- Ну хорошо, это было до. - И добавила с горькой иронией: - Наверное, если бы я хотела выйти за него замуж, то не совершила бы дважды одну и ту же ошибку.
- Ты все еще считаешь это ошибкой?
- А чем еще я могу это считать? Зачем ты снова появился в моей жизни? Я могла быть счастлива с Ричардом.
Куинн казался искренне удивленным.
- Да? И что же такого он мог дать тебе, чего не смог бы дать я?
- То есть не считая любви?
- Любовь так много для тебя значит?
- Да! - Она вскинула голову.
Куинн поджал губы.
- Подумаешь. Говорить все умеют…
Она не обратила внимания на насмешку:
- Я верю в его искренность. И что еще важнее, с ним я бы сохранила достоинство… Вообще странно, что ты еще не потерял ко мне интереса, я ведь такая плохая… За пять лет ты, надо думать, нашел не одну более достойную кандидатуру.
- Увы, ни одна не подошла.
- То есть ты хочешь сказать, что все это время жил монахом? - презрительно усмехнулась она.
Он не поддался на ее тон и ровно ответил:
- Нет, не хочу. Я только пытаюсь донести до твоего сознания тот факт, что никакая другая женщина меня не заинтересовала. Иногда я находил партнершу, но никогда - возлюбленную.
Она ему поверила и, глубоко презирая себя за это, испытала чувство облегчения и радость.
Он, однако, тут же это заметил.
- Ты, кажется, довольна.
- Вот еще! - Элизабет сразу заняла оборону. - Мне абсолютно безразлично, сколько у тебя было любовниц.
Он легко щелкнул ее по носу:
- Гляди - вырастет.
- Я… я не понимаю…
- Врать не надо. Ничего тебе не безразлично.
Она прикусила губу и отвернулась.
Куинн задумчиво разглядывал чистый овал прелестного лица, изящный изгиб щеки, брови вразлет.
- Сомневаюсь, что ты когда-нибудь меня любила, но вчера ночью я убедился в одном: у тебя в крови тот же жар и пять лет его не погасили. - Он взял Элизабет за подбородок и повернул ее голову к себе. - А раз так, предлагаю оставаться вместе до тех пор, пока этот жар не остынет и мы оба не освободимся от него. Тогда ты получишь развод в ту же минуту.
Она чуть не задохнулась от этих слов, от боли, пронзившей грудь. Элизабет дернула головой и хрипло выкрикнула:
- Я не останусь с тобой, даже чтобы спасти жизнь.
Он посмотрел на нее с изумлением.
- Я думал, после вчерашней ночи… - медленно начал он.
- Вчерашняя ночь была непростительной ошибкой. Такое больше не повторится.
- Но это было, и это много о чем говорит.
- Единственное, о чем это говорит, так это о том, что я самая большая дура на свете. - Он попытался что-то сказать, но она не дала: - Было безумием переспать с мужчиной, который считает тебя продажной сукой, а то и воровкой.
Элизабет откинула покрывало и хотела встать, но Куинн схватил ее за руку:
- Ты куда?
- Я уезжаю. Сейчас же.
Он с притворным сожалением покачал головой.
- Боюсь, не получится.
- Я уезжаю, - упрямо повторила она. - Если ты не отвезешь меня, пойду пешком.
- И не надейся. Хоть ты и продажная сука, я не дам тебе сбежать дважды.
- Ты не заставишь меня остаться.
- Посмотрим. - Он схватил ее за плечи. - Послушай, Джо, давай не будем…
- Убери руки, - прорычала она. - Отстань от меня, не желаю тебя больше видеть. - Она попыталась вырваться, но он не отпустил; и тогда она ударила его.
Куинн навалился на нее, поймал за запястья и закинул ей руки за голову.
- Ненавижу, - прошипела она. - Ненавижу, когда ты меня трогаешь.
Он угрожающе напрягся, в глазах начала закипать ярость.
- Тем хуже, - тихо произнес он. - Пока ты моя жена и я тебя хочу, я буду трогать тебя всякий раз, как мне этого захочется.
- То есть насиловать, - глухо проговорила она.
- Н-ну… нет, это мне никогда и в голову не приходило. В жизни не брал женщину силой. И сейчас не стану… - Она отвернулась, но он опустил голову и поцеловал ее в щеку. Губы нежно коснулись чистой кожи и скользнули за ушко. - Вот видишь, любовь моя, мне и не придется…
Нежные слова были так неожиданны, что Элизабет охватила дрожь, когда его губы скользнули в чувствительный уголок между плечом и шеей.
- Ты так красива… Мое истинное наслаждение, моя страсть, моя боль… - шептал он. - Я так долго ждал, представлял тебя в моих объятиях, в моей постели… Я хотел тебя; я даже не представлял, что можно так хотеть женщину…
Он не набросился на нее, нет, он был слаб и покорен. И не скрывал своей жажды.
Ей все-таки удалось выдавить из себя:
- Я тебя не хочу.
Он улыбнулся, уткнувшись ей в шею.
- Не верю.
Его губы скользнули к мягкому бугорку ее груди, язык обвил и потеребил розовый сосок, пока тот не набряк. Тогда он забрал его в рот, вызывая пронзительное наслаждение, граничившее с болью. Нежно посасывая, он скользнул рукой к бедру, лаская плоский живот, длинную гладкую ногу.
Элизабет застонала. Куинн поднял голову и поцеловал ее в плотно сжатые губы.
- Раскрой для меня рот… Ты же знаешь, что тебе этого хочется.
Его натиск она бы еще выдержала, но эта доводящая до изнеможения ласка отнимала последние силы к сопротивлению, лишала воли.
Элизабет со вздохом приоткрыла губы, и он печатью поцелуя скрепил свое право обладателя.
Она покорно обвила его за шею и притянула к себе. Когда он пристроился у нее между ног, ее тело приняло его как свою часть.
Они придавались любви, испытывая самую чистую, самую интимную человеческую радость.
И только маленький уголок ее сознания жалобно протестовал, говоря ей, что нет большего унижения, чем любить мужчину, который презирал не только ее, но и самого себя, за то, что испытывал к ней желание.
Когда все кончилось, когда сердцебиение и дыхание восстановились, Куинн приподнялся и отодвинулся, и она почувствовала внезапный холод и утрату.
Куинн между тем сиял - то ли от полученного удовольствия, то ли от одержанной победы.
Он притянул ее к себе, положил ее голову себе на плечо и поцеловал. Его голос показался Элизабет несносно самодовольным.
- Думаю, нам пора прекратить болтать об отъезде и заняться планами на будущее. В прошлом году мне пришлось много времени провести на Уоллстрит, так что я уже подумывал, не передать ли кому эту часть дела или переехать в Нью-Йорк. У тебя будет время осмотреться - может, устроимся в Бостоне, выберешь, где тебе больше нравится…
Итак, он решил, что выиграл не только сражение, но и войну в целом.
Ну уж нет!
Элизабет беспокойно зашевелилась, как муха, залетевшая в паутину. Встретив вопросительный взгляд Куинна, она произнесла первое, что пришло в голову:
- Который час?
Он взглянул на часы:
- Почти половина второго.
- Полвторого! - не веря, воскликнула она.
Он рассмеялся.
- Мы столько трудились ночью, да еще такая погода… - Он кивнул на окно. За серыми клубами тумана ничего не было видно. - Вполне можем остаться в постели до вечера.
- Я не знаю… - начала она, но, увидев его изменившееся лицо, поспешно добавила: - Мне пора поесть.
Он провел длинными пальцами по ее щеке и подбородку и предложил:
- Поскольку нам предстоит нагнать пять лет, а сейчас у нас медовый месяц, если ты побудешь здесь, я совершу набег на кладовку, и мы пообедаем в постели.
Она постаралась говорить ровно:
- Я предпочла бы встать. Не люблю есть в постели.
- Хорошо, - с явной неохотой согласился он и чмокнул ее в щеку.
Элизабет встала с кровати и, чувствуя на себе взгляд Куинна, поспешно натянула пеньюар.
Она шла к двери, когда Куинн вдруг с лукавой ухмылкой спросил:
- Не хочешь принять душ вместе?
- Нет, спасибо, - чопорно ответила Элизабет и ринулась прочь.
У себя она в рекордное время приняла душ, натянула свитер и юбку, запихнула все остальное обратно в чемоданчик и спустилась на кухню.
Включив свет, чтобы разогнать тоску пасмурного ноябрьского дня, Элизабет открыла дверки кладовки и, пробежав глазами по полкам, нашла консервированные сосиски, ветчину и томаты. Поставив все это жариться, она вынула из морозильника батончик хлеба.
Кофейник уже шумел, а она раскладывала по тарелкам импровизированный обед, когда появился Куинн в серых брюках и черной рубашке поло.
- Мм… вкусно пахнет.
Запустив руку ей в волосы, он откинул их и запечатлел поцелуй у нее на затылке. Потом сел за стол.
Он ел с явным аппетитом, Элизабет же еле ковыряла вилкой - ей не давала покоя мысль, что они будут делать, когда снова окажутся в Лондоне?
- Что-нибудь не так? - Его вопрос заставил ее вздрогнуть.
- Нет, ничего. - Голос выдавал ее тревогу. - Конечно, ничего.
- У тебя какой-то отсутствующий вид. Не замышляешь ли ты чего?..
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
- Я просто задумалась.
Он насупился.
- Судя по выражению твоего лица, мысли у тебя невеселые.
Ругая себя и стараясь отвести подозрения, Элизабет между тем сказала правду:
- Я не знаю, как сообщить все Ричарду. Боюсь, это будет для него потрясением.
- Еще бы не потрясение! Женщина, которую он считал своей, оказывается моей! - Куинн явно торжествовал. - Впрочем, в утешение я готов уступить ему бриллиант…
Что-то мелькнуло в лице Элизабет, и Куинн сделал паузу.
- А может, ты не хочешь, чтобы он достался ему? Может быть, предпочитаешь оставить его себе?
- Нет, ни за что.
- Тогда в чем дело?
- Ты как-то очень грубо выразился, - пробормотала она. - Бедный Ричард наверняка обидится и будет сильно переживать…
- Думаю, он обиделся бы гораздо сильнее, если бы ты все-таки вышла за него замуж… Я поначалу чертовски ревновал каждый раз, когда произносилось его имя. Потом я понял, что, несмотря на все твои уверения, до страсти там далеко… А я твердо придерживаюсь той точки зрения, что каждому мужчине нужна искренне любящая жена.
- Всем, кроме тебя? - выпалила она.
Куинн не выдал волнения.
- Пусть ты меня и не любишь, но ко мне ты испытываешь гораздо более глубокие чувства, чем к нему.
Отпираться было бессмысленно. К Ричарду она питала симпатию и уважение, чувства к Куинну были значительно сложнее и глубже… В них соединялись любовь и ненависть, стремление быть рядом и потребность бежать, тепло, нежность и жгучая обида.
Куинн смотрел на нее из-под ресниц, будто ожидая возражений, но она, закусив губу, молчала.
- Ты, наверно, захочешь поговорить с Бомонтом, перед тем как мы отправимся в Штаты? - выждав мгновение, спросил он.
- Да. - С Ричардом надо было поговорить как можно скорее, и с Куинном ни в какие Штаты, ни куда бы то ни было еще она не поедет. Хорошо бы скрыться от него в Кентль-коттедже, запереть дверь у него перед носом…
А Куинн продолжал:
- Конечно, признаваться жениху в том, что у тебя уже есть муж, по телефону несколько странно… Так что придется подождать, пока он вернется из Амстердама. И даже в этом случае мы можем ехать в среду, в крайнем случае в четверг. Если лететь в Нью-Йорк на "конкорде", я, может быть, даже успею на Всемирную конференцию банкиров, прежде чем мы отправимся в настоящее свадебное путешествие. Кстати, о путешествиях. Не отправиться ли нам на Гавайи? Если у тебя нет других соображений.
Он ждал ответа, и она пробормотала, что Гавайи - это прекрасно, и, не поднимая глаз, принялась убирать со стола.
Она складывала тарелки в раковину, когда он отодвинул стул и спросил, не нужна ли помощь.
- Нет, спасибо, - вежливо отозвалась Элизабет и, стараясь не смотреть на него, услышала, как он уходит с кухни.
За окном, над морем, над запущенным садом, висел густой туман. Если поскорее не выехать, до Лондона можно и не добраться.
Наведя порядок, Элизабет вытерла руки и поспешила к себе - забрать чемоданчик и сумку. Оставив все в холле, она пошла искать Куинна.
К ее изумлению, в кабинете горели все лампы и весело полыхал огонь в камине.
Куинн, похоже, никуда не собирался, он сидел за письменным столом и перебирал какие-то тетради.
- Не пора ли ехать? - Вопрос прозвучал несколько более нетерпеливо, чем ей бы хотелось.
- Куда спешить? - мягко поинтересовался он.
- Так нам… Можно прозевать отлив… А туман становится гуще…
- В крайнем случае останемся. Еды хватает, с голоду не умрем.
- Нет, но мне… хочется вернуться.
- У тебя срочное дело?
- Мне неуютно здесь, - скороговоркой произнесла она. - Вспомни, я вообще не хотела сюда ехать.
- Совесть замучила? - вкрадчиво спросил он. - Нет.
- В таком случае почему бы тебе не посидеть у камина и не подождать, пока я просмотрю вот это?
Деваться было некуда, Элизабет села.
- Кстати, не знаешь, Генри вел дневник? - снова обратился к ней Куинн.
Она покачала головой:
- Вряд ли. Писал он много, но я ни разу не видела у него ничего похожего на дневник.
Куинн вновь вернулся к своим бумагам, и Элизабет решила набраться терпения.
Ее хватило ненадолго. Очень скоро она поняла, что не может больше ждать. Подняв глаза, она увидела, что Куинн задумчиво смотрит на нее.
- Тебя что-то беспокоит?
- Да, беспокоит, - призналась она. - Я все время думаю, сколько дел у меня накопилось, пока я здесь…
- И что же это за дела?
Надо было во что бы то ни стало убедить его ехать, найти аргументы.
- Мне нужно уведомить леди Бомонт, что я не вернусь… Прибрать в коттедже, уладить вопрос с ключами, подыскать кого-нибудь, кто присмотрел бы за домом… И еще, конечно, оплатить кредит и счета…
Куинн молча смотрел на нее, явно не веря в ее неожиданную капитуляцию.
- Кроме того, чтобы успеть на Всемирную конференцию банкиров, ты мог бы выехать вперед…
- Не думаю. - Его резковатый голос зазвучал угрюмо. - В последний раз, когда я уехал в Штаты и оставил тебя одну, птичка улетела…
- Да, но я…
- Тогда у меня не было выхода - я не мог допустить, чтобы дядя потерял банк, который возглавлял всю жизнь. Но в этот раз мне не придется выполнять моральный долг. Поэтому я твердо намерен отдать предпочтение личным соображениям. - И вкрадчиво добавил: - Я получил хороший урок, а я никогда не совершаю одну и ту же ошибку дважды.
В отличие от нее, с раздражением подумала Элизабет. Не прояви она слабости, не попалась бы сейчас в эту ловушку.
- Нет, любезная Джо, я не намерен покидать тебя ни днем, ни ночью, до тех пор пока не поверю, что ты действительно собираешься остаться со мной.
- Весело же нам будет. Решил податься в надзиратели?
Он пожал плечами.
- Приходится. - И возобновил поиски в тетрадях.
У Элизабет упало сердце. Значит, просто вернуться в Кентль-коттедж и запереть перед ним дверь не удастся - пока он знает, где она, он не отстанет.
Но жить с человеком, который презирает ее, немыслимо.
Значит, остается одно: мгновенно и бесследно исчезнуть. Как она уже сделала однажды.
Правда, тогда он не ожидал от нее этого.
Сейчас все будет намного сложнее.
Элизабет перебирала варианты, и вдруг ее осенило: а если ускользнуть сейчас же, пока он занят? На машине, несмотря на туман, она к вечеру наверняка доберется до города.
Он, конечно, кинется вдогонку… Но у нее будет фора, "мерс" она оставит у коттеджа и скроется до появления Куинна.
Да, пожалуй, это ее единственный шанс.
Только бы разыскать ключи от машины. И только бы не прозевать отлив…
Приободрившись, она вскочила на ноги.
Куинн тут же поднял голову.
- Куда-нибудь собралась?
- Вчера ты говорил, что хочешь освободить дом от лишних вещей… Я подумала… раз уж мне нужно чем-то занять время, пойду разберу одежду и что там еще осталось у меня в комнате. Разложу все по мешкам, чтобы отдать какой-нибудь благотворительной организации… - И как можно более непринужденно спросила: - Ты не мог бы прикинуть, сколько тебе еще понадобится времени?
- Сегодня я вряд ли кончу. Мне хотелось бы пересмотреть все это, а еще надо разобрать сейф и разыскать брошь, которую Генри хотел отдать тебе. - Приподняв бровь, он добавил: - Ты не очень будешь расстроена, если мы еще одну ночь проведем здесь?
В сущности, это было то, что надо. Если ей удастся благополучно выбраться отсюда, у нее будет больше времени.
- Нет, ничего. - Это прозвучало как-то слишком радостно, и Элизабет прикусила губу. С напускным смирением она добавила: - Что толку расстраиваться, если ничего не можешь изменить. - И чтобы окончательно отвести подозрения, предложила: - Загляну в морозильник. Тебе чего хотелось бы на ужин?
- Пожалуй, ничего. Приготовь мне сюрприз.
Если ей повезет, именно так и будет.
Жакет, в котором она ходила накануне, лежал на стуле. Если взять его, можно навлечь подозрения… Обойдется.
Она была уже у двери, когда он сказал:
- Сперва подойди, поцелуй меня.
Слегка растрепанный, с вихром на макушке, он казался по-мальчишески уязвимым.
Элизабет вдруг представила его ребенком: юный, ранимый, отчаянно жаждущий любви, потерявший мать, отвергнутый отцом…
Счастье, что тетя и дядя полюбили его, однако былой опыт наверняка оставил рубцы.
Она подошла к столу, наклонилась и поцеловала его в щеку, испытывая при этом почти материнскую нежность.
- Я надеялся, что ты поцелуешь меня как следует, - пожаловался он, когда она выпрямилась.
Она снова наклонилась и поцеловала его в губы, жесткие, спокойные.
- Так-то лучше, - пробормотал он и вдруг неожиданным движением посадил ее себе на колено и поцеловал, глубоко и страстно, до головокружения.
С неимоверным усилием Элизабет оторвалась, в глазах стоял туман. Сладка приманка… но, если клюнуть, очень скоро станет горько.
Он потянулся, чтобы еще раз поцеловать ее, но она прикрыла ему рот ладонью.
- Нам обоим есть чем заняться, - прохрипела она. - Если так продолжать, мы никогда не доберемся до Лондона.
- Я и не подозревал, на какой премудрой женщине женился, - вздохнул он и отпустил ее.
Стараясь не шататься, она неспешно пошла к двери, чувствуя его взгляд, прикованный к ее спине.