Никаких следов того, что люди называют любовью, не было в жизни журналистки Элен Корнер. Привлекательная, умная, но инертная, она переживает, что представители сильного пола видят в ней не женщину, достойную любви, а унылую девицу, согнувшуюся под грузом вечных неприятностей. Элен далека от того, чтобы винить в своих неурядицах кого-то, кроме себя, она чувствует, что не живет, а плывет по течению, но не может переступить через свои принципы.
И только встретив начинающего писателя Патрика Фрэнка, Элен понимает: лишь полюбив, можно обрести саму себя как личность, лишь любовь делает человека счастливым.
Элен Эрасмус
Назовем ее Анной
Пролог
Найджел расхаживал по комнате, ступая размашисто, уверенно, и слова, которые он при этом произносил, были под стать походке:
- Помни, детка: ни мне, ни тебе, ни нам с тобой вместе не следует переписывать законы природы. И уж если ты взялась донести до читателя судьбу девушки, дай ты ей пожить в согласии с собственным телом.
- Найджел! - возмущенно вскинулась Элен. - При чем здесь тело?
- Как это при чем? Тело всегда при чем! - с преувеличенной страстью в голосе откликнулся тот. - Да знаешь ли ты, что главное в твоей увядающей героине? Хваленый разум? Нет, разумное тело! Отпусти ты ее на волю! Зачем заставляешь человека сопротивляться естеству? Или не знаешь, что нередко ум бывает глупее чувств?
Понятно. Найджел подбирает доводы сообразно превратным представлениям о жизни собеседницы. Ему кажется, что только он один и прав! Элен подумала, что не хотела бы жить с мужчиной, который уверен, будто тело умнее головы…
Найджел, конечно, далеко не глуп, но сейчас разыгрывает целый спектакль в надежде навязать свою точку зрения, которую, естественно, считает бесспорной. Если бы дело не касалось творчества, Элен не стала бы вступать в спор. Но сейчас речь о ее будущей книге, героиня которой не желает жить по законам, принятым в обществе. Она хочет быть чище, лучше людей, возводящих в абсолют прихоти тела.
Найджел продолжал метаться по комнате в поисках более веских аргументов. Остановился. Значит, нашел. Воздев руки к потолку, он вновь принялся обрабатывать Элен, упорно не желающую внимать его доводам.
- Хорошо, не веришь мне - поверь классикам! Имя Монтень, надеюсь, тебе знакомо? Его авторитету доверяешь? Так вот, у него я прочитал, что женщине, ложащейся с мужчиной в постель, следует заодно с юбкой отбросить стыд и обрести его вновь, надев юбку. Ясно?
- Найджел, ты передергиваешь, - отвела глаза в сторону Элен. - Ссылаешься на Монтеня, но упускаешь из виду, что тот, как любой человек, мог заблуждаться.
- Дешевая демагогия. Не придирайся к словам, лучше следи за смыслом и не делай из своей героини законченную ханжу. Пускай стесняется, но не шарахается от плотских радостей, словно от чумы. Сама подумай: если все девицы удалятся в монастырь, человечество вымрет, как мамонты!
- Опять ты дурака валяешь, - вздохнула Элен.
Найджел в отчаянии запустил пальцы в свою неподвластную расческе шевелюру. Обидно, когда твое красноречие отскакивает от принципов собеседника как от стенки горох.
- Хорошо. Представь: на одной чаше весов всемирно признанные авторитеты, а на другой… Эй, как тебе там в поднебесных высях? Не больно будет падать? Ты же одна! Я все сказал. Делай выводы!
Какие уж там выводы… Элен уставилась в пол, чтобы ее смятение не было замечено.
1
Если бы Сью не сказала того, что сказала, Элен спокойно выбросила бы этого джентльмена из головы. Однако сумасбродка Сью взяла и брякнула:
- Элен, а вдруг это твоя судьба?
Сегодня, видимо, дорогой сестрице Сузан Гарди - троюродной, седьмая вода на киселе! - изменила обычная проницательность. И чего она добилась этой своей дурацкой фразой? Судьба?.. Скажет гоже! Просто мелькнул на горизонте тусклой жизни Элен человек, но делать из этого какие-то выводы…
Странно, что на часто упоминаемое имя Найджела Беккера сестра никак не реагировала и ничего судьбоносного в этом знакомстве не усматривала.
Сью, скороговоркой выложив весь запас новостей и не забыв снабдить их пространными комментариями, умчалась. Правда, успела, как всегда, еще и нахамить Мелиссе. Из всего сказанного сестрой в памяти как заноза осталась только многозначительная фраза: "Элен, а вдруг это твоя судьба?"
Однажды Элен спросила у Сью:
- С какой стати ты со мной возишься? Что за радость устраивать мою жизнь, пытаться изменить мои убеждения?
И как та ответила? Подбородок вверх, руки в бок, глаза - для пущей убедительности - вон из орбит, и свысока:
- Если я верну к нормальной жизни хоть одного человека, значит, я не зря появилась на белый свет!
Безусловно, хорошая она подруга, эта Сузан Гарди. Жизнерадостная, в эмпиреях не витает, готова услужить всем, правда, порой немало досаждая объектам своего повышенного внимания излишне шумными хлопотами. Она твердо убеждена, что вернуть кого-то к жизни - значит сделать подопечного похожим на себя. В какой-то степени это верно, если не принимать во внимание несбыточность и безрассудство самого замысла…
По своему отношению к жизни Элен тяготеет к лирической драме. Сью же скорее имеет склонность к проблемной комедии, если такой жанр вообще существует. Во всяком случае, когда приходится сталкиваться с драматическими ситуациями, Сью весьма деятельно приближает оптимистическую развязку. И жизнь неизменно дарует ей ожидаемое. Элен же для себя ничего хорошего не ждет, вот жизнь для нее и не старается.
Патрика Фрэнка сестра и в глаза не видела, хотя и наградила эпитетом "судьба". Скудную информацию о нем получила от самой Элен, а та, кстати, не давала ни малейшего повода для столь далеко идущего вывода.
- Мисс, вас хочет видеть мистер Патрик Фрэнк.
- Я не знаю никакого Патрика Фрэнка, - недовольно откликнулась Элен и досадливо повела плечами: мол, только работа пошла, а меня отвлекают!
- Мисс, он очень симпатичный, - взволнованным шепотом добавила служанка. Это было на нее совершенно не похоже, обычно из Эфи слова лишнего не вытянешь, а тут хлопочет о каком-то незнакомом человеке.
- Что нужно от меня мистеру Фрэнку?
- Он говорит, что пришел по рекомендации мистера Найджела Беккера.
Элен вспомнила, что Найджел действительно говорил о своем приятеле, которому надо помочь. Кажется, речь шла о каком-то журналисте-неудачнике, чью рукопись хорошо бы просмотреть. Она тогда небрежно бросила: "Конечно, конечно…", не думая, что это к чему-то ее обяжет.
- Ну что ж, Эфи, - улыбнулась Элен, - раз ты говоришь, что симпатичный, надо, видимо, его принять.
В комнату робко вошел молодой человек. Ну не очень чтобы молодой - лет тридцати, наверное. Симпатичный? Эфи, что ты в этом понимаешь? Да он просто красавец, глаза бы на него не смотрели! Ох, как она, Элен, не любит мужчин, которых природа наградила привлекательной внешностью. Волей-неволей закрадывается подозрение, что красивый фасад дан Богом в виде компенсации за недостаток других качеств, куда более необходимых человеку. Ума, например. Глупый красавец, что может быть противней? Уж лучше умный урод.
- Добрый день. Извините, мисс Корнер…
- Здравствуйте, мистер…
- Патрик Фрэнк, - поспешил представиться тот. - Вам звонил Найджел…
- Да, да, - нетерпеливо перебила Элен. - Звонил. Проходите.
Фрэнк замешкался. Видимо, рассчитывал на обмен дружеским рукопожатием. Просчитался… Рука молодого человека, протянутая для приветствия, неловко повисев в воздухе, словно очнулась и, выхватив из-под мышки увесистую папку, спряталась за спину. Так и стоял красавчик перед настороженной хозяйкой - руки с папкой за спиной, раскачиваясь в растерянности с носка на пятку и обратно. Гость, по всей вероятности, просто был обескуражен холодным приемом. В какой-то момент Элен даже стало его жалко.
- Ну что же вы? Проходите. И давайте прямо к делу. Чем могу быть вам полезной? - Она посчитала необходимым бросить ему ободряющий взгляд. И тут же отвернулась.
- Извините, мисс… - Гость никак не мог найти нужных слов для начала разговора.
- Можете звать меня просто Элен.
- Извините, Элен. Найджел сказал, что вы обещали просмотреть мою рукопись. - Он протянул ей папку.
- Как, и это все я должна прочитать? - ужаснулась та.
- Очень прошу…
- Но с какой стати! - с отчаянием в голосе воскликнула Элен. - Почему я? Почему, скажем, не Найджел? Он журналист с куда более внушительным стажем, прекрасно чувствует язык…
Бедный проситель вконец растерялся. В нем было сейчас что-то от нашкодившего спаниеля. Прекрасные чуть навыкате темные добрые глаза, густые ресницы. Из-за немножко приподнятых уголков рта создавалось впечатление, что Патрик постоянно улыбается. Не хватало мягких ушей, но при определенной фантазии - а этого у Элен хоть отбавляй - можно было представить и грустно повисшие уши, и даже униженно помахивающий хвост.
- Ну что же вы стоите? - Она с трудом скрывала досаду. - Садитесь, пожалуйста, мистер Фрэнк.
- Патрик…
- И все равно садитесь. - Элен указала ему на стул.
Молодой человек сел, положив папку на колени.
- Теперь все-таки объясните мне, почему я должна прочитать такое немыслимое количество страниц? Ведь здесь работы дня на три, если не больше!
- Нет, уверен, вы прочтете залпом. Хватит и дня.
- Ах, значит, ваше произведение столь увлекательно, что я, забросив все свои дела, сутки посвящу вашему творчеству?
- Простите…
Он явно вилял хвостом. Рад бы, наверное, положить и мягкую лапу ей на колено. Что это с ним? Мужчина он или нет? При его-то внешности так себя вести? В другое время и при других обстоятельствах он, видимо, куда более уверен в себе, нежели сейчас.
Сузан в эту минуту не узнала бы свою сестру, которой постоянно вменяла в вину излишнюю доброту, нерешительность и даже вялость. Элен выставила вперед руки, будто боясь, что настырный гость запустит в нее рукописью:
- Мне некогда, в конце концов! Да к тому же я вовсе не гожусь на роль редактора…
- Извините меня, Элен, я думал, Найджел вам сказал…
- Думайте что хотите! Я лично думала, что речь о статье для газеты, где я имею сомнительную честь внештатно сотрудничать…
- Это роман, - упавшим голосом сообщил Патрик. - Вы будете удивлены, но это любовный роман.
- Да уж, есть чему удивляться! Дамское чтиво? Увольте! Я интересуюсь литературой совершенно иного плана. - Элен не понравились надменные нотки в собственном голосе, и потому она продолжила более спокойно: - Ну хорошо, допустим, я прочту ваш фундаментальный труд, и что дальше?
- Извините…
- Слушайте, что вы все время извиняетесь?
Патрик встал и с обидой в голосе проговорил:
- Я вам не очень-то понравился, да? Но, поверьте, рукопись…
Сью, где ты? Смотри, на что, оказывается, способна твоя излишне добрая и вялая сестрица: Элен исподлобья взглянула на непрошеного гостя и, четко выговаривая слова, зло сказала:
- А почему, собственно, вы мне должны нравиться? У вас уже вошло в привычку очаровывать дам? Ну так слушайте: я не принадлежу к числу девиц, падких до обаятельных красавцев. Да, представьте себе, я недолюбливаю красивых мужчин, просто не жду от них ничего толкового. А тем более не люблю… - Элен замешкалась, подбирая слова пообиднее, но то, что произнесла после заминки, впоследствии ею вспомнилось со стыдом: - Тем более красавцев в нечищеных ботинках!
- О, какой удивительно женский подход к проблеме, - неожиданно улыбнулся гость. Эмоциональный срыв собеседницы, кажется, вывел его из состояния приниженной растерянности. - У меня масса других недостатков, с которыми, надеюсь, вам еще удастся познакомиться. Кстати, Найджел предупредил меня, что вы очень хороши собой, но и словом не обмолвился о вашем отношении к мужчинам. Иначе я не отважился бы воспользоваться его протекцией.
Он явно повеселел. Зато Элен от его реплики пришла чуть ли не в уныние. И отвернулась к окну, чтобы скрыть от молодого человека душевную борьбу, которая, она знала, отражается на лице. Упоминание имени Найджела помогло ей справиться с раздражением. Да и надо же как-то побыстрей завершить это свидание-экспромт. Не поворачиваясь к гостю, она тихо произнесла:
- Ладно, оставляйте рукопись. Прочту, но, учтите, не поправлю ни одной буквы. Позвоните мне дня через три.
Патрик решил, что позвонит вечером следующего дня. Расставшись со своей злосчастной папкой, он собирался уйти, но буквально на пороге столкнулся с дамой в элегантном наряде, радушно приветствовавшей его:
- О, как приятно! Учтите, друзья моих друзей - мои друзья! Дорогая, - это уже говорилось Элен, - представь же нас друг другу.
- Познакомьтесь, пожалуйста. Мистер Патрик Фрэнк - миссис Мелисса Корнер, - угрюмо пробурчала Элен, досадуя на то, что не сможет уберечь гостя от изумления, в которое он непременно придет.
- Очень приятно, - галантно ответствовал Патрик и припал к холеной руке, для этой цели ему и протянутой.
Мелисса верна себе! И ведь успела же, лукавая, во время непродолжительной процедуры с ее правой рукой левую возложить на темя молодого человека и погладить его замечательные, цвета спелой ржи, волосы. Потом, когда он выпрямился, обе руки Мелиссы мягко легли на лацканы его пиджака, и она произнесла голосом юной капризницы:
- Зовите меня просто Мелиссой. Мы будем чувствовать себя проще, если сразу минуем барьер трудного узнавания друг друга…
Господи, какой стыд! Элен на мгновение прикрыла глаза и плотно сжала губы. Что еще успеет выкинуть моя так называемая сестра?
- Мелисса, извини Патрика, он очень торопится. Мы поэтому толком даже не успели поговорить. У него поезд через полчаса отходит.
Элен со значением взглянула на гостя. И была вознаграждена - он понял и принял игру. Более того, тут же сообщил новой знакомой, куда и зачем отправляется на поезде, который, чего доброго, уедет без него:
- Мама ждет. Стыдно сказать, от Лондона до Рединга рукой подать, а все никак не мог выкроить время. Но сегодня дал твердое обещание.
- Беги, беги, Пат, - милостиво напутствовала его Мелисса, давая понять, что она уже успела преодолеть "барьер трудного узнавания".
Патрик едва заметно подмигнул Элен и, попрощавшись, сопровождаемый Эфи, двинулся вниз по лестнице. Вскоре служанка вернулась и сообщила почему-то грустным голосом:
- Ушел.
- Да, дружок, - сокрушенно покачала головой Мелисса. - Патрик хотел побыть у нас подольше, но мы знаем, как он привязан к матери! Прелестный человек, общение с ним всегда очень приятно, не правда ли, Элен?
Эфи выглядела явно озадаченной: ей ли не знать, что симпатичный молодой человек полчаса назад впервые переступил порог этого дома. С леди Корнер не соскучишься! Когда служанка вышла, Элен заметила с мягким укором:
- Мелисса, ну зачем ты так? У меня с мистером Фрэнком сугубо деловые отношения…
- Вот пусть и перестанут быть деловыми! Господи, какие же мы с тобой разные… - протянула она и сделала попытку обнять Элен.
Та не столько вырвалась, сколько удачно сделала вид, будто торопится прикрыть окно. Объятие не состоялось, что уже принесло некоторое облегчение. Мелисса со словами: "Встретимся за чаем!" - удалилась, оставив после себя запах терпких духов.
И все ее выходки я вынуждена терпеть изо дня в день! - вздохнула Элен. Никуда не денешься, дорогая! Не при твоих, с позволения сказать, доходах давать волю гордости. Надо еще спасибо сказать Мелиссе, что приютила тебя в своем лондонском доме.
На мизерные гонорары Элен не только квартиры - приличной комнаты не сняла бы. И вдруг нашелся человек, который захотел ее облагодетельствовать. Знай Элен, во что это выльется, возможно, и не воспользовалась бы любезным приглашением. Лучше бы сидела в своем Бирмингеме. В конце концов, не журналисткой, так секретаршей в офисе она могла бы устроиться в городе, где знакомых - пруд пруди.
У Элен умерла мать. После ее смерти в течение полутора лет дочь жила с отцом, хорошим, добрым человеком, с которым они всегда были духовно близки, а общая утрата сблизила их еще больше. Они подпитывали друг друга печалью, не давая времени смягчить горечь внезапного сиротства. Едва у кого-нибудь из них появлялась на лице случайная улыбка, как тут же другой своим грустным недоумением гасил ее. Элен и в голову бы не пришло покинуть Бирмингем, если бы не кончина отца.
Элен знала, что у отца есть дальняя родственница, кажется жена двоюродного брата, по имени Мелисса. Прелестная, говорили про нее, с не очень удачной судьбой, но с весьма приличным состоянием, доставшимся от покойного мужа. Познакомиться двум женщинам довелось только на похоронах отца Элен. Мелисса обворожила тогда всех. Красивая, в удивительных нарядах, как она была чутка и ласкова по отношению к сироте!
- Только умоляю тебя, милая, не зови меня тетей. Мы скорее годимся друг другу в сестры, ведь так? - Сквозь дымку сочувственных слез пробивался искательный, извиняющийся взгляд.
- Конечно, Мелисса, - легко согласилась Элен.
А что она могла еще сказать? Впрочем, отрицательный ответ и не предполагался.
Все хлопоты с похоронами, всю суету и немалые траты энергичная родственница взяла на себя. Мелисса упивалась своей нужностью, и, если бы не печальные обстоятельства, можно было бы сказать, что она цветет от счастья под одобрительными взглядами окружающих. Элен, совершенно выбитая из колеи последними событиями, действительно испытывала огромную благодарность к женщине, столь активно и бескорыстно пришедшей на помощь.
В общем, неродная племянница вместе с неродной теткой приехали в Лондон, где в симпатичном особнячке неподалеку от Лейстер-роуд и обитала миссис Корнер.
- Вот здесь ты будешь жить! - радостно сообщила Мелисса, едва они переступили порог. - Нам хорошо будет вдвоем, ты не находишь?
Элен находила. До поры до времени. А потом родственница окружила ее таким удушающе-ласковым обхождением, что бедная девушка уже не знала, как выбраться из гостеприимного болота.
Желая хоть в малой степени отстоять свою самостоятельность, Элен подрабатывала в средней руки газете. Для души писала рассказы. Однажды отважилась послать один на конкурс и даже получила диплом. Правда, радуясь победе, не забывала, что большинство участников конкурса не были профессионалами.
В редакции газеты отметили ее способности и старание. Даже ходили слухи, что ее собираются взять в штат. Как это ни покажется странным, успехам в журналистике мешала тяга Элен к писательству. Такое случается… Ей труднее было написать информацию, чем эссе. А это вовсе не приветствуется в век дайджестов и оперативных, броских сообщений.
- Факт! Главное - факт! - из самых добрых побуждений наставительно говорил Найджел. - Вечерами, если желаешь, будь писателем, но тут ты - газетчик! Смотри сама: в ближайшие полчаса от тебя ждут пятидесятистрочную заметушку об открытии выставки, а ты взялась скорбеть о судьбе мирового искусства.
Элен знала - он прав. Потому и отворачивалась от сочувствующих глаз приятеля. Вздохнув, сказала:
- Ну и как ты думаешь, о чем я могу писать вечерами?
Найджел расхохотался, запустив пальцы в свои непокорные вихры.