- На твоем месте, Ловкач, я бы не очень усердствовала с моралью, - заявила Джекки. - Из-за чьего пьянства я весь вчерашний вечер горбатилась с этим барахлом? - кивнула она на чемоданы. - А потом, между прочим к тебе, заглянул Бадди, и мы… - Она со вздохом покосилась на пустые бутылки.
- Вижу, что вы тут не скучали, - хмыкнул Боб. - По-моему, самое время приводить себя в порядок, детка. Уже двенадцатый час.
- Вот дерьмо! - Джекки попыталась подняться, но голову пронзила яркая вспышка боли. - Я даже пошевелиться не могу.
- Хочешь, сбегаю за "гролшем", - галантно предложил Бадди. - Клин клином вышибают.
- Ты спятил, Бадди?! - возмущенно покосился на приятеля Боб. - Она еще не отошла от вчерашнего. Ты что, хочешь споить девочку?
- Нет, всего лишь пытаюсь спасти ее от неминуемой смерти во время свадебной церемонии.
Джекки сделала над собой усилие и поднялась с пола. Голова трещала неумолимо, и, казалось, боль становилась только сильнее.
- Вы тут спорьте, а я попытаюсь принять душ, - прошептала она и пошатываясь направилась в ванную.
Из зеркала на нее глядело жутковатое создание, в котором Джекки не сразу признала себя.
Приняв душ, она поняла, что действительно умрет, но гораздо раньше, чем начнется свадебная церемония. Либо ее убьет головная боль, либо с ней расправится Мартин, который не сможет выдержать такого пренебрежения правилами приличия.
Решив, что первый вариант кончины пугает ее куда больше, чем второй, Джекки решила подстраховаться: она выпила таблетку от головной боли, которую сунул ей Боб, а потом принялась за "гролш", оставленный в холодильнике предусмотрительным Бадди.
Что из этих чудодейственных средств в итоге подействовало, она не знала, но уже через час мир снова заиграл яркими красками и, даже несмотря на то, что до нее дозвонился разъяренный Мартин, Джекки не чувствовала ни малейших угрызений совести.
Натянув вместо свадебного платья, одиноко висевшего на вешалке в шкафу, сверкающий серебристыми чешуйками костюм для выступлений в "Слепой сове", Джекки взглянула в зеркало.
- Красотка! - ухмыльнулся Бадди. - Когда она вчера его примерила, я сказал, что лучшего свадебного наряда и не придумаешь.
- Вы оба спятили. Определенно спятили, - пробормотал Боб, растерянно разглядывая племянницу. - Ты соображаешь, что делаешь, Джекки?! Ведь там может быть пресса, фотографы. Звезды, разряженные в пух и прах. А ты - в этом?!
- Да мне плевать, - повернулась к дядюшке Джекки, на лице которой сияла ослепительная улыбка. - Мартин хотел сделать все по правилам и сделал. Я тоже сделаю все по правилам. Только по своим.
- Молодчина, Джекки! - выкрикнул Бадди и, открутив крышку с фляги, провозгласил: - Выпьем за самую сногсшибательную невесту! За Королеву!
- За Королеву! - подхватила Джекки, уже не слышавшая уговоров Боба, который собрался красоваться на ее свадьбе во фраке, взятом напрокат.
Ох, не зря Мартина Ламберта терзали тревожные предчувствия. Ох, не зря он волновался, как бы Джекки Льюис не выкинула что-нибудь эдакое! Но если бы Мартину сказали, что все будет именно так, то он рассмеялся бы в лицо идиоту, который посмел предположить подобное.
Во-первых, Джекки наотрез отказалась ехать в гостиницу и заявила, что если белоснежный лимузин не подкатит к окнам ее дома в Совиных Подворотнях, то ни о какой свадьбе не может быть и речи. Мартин, уже неплохо знавший упрямый характер своей "невесты", счел за благо уступить и уповал лишь на то, что это последний сюрприз на сегодняшний день.
Во-вторых - и тут последняя надежда Мартина на то, что свадьба пройдет без эксцессов, разбилась в пух и прах, - его "нареченная" вышла из лимузина в таком ослепительно безвкусном наряде, что у Мартина дух захватило: ничего более ужасного он не видывал с тех самых пор, когда его бабушка, вспомнив о временах хиппи, вырядилась на Хеллоуин в рваные джинсы и увешала себя украшениями из бисера.
Бисера на Джекки не было - она ограничилась массивными браслетами и своей любимой цепью с африканским божком. И все это поверх странного комбинезона с широким низом и бесформенным верхом, блестящим, как чешуя на русалочьем хвосте.
Мартин старался не смотреть в глаза приглашенным, но, увы, его уши не могли не слышать перешептываний ошалевших от этого зрелища гостей.
Особенно эффектно "невеста" с бутылкой "гролша" в руках смотрелась рядом со своими подружками, девушками в венках из искусственных цветов и романтичных бледно-голубых платьицах: Сьюки сама выбирала цвет ткани, чтобы он совпадал по гамме с нарядом невесты.
Слава богу, во время церемонии Джекки додумалась передать свою бутылку Бадди, который по удивительному для Мартина стечению обстоятельств оказался в одном лимузине с Бобом и самой Джекки.
В-третьих, когда у невесты поинтересовались, согласна ли она выйти замуж, она многозначительно приложила палец к губам и громко сообщила:
- А дайте-ка я подумаю.
И когда наконец тихий шелест листвы подхватил ее "да", собравшиеся разразились громкими аплодисментами, которые Мартин воспринял как насмешку. И ведь они были правы - на их месте сам Мартин умирал бы со смеху.
Пожалуй, то, что Джекки выкинула в-четвертых, казалось уже не таким катастрофическим на фоне всего случившегося.
Музыкант - надо сказать, довольно популярный и известный исполнитель старых добрых песен - был безжалостно прерван неистовым воплем невесты:
- Рэп всегда со мной!
После чего Джекки Льюис, эта некоронованная королева Совиных Подворотен, выскочила на сцену и, отобрав у огорошенного таким поворотом событий певца микрофон, принялась читать нечто совершенно нелепое и невразумительное, чего ни один человек, находясь в здравом уме и трезвой памяти, не назвал бы стихами:
- Ну что вы скисли - рожи как лимоны?
Давно пора вам нацепить погоны.
Вы больше похожи на солдат или полицию,
Те тоже ни фига не умеют веселиться!
Хорош шептаться по углам, хорош закуски жрать,
Сейчас я всех вас заставлю плясать!
Ну-ка зажгите! Ну-ка веселитесь!
А если вы с похмелья - немедля похмелитесь!
Рэп - лучшая музыка для отрыва и свадьбы,
А тем, кому скучно, валить давно пора бы!
Все это звучало посреди общего дружного и единодушного молчания. Мартин чувствовал себя оплеванным и катастрофически одиноким.
Он знал, что очень скоро поймает на себе великое множество сочувственных взглядов, но вряд ли хотя бы один из тех людей, что бросят их ему, будет на самом деле испытывать сочувствие, а не злорадство.
Увы, таковы правила, таковы законы. И Мартин прекрасно понимал, на что идет, согласившись на странные условия завещания тетушки Леонеллы.
Пока Джекки резвилась на сцене, к Мартину подошла Сьюки. Безупречно одетая, с изящной высокой прической, наверняка сделанной в одном из лучших салонов. Роскошная, великолепная женщина - о таких можно только мечтать. Мартин чувствовал себя таким жалким, что даже его приклеенная, как выражалась Джекки, улыбка не помогла ему обмануть Сьюки.
- Как ты? - участливо поинтересовалась она, и Мартина ее сочувствие резануло куда сильнее, чем мог бы это сделать пренебрежительный взгляд.
- Как и должно было быть, - отозвался он. - Довольно скверно. Представляю, сколько будут судачить об этой свадьбе. И я ничего никому не могу объяснить - вот что самое отвратительное. Впрочем, даже если бы я и объяснил, едва ли меня хотя бы кто-то понял.
- Ты уже говорил, - спокойно отозвалась Сьюки. - Не стоит принимать все так близко к сердцу. Я не знаю, что тебя связывает с этой девчонкой, но, уверена, она тебе не пара. Этого только слепой не заметит.
- Вероятно, Бадди слепой, - кивнул Мартин на друга, который пытался отплясывать под безумные стишки, которые извергала из себя Джекки. - Или чокнутый, не знаю. В общем, для Бадди - это идеальная девица.
- Это точно, - кончиками губ улыбнулась Сьюки. - Бадди Хольм всегда отличался… особенным вкусом. Как лорд Генри из "Дориана Грея".
- Нет, Бадди не такой мерзавец, - покачал головой Мартин. - Хотя конечно же редкостный псих.
- По-моему, он направляется в твою сторону, - шепнула Сьюки. - Я, пожалуй, пойду, пока он не наговорил мне глупостей и гадостей.
- Постой, Сьюки.
- Что?
Мартин осторожно коснулся пальцами ее руки.
- Спасибо тебе.
- За что?
- За то, что помогла мне. За то, что все понимаешь правильно и держишься молодцом в отличие от меня.
- Мне лучше уйти, - почти шепотом ответила Сьюки.
- Да, - кивнул Мартин. - Только еще одно - я верю в тебя.
- И правильно делаешь. - Сьюки выпростала свою руку из-под судорожно сжавших ее пальцев Мартина и легкой походкой направилась к гостям.
Джекки уже слезла со сцены, и Мартин не без удивления услышал раздавшиеся аплодисменты. Аплодировали в основном мужчины - женщины, по всей видимости, не оценили этих диких напевов, рожденных афроамериканской частью многострадальной Америки.
- Чего приуныл, дружище? - полюбопытствовал у Мартина уже порядком набравшийся Бадди. - По-моему, все очень весело. Если бы не Джекки, был бы обыкновенный скучняк.
- Ты уже заговорил ее словечками? - насмешливо поинтересовался Мартин.
- Отличное, по-моему, словечко. И замечательно подходит ко всем стандартным свадьбам. Кроме твоей, конечно, - улыбнулся Бадди.
- Тебе лишь бы веселиться, - сквозь зубы процедил Мартин. - А я тут стою как оплеванный.
- А чего ты хотел, дружище? - покосился на него Бадди. - Ты устраивал эту свадьбу для себя и не беспокоился, что выставишь Джекки полной идиоткой. Теперь она сделала то, что хотела, и выставила идиотом тебя. Все в порядке вещей, Марти. Надо это принять как закон жизни. Только и всего.
- Только и всего? - уставился на него Мартин. - Ты что, не понимаешь, философ доморощенный, какие последствия будут иметь ее выходки?
- А какие имеют мои? - хмыкнул Бадди, отхлебывая из фляжки.
- Ты другое дело.
- Хотел бы я знать почему?
- Да потому, что ты здешний. У тебя есть имя, есть деньги, есть положение, в конце концов. А она - ее никто не знает. Она чужая здесь, и я не хочу стать таким же чужим, как она.
- А ведь Джекки права - ты страшный сноб, дружище, - усмехнулся Бадди.
- Да, я сноб, пусть так, - угрюмо кивнул Мартин. - Но что это меняет? Кстати, - пристально посмотрел он на своего захмелевшего друга, - может, объяснишь мне, как ты оказался в одном лимузине с моей "невестой" и ее дядюшкой Бобом?
- О, эта история до того забавна, что тебе забавной не покажется, - ухмыльнулся Бадди. - Думаю, Джекки расскажет ее тебе, если ты очень попросишь. А пока я, пожалуй, помолчу, дабы не сойти за сплетника.
- Да ну тебя, - отмахнулся от него Мартин. - Обещал помочь, а делаешь только хуже.
- Ого! По-моему, на свадьбе объявился кое-кто, кого не очень-то ждали. - Бадди кивнул на Марча Дэвелоу, который, несмотря на жаркую погоду, явился в темном костюме из твида.
- Неприятности продолжаются, - мрачно вздохнул Мартин. - Пойду-ка я разыщу Джекки, пока она не выкинула еще какую-нибудь глупость.
- Самую большую глупость она уже выкинула, - насмешливо посмотрел на Мартина Бадди.
- Какую же?
- Вышла за тебя, дружище. Кстати, что тебе успела нашептать эта подколодная змея?
- Ты имеешь в виду Сьюки? - раздраженно поинтересовался Мартин.
- Кого же еще?
- Слушай, перестань говорить о ней в таком тоне. В отличие от твоей Джекки она само великодушие и благоразумие.
- Ну да, конечно же, - хмыкнул Бадди. - Так я и поверил в великодушие Сьюки, которая никогда и ничего не делает просто так. И, между прочим, почему Джекки вдруг стала моей? Вообще-то она твоя жена. С сегодняшнего дня.
- Спасибо, что напомнил, - усмехнулся Мартин. - Хорошо запомни сегодняшний день, Бадди. Он - начало моего кошмара.
Бадди мрачно посмотрел вслед удаляющейся фигуре своего друга, одетого в безупречный белый костюм.
- Знал бы ты, как тебе повезло, мистер Правильность, - пробормотал он и сделал очередной глоток из своей волшебной серебряной фляги.
6
Мартин Ламберт проснулся без головной боли, но почему-то смертельно завидовал Бадди, который наверняка этим утром испытывал все муки похмелья.
Похмелье самого Мартина Ламберта носило скорее моральный, нежели физический характер, но именно поэтому было особенно тяжелым. Мартину мучительно не хотелось подниматься с кровати, выходить из комнаты и вообще делать хоть что-то, что могло бы обернуться встречей с супругой, которая отныне делила с ним кров.
Но было бы неправильно торчать в своей комнате до самого вечера, а потому Мартин решил наплевать на ночные кошмары, трансформировавшиеся в утренние страхи, и направился в душ, дабы очистить и душу и тело.
Ванная была занята - судя по шуму воды, в ней кто-то плескался, - и Мартин даже подозревал, кто именно. Он уныло поплелся на кухню, где его домработница с забавной фамилией Фальстаф, согласно заведенному порядку, гремела посудой.
- А, встали уже, - невозмутимо бросила миссис Фальстаф новоиспеченному молодожену. - Завтракать будете тостами или яичницей?
- Плевать, - машинально ответил Мартин и тут же с ужасом осознал, что повторил одно из тех жутких словечек, которыми постоянно сыпала Джекки. - То есть я хотел сказать, мне все равно. Если честно, я вообще не хочу есть, миссис Фальстаф.
- Что так? Обыкновенно молодые после первой ночи просыпаются очень даже голодными.
- Миссис Фальстаф, оставьте ваши шуточки для Бадди, - отмахнулся Мартин, давным-давно привыкший к манерам домработницы. - Я сегодня к ним не очень-то расположен.
- Когда вы вообще к ним расположены? - улыбнулась миссис Фальстаф, ставя перед Мартином тарелку с гренками и чашку дымящегося кофе. - То ли дело ваша покойная тетушка. Та всегда смеялась. Эх, чудесной души была женщина!
- Да уж, чудесной, - мрачно кивнул Мартин. - Одно из ее чудес плещется сейчас в моей ванной.
- О чем это вы? - удивленно покосилась на него миссис Фальстаф.
- Да так, забудьте. - Мартин механически взял с тарелки гренок и, откусив кусочек, окончательно убедился в том, что не хочет есть.
- Вы бы хоть кофе попили, - посоветовала ему миссис Фальстаф. - Смотреть на вас больно, какой вялый. Может, вы вчера перебрали? В аптечке есть аспирин.
- Спасибо, миссис Фальстаф, но вчера я был трезв как стекло. И сегодня, увы, тоже. Сейчас приму душ и приду в себя.
Мартин хотел сказать что-то еще, но все слова вылетели у него из головы - на кухню зашла Джекки. На ней была коротенькая футболка, и ему совершенно неожиданно пришла в голову мысль, что под этой футболкой ничего нет. Казалось бы, какое ему дело, во что одета эта девчонка, которая всего-навсего живет в его доме? Но нет, дело все-таки было. И особенно занимал этот вопрос ту часть Мартина, которая никогда не отличалась способностью размышлять.
Джекки сладко потянулась, и Мартин уже не знал, куда девать глаза, лишь бы не смотреть на эту девчонку. Да в чем, черт возьми дело?! Она взбесила его своими вчерашними выходками, снилась ему отнюдь не в эротических снах, а в ночных кошмарах. А проснувшись, он вообще не хотел выходить из комнаты, чтобы не встретиться с ней, а теперь пялится на нее и чувствует неуемное вожделение.
Может быть, дело в том, что раньше он видел ее только в безразмерных футболках и широких брюках, полностью скрывавших достоинства ее фигуры? Но и это глупое объяснение. Мало ли в своей жизни Мартин видел привлекательных женщин? Но что-то он не припомнит, чтобы испытывал такое жгучее желание к девице, которая всего-то потянулась в коротенькой футболке.
Мартин заставил себя перевести взгляд на тарелку с гренками, выудить из нее недоеденный гренок и запихнуть его в рот.
- Ну как, детка, выспалась? - поинтересовалась у девушки миссис Фальстаф.
- Ага, - удовлетворенно кивнула Джекки. - Правда, голова трещит, как будто по ней колошматили бейсбольной битой. Надо бы принять душ, - констатировала она, как ни в чем не бывало усаживаясь за стол напротив Мартина. - О, тосты, гренки. Круто! Я бы с удовольствием что-нибудь стрескала!
- Вот и славненько, - просияла миссис Фальстаф. - Гренки или тосты, миссис Ламберт?
- Тосты, - ответила Джекки. - С каким-нибудь джемом и маслом. Только давайте без "миссис Ламберт". Зовите меня просто Джекки.
- А вы меня - просто Вирджинией, - улыбнулась миссис Фальстаф.
Мартин заметил, что Джекки чувствует себя на его кухне куда более раскованно, чем он сам. Вот уже успела очаровать миссис Фальстаф. Когда, спрашивается? Ведь они познакомились только вчера, когда пьяная Джекки по ошибке свернула на кухню и чуть не смахнула со стола поднос с графином и стаканами.
Она даже сесть не может так, как это делают все, подумал Мартин, с неудовольствием разглядывая Джекки, которая устроилась на стуле с ногами. Ей словно нравится делать все наоборот.
Прожевав гренок и запив его кофе, Мартин, не обращая никакого внимания на Джекки, уплетавшую за обе щеки тосты с маслом и клубничным джемом, направился в ванную. Дверь по-прежнему была заперта, а в душе кто-то плескался.
Кажется, Джекки говорила, что еще не ходила в душ, вспомнил Марта. И сейчас она сидит на кухне, съедая, наверное, пятый по счету тост. Тогда кто же, спрашивается, плещется в ванной?!
Можно было бы предположить, что туда забрался их садовник, мистер Фальстаф. Но предположение было нелепым - в пристройке, специально отведенной для домашней прислуги, было все необходимое, включая удобства.
Мартин вернулся на кухню и, окинув взглядом обеих женщин, поинтересовался:
- Может быть, кто-нибудь объяснит мне, кто занял ванную?
- Эмто Боб, - не отрываясь от очередного тоста, ответила Джекки.
- Боб?! - вытаращился на нее Мартин. - А что он здесь делает?!
- Темперь жимвет, - жуя ответила Джекки и, взяв с тарелки новый тост, принялась намазывать его маслом.
- Может, прекратишь жевать и объяснишь мне, в чем дело?! - возмущенно поинтересовался Мартин.
- Прости, я голодная как волк. - Джекки наконец повернула к нему свое личико и улыбнулась невиннейшей улыбкой. - Дядя Боб будет жить с нами. Разве я не сказала?
- Нет, не сказала, - угрюмо покачал головой Мартин. - Но ты не должна была говорить. Ты должна была спросить меня об этом. Мне кажется, ты забыла, что живешь в моем доме.
- Ничего подобного, - невозмутимо покачала головой Джекки и устремила на Мартина взгляд, полный безмятежной синевы. - Теперь я твоя жена, дорогой, и твой дом - это и мой дом. А где мой дом - там и дом дядюшки Боба. Так было всегда.
- Мне наплевать, что было всегда! - взорвался Мартин. - Я не собираюсь привечать у себя всех твоих псевдородственников из Совиных Подворотен! Даже не мечтай, Джекки.
- А я и не собиралась мечтать, дорогой, - пожала плечами Джекки и, намазав тост маслом, положила сверху несколько ложек джема. - Зачем мечтать, когда все мечты сбылись? Я замужем за тобой, у меня есть офигенно большой дом, и дядя Боб будет жить с нами.