Та его часть, которую она так жаждала заполучить, повернулась к ней.
- Мне очень хочется, чтобы это… - она показала, - оказалось внутри меня, сэр, - добавила она с улыбкой.
Фальшива или искренна ее улыбка - дело второстепенное.
- С удовольствием, принцесса, - ласково сказал он, протянул руку и обхватил ее за талию. - Я говорю серьезно, - шепнул он и, приподняв ее и согнув колени, чтобы обоим было удобнее, отработанным движением нацелился в ее распаленную расселину. Вот… - Одно быстрое движение вверх - и принцесса, прижавшись к нему, запричитала и заохала.
Он собирался держать свое либидо в узде, считая опасным то неуправляемое вожделение, которое вызывала у него эта женщина. Он не мог позволить себе постоянно быть в гоне - и не только из-за сиюминутной опасности, в которую это ставило их в отношении их врагов. Он не хотел постоянно жить в возбужденном состоянии. Юношеское безумие для человека с его обязательствами противопоказано. Но она приблизила к нему губы и прошептала ему в рот:
- Пожалуйста, если можно, я бы хотела кончить не один раз…
И сразу все оговорки отпали.
- Сообщите, когда с вас будет довольно, - пробормотал он, чувствуя, как распухает все больше и больше и что его охватило непреодолимое желание дотрахаться до смерти, - такова его не обещающая ничего хорошего, невменяемая реакция.
Может быть, завтра он будет более осторожен, думал он, двигаясь с жестким равномерным ритмом.
Или, может быть, послезавтра, предположил он, проникая все глубже и слыша, как принцесса кричит, кончая.
Ах, да какого черта! Нет ведь никакой нужды принимать решение сей момент, решил он, чувствуя, что сам вот-вот кончит.
И когда восхитительная, всепоглощающая страсть сотрясла его тело, он оставил все попытки мыслить рационально и погрузился в переворачивающее душу наслаждение.
Глава 17
Через два дня непрерывной езды верхом в дурную погоду Сунскоку и ее маленький отряд прибыли в Осаку. Промокнув до нитки, подчиненные Хироаки теперь жаждали отыскать временное пристанище и переодеться в сухое платье.
Им приказано охранять таю до Осаки и проследить, чтобы она вернулась в Эдо, выполнив данное ей поручение. Хироаки, однако, не проинструктировал об их обязанностях, когда гейша поднимется на борт корабля.
Устроив Сунскоку на ночь, Юкиё предложил обоим полицейским отправиться в чайный домик, где устроит им вечер развлечений. От такого приглашения не смог бы отказаться никакой человек с горячей кровью в жилах. Тем более предлагает вакаймоно, член банды Ёсивары; уж он-то знает лучшие веселые дома в городе.
Вечер начался с того, что они немного выпили… а потом еще и еще… пока люди Хироаки не перестали понимать, где находятся и с кем. Оставив деньги на их ночные увеселения и приказав задержать их до утра, Юкиё отправился туда, где оставил Сунскоку. Ему не терпелось оказаться в ее обществе без соглядатаев, неотступно сопровождавших их от самого Эдо.
В нескольких шагах от постоялого двора с ним поравнялся молодой человек.
Юкиё посмотрел на него:
- Ты быстро управился.
- Семейство Овари уже практически в пути.
- И ты проводил их до порта Нагоэи?
- Пока мы разговариваем, они направляются в Гонконг. Напуганные, но на борту корабля.
- Все они?
- Вплоть до старушенции. Красивая семья, кстати.
- Не сомневаюсь. И живут в относительно хороших условиях.
- На содержании у дочери.
- Конечно.
- Так когда мы отчаливаем? - спросил Ногучи.
- Мы?
- Не думаешь же ты, что я останусь здесь?
- Не уверен, что у тебя есть хоть одна иена, чтобы посмотреть мир.
- Хороших друзей найти трудно.
- Это верно. - Юкиё посмотрел на него и улыбнулся. - Мы, кажется, едем в Штаты. Или по крайней мере попадем туда в конце концов. Дело капитана Драммонда основано там.
- Что, если он не захочет взять нас на борт?
- Заставим его передумать.
- Учитывая, чем он занимается, он хорошо вооружен.
- Но он человек разумный, как я слыхал.
- В отличие от наших хозяев.
- Вот именно. Думаю, ему понадобятся телохранители.
Ногучи усмехнулся:
- Это точно. Они ему и сейчас нужны.
Юкиё бросил на него вопрошающий взгляд:
- Ты знаешь, где он находится?
- Мог бы узнать.
- Если понадобятся деньги, скажешь сколько.
- Порасспрошу в городе. У меня в этом городе прорезались молочные зубы.
Ногучи вырос на улицах этого морского порта, а в Эдо приехал всего два года назад в качестве телохранителя главаря якудза, который в новой столице приступил к организации преступных кланов. Когда его хозяин погиб в яростной борьбе за территорию, Ногучи нашел работу у Юкиё.
- Ты остановился, где мы? - спросил Юкиё, когда они подошли к постоялому двору.
- У меня есть дружок в городе. Увидимся завтра.
- Судя по твоей ухмылке, этот дружок - женщина. Если нас здесь не окажется, значит, мы будем на борту "Красавицы Юга".
- Не волнуйся. Я тебя найду.
- Как только капитан с принцессой появятся, якорь поднимут. Не уходи далеко.
- Ты всегда будешь в моем поле зрения, дружище, - сказал Ногучи.
- Может понадобиться помощь в одном дельце с людьми Хироаки.
Ногучи усмехнулся:
- Хочешь сказать, они с нами не поедут?
- Вроде того. До завтра. - И, кивнув, Юкиё свернул в ворота трактира.
- Я уж думала, с тобой что-то случилось. Хоть бы предупредил, - взволнованно сказала Сунскоку, когда Юкиё вошел к ней в спальню.
Очарованный представшим перед ним зрелищем, он остановился в дверях. На Сунскоку надет простой халат, волосы распущены, лицо не накрашено; никогда еще она не казалась ему столь прекрасной.
- Но ведь ты ждешь меня в постели, и вот я здесь, - тихо сказал он.
Она насмешливо подняла брови:
- Как оригинально.
- Не знал, что это требуется. - В его голосе сквозил легкий сарказм.
Опомнившись, она проговорила:
- Прости меня, я страшно волнуюсь. Так много зависит от того, чтобы все стало на свои места, от стольких людей, которые нам делают одолжение, зависим… И еще чтобы люди Хироаки не помешали…
- В настоящий момент они пьяны в стельку. Не очнутся до утра.
- Когда мы уйдем отсюда?
- Как только захочешь.
- Жаль, что нельзя сейчас.
- Если попытаемся подняться на борт ночью, команда "Красавицы Юга" скорее всего сначала начнет стрелять, а потом уж задавать вопросы.
- Знаю, знаю, но… - И Сунскоку вздохнула. - Хочется, чтобы все было уже позади. Благополучно. И чтобы мы вышли в море.
Он не видел ее такой - напряженной и напуганной, дрожащей от страха. Он знал ее только как утонченную гейшу и сдержанную куртизанку, привлекавшую всеобщее внимание красавицу, славу Ёсивары.
- Мы поднимемся на борт. Для этого нужны только деньги. Не беспокойся.
- Если бы все было так просто. Ты пытаешься меня успокоить. Но я в ужасе… Ты ведь знаешь, я никогда ничего не боюсь… не боялась… раньше. - Голос ее замер.
Он знал, что может сделать с человеком Ёсивара. Но ему понравилась возможность увидеть живую женщину со страхами и неуверенностью. Хоть это и известная в Эдо гейша.
- Если хочешь, посидим до утра, а на рассвете уйдем.
- А можно ли… то есть… Как это по-детски звучит… Я боюсь лечь спать. А вдруг не проснусь? Вдруг люди Хироаки вернутся прежде, чем мы уйдем… Да мало ли что может случиться не так…
- Это не проблема. Ты будешь пить чай, я буду пить саке, жаровня горит. Можешь рассказать мне историю своей жизни, пока не настанет утро, - сказал он с усмешкой.
- К твоему сведению, - отозвалась она, тоже пытаясь улыбнуться, - моя жизнь начнется в тот момент, когда судно Драммонда поднимет якорь.
- Справедливо. - Он снял плащ и отбросил в сторону. - Тогда сегодня ночью это будет моя история, - сказал он, и его насмешливые глаза засветились.
- Может, стоит придумать что-нибудь более приятное.
Он налил себе саке и поднял на нее взгляд:
- Я так и собирался. Ты ведь не думала, что я расскажу тебе правду, да?
- Я столько времени прожила среди лжи, что мне не слишком приятно слышать от тебя такое.
- Тогда помолчим о нашей жизни. Ты поела?
- Пыталась. - Кивком головы она указала на поднос с нетронутой едой.
- На самом деле у меня есть для тебя очень хорошие новости, - сказал он, садясь рядом с ней на постель. - Твоя семья благополучно выехала.
- Почему ты не сказал этого раньше?! - воскликнула она, широко раскрыв глаза.
- Забыл. - При виде ее он всегда терялся.
- Расскажи, расскажи мне! - Она села с ним рядом, крепко сжав на коленях кулаки. В голосе ее звенело нетерпение. - Хочу знать все подробности.
- Я мало знаю. Ногучи добрался до твоей семьи, увез их в Нагою и посадил на корабль, идущий в Гонконг. Тайком, конечно.
- Всех?
- Вплоть до бабки, как он сказал. Они будут ждать тебя в Гонконге.
На ресницах Сунскоку задрожали слезы, и, скатившись, они полились по щекам, а она пыталась подавить рыдания.
Обняв, он привлек ее к себе.
- Можешь поплакать, милая, никто не услышит.
Он понимает, думала она. И позволила выплакаться - за все годы. Она плакала о семье, плакала об утраченном детстве, плакала потому, что узнала, что те, кто ей дорог, в безопасности.
- Вы очень хороший человек, Юкиё-сан, - прошептала она, уткнувшись ему в грудь и всхлипывая. - Вы самый сострадательный и прекрасный человек в мире, и если любовь действительно существует, я буду любить вас за все, что вы для меня сделали.
Благодарность ему не нужна; он хотел большего. Но разве он не прожил в Ёсиваре десять лет? Он человек терпеливый.
- Рад был тебе помочь, - прошептал он, утирая ей слезы.
- Ты получишь все, что захочешь, за то, что дал мне, - шепнула она, целуя его в щеку.
Он понял, что она предлагает, но он хотел ее страсти, а не благосклонности.
- Когда окажемся на свободе, у нас будет много времени для этого. - Он снисходительно улыбнулся. - А сейчас следует подумать, как переправить на корабль наше золото, чтобы оно не досталось чиновникам.
Она отпрянула и сурово посмотрела на него.
- Ты серьезно? - Слишком дорогой ценой достались ей эти деньги, чтобы, лишившись их, остаться без будущего.
- Пройти сквозь строй чиновников может стоить очень дорого… если не…
- Что, что? Говори же!
Волнуясь, она походила на нетерпеливого ребенка, и он задумался. "Может, то, что ее так рано отдали на обучение профессии гейши, не дало развиться в ней чувствам взрослого человека? Или просто она наконец-то позволила себе реагировать на происходящее с присущей ей от природы непосредственностью?"
- Мы могли бы заплатить рыбаку, чтобы он провез нас мимо чиновничьего барьера. Дешевле обойдется, чем подкупать начальников гавани, - заключил он.
- Мы так и сделаем. - Она бросила взгляд на свой багаж. - А сколько можно взять с собой? Могу я взять все это?
- Да, возьми все.
- Откуда ты все это знаешь?
- Ногучи вырос в Осаке. Я слушал все, что он мне рассказывал.
- Хорошо, что у тебя багажа немного.
- Я отослал все ценное заранее.
- Заранее? Откуда ты узнал куда… - Она улыбнулась. - У стен есть уши, не так ли?
- И глаза, - добавил он с довольным видом. - Я, наверное, знаю о тебе больше, чем ты сама. Например, если ты выпьешь слишком много саке, ты храпишь.
- Этого не может быть!
- Я, быть может, ошибаюсь, - быстро согласился он. - Но ты очень красивая, когда спишь.
- То-то, - сказала она, уже не такая смущенная. - Значит, ты знал, что мы поедем в Осаку?
- Как только услышал, как Хироаки дает тебе указания. Я всегда был рядом, когда он приходил к тебе. Это опасный человек.
- Ты меня охранял?
- В некотором смысле.
Она улыбнулась:
- И видел все, что не полагается?
Он усмехнулся:
- И это тоже. Хотя, имей в виду, я гораздо лучше.
- Да, я наслышана об этом.
- Запомни это на будущее. Сейчас у тебя голова не тем занята.
- А у тебя?
- Я целеустремлен.
- Тогда не пей больше.
- Я не пьянею. Ты со мной в безопасности. И от меня. - Меньше всего ему хотелось пугать ее.
- Как ты можешь быть таким добрым? - прошептала она, чуть ли не погибая от его нежности, ведь все мужчины, которых она знала, были себялюбивы и требовательны.
- Я так хочу. - Будучи человеком дисциплины, он давно научился ждать. - Мне просто постель не нужна.
Она оглядела его красивое лицо и сильное молодое тело, отметила татуировку на кистях и предплечьях, завитки на спине, переходящие на грудь. Сколько нужно вытерпеть, пока так разукрасят? Или у него совсем нет нервов?
- Мне тоже. Хотя я, кроме секса, не знаю ничего другого.
- Я покажу тебе потом.
- А что, если я захочу теперь? - прошептала она, проверяя свою власть.
Он слегка улыбнулся:
- Ты говоришь несерьезно. Подожди, пока тебе действительно захочется. Тогда больше понравится.
- Сколько раз это нравилось тебе?
- А почему я должен тебе об этом рассказывать? Скажу только, мне кажется, мы с тобой поладим.
- Какой самоуверенный.
Он усмехнулся:
- Я реалист. Не хочешь ли чаю? Ночь будет долгая. - Действительно долгая, думал он, не привыкнув ограничивать свои похотливые желания. - Не сыграть ли нам в го?
- На деньги?
- Конечно. Я помогу тебе облегчить багаж.
- Вряд ли. Я хорошо играю.
Его ресницы опустились, скрывая насмешливое выражение глаз.
- Неужели?
- В прошлом месяце я выиграла тысячу рё.
- Тогда мне нужно быть внимательным, - с довольным видом сказал он. Даже держа пари, он выигрывал всегда, шла ли речь об игре в го или о дне, когда зацветет сакура.
- Я взяла с собой маленькую доску. - Это была мозаичная слоновая кость Хэйанской эпохи. - Это подарок, с которым я не могла расстаться.
Взгляд его насторожился:
- Подарок от кого-то близкого?
- От моего старого учителя. Незадолго до его смерти. - Самым известным гейшам полагалось уметь писать стихи каллиграфическим почерком и обладать творческим даром.
- А-а. Тадаясу. - Этот царедворец, разорившийся в трудные времена, научил читать и писать и Юкиё тоже. В действительности он стал для него наставником и жил в доме, купленном для него Юкиё. - Он и меня обучал. - Его медленно расплывшаяся улыбка содержала намек на вызов. - Почему бы нам не выяснить, кто учился лучше?..
Глава 18
На следующее утро, совсем-совсем рано, в то самое время, когда Ногучи осторожно постучал в дверь Сунскоку, неожиданно проснулся и Хью. Затаившись, он прислушался к некоему звуку, не понимая, приснилось ему или нет. Черт! Одетая в черное фигура ворвалась в дверь. Хью схватил кольт, перекатился через Тама, держа палец на курке, и разрядил револьвер в голову убийцы.
Потом с силой втянул в себя воздух. Одним меньше.
Но ниндзя никогда не ходят по одиночке, и, схватив второй револьвер, Хью быстро шепнул:
- Не двигайтесь! - и выпрямился.
Не обратив внимания на его слова, Тама вытащила из-под матраса свой длинный меч и встала в боевую позицию.
Ему хотелось сказать: "Вас же увидят голой. Оденьтесь!" - но он понял, как неуместны эти соображения, если через несколько секунд их убьют.
Подняв меч на высоту плеча, она направила его конец влево и кивнула. Хью тоже услышал - легкое дыхание, еле слышное. Прикинув рост противника, в направлении звука он выпустил четыре очереди по стене.
В предрассветном сером мраке прозвучал резкий крик.
Потом удар… и тишина.
Они посмотрели друг на друга, но ни один торжествующе не улыбнулся. Это было только начало. Где-то неподалеку выжидали еще и другие.
Зловещее молчание окутало хижину, тишину нарушал только отдаленный шум воды, низвергающейся на камни.
Казалось, этот звук существовал отдельно от надвигающейся катастрофы.
Хью начал торопливо одеваться, и Тама последовала его примеру. Если они уцелеют после этого нападения, им придется бежать. Кого-то ниндзя пошлют назад, за подкреплением.
Спустя секунды они оделись и, держа оружие наготове, стали ждать нового нападения. Но за пределами хижины все было неподвижно - ни звука, ни шороха, врагов не слышно и не видно. Собирая вещи, они то и дело останавливались, чтобы прислушаться. Самыми насущными для спасения были боеприпасы, и Хью еще раз проверил оружие; снова стали ждать.
Никто из их преследователей не был вооружен огнестрельным оружием, ведь в Японии строго соблюдались старинные обычаи и почитались традиции самураев в ведении боя. И Хью понимал, что это презрение ниндзя к иноземной смелости и оружию может спасти их с Тама.
Если только на них не нападет сразу несколько воинов.
Если им хватит боеприпасов.
Если никого из них не ранят серьезно.
Слишком много условностей и неизвестных обстоятельств, а главное, слишком далеко до побережья
Но начальное поражение придало нападающим осторожности, и, когда ниндзя наконец возобновили атаку, они навалились ватагой, ворвавшись, как сквозь стены хижины, с разных сторон.
В тесном помещении не было никакой возможности защищаться; их могли смять; реальная опасность. Но выбора не оставалось, и, полагаясь на инстинкт и навык, Тама и Хью целились и стреляли почти что наобум.
Один ниндзя упал, потом другой, но третий и четвертый оказались уже рядом с высоко поднятыми мечами. Воинственные возгласы самураев резали воздух.
Оттолкнув Тама себе за спину, Хью крикнул:
- Бегите!
И разрядил последний патрон. При всей его ловкости потребовались бы доли секунды, чтобы перезарядить револьвер, и, нацелив оружие на ближайшего ниндзя, он вытащил из-за пояса свой короткий меч.
- Убирайтесь вон! - заорал он, чувствуя, что Тама все еще здесь.
Чтобы дать ей время убежать, перемещаясь и загораживая ее от нападающих, он страшно хотел, чтобы она убиралась немедленно.
- Вон, вон, вон! - вопил и надрывался он, отражая удары мечей обоих ниндзя. Отступая, он жалел, что у него нет его длинного меча. Увернувшись вправо, чтобы ему не снесли голову, он споткнулся и начал падать…
Оба ниндзя ринулись на него с торжествующими воплями, их мечи уже опускались для рокового удара.
Перепрыгнув через Хью, Тама задержала их атаку, ее широкие горизонтальные взмахи мечами заставили их отступить.
Мусаси говорил: "Тот, кто вступает в атаку, есть ястреб. Ты должна это принять во внимание".