- Я не влезала в твою машину! - закричала она, окончательно потеряв контроль над собой. - И весьма сожалею, что ты так мог обо мне подумать. Я только что вышла из класса. Если тебе угодно, можешь спросить у преподавательницы театральной студии, мы с ней только что разговаривали насчет костюмов для пьесы прошлого века.
Злость Донована понемножку утихала. Все, что он знал о ней, говорило за то, что его подозрения просто нелепы. Но ведь она была здесь, и притом убегала.
- Ну, а тогда почему ты бежала?
- Потому что мне холодно! - прокричала Джойл. - Эта накидка, конечно, романтичная, но не так уж и согревает. А кстати, раз уж на то пошло, что ты сам здесь делаешь?
- Меня пригласили выступить в классе рисования, - ответил Донован.
- И что, это дает тебе повод вести себя как кретин?
В первый момент он не нашелся что сказать. Понятное дело, он ошибся. Он не знал, как объяснить ей свое поведение. Но, не желая признавать, что свалял дурака, Дон решил попробовать фокус, которым всегда пользовался Вэл. Он взял выбившийся сзади из ее прически локон и потянул ее к себе. Сам не зная почему - ведь обычно он не питал склонности к холодным, неподатливым женщинам, - Донован вдруг захотел испытать ее темперамент. Наверное, потому, думал он, что чувствовал, что заслужил ее гнев. Но когда его губы коснулись губ Джойл, нужда искать причины отпала сама собой. Он крепко обнял ее, почувствовав в первое восхитительное мгновение, что она почти сдалась, поддавшись соблазну, но затем Джойл оттолкнула его, свирепо глядя снизу вверх, рассыпав конспекты по влажной траве.
- Слушай меня, - тихо, угрожающим тоном проговорила она. - Я никогда не относилась к женщинам, которые бросаются на шею тому, кто их оскорбил. Я знаю, что твой прекрасный Вэл в такое не врубается, но тебе бы стоило, если ты собираешься общаться по-соседски со мной. Хотя вряд ли я когда-нибудь захочу тебя видеть. И если ты окажешься где-нибудь поблизости…
- Я подумал, что это ты та женщина, которая оставила мне тогда записку, - прервал ее Донован, опасаясь, что эта тирада может еще долго не кончиться и что Джойл будет распаляться все больше от собственных слов.
Она умолкла. Когда ее захватила ярость, Дон решил было, что все кончено. К счастью, любопытство взяло верх.
- Да зачем и кем это сделано?
Ирвин объяснил, о чем он подумал, когда увидел, как кто-то убегает, укрывшись накидкой.
Сначала я не знал, кто это. Потом, когда увидел, прикинул, что все сходится. Ты как раз была поблизости, и у тебя была возможность…
- Ну конечно, это произошло как раз в ту ночь, когда Ева заболела. Я развлекалась, опорожняя бензобак в промежутках между укачиванием ребенка, сменой постели и попытками урвать хоть часок сна для себя самой. - Поглядев на него с отвращением, она наклонилась, чтобы подобрать рассыпавшиеся листки.
Донован сел на корточки, чтобы помочь ей.
- Прости меня, - проговорил он искренне. - Я почти с самого начала понял, что ошибся, но ты была такой хорошенькой в гневе…
- Знаешь что, играй в эти игры с кем-нибудь еще.
Донован подравнял собранные листки и протянул ей.
- Да ладно тебе, - проворчал он с усмешкой. - Я же рисую комиксы, так что у меня почти ко всему шутливый подход.
Джойл хотела забрать бумаги, но Донован удержал их. Он посмотрел ей в глаза и произнес:
- Тебе ведь нечасто удается развлечься, а?
Он увидел, как глаза ее сузились, а губы сжались. Он был прав, и его слова задели ее даже больше, чем Дон предполагал. Он почувствовал отчаянное желание изменить ситуацию.
Это совсем не тот мужчина, которого я угощала "радостью сердца" у меня на кухне на прошлой неделе, подумала Джойл. Этот тип способен заподозрить ее в воровстве, пусть даже всего лишь канистры бензина, и находил забавным издеваться над ней, только чтобы посмотреть, какая она хорошенькая, когда злится! Она снова почувствовала себя смущенной, разозленной, выведенной из равновесия. Как можно так ошибиться в человеке? Да и вообще, стоило ли ей самой усложнять себе жизнь?
- В виде извинения, - проговорил Донован, - можно мне пригласить тебя к себе на чашку кофе?
Но Джойл все еще была раздражена, чтобы быть вежливой.
- У меня есть прекрасная чайная, где можно приготовить кофе по любому рецепту, известному людям. С какой стати я пойду пить кофе к тебе?
Донован протянул руку и аккуратно надел на нее капюшон, придерживая его так, чтобы не смять ей прическу.
- Ну, просто чтобы переменить обстановку, - ответил он, осторожно заправив выбившийся локон. - Из моего окна открывается чудесный вид на океан, который тебе загораживает холм. И потом, я унаследовал от тетки целый сундук старинных вещей, но так и не знаю, что мне с ними делать. Может, ты подскажешь? - Это он оставил напоследок и произнес с нарочито наигранным безразличием.
Ее любопытство среагировало как надо.
- А что там за вещи?
Донован пожал плечами.
- Да так, платья, какие-то безделушки.
Джойл подозрительно посмотрела на него.
- А почему же ты об этом раньше не говорил?
Донован улыбнулся.
- Я же не знал, что ты такими вещами интересуешься, - ответил он.
Джойл вздохнула. Пожалуй, можно было бы простить его грубость, подумала она. Возможно, если бы кто-нибудь выкачал бензин из ее машины, оставив такое идиотское послание, что его даже поместили на первой полосе "Старз", она вела бы себя точно так же подозрительно и несдержанно. И его прикосновение… Оно тоже, конечно, оказало свое влияние. Джойл хранила воспоминания о таких прикосновениях с той поры, когда она влюбилась в мужа. Могло теперь случиться что-нибудь подобное? Что же, по крайней мере, у нее был шанс.
- Пойдем, - уговаривал Донован, обняв за плечи, чтобы проводить до ее машины. - Заезжай ко мне, я покажу тебе, что оставила мне тетка, потом поболтаем за чашкой кофе.
Джойл слабо улыбнулась, размышляя, что, даже если ей не повезет, все равно эти отношения могут дать ей больше, чем многие другие вещи в жизни.
- Ну, хорошо.
- Ну и отлично. - Донован подождал, пока она садилась в машину. - Поезжай аккуратно, - предупредил он на прощание.
Когда машина Джойл скрылась из виду, Донован вдруг почувствовал угрызения совести, ведь этот разговор за чашкой кофе будет вовсе не о теткином сундуке.
VI
Из окна комнаты, где Донован работал, открывался поистине фантастический вид. Небо сливалось на горизонте с океаном, казалось, в окно заглядывала сама бесконечность.
- Похоже на край земли, да? - проговорил он, ставя на рисовальный стол перед Джойл дымящуюся чашку кофе. - Иногда я скучаю по Нью-Йорку. Он всегда в огнях, как рождественская елка, даже в самую глухую полночь.
- Ты в Нью-Йорке, наверное, никогда не видел восхода, - ответила гостья, оторвав взгляд от великолепного зрелища, чтобы взять кофе. - Здесь восходы просто чудесны. Вчера, например, казалось, что день встает прямо из глубин океана.
Она глотнула из чашки и почувствовала привкус спиртного.
- М-м-м, - протянула она. - Бренди.
- Ну, раз уж я держал тебя так долго на холоде, - объяснил Дон, беря ее за руку, чтобы отвести в гостиную, - то просто обязан восполнить недостаток тепла.
- Ой, а это кто такой? - Женщина присела на корточки, чтобы погладить ушастого рыжего пса, который разлегся под столиком.
- Это Вик, - ответил Дон. - Мой главный критик.
Донован жестом показал Джойл на диван, и она села на среднюю подушку.
В обширной гостиной преобладали темно-коричневые и бежевые тона с вкраплением красного. Дубовая отделка, незадрапированные окна, выходящие на океан, и простая незамысловатая мебель напоминали ей колониальный стиль в сочетании с современным комфортом. Лампа на столе, сделанная в форме каретного фонаря, освещала комнату мягким светом.
- Располагайся, - произнес Донован. - А я пока пойду, принесу сундук.
Он исчез в коридоре, ведущем в спальню, и через минуту вернулся обратно. Джойл отставила в сторону чашку, чтобы освободить место на столе для широкого и глубокого сундука. Дон открыл его и снял белую салфетку, которая скрывала содержимое. Вниманием Джой тотчас же завладела небольшая, обшитая бисером дамская сумочка яркой, ягодной, расцветки. Едва сдерживая восхищение, Джойл достала ее, осмотрела, затем раскрыла, обнаружив внутри изношенную, но еще крепкую подкладку, а также серебряный гребень и разрисованную цветочками пудреницу.
- Не возражаешь, если я открою? - спросила она у Донована.
- Нет, конечно, - улыбнулся он в ответ.
Женщина была очаровательна в своей нетерпеливости, отметил он с удовольствием, точно так же, как и часом, ранее, когда он увидел воочию ее темперамент. Ему было даже несколько жаль, что она выглядела сейчас так совершенно: такая, она, пожалуй, не согласится на то, что он ей собирался предложить.
Джойл стала открывать пудреницу. Замочек поддался не сразу. На удивление, содержимое ее еще источало благоухающий аромат. Джойл поднесла пудреницу к лицу и посмотрелась в потемневшее зеркальце.
- А твоя тетя была блондинкой? Дон тоже заглянул в зеркальце.
- А как ты догадалась?
- По оттенку пудры.
Джойл аккуратно закрыла пудреницу и осторожно положила ее на место, затем защелкнула сумочку, проведя кончиком пальца по ее расшитому бисером боку.
- Хорошо бы посмотреть на платье, с которым ее носили, правда? - сказала она.
- Она там внизу, я думаю.
- Точно? - Джойл начала рыться в сундуке, вынув оттуда несколько пар перчаток, меховую накидку, коробочку поменьше с ювелирными изделиями и расписной веер. Наконец на свет явилось платье с осиной талией. Его расцветка была чуть бледнее, чем у сумочки, но тех же тонов и с тем же орнаментом бисера.
Джойл встала, желая встряхнуть его, и Донован инстинктивно взялся за нижний конец, чтобы помочь ей. Свет лампы отразился в бисере, которым был обшит лиф платья, и художник на секунду увидел Джойл на викторианском балу, кружащуюся в танце с неким элегантно одетым молодым человеком, и был удивлен, почувствовав укол ревности к тому, кто существовал лишь в его воображении.
Джойл была просто зачарована сундуком, и Дон даже пожалел, что эти платья и аксессуары так завладели ее вниманием. Он привел ее домой неспроста, и пора уже было переходить к делу, но, прежде чем вымолвить слово, Донован поднял глаза на гостью и увидел, как она оглядывается по сторонам в поисках зеркала.
- У меня в спальне есть зеркало, - проговорил он невинным голосом.
Но женщину это не обмануло. Она понимающе усмехнулась и подошла к большой стеклянной двери шкафа.
- Мне и этого хватит, спасибо… Ты знаешь, тебе так повезло с этим наследством, - проговорила она, приложив к себе платье и медленно поворачиваясь перед отражением.
Дон оперся локтем на спинку дивана.
- Да, знаю. Я подумал, может, мне надеть его на церемонию вручения наград торговой палаты в марте.
Смеясь, Джойл вернулась к столу.
- Я имею в виду, что здорово, когда владеешь платьем и сумочкой, которые явно принадлежали изящной и стильной даме. Может быть, она даже сшила их собственными руками. Там на них нет этикеток, а в то время женщины нередко сами себе шили выходной наряд.
Она стала аккуратно складывать его, чтобы положить обратно в сундук.
- У меня дома есть специальная бумага, которой нужно накрывать такие вещи, чтобы однажды уже наши внуки могли увидеть, что не все прекрасное в мире работает от батареек. Я дам тебе такую бумагу.
- Я думал подарить это платье тебе, - сказал Донован.
Джойл остановилась, ее рот раскрылся, а глаза расширились как блюдца.
- Что? - наконец выдохнула она. Донован, наконец, поймал ее на удочку.
- Ты не хотела бы его иметь? - продолжил он осторожно.
Какое-то мгновение гостья пребывала в растерянности.
- Нет, - наконец ответила она, но затем быстро поправилась. - То есть да, конечно. Кто бы не хотел? Но, оно же твое. Я имею в виду, оно должно остаться в твоей семье.
Донован пожал плечами.
- Вся моя семья - это я. Отец мой умер, братьев и сестер у него не было. А у нас с Фанни детей, слава Богу, нет…
Донован взглянул на нее и увидел в ее глазах сострадание. Он остро почувствовал одиночество и вместе с тем отчетливо ощутил, как он нуждается в Джойл.
- Но почему ты должен отдавать его мне? - спросила она.
Он выдержал ее взгляд. Он собирался сказать правду, но это нужно было сделать осторожно.
- Потому что ты любишь старые вещи. Потому что ты сможешь оценить его и заботиться о нем. И наконец, потому… - Он сглотнул. - Потому что я чувствую, что ты не безразлична мне.
Сердце женщины сильно заколотилось, пульс участился. Неужели он чувствовал то же самое? Неужели это был не сон? Неужели она, наконец, во второй раз нашла подходящего мужчину, проведя с ним вместе всего несколько часов?
- Правда?
Донован взял ее за руки, все еще лежащие на сундуке, почувствовав, как они дрожат, и повернул лицом к себе. Он поколебался мгновение, потом посмотрел в бархатные карие глаза и решил идти до конца, чего бы это ни стоило.
- Да, - произнес он, взяв ее руки в ладонь и накрыв их другой. - Прости меня за то, что я сегодня тебе устроил. Ты же понимаешь, я стал в последнее время так подозрителен насчет женщин.
Джойл не имела ничего против того, чтобы быть великодушной.
- Да, но тебе нужно оглядеться вокруг, и ты увидишь, что не все женщины убегают, когда у них какие-то проблемы. У большинства из нас просто потрясающая выдержка.
Донован откинулся на спинку дивана и притянул ее к себе так, что она оказалась в его объятиях. Джойл выглядела настороженно, но он заметил интерес в ее глазах.
- Это обещание? - спросил он, коснувшись ее щеки и проведя большим пальцем по выпуклости скулы. Ее кожа была такой мягкой - мягче, чем у любой из женщин, до которых он когда-либо дотрагивался.
- Ну, я не могу говорить за других женщин, - сказала Джойл. Дон почувствовал теплоту в ее взгляде.
- Я хочу, чтобы ты говорила за себя.
Он твердо помнил о намерениях сдержаться, но воображение, просто сводило его с ума. Руки Дона была спокойны, но все внутри дрожало от нетерпения. Он представлял ее в своей постели.
Мысли Джойл вышли из-под контроля, но ей нужно было думать не только о себе.
- Нужен необыкновенный мужчина, чтобы…
- Когда я держу тебя в руках, - услышал Донован себя, - я чувствую… знаешь… что-то необыкновенное!
Он понятия не имел, как эти слова смогли вырваться. Они были полной правдой, но он совершенно не собирался произносить этого вслух. Он очень внимательно все обдумал. Пора переходить к делу.
- Дорогая, - произнес он, голос его был полон нетерпения, - Я хочу сказать, что я думал об этом.
Джойл услышала первый предупредительный звонок. Что же он мог думать "об этом"? Как будто все получилось не само собой. Как будто он заранее все рассчитал.
Да нет, не может такого быть, сказала она себе. Просто он нервничает. И она нервничает. Не так-то легко открыться в любви, особенно мужчине, который видел не так уж много ее от женщины, с которой связал судьбу. Она прислонилась головой к его руке и доверительно спросила:
- А что ты думал об этом?
- Я подумал, что у нас могло бы быть что-то вроде… партнерства.
Донован не мог понять, почему ему было так трудно выговорить последнее слово. Оно неожиданно застряло на языке, и его пришлось вытолкнуть силой. Пульс Джойл участился. Она придвинулась поближе.
- Партнерства?
- Да, ты и я.
Джойл показалось, что она слышит, как ангелы играют на небесах. Она сжала пальцы на руке, которую Дон держал в своей.
- Вместе… - проговорила она. Донован вроде бы немного поколебался.
- Ну да, - проговорил он, наконец, и Джойл услышала второй предупредительный звонок. Тон, которым были произнесены эти слова, подходил скорее для "да нет".
Джойл сидела не шелохнувшись, боясь спугнуть счастье.
- Вместе, - повторила она, пытаясь приободрить его, чтобы он смог продолжать и в то же время, чтобы убедить себя.
Донован испытывал те же ощущения, как тогда, когда он обнимал ее, стоя на скамейке в магазине. Неожиданно мысль о том, как бы не провалить все, показалась ему отчаянно важной.
- Мой опыт показывает, - проговорил он, с досадой отметив, что его слова звучат как статья из научного журнала, но раз уж он начал, нужно было продолжать, - что глупо рисковать сердцем в отношениях с женщиной. - Для него эта мысль казалась неоспоримой, но неожиданно он почувствовал, что она нуждается в оправдании. - Нельзя требовать от двух людей, совершенно по-разному видящих и чувствующих, чтобы они поклялись, что проведут вместе всю жизнь.
Третий, последний звонок! Джойл почувствовала, как ледяной душ разочарования окатывает ее с головы до ног, но не шевельнулась. У нее было предчувствие, что энергия ей еще понадобится в дальнейшем. Она стала ждать.
- Тебе повезло с замужеством, - продолжал тем временем Дон, приняв ее молчание за знак согласия. - Но сейчас ты одинока, а мне…
…Мне тоже одиноко, подумал Донован. Почему же так трудно было признаться в этом? И он выбрал самый честный вариант:
- А мне нужна женщина. Ты.
Больше Джойл не могла оставаться в неподвижности, иначе бы она врезала ему кулаком в солнечное сплетение. Она поднялась и отошла к окну. За то короткое время, пока они разговаривали, на улице стемнело. Как по заказу, усмехнулась женщина про себя.
Дон тотчас же последовал за ней, обнял за плечи, губы его почти коснулись ее уха.
- Я знаю, это звучит… бесчувственно… если вырвать из контекста. Но если хорошенько подумать, достаточно разумно. Я в состоянии… - Снова ему пришлось выдавливать из себя фразу. Так он и сделал, весьма раздраженный самим собой, а также еще чем-то, чего он не мог толком понять. - …помочь тебе материально, а ты, - продолжал он твердо, - в состоянии доставить мне удовольствие.
Донован закрыл глаза, удивляясь, почему так паскудно звучит то, что казалось так разумно. Джойл по-прежнему молча, смотрела в окно.
Ты все испортил, Ирвин, сказал он себе. Сейчас она повернется, залепит пощечину и выйдет вон. Он никогда больше ее не увидит, разве что когда Джойл будет выбрасывать мусор у себя на заднем дворе.
Джойл почувствовала, как он крепко прижал ее к себе и поцеловал в висок.
- Понимаешь? - прошептал Донован.
Она понимала. Он был несчастной жертвой постоянных предательств в любви и жизни, и она должна была спасти его от самого себя. Она сомневалась лишь, хватит ли у нее сил.
Женщина повернулась, стараясь улыбаться так тепло, как только могла после этого ледяного душа. Она обняла его за шею и нагнула, чтобы поцеловать.
- Конечно, я понимаю, - сказала она дружелюбно. - Ты хочешь платить мне за секс.