– О-о, господи! – простонала она, вжимаясь в его требовательный ствол. – Отпустите меня.
Жан-Марк тут же разжал руки и лениво откинулся на стуле.
– У меня нет намерения взять вас на этом стуле в столовой. Робер или Мари, заглянув, будут шокированы.
Жюльетта соскочила с его колен и повернулась к нему лицом. Темные волосы Жан-Марка были слегка растрепаны, а черные глаза беспечно смеялись. Жюльетта увидела, как длинный твердый ствол, слегка подрагивая, вырисовывается сквозь плотно прилегающие шелковые панталоны, натягивая их. Ее остро пронзило желание прижать его снова своим телом, вжать в ягодицы. В эту минуту Жан-Марку было все равно – пусть хоть весь город видит, как он берет ее. Он был воплощением дикого желания.
Жюльетта попятилась, не сводя глаз с его лица. Прежде она никогда не видела Жан-Марка таким, хотя подсознательно она знала, что он желает ее. Но она могла игнорировать это свое тайное знание. Делать вид, что не видит то, что рядом. Но теперь она уже не могла не замечать его. Это был человек, которому бесчисленные любовницы шептали просьбы и мольбы, – Жан-Марк, способный на любые излишества, чтобы утолить первобытный голод и свои сексуальные прихоти. Глаза его становились все более темными, блестящими, они вбирали ее в себя, раздевали.
– Нет, я не хочу… – Она прервала себя на полуслове. – Я не из-за этого осталась в Париже.
– Но это то, что вы получите, если останетесь. – Жан-Марк опустил взгляд на ноги Жюльетты. – Поведать вам о способах, при помощи которых я собираюсь овладеть вами?
Жюльетта хрипло засмеялась.
– Вы просто запугиваете меня, чтобы я поскорее бежала в Вазаро.
– Вам лучше знать. – Взгляд Жан-Марка поднялся к лицу девушки. – Даю вам одну неделю. Если вы не уедете в Вазаро за это время, вы станете моей любовницей. – Он пожал плечами. – Когда-нибудь это все равно произойдет, так что можно и сейчас. Видит бог, у меня такое чувство, что я жду уже целый век.
– Вы не глупы и, вероятно, со временем придете в себя и больше не будете хотеть вступить со мной в связь.
– Сомневаюсь. Все последние пять лет вы сидите у меня в подсознании.
– Что ж, я хотела бы вернуться в ваше подсознание. У меня нет желания становиться чьей-либо любовницей. Я хочу только писать и…
– Даю вам одну неделю. – Жан-Марк встал. – Естественно, все это время я не буду сторониться вас и постараюсь любовной игрой окончательно пробудить в вас чувственность. – Он ласково провел пальцами по ее шее. – Должен же я получить какую-то компенсацию за опасность, которой вы меня подвергаете, а заодно и подготовить вас к предстоящей большей интимности и к встрече с моим неутомимым борцом. Он так хочет вас!..
Его поглаживание было нежным, прикосновение – таким легким. Жюльетте хотелось, чтобы эти пальцы, не останавливаясь, спустились от шеи ниже.
– У вас вид, как у ребенка, тянущего шейку за поцелуем, – прошептал Жан-Марк.
– Я не ребенок.
Улыбка сошла с лица Жан-Марка.
– Я знаю, причем вы никогда и не были ребенком. Я всегда желал вас, даже когда пытался воспринимать вас как ребенка, попавшего в беду.
– Я никогда не попадала в беду. И всегда могла позаботиться о себе. – Жюльетта с усилием отвела глаза от его лица и попятилась к двери. – Я устала, и мне надо подумать. Я, пожалуй, пойду в свою комнату и…
Жюльетта замолчала. Жан-Марк тихонько смеялся.
– Перестаньте надо мной смеяться. Мне это не нравится. Вы можете быть очень-очень жестоким, Жан-Марк.
– Возможно, вы этого и не сознаете, но вы тоже немилосердны. И это еще одна причина, по которой я хочу, чтобы вы покинули мой дом. Мы вполне можем вцепиться друг в друга, а вы еще недостаточно сильны для битвы. Странно, но я ощутил, что не хочу причинять вам боли.
У Жюльетты было такое чувство, что она получила удар в живот. Дыхание ее прервалось. Кровь ударила в голову, окрасив щеки. Что с ней творится? Не мог же Жан-Марк так на нее действовать? Должно быть, из-за сегодняшнего долгого похода у нее вдруг ослабли и задрожали колени.
– Все это чепуха. Мне надо подумать. – Она выбежала из кабинета Жан-Марка.
* * *
– Признаюсь, я не настолько галантен, чтобы желать твоего присутствия, гражданка де Клеман, еще когда-нибудь. Франсуа не упоминал, что ты еще в Париже. – Дантон был ошарашен появлением Жюльетты и не старался скрыть это.
– Он не знает. – Жюльетта отбросила капюшон своего коричневого плаща. – Могу я присесть? Я шла пешком от самой Королевской площади и слегка утомилась.
– Непременно. – Дантон проводил Жюльетту взглядом. Она пересекла кабинет и опустилась в кресло с подушками. – Полагаю, Андреас не знает о твоем визите сюда, иначе предоставил бы тебе экипаж.
– Жан-Марк недоволен моим появлением в Париже. Он ищет возможности отправить меня в Вазаро, а пока не разрешает выходить из дома. Мне показалось разумным ускользнуть тайком. – Жюльетта пожала плечами. – Это было нетрудно. Он целый день либо сидит в кабинете с горами документов, либо мчится в своем экипаже на какую-нибудь встречу.
– Боюсь, Анреас прав. Я бы тоже предпочел тебя прятать. – Лицо Дантона стало жестким. – И я не в восторге от твоего появления в моем доме, ты рискуешь разоблачить и себя, и меня. Рауль Дюпре последнее время заходит почти каждый день, и я не хочу дать ему повод задавать мне неуместные вопросы.
– Ну, я же не могла прийти в Национальный конвент, а мне надо было вас увидеть.
Дантон сложил руки на груди и прислонился к камину.
– Буду счастлив узнать зачем.
– Мне необходима ваша помощь.
– Чтобы покинуть Париж?
– Нет. – Жюльетта нетерпеливо дернулась. – Вы говорите, как Жан-Марк. Я еще не готова оставить Париж. Сначала мне надо кое-что сделать…
– Да неужели?
– Я хочу поговорить с королевой.
Дантон уставился на девушку, не веря своим ушам, потом рассмеялся.
– И ты пришла ко мне? Почему ты думаешь, что я стану помогать?
– Я считаю, вы предпочтете устроить так, чтобы я могла пройти в Тампль и выйти оттуда живой. – Жюльетта сладко улыбнулась. – Вы же не допустите, чтобы меня схватили. Это могло бы поставить вас в неловкое положение.
– Убедительно. А о чем именно ты хочешь говорить с ее величеством?
– Это уж моя забота.
– Что, если я потребую того в оплату за свою помощь?
– Я найду другого по более дешевой цене.
Дантон расхохотался.
– Проклятие, а ты храбрая! Это качество, которым я восхищаюсь.
– Вы поможете мне?
Улыбка сошла с лица Дантона.
– Не подгоняй меня. Я думаю. Ты хочешь только поговорить с королевой? Не собираешься устраивать ее побег?
Жюльетта поколебалась.
– В этот раз – нет. – И поспешно продолжала:
– Хотя вам не следовало заточать их в это ужасное место.
– Не такое уж оно ужасное. У них много удобств.
Жюльетта де Клеман явно замешана в каком-то заговоре, мелькнуло в голове Дантона. И все же храбрость часто побеждала, к тому же Дантон всегда считал, что королевской фамилии лучше было бы бежать, прежде чем якобинцы обезглавят Людовика. Дантон не сомневался, что, как только король будет послан на гильотину, Англия и Испания объявят Франции войну.
– Почему ты думаешь, что я смогу провести тебя в Тампль?
– Вы человек, предпочитающий знать обо всем, что вокруг происходит. Зачем еще вам нанимать Франсуа Эчеле? Королевская семья представляет собой опасность для вашей республики, и вам надо знать обо всем, что их касается. Разве это не так?
Дантон кивнул.
– Ты очень сообразительна. Я действительно велел Франсуа изучить их положение в Тампле. Карточки на вход раздаются буквально каждому, кто попросит. – Он помедлил. – Но вывести любого из членов королевской семьи невозможно. Их очень тщательно охраняют.
– Я никого не хочу выводить, кроме себя.
Дантон на минуту задумался.
– Фонарщик, что приходит в Тампль каждый вечер, часто приводит с собой своих родных. Однако, насколько я понимаю, лица членов его семейства меняются вместе с его состоянием. Небольшого подкупа будет достаточно.
– У меня нет денег, и я не хочу просить их у Жан-Марка. Он ничего не должен знать об этом.
– Почему?
– Если он запрещает мне выходить на улицу, как вы думаете, захочет он, чтобы я отправилась в Тампль? – Жюльетта нахмурилась. – Он ведет себя в этом отношении совсем неразумно.
Дантон подавил улыбку.
– Сожалею, что не могу предоставить в твое распоряжение свои средства, я всего лишь бедный республиканский чиновник.
– Дайте подумать. – Жюльетта с минуту помолчала. – Франсуа! Жан-Марк дал ему целое состояние за женитьбу на Катрин. Он может дать взятку.
– Если захочет впутаться в это дело.
– Он уже в нем.
– Это не значит, что он будет тебе помогать. Франсуа умница, но иногда бывает слеп в реальности. Два года назад он появился у меня на пороге – прямиком из Страны басков. Пылая огнем революции, он умолял меня разрешить ему служить мне любым способом. – Губы Дантона сложились в легкой улыбке. – Ему пришлось выполнять многие поручения, которые противоречили его идеалам, но он ни разу не отказал мне. Он верит в вечную жизнь республики, потому что права человека справедливы и хороши.
– А вы – нет?
– Я считаю, что республика будет такой, какой мы ее сделаем – доброй или злой. – Дантон вскинул голову. – А во что веришь ты, гражданка?
Жюльетта поднялась.
– Я думаю, что людей надо оставить в покое, чтобы они делали то, что хотят. – Она накинула на голову капюшон. – И я верю, что люди, отнимающие этот покой, будут наказаны. Так вы поговорите с Франсуа или мне самой этим заняться?
– Я не сказал, что буду с тобой сотрудничать.
– Но вы будете?
Дантон медленно кивнул:
– Я поговорю с Франсуа. Хочу сказать, что твоему языку не хватает дипломатичности.
Жюльетта согласно кивнула.
– Когда? Это должно быть скоро.
– Сегодня. И если все пройдет без затруднения, ты пойдешь в Тампль завтра вечером. Я позабочусь, чтобы королева получила послание: на прогулке перед заходом солнца ее будет ждать приятный сюрприз. – Дантон насмешливо поклонился. – Если это тебя устраивает.
– Я буду ждать в…
– Нет. Я скажу Франсуа, чтобы встретил тебя рядом с домом Андреаса перед сумерками. У меня нет желания, чтобы ты снова появлялась в моем доме. – Губы Дантона насмешливо скривились. – Твоя маскировка оставляет желать лучшего.
– У меня не было времени думать о ней.
– Предлагаю тебе серьезно заняться изменением внешности, если собираешься продолжать бегать по Парижу.
– Я так и сделаю. – Девушка направилась к двери. – Полагаю, что вы правы, и было бы разумно…
Раздался тихий стук в дверь, и на пороге появилась жена Дантона.
– Жорж Жак, пришел гражданин Дюпре. – Ее голос звучал как-то сдавленно. – Проводить его сюда?
– Через минутку, дорогая. Скажи, что у меня посетитель.
– Я вообще не стану с ним разговаривать. Мне тошно даже смотреть на него. – И Габриэль закрыла дверь.
Она уже отмалчивается и отгораживается от собственного мужа, с щемящей тоской подумал Дантон. Она шарахалась от него и от всех, участвовавших в массовых убийствах.
Дантон быстро указал на другой конец кабинета:
– Там дверь, она выходит в небольшой сад с воротами на улицу. Скорее!
– Значит, завтра?
Дантон кивнул и проводил ее взглядом. Но думал он не о безрассудной юной посетительнице, а о жене. Габриэль со временем простит его. Их любовь слишком сильна, чтобы погибнуть из-за политики. Через несколько месяцев все снова образуется.
– Жорж Жак, я принес тебе самый свежий экземпляр "Папаши Дюшена". – Дюпре стоял на пороге. Он подошел к столу, небрежно бросил на него экземпляр зажигательного памфлета Марата. – Я был здесь по соседству и решил отдать тебе один из первых экземпляров.
– Ты очень любезен, гражданин.
Дюпре пожал плечами.
– Друзьям надо служить хорошо. – И подошел к окну. – Я был бы рад дождаться… – Он внезапно умолк, глядя на улицу.
– Что случилось? – Дантон моментально встал рядом с Дюпре. Жюльетта де Клеман! Виден со спины только ее плащ, с облегчением отметил Дантон. – Что-то не так, гражданин?
– Да нет. – Дюпре нахмурился. – Та женщина показалась мне знакомой.
– Какая женщина?
– Женщина в коричневом плаще. Она уже скрылась за углом.
– Ты ее знаешь?
– Что-то знакомое было в ее движениях.
– Ты часто посещаешь "Комеди Франсез". Возможно, это знакомая актриса?
Дюпре пожал плечами.
– Как бы там ни было, если я ее хоть раз видел, то потом вспомню. У меня отменная память.
– Уверен, что вспомнишь. – Дантон подошел к столу и взял памфлет. – Какая сегодня тема бредовых излияний Марата?
Дюпре тут же отвернулся от окна.
– Ты не должен так говорить о нем. Он истинный друг республики.
– Но нам приходится забывать о лояльности к старому другу, когда мы заводим нового. – Дантон сделал многозначительную паузу. – Мне не нравится Марат.
Дюпре обворожительно улыбнулся.
– Естественно, я не стану распространяться, как мне не по нутру у него на службе, пока не получу пост, который буду ценить больше.
Матерь Божья, да этот тип заложит самого дьявола ради местечка повыше! Дантон тщательно скрыл отвращение.
– Я понимаю твою осторожность.
– Однако сейчас для меня неподходящее время менять службу. Завтра я уезжаю в Андорру с очень важной миссией. Может, поговорим, когда я вернусь?
– В Андорру? – Дантон нахмурился. – В Испанию? Что за дела у Марата с испанцами?
– Дело чрезвычайной важности для Франции, и никому, кроме меня, он этого не доверит.
– Какого дьявола Марат сует свои грязные лапы во внешнюю политику? Ты сказал, что уезжаешь завтра?
Дюпре кивнул.
– Марат разрешил мне сделать остановку у матери и провести там две недели. Она живет в окрестностях Парижа, в деревне Клермон. Дорога через Пиренеи тяжелая…
Стало быть, "дело" хоть и важное, но не срочное.
– После своих тяжелых трудов в последний месяц ты нуждаешься в отдыхе, – бесстрастно произнес Дантон, берясь за шляпу и перчатки. – Пора отправляться в Конвент.
* * *
Волосы Марии-Антуанетты поседели.
– Не поднимайте головы, – прошептал фонарщик, – как только мы войдем во двор.
Жюльетта поспешно опустила взгляд и потуже завязала под подбородком шерстяной платок. Ее руки дрожали, а в горле комом стояли слезы. Волосы королевы поседели. Они не были напудрены и надушены. Королева шла без парика, который Жюльетта столько раз видела на ней, впервые приехав в Версаль. Марии-Антуанетте было всего тридцать шесть лет, а выглядела она вдвое старше.
– Хватит на нее глазеть. – Фонарщик зажег лампу слева от ворот. – Вы что, хотите, чтобы вас бросили вместе с ней в башню?
– Она так изменилась.
– Встаньте вон туда, в тень. Я пришлю ее переговорить с вами. Но всего пять минут, вы поняли? Как только я зажгу все лампы, мы уйдем.
Жюльетта послушно отошла в тень зловеще нависающей башни. Сумерки уже полностью поглотили двор Тампля, и девушка знала, что в своем грязно-коричневом плаще и платке она будет незаметна для окружающих, разве что кто-то подойдет совсем близко.
Одета королева была прилично. Хорошего покроя черный плащ, муфта из меха куницы, но платье скорее подошло бы жене процветающего трактирщика, чем королеве Франции. Бедная, горемычная Мария-Антуанетта, она лишилась свободы, у нее отняли все, даже некоторых из членов ее семьи. Братья короля – граф Прованский и граф д'Артуа бежали в Австрию, а старые девы, его сестры, – в Италию. Первенец Марии-Антуанетты, дофин Людовик-Иосиф, трагически погиб в 1789 году в то же самое время, когда вокруг королевы рушился весь ее мир.
Теперь у Марии-Антуанетты остались только ее Людовик, хотя судьба его в будущем неизвестна, золовка мадам Элизабет, дочь Мария-Тереза и маленький Людовик-Карл – дофин и наследник престола.
– Жюльетта? – Мария-Антуанетта всмотрелась в тень. – Это действительно ты? Вся эта грязь у тебя на лице…
Жюльетта собралась было сделать реверанс, но спохватилась. Дочь фонарщика-республиканца вряд ли оказала бы уважение королевским особам.
– Это я. Фонарщик решил, что я выгляжу слишком чистой, и немного смазал мне щеки сажей.
– Более чем немного. У тебя вид уличной бродяжки. – Королева подошла ближе и ласково коснулась пальцами щеки Жюльетты. – Но я узнаю эти дерзкие глаза. Я думала, ты погибла. Мне рассказали о резне в аббатстве. – Она вздрогнула. – Ты слышала, что эти звери сделали с принцессой де Ламбель?
– Да.
– Они насадили ее голову на пику и кричали мне, что стреляли ее руками и ногами из пушки. – Глаза королевы затуманились слезами. – В Англии она была в безопасности, но вернулась, чтобы быть рядом со мной, и они убили ее за это. Они убивают всех. Скоро никого не останется. – Мария-Антуанетта крепко зажмурила глаза, а когда открыла их, слезы исчезли. – А как моя нежная Селеста? Твоя мать здорова, Жюльетта?
– Да.
– И в безопасности?
– Да, она бежала из Франции в Андорру во время побоищ.
– Прекрасно. Я часто думаю о ней и молюсь, чтобы она осталась цела.
– Вам здесь удобно?
– О да, здесь не так уж плохо. Они следят, чтобы у нас была приличная еда, и охранники не очень противные. Они даже привезли мне из Лувра клавикорды. – Королева зажмурилась. – Они все время глазеют на меня. А я не люблю этого.
Она всегда избегала излишнего внимания к себе, подумала Жюльетта. Вот почему из большого дворца она убегала в уютный Малый Трианон, в деревню Ле-Амо, чтобы среди цветов развлекаться со своими роскошными игрушками.
– Возможно, они прежде никогда не видели королевы. Мария-Антуанетта подняла голову.
– Я покажу им, как держит себя королева. – Минутное королевское былое величие. И вновь перед Жюльеттой убитая горем женщина с печальным постаревшим лицом. – Ты должна идти, детка. Было очень любезно с твоей стороны навестить меня, но тебе опасно здесь оставаться. Наш тюремщик, этот гротескный Эбер, – настоящий негодяй. И для него будет самым большим удовольствием причинить мне боль, обидев тебя.
Жюльетта глубоко вобрала воздух в легкие.
– У меня есть причина для прихода. – И поспешно продолжала:
– Мне нужен Танцующий ветер.
Королева не удивилась.
– Ты всегда его хотела. Даже ребенком ты любила мою статуэтку. – Выражение ее лица стало холодным. – Танцующий ветер – мой. Я его не отдам.
– Жан-Марк Андреас по-прежнему хочет обладать им. Вы помните его?
– Как я могла забыть этого самоуверенного человека! – сухо сказала Мария-Антуанетта.
– Он готов заплатить мне два миллиона ливров за статуэтку. Хватит ли этих денег, чтобы купить вам выход на свободу и помочь бежать в Австрию?
Королева помолчала.
– Возможно. Охранники с удовольствием берут небольшие взятки, что обеспечивает нам больший комфорт.
– Скажите мне, где находится статуэтка, и я заберу ее, продам Жан-Марку, а потом отдам вам деньги.
– Не мне. – Королева задумалась. – Здесь я ничего не смогу с ними сделать. Однако в городе есть группа верных мне людей, возможно, они и смогут помочь. Иди в кафе "Дю Ша", что на Новом мосту, и спроси Уильяма Даррела.