Робер медленно встал, оперевшись руками о край столешницы. Час выбора наступил раньше, чем он ожидал… По крайней мере, они ничего не знают о Милене. Как можно спокойнее юноша ответил:
– Я никогда не буду служить Гордону Лексу.
У барона удивлённо приподнялись брови. Казалось, он чему-то радуется. Тёмные глаза сощурились, на лице вновь показалась кривая ухмылка.
– Ты прямолинеен. Наверное, это возрастное… Пройдёт, – поставив локти на стол, скрестил пальцы Керок, положив на них гладко выбритый подбородок. Его спутники молча переглядывались.
Робер упрямо стоял, немного склонив к плечу голову:
– Я никуда не еду.
– Это приказ короля. Я должен его выполнить. И я его обязательно исполню. Ты мне нравишься, братец! – неожиданно закончил барон.
– Не смей меня так называть! – вскинулся Робер.
– Успокойся, мальчик, прошу тебя! – почти взмолился граф. Холодная ладонь леди Селесты легла на руку Робера, судорожно сжимая её. Робер оглянулся на мать. Тоска и боль слезами готовились вырваться из её глаз. Сердце юноши дрогнуло, он испугался чего-то непоправимого.
Барон Керок встал, отодвинул кресло, на котором не сидел, а восседал:
– Нам надо приготовиться к отъезду.
Все поднялись из-за стола. Рыцари встали за спиной барона.
– Я хочу поблагодарить Вас, граф, и вас, милые дамы, за оказанное гостеприимство и весьма приятное общество, – Керок подошёл к леди Селесте, поцеловал ей руку. Затем аккуратно прикоснулся губами к пальцам юной Лианы. Девушка засмущалась, немного опустив голову.
Робер демонстративно отвернулся и направился в свою комнату. У лестницы ему преградили дорогу два наглорожих стражника.
– Отойдите, – сухо предупредил он.
Короткий женский всхлип заставил Робера резко обернуться. Он растерянно замер. Стражники мгновенно заломили ему руки за спину.
– Я же сказал, что исполню приказ короля. Любой ценой, – подчеркнул последние слова барон Керок. Его нож прижимался к горлу испуганной Лианы. Один из рыцарей держал леди Селесту, двое других – угрожали мечами безоружному графу.
– Грязные разбойники, подлецы! – кричал, неистово вырываясь, Робер.
– Остановись, братец! Вряд ли ты хочешь, чтобы я перерезал это нежное горлышко. А можно придумать и повеселее. Например, я отдам девочку солдатам. У неё такое мягкое, молодое тело… Вряд ли они будут столь деликатны с ней, как я. Ты уже мужчина? Надеюсь, ты правильно понимаешь меня?
Робер перестал биться в руках стражников, тем более, к ним на помощь поспешили другие, стоявшие у входа. Ловкие бесцеремонные руки обшарили его одежду, вытащили нож из сапога.
– Что ты хочешь? – заносчиво спросил юноша. Он уже начинал ненавидеть ухмылку барона. С какой животной радостью он срезал бы её с лица врага!
– Милый братец, я вовсе не кровожадный дракон, пожирающий невинных девиц! Не торопись зачислять меня в стан своих недругов. Образумься, малыш! От тебя требуется всего лишь посетить дворец и короля. А дальше ты решишь сам, как следует поступить. И поверь, никто тебя пальцем не тронет. Если будешь вести себя благоразумно, разумеется. Но мы отвечаем только за твою сохранность. На остальных приказ не распространяется. Ты хорошо понял?
– Я поеду с вами… Но клянусь, сбегу при первой возможности!
Барон рассмеялся:
– Похвальная откровенность. Но ненужная. Надеюсь, Робер, жизнь во дворце научит тебя осторожности. А мы примем свои меры… Кобрет, принеси верёвки!
Робер попробовал выкрутиться из державших его рук. И замер, услышав тонкий плач Лианы. По её шее бежала извилистая струйка крови. Барон приказал:
– Отпустите его! Я хочу знать, насколько сильно ты любишь эту семью, Робер. Если не подчинишься, я выполню свою угрозу. И заставлю тебя наблюдать, как умрёт граф, престарелая леди, а много-много позже – и девочка. Она всё равно умрёт, даже если я не зарежу её. Знаешь, иногда любовь убивает…
Негромкий голос Керока завораживал юношу, он видел, что барон говорит правду… Робер должен был отвести беду от семьи!
Керок перебросил девочку стоящему рядом стражнику, подошёл к столу и сдёрнул тяжёлую скатерть, скинув посуду. Встряхнув, положил узорчатую ткань перед Робером на полу, поправив слегка ногой:
– Добро пожаловать, братец! Встань на край. Видишь, это не страшно… Отведи руки назад… Кобрет, свяжи его!
Диковатого вида рыжий детина с острым носом на лошадином вытянутом лице туго скрутил руки Робера. Юношу передёргивало от гадливых прикосновений потных рук Кобрета, он с ненавистью смотрел на довольного Керока.
– Ты действительно привязан к семье… Это хорошо. Очень хорошо! – раздумчиво проговорил барон. – А теперь ложись, устраивайся поудобнее. Путь неблизкий…
Робер лёг, ткнувшись лицом в жёсткую ткань, хранящую запахи родного дома. Сможет ли он вернуться сюда?
Кобрет с помощью других стражников закатал юношу в скатерть, поверху связав ноги и ещё раз – руки. Затянул верёвку у горла.
– Уходим, – услышал Робер голос Керока, когда его подняли. – Прошу простить за беспокойство, граф. Вот деньги за нашего маленького Робера. Вы хорошо содержали малыша, так и доложу королю.
Гулкий стук тяжёлого кошелька с монетами и безысходный плач матери долетели до слуха юноши. Видеть он не мог, закутанный с головой любимой скатертью леди Селесты.
Они ехали всю ночь. Робер, брошенный на телегу, сначала думал, что ни за что не уснёт, пытаясь ослабить путы на руках. Но слишком бурный день вымотал его настолько, что он заснул, согревшись в своём коконе, почти сразу после отъезда.
Барон Керок долго скакал рядом с телегой и довольно улыбался своим размышлениям. Его настроение намного улучшилось после личного знакомства с норовистым мальчиком. Нежеланная поездка могла стать интересным событием, если правильно преподнести её результаты отцу. Отец… А ведь были времена, когда Керок не сомневался в его любви.
Робер проснулся, когда его небрежно выкатили из повозки. Трое стражников занесли парня в тепло дома и вытряхнули из скатерти. Длинномордый Кобрет развязал руки. Робер, едва шевельнувшись, застонал от боли: тело не разгибалось, не слушалось, освобождённая кровь едко заструилась по жилам. Стражники хохотали над беспомощным трепыханием пленника.
В придорожную таверну едва втиснулся отряд Керока. Появился хозяин с прислугой, грохот кружек и бульканье заполнили комнату. Некоторое время никто не разговаривал, только наполнялись голодные желудки. О пленнике, казалось, забыли.
Робер приподнялся, привалился спиной к стене, растирая руки. Незаметно оглядывался в поисках бесхозного оружия. Но ни один воин не расстался с мечом или ножом. Керок, усевшись за стол, лениво отрывал кусочки белого птичьего мяса и отправлял их в рот. Постоянно поглядывал в сторону Робера. Подозвал жестом Кобрета, что-то шепнул ему. Тот незаметно вышел через чёрный ход, прихватив двух стражников.
Робер перебрался на скамейку у стены, немного продвинувшись к двери. Улучил момент, когда хозяин таверны пошёл во двор, и выскользнул впереди него, поднырнув под волосатую руку. Рванулся к лошадям. Не успел сделать и шага, как сзади на голову обрушилось само небо, оставляя после себя бездонную, клубящуюся красным туманом темноту…
* * *
Глаза отведу,
мне не выдержать правды…
Что стоит себе солгать?!
А сердцу легко
утешенье для гордых -
Огрызок надежды принять.Глаза наполняют
не счастье, не вера,
А слезы и пыль дорог.
Ясна непорочнонебесная сфера, -
Внизу мир суров и строг.Глаза вознесут
мою душу над краем,
И мысли вновь станут чисты…
Но почему же
мы зренье теряем,
Однажды шагнув с высоты?!
Даже с прикрытыми глазами юноша чувствовал, что вокруг было очень светло. Солнце цветными пятнами ложилось на лицо. Робер немного повернул голову, и зелёный цвет сменился на голубой. Он облегчённо вздохнул: ему так нравились пёстрые окна родного дома. Робер полностью открыл глаза и… Боль пронзила затылок, в глазах снова потемнело.
Робер лежал посреди незнакомой просторной комнаты на высокой постели с гладко-прохладными шёлковыми простынями, под бордовым балдахином с тяжёлыми кистями из золочёных нитей. Четыре ярко-узорчатых окна в рост человека пропускали внутрь солнечный свет дня.
Ошеломлённый Робер неловко сполз с роскошной кровати, подошёл к окну. Голова кружилась. Красивые кованые решётки полностью закрывали оконные проёмы. Он яростно дёрнул решётку и прислонился к ней головой.
– Хорошо ли спалось, братец? – ненавистный голос ударил в уши.
Робер поморщился и осторожно повернулся. В дверях, с несколькими стражниками за спиной, стоял барон Керок. Если бы не насмешливая мрачность ухмылки, могло показаться, что он постоянно радуется жизни. Или смеётся над ней.
Из-за стражников вынырнули слуги с большой деревянной лоханью для мытья и вёдрами горячей воды. Они размеренно опрокидывали вёдра в лохань, поставив её у окна, и удалялись услужливо-семенящим шагом.
Барон с видом хозяина уселся в резное массивное кресло с прямой спинкой, обитое тем же бордовым бархатом, из которого был сотворён балдахин. Будто очнувшись от наваждения, Робер огляделся. Мебель в спальне оказалась выдержана в красных и золотых тонах. Гобелены покрывали стены из серого крупного камня, на полу, словно молодая трава, тянулись вверх длинные ворсины ковров, лаская ноги. Пахло чем-то приторно-сладким.
– Куда ты меня привёз? Зачем?! – не выдержал затянувшегося молчания Робер. Керок невозмутимо чистил заострённые ногти небольшим серебряным кинжальчиком. Слуги поставили в углу с ванной тканевую ширму, принесли мягкие полотенца, душистое мыло и ткань для мытья. Всё разложили на кресло у окна.
– Не хотите ли смыть дорожную пыль? – насмешливо указал на ванну Керок. – Нас ждут.
– Кто?
– Король. Естественно, король.
Под ироничным взглядом Керока Робер полностью оценил нелепость своего положения: он торчал посреди комнаты в одной короткой рубашке, не достающей до колен, взлохмаченный, с голыми ногами, и пытался противостоять напору старшего сына короля Гордона. Несмотря на ненависть, почтение к титулам подсознательно ощущалось юношей. Ему казалось верхом неприличия грязным и неодетым предстать перед королём, даже если тот – самозванец. Поэтому, когда к Роберу подошёл слуга и с поклоном попросил пройти за ширму, он последовал за ним.
Тёплая вода растворила боль и усталость, разогретое и отмытое тело расслабилось. Робер немного задремал к моменту, когда слуга помог ему выбраться из чана и вытереть кожу и волосы.
Ширму убрали. Слуга с полотенцем отошёл, так и не подав Роберу одежду. Юноша удивлённо застыл.
В комнате, пока он мылся, явно прибавилось народа: появилось ещё с десяток стражников, несколько слуг, а в кресле вместо барона восседал моложавый, очень красивый мужчина с длинными кудрявыми волосами почти чёрного цвета с прядью седины над высоким чистым лбом. Весь его облик кричал о величии, гордости, силе. Рядом с ним, небрежно опираясь на спинку кресла, стоял барон Керок, так же оценивающе рассматривая Робера. Пара чёрных блестящих воронов над неоперившимся воронёнком… Робер растерялся.
– Ты уверен, что он в своём уме? – в полной тишине неожиданно задал вопрос сидящий мужчина. Робер догадывался, кто это мог быть…
– Более чем. Настолько в своём, что посмел противиться Вашему приказу, отец, – усмешка не исчезала с лица Керока.
– Что ж, я умею ценить чужое мнение. На вес золота, свободы или жизни, – ухмыльнулся король Гордон. Так он стал более похож на своего сына.
– Юлианус, осмотри мальчика. Я хочу точно знать, всё ли у него в порядке.
Высокий, стройный мужчина средних лет, более похожий на воина, а не на врача, поклонившись королю, направился к Роберу. Тот попробовал увернуться, но сзади его опять жестко захватили руки уже знакомого Кобрета и стражника.
– Не трогайте меня! Проклятье! – зло выругался Робер, когда Кобрет зажал ему шею. Робер пнул его голой пяткой по ноге. Совершенно напрасно. В результате Роберу арканом стянули ноги.
– Ваше Величество, не стоит так нервировать юношу. Уверяю Вас… – вступился за пленника Юлианус.
– Делай своё дело! – оборвал его король.
Сначала Юлианус прощупал спину:
– Позвоночник правильный, гибкий, уплотнений и искривлений нет… Кожа и глаза чистые… Зубы белые, крепкие… Цвет лица здоровый… Дыхание лёгкое, сердце работает хорошо… Видимых признаков каких-либо болезней нет… По внешнему виду юноша вполне здоров. Абсолютно точно я могу описать его состояние через несколько дней наблюдения.
Робер дрожал от унижения и злости. Как он их всех ненавидел! Он был готов взорваться.
– Прекрасно! – король встал. – Через семь дней на годовщину моей коронации соберётся вся знать королевства. Там, Робер, я официально признаю тебя своим сыном.
Это не могло быть правдой! Робер тупо смотрел в спину уходящего короля. К нему вальяжно подошёл Керок, похлопал по щеке:
– Ну-ну, братец! Неужели онемел от счастья? Ещё раз скажу: добро пожаловать в королевскую семью, принц!
Робер рванулся из державших рук, замахнулся для удара. Кулак пошёл прямо в ухмыляющуюся рожу Керока. Удар по голове остановил движение юноши. Новоиспечённый принц ничком шлёпнулся на ковёр.
– Смотри, Кобрет, он тебе этого никогда не простит.
– Я понимаю, барон. Поэтому я сделал свой выбор, принц, – тихо добавил конопатый стражник, чтобы его слышал только Керок. Барон улыбался.
Робер очнулся на кровати, укрытый одеялом с атласной подкладкой. Застонал от отчаянья, вспомнив недавние события. Голова болела, раскалывалась от горьких дум. Лучше бы умереть!
Он дёрнулся, почувствовав, что кто-то держит его за руку. Обернулся, открывая глаза. Встретил терпеливый взгляд лекаря Юлиануса.
– Почему?… – сухие губы не слушались.
– Я объясню, Робер. Пока тебе надо спокойно полежать.
Лекарь присел рядом на кровать, поправил подушку:
– Видишь ли, после смерти твоей матери леди Вербы ты стал… не совсем нормальным. Барон Гордон был слишком занят… Я порекомендовал барону отправить тебя в спокойную семью на временное воспитание. Только терпение, любовь и забота могли вернуть тебе рассудок. У нового короля оказалось много неотложных и очень непростых дел…
Юлианус вздохнул, вспоминая про себя те нелёгкие и для него, и для страны времена, продолжил:
– Как видишь, я оказался прав. Но барон, то есть король, решил тебя не возвращать. У него уже был наследник – твой старший брат Полинор. Гордону не хотелось, чтобы возникли проблемы со вторым сыном. В королевстве и так было неспокойно…
– Проклятье! Почему это случилось со мной?! – Робер уткнулся в подушку. Юлианус успокаивающе погладил его по волосам.
– Откуда у тебя шишка на затылке?! – врач попробовал отвлечь Робера.
– Я хотел убежать, вернуться домой… Господи, у меня теперь нет дома! – в ярости стукнул кулаками по кровати Робер.
– Постарайся не волноваться…
– Ничего себе! Как ты не понимаешь, у меня было всё: семья, дом, фамильная честь. И оказалось – это фарс, ложь, а я сам – вовсе не я! Мои клятвы! Чего они стоят?! Как я смогу смотреть ей в глаза?! Именно мой отец убил её отца!
– Тише, тише, Робер… О ком, ты говоришь? О Милене Регант, исчезнувшей принцессе? – перешёл на шёпот Юлианус, склонившись к его голове.
Робер испугался. Он знал о лекаре только по рассказу Милены и Рема, но что он за человек, изменился ли он, как многие, не представлял. Да, годы у подножия властителей меняют людей… Робер торопливо ответил:
– Нет! Вовсе нет… Короля, бывшего короля, убили разбойники, это все знают… Я сказал о Лиане, племяннице графа. Мы вместе… росли. Её отец был казнён… за предательство несколько лет назад.
– Вот в чём дело!.. Извини, не знал, – Юлианус сделал вид, что поверил. – Тебе надо нормально выспаться. Выпей тёплого молока.
– Я бы предпочёл яд, – криво усмехнулся Робер. И вздрогнул: у него появлялись привычки брата.
Робер принял решение. Однако несколько дней откладывал его исполнение, надеясь на побег. Но нигде и никогда его не оставляли одного: несколько стражников во главе с наглым Кобретом сопровождали Робера на бесконечные занятия, где его обучали всему необходимому, чтобы стать принцем. Об оружии вообще пришлось забыть, даже за обедом ему не давали ножей.
Учителя были довольны Робером. В доме графа он получил хорошее образование. Себастьяну Доновану щедро платили за обучение подкидыша, как выразился Керок, просвещая принца по поводу его родословной и взаимоотношений в семье. Робер напрягался, едва заметив брата, но тот не приближался слишком близко, не желая испытывать судьбу. Новоявленный принц не скрывал своей неприязни и готовности отомстить за "благодеяние".