тут же умерла: между островом и тусклыми фонарями городка лежала сплошная, окутанная туманом морская гладь. Коса бесследно исчезла.
Куинн уже стоял рядом с ней.
- Ну что, убедилась? - Дыхание белесым паром вырывалось в холодный воздух. - Боюсь, до утра нам не выбраться. - И, почувствовав, что она дрожит, добавил: - Советую вернуться в дом, иначе можно подхватить пневмонию.
Ошеломленная Элизабет покорно дала отвести себя обратно в кабинет, где Куинн помог ей снять жакет и деликатно подтолкнул в кресло.
Подкинув в огонь еще полено, он сел ближе к камину и вытянул ноги.
- Раз уж мы никуда не едем, есть смысл окружить себя комфортом.
В его речи было что-то ненатуральное, коробящее. Он говорил так, будто был доволен, будто тайно торжествовал…
Ее вдруг осенило.
- Ты специально подстроил все это, - задыхаясь от злости, выкрикнула она, - у тебя был план.
- Ты меня принимаешь прямо за какого-то Макиавелли, - насмешливо протянул он. - Еще немного, и ты скажешь, что я подложил тебе снотворное.
Элизабет промолчала, и Куинн взглянул на нее.
- Нет? Ну слава богу.
Не знаю, во всяком случае, тебе удалось сильно осложнить мне жизнь.
- Ты имеешь в виду Бомонта? По-моему, тут у тебя и так достаточно сложностей.
- Теперь их станет еще больше.
- Я же сказал: если ты ему ничего не расскажешь, я тоже буду молчать.
- Не в этом дело, Куинн… - Закусив губу, Элизабет искала выражения помягче. - Понимаешь, мне действительно не хочется оставаться здесь…
- Похоже, тебе и правда не терпится уехать: ты даже смогла наконец заставить себя выговорить мое имя.
Она пропустила насмешку мимо ушей.
- А нельзя отправиться на лодке? Туман не такой уж густой.
- Ты предлагаешь переночевать в "Кораблике", а утром вернуться сюда за машиной?
- Да, - нетерпеливо кивнула она. Что угодно, только не оставаться с ним здесь, в этой западне.
Куинн с притворным огорчением покачал головой.
- Не получится, лодок тут давно нет. Генри от них в свое время избавился. - И с укоризной добавил: - Откуда такое отчаяние? В конце концов, я твой муж.
Муж… Такой суровый, уверенный, надменный.
- Никакой ты не муж! По крайней мере…
- …всего лишь перед законом, - закончил он за нее. - Что ж, если тебе захочется разделить мою постель, это будет на вполне законном основании.
- Мне не захочется делить с тобой постель, - еле сдерживаясь, процедила Элизабет. Еще немного, и она его ударит. - Я обещала выйти замуж за Ричарда, и мне будет очень неприятно, если возникнут какие-либо затруднения.
- А в чем, собственно, проблема? Если тебе нужен просто богатый муж, позволь заметить, что он у тебя уже есть.
- Мне нужен не просто богатый муж, мне нужен Ричард. Я люблю его.
- Почему мне кажется, что когда ты говоришь о любви к Бомонту, то стараешься убедить в этом саму себя?
- Не знаю, почему тебе так кажется.
- А скажи, Джо, он стоящий любовник?
- Не твое дело, - огрызнулась она.
- Ну, если ты нас сравниваешь… согласись, вопрос не праздный.
- Я не сравниваю.
- Не хочешь? Или не можешь?
- Не хочу.
- Но почему? Думаю, это было бы интересно… И меня просветила бы… насчет того, чего мне не хватает… Но ты так странно избегаешь прямого ответа… Я начинаю думать… а может, ты с ним и не спала?
Это было уже слишком.
- Да, да, не спала! - выкрикнула она. - Теперь тебе лучше?
- Теперь ясно, откуда у этого несчастного такой унылый вид, - с ухмылкой протянул Куинн. - И почему же?
- Я, видишь ли, весьма старомодна. - Элизабет растянула губы в слащавой улыбке. - Хочу, чтобы сначала мне надели кольцо на палец.
Он рассмеялся, сверкнув зубами.
- А со мной ты такой не была.
- Я уже говорила: я тогда была наивной и глупой, теперь стала мудрее.
- Значит, вы оба страдаете от неудовлетворенного желания. Или у тебя есть любовник на стороне?
- Не хочу огорчать тебя…
- Сколько их было после меня?
- Десятки, - рассеянно бросила она.
Неожиданно Куинн напрягся, вскочил с кресла и впился ей в плечи.
- Говори правду. - Он тряхнул ее. - Сколько?
- Да нисколько, - устало призналась Элизабет.
- Удивительно, - произнес он, отпуская ее, - ты ведь пылкая женщина. - Теперь он стоял, привалившись спиной к каминной полке, и изучал ее. - Помню, первый раз, когда я занялся с тобой любовью, ты вспыхнула как солома… Вряд ли это было притворством…
- Я предпочла бы не касаться прошлого… - выдавила она.