- Мне нужен Сэм Мэрдок, - хрипло произнес он в трубку.
- Мне очень жаль, сэр. Но его нет, - ответил равнодушный голос.
Черт!
- Для меня он должен быть. Передайте, что звонит Рассел Брайан.
- Я записала ваше имя, сэр. Но мистера Мэрдока нет в отделе.
Рука Рассела еще сильнее сжала трубку. Неужели Сэм уже улетел? Сделав глубокий вдох, он попытался сообразить, что делать дальше.
- Тогда соедините меня с Магдой, его секретарем, пожалуйста… - Магда позаботится о нем даже лучше, чем Сэм. Она давно работает в отделе и вмиг все устроит. Более сообразительных и умелых секретарей, чем Магда, он еще не встречал. В сущности, в отделе все держится на ней.
- Сожалею, сэр. Миссис Хилтон тоже нет.
Терпение Рассела было на пределе.
- Где же она, черт побери?! Когда вернется?!
- Прошу извинить, сэр, миссис Хилтон вернется не ранее первых чисел.
- Каких первых чисел?! - уже заорал он. - Неужели первых чисел мая? Это значит - через две недели. - Сделав несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться, Рассел наконец сказал: - О'кей. Тогда примите телефонограмму для мистера Мэрдока.
Тонкий голосок на другом конце провода становился все более официальным:
- Сожалею, сэр, но мы не принимаем телефонограмм от неизвестных лиц.
Она явно насмехалась над ним.
- Я - сотрудник отдела… - Ему понадобилось остановиться, чтобы передохнуть и сообразить, что сказать дальше. Его явно зажимали в угол. Но криком здесь не поможешь, между ними три тысячи миль. - Мой личный номер 17-355-218 7G.
- Одну минуту, сэр.
Нет, этого не может быть. Ему это снится. Он все еще в самолете, сейчас его разбудит стюардесса и скажет, что самолет идет на посадку и надо пристегнуть ремни. Он здоров, через несколько дней с Лионелло будет покончено и агент Рассел Брайан получит новое задание.
- Простите, сэр.
- Что?
- Мне очень жаль, но вы числитесь в выбывших, ваше удостоверение просрочено.
- Да, я это знаю, но…
- Сожалею, сэр, но я не имею права принять от вас телефонограмму. До свидания, сэр.
- Нет-нет, не бросайте трубку…
Но в ней уже слышались короткие гудки.
Он поднял глаза и увидел перед собой Бетти с его сапогами и курткой в руках и доктора Шнейдера в обществе еще одного пожилого врача.
Тот, не говоря ни слова, подошел к Расселу и, воспользовавшись тем, что сорочка больного была расстегнута, произвел быстрый, но тщательный осмотр. Когда врач окончил осмотр, Рассел, не дожидаясь его заключения, быстро сказал:
- Ничего не говорите, доктор. Я знаю, это…
- Да, обычная ветряная оспа.
Тон, которым это было сказано, не оставлял сомнений. Рассел бросил испуганный взгляд на Бетти.
- Я оплатила больничный счет, - как бы в утешение произнесла она.
Притворяться больше не имело смысла. Ему действительно было плохо. Перед глазами все плыло, и он испугался, что сейчас рухнет теперь уже не на кафель туалета, а на больничный линолеум. Он ухватился за телефонный аппарат.
- Обещайте, что не вы поведете машину, - еле слышно пробормотал Рассел, глядя в глаза Бетти.
- Клянусь, - ответила она тихо и вполне искренне.
Вправе ли он не верить ей?
- Ладно, поехали.
Лицо Пегги, сидевшей за рулем вместительного семейного автомобиля, отражалось в зеркальце заднего вида. Выражение его было спокойным и во всех отношениях внушало доверие, как и ее манера вести машину. Бетти искоса с интересом наблюдала, как Рассел вот уже несколько кварталов не сводит глаз с зеркальца и лица Пегги в нем. Когда, наконец успокоившись, он откинулся на спинку сиденья и, облегченно вздохнув, закрыл глаза, Бетти удовлетворенно улыбнулась. Вскоре Рассел уже спал.
Тишину нарушали лишь дыхание спящего Рассела и ровный гул мотора мощной машины. Утро было ясным и спокойным.
Однако Бетти терзали сомнения, правильно ли она поступает, взяв Рассела из больницы. Правда, у нее не было выбора. Не могла же она оставить его там и позволить ему так безрассудно стать жертвой собственного упрямства. Он совсем одинок, это ясно. Она вспомнила его безрезультатный отчаянный звонок кому-то и как он коротко и однозначно ответил "нет", когда она спросила, может ли позвонить еще кому-нибудь. В его глазах было одиночество и отчуждение. Как ужасно, должно быть, знать, что у тебя нет никого, кому можно довериться, попросить помощи.
Бетти, имевшая множество друзей, искренне любивших ее, общение с которыми обогащало и поддерживало, не представляла себе всех степеней человеческого одиночества. И тем не менее отрешенный взгляд Рассела о многом сказал ей. Она не ждала - да и не могла ждать - благодарности за то, что решила вмешаться в его жизнь при не совсем обычных обстоятельствах. Он охранял свою жизнь и свои чувства столь же надежно и ревностно, как государство свой золотой запас. Рассел упрям, независим и полон решимости держаться от нее на расстоянии. В данном случае это ее вполне устраивало. Она не собиралась искать приключений и вполне довольствовалась ролью доброй самаритянки. Случайный поцелуй, внесший смятение в ее душу, опаливший ее на мгновение, как лесной пожар сухой кедровник, ровным счетом ничего не значит.
Ее целовали и прежде, припоминала она. Конечно, с Лулу по части романов ей не тягаться, но и у нее были увлечения, и не только в юности. В конце концов, она вышла замуж по любви. Но никогда еще, призналась она себе, чья-то близость и физический магнетизм не заставляли ее забыть о других, куда более важных качествах личности.
Решив подвергнуть себя суровому испытанию, она оторвала взор от окна и сосредоточила внимание на объекте своих невеселых и тревожных размышлений.
Как только глаза остановились на спящем Расселе, показавшемся ей вдруг беззащитным и уязвимым, она поняла, что совершила ошибку. В расстегнутой рубахе, раскинув длинные ноги и бессильно опустив сильные руки, он напомнил ей угловатого подростка - во сне жесткие линии на его лице разгладились, исчезла настороженность и оно казалось совсем юным. Он вызывал в Бетти почти материнское чувство. В то же время она испытывала неодолимое желание провести ладонью по его груди, и от этого странно замирало сердце. Ее влекло к нему, в этом не было сомнения. Он затронул в ней что-то еще неосознанное, подсознательное, доселе незнакомое. Что тут поделаешь… Но она тут же сказала себе, что все это еще ничего не значит.
Успокоенная этим, Бетти снова стала смотреть на мелькающие за окном окрестности. Совсем ни к чему придавать значение мимолетным ощущениям и чувствам. Она умеет владеть собой. В ее жизни все прочно и разумно. У нее есть свой дом, любимая работа и преданные друзья… Совсем незачем терять все это ради пригожего незнакомца, к тому же страдающего комплексом независимости от всех и вся.
Не так ли, Бетти? - спросила она себя и с облегчением вздохнула, когда машина наконец свернула на частную дорогу, ведущую к дому. Ей захотелось что-то делать, двигаться, хлопотать, решать, чтобы поскорее освободиться от сумбура, который творился в голове.
Не успела Пегги выключить двигатель, а Бетти выйти из машины, как Айра и Кендал, поджидавшие их на крыльце, были уже рядом.
- Ты привезла его? - сыпал вопросами Кендал. - Ура! Ура! Где Рассел? - Он прыгал вокруг Бетти, пытаясь заглянуть в машину, и наконец увидел спящего Рассела.
- Что с ним сделала тетя Бетти? - нахмурившись, обеспокоенно спросил он у матери.
- Тише, - предостерегла его Айра, решительно отводя от открытой дверцы. - Она ничего с ним не сделала. Просто он болен. Ты помнишь, как тебе было плохо, когда ты болел ветрянкой? Нот так чувствует себя сейчас Рассел.
- О-о, - только и смог произнести Кендал, но как только мать и Бетти отошли, чтобы поговорить с Пегги, все еще сидевшей за рулем, он уже забрался в машину и с интересом разглядывал Рассела.
Тот, почувствовав, что машина остановилась, хотя и с трудом, но открыл глаза и мутным взором уставился на малыша.
- Он проснулся! - радостно закричал Кендал и запрыгал так сильно, что раскачал машину.
С уст Рассела слетел тихий болезненный стон, и он прикрыл ладонью глаза, защищаясь от яркого дневного света.
- Эй, дружище, потише, - только и смог вымолвить он слабым голосом.
- Кендал! - раздался строгий окрик Айры. - Немедленно выйди из машины. - И, не дожидаясь, когда мальчик сам сделает это, она тут же вытащила его, давая Бетти возможность помочь Расселу подняться.
- Мы приехали, - сказала Бетти, широко открывая дверцу просторной машины Пегги.
Рассел отнял ладонь от слезящихся, красных от высокой температуры глаз. Яркий свет, видимо, причинял ему немалые страдания. Влетевший в машину прохладный апрельский ветерок заставил его поежиться. Наконец он понял, где находится.
- Вам сразу станет легче, как только войдете в дом, - заботливо сказала Бетти.
Словно не веря ей, он с трудом повернул шею и посмотрел в окно. В лучах полуденного солнца дом приветливо сиял оштукатуренными стенами. Рассел, зажмурив глаза, снова откинулся на сиденье и устало промолвил:
- Дайте мне спокойно умереть.
У Бетти сжалось сердце от жалости. Бедняге действительно плохо, вид у него ужасный.
- Рассел теперь будет жить у Бетти, мама? - вдруг спросил Кендал, увидев, как Рассел с помощью Бетти пытается выбраться из машины.
- Нет, сынок, - спокойно пояснила Кендалу Айра. - Он побудет здесь, пока не выздоровеет.
Бетти подставила плечо Расселу, но он резко отстранился.
- Я сам, - сказал он сердито и вышел из машины. Неверным шагом он побрел к крыльцу и, невзирая на головокружение, благополучно преодолел невысокие ступени, остановившись перед входной дверью. Лишь тогда он обернулся и посмотрел на Бетти, насмешливо вскинув одну бровь. - Ну как?
Бетти стояла там, где, отвергнув ее помощь, он ее оставил. Теперь же его слова подействовали на нее как электрический разряд. Она быстро поднялась на крыльцо, распахнула дверь и впустила Рассела в дом. Поднимаясь по лестнице на верхний этаж, она чувствовала за спиной его молчаливое и мрачное присутствие.
Когда-то в старом фермерском доме было шесть спален, все - на верхнем этаже. Размещались они по обеим сторонам коридора, направо и налево от лестницы. Общая ванная находилась внизу, рядом с кухней. Купив дом, Бетти кардинально перестроила верхний этаж. Из двух спален в конце коридора она сделала одну большую - для хозяев - с отдельной ванной, для чего использовала половину примыкавшей третьей спальни. Из другой половины получилась ванная для гостей. Маленькая спальня рядом была превращена в кладовую. Из двух оставшихся по правой стороне спален получилась просторная комната для гостей. Сюда Бетти решила поместить больного Рассела.
Это была светлая и веселая комната с окнами на север и восток. Пол был покрыт пушистым бежевым ковром, мебель - из светлого дуба. У кровати с бежево-голубым покрывалом стоял ночной столик с тяжелой бронзовой лампой и голубым телефонным аппаратом. Тут же стояло старинное кресло-качалка. В ногах кровати лежало аккуратно сложенное стеганое одеяло. Бетти собственными руками выстегала его и очень гордилась этим.
- Вот ваша комната, - сказала она излишне громко, подойдя к кровати и разглаживая складки на покрывале. Она чувствовала, что нервничает, и это ее смущало. С чего бы это? Ей и раньше доводилось оставаться в этой спальне наедине с мужчиной. С тех пор как она перестроила верх, она не раз бывала здесь не одна. Она заставила себя вернуться к виновнику своих забот и ненужных эмоций, который продолжал стоять в дверях, прислонившись к косяку. Его вид почему-то смущал и нервировал ее. Не отдавая себе отчета в том, что говорит, Бетти вдруг раздраженно спросила: - Почему вы не раздеваетесь?
Он вздрогнул, выпрямился и с явным подозрением посмотрел на нее.
- Зачем? - спросил он настороженно.
Вдруг поняв, как он воспринял неосторожный вопрос, Бетти подумала: однако мистер Рассел Брайан не такой уж каменный и его можно смутить, если постараться. Но она прогнала совсем дикое желание проверить это и, обойдя кровать, стала снимать покрывало, мысленно ругая себя за ненужную нервозность. Следующие ее слова были уже спокойны и разумны:
- Ложитесь в постель, а я позвоню в аптеку и узнаю, готовы ли лекарства, прописанные вам доктором Шнейдером. Если готовы, я немедленно поеду за ними. - Она улыбнулась ему, как ей казалось, вполне нейтральной улыбкой.
Рассел вошел в комнату и осторожно присел на край постели.
- Хорошо, - ответил он и вытянул ноги, как бы преграждая ей путь. Словно не замечая этого, он принялся стягивать сапоги.
Бетти смотрела на его босые ступни и вспоминала больницу и его неуклюжие попытки одеться, не застегнутую рубаху, открытую грудь, соблазнительную выемку пупка… Что за нелепость?! Почему это должно было произвести на нее такое впечатление?
- А где же ваши носки? - неожиданно спросила она. Голос от волнения был таким хриплым, что она едва узнала его.
Рассел бросил на нее быстрый взгляд. Если он и заметил что-то, то не подал виду. Встав, он снял куртку, небрежно бросил ее на кресло-качалку и лишь тогда, пожав плечами, ответил на вопрос:
- Не знаю. Я не нашел их в больнице. - Сказав это, он стал невозмутимо расстегивать пуговицы рубахи. Его рука медленно справилась с верхними тремя и потянулась к четвертой… Наконец он расстегнул их все, и выдержка бедной Бетти снова подверглась испытанию.
Она видела его полностью обнаженный торс, сужающийся книзу треугольник курчавых шелковистых волос… К ее ужасу, он спокойно расстегнул молнию джинсов, а затем привычным рывком стянул их так быстро, что жесткая ткань издала звук, похожий на хлопок. Для ушей Бетти он был орудийным залпом.
Она вздрогнула и почувствовала, что ей стало тесно и душно в этой большой, полной воздуха комнате. Возможно, у нее жар и она тоже заболела? Одно ясно - нечего торчать здесь и смотреть, как этот нахал прямо при ней раздевается. Нельзя оставаться, если на нее так действует совсем невинный жест руки, расстегивающей ворот рубахи…
- Пойду позвоню в аптеку, - заторопилась она, проскользнув мимо Рассела и невольно задев его обнаженную мускулистую руку.
- Хорошо, - коротко сказал он, даже не посмотрев на нее.
Бетти ушла так поспешно, что ее уход был похож на бегство.
5
Рассел Брайан, оказывается, не привык спать в пижаме.
Бетти стояла на кухне и смотрела на поднос, приготовленный для него, и… видела Рассела в трусах. Не в боксерских, умеренно широких, почти семейных, а в очень узких трикотажных трусиках. Похоже, этот человек не страдает излишней стеснительностью.
Столь интимные подробности туалета Рассела стали ей известны совершенно случайно. Объяснялось это весьма просто. Поскольку Рассел сам не мог отправиться в магазин, чтобы пополнить свой гардероб, а багаж он так и не получил, Бетти досталась сомнительная честь сделать это вместо него. Теперь она знала, какого размера джинсы он носит и какой длины молнию на них предпочитает, а также размер его носков и нижнего белья - футбольных маек с коротким рукавом, только темно-синего или черного цвета и, соответственно, такого же цвета трусов. И никаких пижам.
Почему воспоминание об этом так волнует и озадачивает ее? Возможно, подружки правы - она засиделась в одиночестве и ей нужно мужское общество.
Она тряхнула головой. Хватит думать о всякой ерунде. Бетти распрямила плечи, одернул короткие шорты цвета хаки, поправила ворот бледно-желтой блузки и уверенно провела рукой по волосам, заплетенным в целомудренную косу. Она снова проверила, все ли, что нужно, поставлено на поднос, и мысленно повторила список.
Две салфетки, нож, вилка, ложка - раз. Консервированный куриный бульон с лапшой (лапши вдвое больше, чем бульона), обязательно в горшочке, потому что, как он утверждает, в тарелке все быстро стынет, - два. Земляничный мармелад, нарезанный аккуратными небольшими кубиками, горстка соленых крекеров и охлажденный сок в высоком, обязательно в высоком, стакане - три. Кажется, все.
В который раз за эти шесть дней она наказывала себе быть терпеливой. Сама напросилась, никто не заставлял. Но предательский внутренний голос нашептывал: "да, но тогда он был мистер Все-делаю-сам-в-помощи-не-нуждаюсь а теперь, войдя во вкус, больше походит на короля-самодура из стран третьего мира".
Она взяла поднос, но тут же снова поставила его и с решительным видом добавила к бульону, крекерам и мармеладу бутылочку микстуры, прописанной доктором Шнейдером…
Рассел, окинув взглядом поднос, отнесся ко всему, что на нем было, с капризным недоверием.
- Это куриный бульон с лапшой? - спросил он, глядя на горшочек.
- Угу, - подтвердила Бетти с обезоруживающей улыбкой. - Не стоит повторять наказание. Я усвоила урок сразу и больше не собираюсь расширять ваши кулинарные познания. Мне достаточно было один раз увидеть, как вы выливаете отличный и полезный домашний суп в горшок с моей любимой бегонией. Куда поставить? - Тебе бы на голову, подумала она в сердцах.
Словно угадав ее мысли, он настороженно посмотрел на Бетти и, быстро взяв из ее рук поднос, поставил его себе на колени.
- Эй, леди, я просил только бульон, - возразил он, глядя на бутылочку с микстурой. - Доказано, что бульон полезней всех лекарств, которыми вы намерены меня потчевать.
Прекрасно, подумала Бетти и опустилась в кресло-качалку, доставшееся ей еще от бабушки. Пока он ел, она вязала. Этот ритуал установился как-то сам собой. Бетти вынула шерсть и спицы.
- По крайней мере, - заметила она, начав вязать, - мой суп был домашнего приготовления. Вы знаете, сколько вредных солей в консервированных бульонах?
- Понятия не имею, - равнодушно ответил Рассел, с наслаждением проглатывая первую ложку консервированного бульона с лапшой. По его лицу разлилось блаженство. - Мне кажется, вам не терпится сообщить мне об этом.
- А вам разве не хочется узнать?
Сжав крекеры в ладони, он раскрошил их и высыпал в бульон.
- Послушайте, я не курю, не пью, не бегаю за каждой юбкой. Оставьте мне хоть одно удовольствие - мой бульон с лапшой.
Бетти благоразумно промолчала и сосредоточилась на вязании, не зная, радоваться или досадовать на то, что Рассел на сей раз не ищет предлога для спора.
Когда он покончил с обедом, Бетти отложила вязанье, сняла с его колен поднос и поставила на пол. Чуть помедлив, она с тяжелым вздохом взяла в руку бутылочку с микстурой и ложку и вопросительно посмотрела на Рассела.
Лицо его мгновенно изменилось, взгляд стал недобрым.
- Не трудитесь, - промолвил он с иронией и решительно скрестил руки на груди.
Бетти, внешне казавшаяся спокойной, еле удержалась от того, чтобы не ударить его ложкой по лбу.
- Отчего вы такой упрямый?! - нетерпеливо воскликнула она, хотя в душе не очень осуждала его.
Опасения доктора Шнейдера, к счастью, не подтвердились, и болезнь Рассела протекала не столь тяжело, как тот предполагал. Высыпание было не особенно сильным, и теперь остались лишь его следы. Однако зуд изрядно изводил Рассела, упорно отказывавшегося от антигистаминных препаратов, рекомендованных врачом.
- Не понимаю, - с упреком заметила Бетти. - На мазохиста вы не похожи.