Не смей раскисать! Ведь именно из-за этого папаша называл тебя слюнтяем. Фелипе вздрогнул от вспыхнувшей в мозгу мысли. Во рту у него появился кисловатый привкус. Ситуация становилась все хуже, но он не мог проигнорировать свою совесть и вышвырнуть семейство Бейнов на улицу.
Если бы Фелипе не был таким чувствительным, он значительно дальше продвинулся бы в бизнесе. И был бы уже не миллионером, а миллиардером.
- Возможно, найдется какой-то выход, - произнес он с кривой улыбочкой, с усилием отодвигая в сторону собственные интересы и сосредоточиваясь на положении Бейнов. Подойдя к Джессике, Фелипе взял со стола бухгалтерские отчеты и ощутил, как она напряглась. Их плечи нечаянно соприкоснулись, и в тот же миг он испытал прилив внутреннего тепла. Он не собирался дотрагиваться до Джессики и не ожидал, Что это будет похоже на электрический разряд.
Вздрогнув, Джессика поспешно направилась к охладителю воды, взяла с полки чашку, но не стала наполнять ее. Вместо этого она повернулась к Фелипе и окинула его долгим пристальным взглядом.
Она тоже что-то почувствовала, подумал тот. Мы испытали одинаковые ощущения.
- Какой? - Вероятно от волнения, голос Джессики прозвучал ниже, чем обычно. В ее взгляде читалось недоверие.
Она имеет на это право, подумал он, потому что знал: его мотивы не совсем чисты. Сейчас он уже может признаться себе, что желает эту девушку так, как давно никого не желал.
- Давайте просмотрим бумаги вместе. Авось что-нибудь обнаружим.
Чуть более порывисто, чем следовало, Джессика наполнила чашку водой, но сразу пить не стала.
- Когда?
- Сейчас. Или вы заняты?
Спустя три часа Джессика пожалела, что у нее в самом деле не оказалось срочных дел. Лучше бы она согласилась подвергнуться древнекитайской пытке водой, вместо того чтобы проверять отчеты с Фелипе Рабалем.
Бесконечные три часа сидения плечом к плечу и случайных соприкосновений бедрами. Сто восемьдесят минут сумасшедшего напряжения, от которого сводило желудок и ныли виски.
Неужели я увлеклась им? - вертелось в голове Джессики. Не выдержав, она вскочила из-за стола и вновь направилась к охладителю. Там набрала полную чашку воды и выпила залпом.
- С вами все в порядке?
- Да. - Джессика судорожно втянула воздух. В действительности у нее кружилась голова, нервы были напряжены до предела и чувствовала она себя ужасно.
Решения относительно выплаты долга так и не нашлось, зато Джессике стала известна одна истина: общение с доном Фелипе Рабалем не сулит ничего хорошего. Он внушает ей нервозность и неуверенность в себе. А она к такому не привыкла.
- Может, сделаем перерыв? - предложила Джессика, думая только о том, что ей необходим глоток свежего воздуха.
Рабаль посмотрел ей в глаза долгим взглядом. Джессика попыталась скрыть от него свои ощущения. Она и так в достаточной степени продемонстрировала слабость.
- Думаю, лучше продолжить, - ответил Фелипе. - Чем скорее мы с этим покончим, тем быстрее освободимся.
Чего я больше всего и хочу, подумала Джессика со вздохом.
Наконец, спустя еще час, они изучили последнюю бумагу. Позади остался немалый труд, включавший прочтение и обсуждение каждой строчки и проверку всех цифр.
Фелипе откинулся на спинку стула и вытянул ноги.
- Интересно, Джессика, как вы собирались расплачиваться? - Он впервые назвал ее по имени, причем в его голосе присутствовали ласкающие нотки.
От этого Джессика почувствовала себя еще более неуклюжей, чем прежде. Своим взглядом он словно прикасался к ее натянутым нервам, которым и так сегодня изрядно досталось. Как это случилось? Как ему удается заставить ее чувствовать себя такой… обнаженной?
Испытывая странную растерянность, Джессика сгребла в кучку разложенные на столе бумаги - отчеты и родословные новорожденных жеребят. Она изо всех сил старалась собраться с мыслями.
- Не знаю… Как-нибудь расплатилась бы. Я выполняю свои обещания.
- Всегда?
Что-то в его тоне заставило Джессику затаить дыхание. Она повернулась к нему и замерла, обожженная его пристальным взглядом.
Он ей не верит. Что ж, его право. Только ему не известны твердость и сила воли Джессики. Если уж она что решила, так тому и быть. Иные варианты исключены.
- Еще не было случая, чтобы я нарушила свое слово.
Фелипе ничего не сказал. Просто продолжал смотреть на нее. И именно в эту минуту Джессика увидела, что у него не темные глаза, как ей почему-то казалось раньше, а светло-карие, с золотистыми искорками. Очень красивые. Впрочем, как все в этом парне.
На Джессику накатывала одна теплая волна за другой, пока ее лицо не запылало, а губы не пересохли.
- Вы очень уверены в себе, - тихо заметил Фелипе.
- Приходится. - Во рту Джессики было суше, чем в пустыне. А голос! Что с ним сталось? - Я люблю свой дом. Если мне не удастся справиться с делами, в моей семье наступит крах.
- Но ведь не вы создали ситуацию с долгом.
Фелипе каким-то образом воздействовал на нее. Джессике казалось, что он пробудил в ее душе некое чувство и сейчас формирует его, видоизменяет, настраивая на свой лад. Словно хочет приручить Джессику. Ей не нравились подобные действия, однако она не знала, как их остановить.
В конце концов Джессика встала из-за стола.
- Неважно. Мое дело выпутаться из этой ситуации.
Неожиданно Фелипе протянул руку и взял Джессику за запястье, не позволяя уйти.
- Едва ли одному человеку под силу подобная задача. Вы умная и сильная, но вы в одиночестве. Ваш конезавод большое предприятие. Уже сейчас вы выбиваетесь из сил, а что будет дальше? Даже если не принимать во внимание долг, что вы собираетесь делать в будущем?
Фелипе плотно обхватил ее руку, большим пальцем поглаживая то место на запястье, где бился пульс. Джессика почувствовала, что просто тает от этих прикосновений. В немом восторге она смотрела на Фелипе, отмечая красивые очертания его губ, твердость подбородка, тень чуть отросших с момента последнего бритья волосков на щеках. Спустя мгновение она судорожно перевела дыхание и опустила голову.
- Джессика?
Она вновь подняла глаза и встретила его взгляд. Ей безумно захотелось поцеловать этого обворожительного чужака, узнать, какой вкус имеют его губы и что они сделают с ее собственными.
- Джессика? - Его голос как будто стал ниже, окрасился хрипотцой. Даже испанский акцент Фелипе усилился, и она замерла, испуганная и очарованная.
Фелипе потихоньку потянул ее за руку, приближая к себе. Джессика вновь глотнула воздуха. Голова ее шла кругом. Она никогда не испытывала ничего подобного. Речь шла лишь о поцелуе, но как страстно Джессика желала его!
Однако, уже почти прикоснувшись к ее губам, Фелипе помедлил, и эта легкая заминка мгновенно вернула Джессику с небес на землю.
Разве таковы правила бизнеса? И так она собирается спасать конезавод? Это какое-то безумие.
Джессика резко отстранилась и на подгибающихся ногах отошла в другой конец офиса, где отодвинула портьеру на окне. Через стекло немедленно проникли в помещение солнечные лучи, в них заплясали прежде невидимые пылинки.
- Ну вот, теперь вам известно, куда уходят наши деньги, - с усилием произнесла она. Ее голос звучал гораздо слабее, чем обычно.
Фелипе не двинулся с места. Он по-прежнему сидел за ее столом.
- Не совсем.
Джессика подняла голову, и их взгляды вновь встретились. Ей показалось, что она дотронулась до находящегося под напряжением электрического провода. Каждый взгляд, каждое прикосновение посылали в тело Джессики волны трепета и окатывали ее с головы до ног.
- То есть как?
- Мне не все понятно с конюшнями. Почему в бухгалтерских документах отсутствуют записи о выплате страховки за сгоревшие постройки? Вы намеренно не стали отражать в бумагах сведения об этих деньгах?
Разумеется, Джессика ничего подобного не делала. Это было бы незаконно.
- Мы не ведем дела таким образом, - резко ответила она, удивляясь, как это ему пришло в голову столь двусмысленное соображение. Неужели он действительно так плохо думает об их семье?
Джессика сделала глубокий вдох, чтобы успокоить усиленное сердцебиение, и взглянула сквозь стекло на новые конюшни. Они еще требовали отделки, их деревянные стены не были окрашены.
- Тогда расскажите мне о пожаре.
Ну вот, начинается допрос третьей степени. Рабаль недоверчив!
- Это наше частное дело, которое никого не касается.
- Но мне-то можно рассказать?
- Нет.
- Если вы не будете сотрудничать со мной, я ничем не смогу вам помочь.
Джессика резко обернулась к нему всем корпусом, светлые волосы взметнулись за ее спиной.
- Вы явно пытаетесь надавить на меня! Приятно, наверное, осознавать силу своей власти. Только со мной у вас ничего не выйдет, дон Рабаль. Я не собираюсь униженно припадать к земле и вилять хвостом только потому, что вам нравится чувствовать свое превосходство.
- Я вовсе не из-за этого спросил о пожаре, - стиснул зубы Фелипе.
- Вот как? А почему?
- Страховка за конюшни должна составлять по крайней мере четверть миллиона долларов. Эта сумма неплохо помогла бы вам при выплате долга. Однако в документах о ней не упомянуто ни единым словом. Почему?
- Потому что нам не выплатили никакой страховки.
- Как? Совсем никакой?
- Да.
- Как же так?
Джессика с трудом сдержала нервный смешок.
- Очень просто. Мы не получили ни цента. Наш случай показался страховой компании подозрительным.
Фелипе не стал спрашивать почему. Джессика видела, что ему и так все ясно. Разумеется. Слухи ползут всюду. Техас полон ими. Сплетни пришли из соседних ферм. После пожара люди сразу стали перешептываться, что поджог совершен намеренно. Что таким образом Бейны пытаются выручить кругленькую сумму за свой обанкротившийся конезавод.
Это предположение даже близко не лежало возле истины.
Однако Рабаля не слишком заботят факты. Скорее всего, он заранее сформировал собственное мнение. Джессика кожей ощущала его презрение. Ни один нормальный, любящий животных человек не в состоянии понять, как можно поджечь конюшни с лошадьми, чтобы позднее получить жирный куш за сгоревшее имущество.
Несомненно, Фелипе именно так о Бейнах и думает.
Джессика пересекла комнату и остановилась в футе от него.
- Слухи не соответствуют действительности.
- То есть намеренного поджога не было?
Джессика смотрела на боливийца и думала, что вряд ли когда-нибудь забудет ту ночь - жар пламени, плотный удушающий дым, ужасный запах. Более кошмарной картины она не видела никогда в жизни. Огонь был так силен, что конюшни сгорели в считанные минуты. Приехавшим вскоре пожарным просто нечего было делать.
Фрэнк Доусон, конный тренер, проработавший у Бейнов более трех десятков лет, увидев, что кобылы оказались запертыми в огнедышащей ловушке, бросился в пекло и спас перепуганных животных. Но сам выйти не успел.
Глаза Джессики защипало от подступивших слез, грудь стиснулась от горя, которым она ни с кем не могла поделиться.
- Интересно, кто, по-вашему, способен на такое? Я? Моя сестра? Или отец? Вы считаете нас извергами?
- Нет. Просто людьми, загоревшимися идеей получить легкие деньги.
В том, что случилось дальше, виноват был инстинктивный порыв. Это он двигал кулаком Джессики, который промелькнул в воздухе и угодил в подбородок Рабаля. Сама она даже не ощутила боли от удара, настолько силен был ее гнев.
- Убирайся к черту!
Фелипе ловко схватил ее за запястье, словно тисками сжав тонкие косточки.
- Этим ты ничего не добьешься, дорогая.
Джессика в ярости уставилась на него, изо всех сил игнорируя ощущения, возникшие от прикосновения его пальцев, - смесь боли и блаженства.
- Я ничего не добиваюсь от вас, дон Фелипе. Просто не желаю выслушивать несправедливые обвинения. Не знаю, каковы остальные ваши партнеры по бизнесу, но мы, Бейны, люди порядочные. А сейчас отпусти меня!
- Только если ты не стукнешь меня снова.
- Не буду. Потому что руку об тебя сломала.
Фелипе разжал пальцы, и Джессика принялась легонько потирать ноющую кисть. Теперь рука уже ныла, будто от удара о кирпичную стену.
Да, давненько Джессика никого не колотила…
Но, раз уж пришлось вспомнить юность, хорошо, что объектом внимания оказался этот смазливый боливиец. Он заслужил подобное обращение. И нечего Джессике сожалеть о своем поступке.
Она выругалась сквозь зубы и прижала руку к груди.
- Болит? - спросил Фелипе, постаравшись убрать из голоса сочувственные интонации.
Джессика сверкнула глазами.
- Нет.
- У тебя, часом, не перелом? Мне показалось, что-то хрустнуло.
- Это были твои окостеневшие мозги!
Фелипе прищурился.
- Ты не умеешь вовремя остановиться, верно?
- Уходи-ка ты отсюда.
- Не думаю, что это удачная мысль. - Он взял руку Джессики и ощупал со всех сторон.
Кисть уже заметно распухла. Она тоже это видела, но хуже боли в руке было не поддающееся определению ощущение внизу живота.
Участки кожи, к которым он прикасался, покалывало. Казалось, Джессика приобрела повышенную чувствительность. Фелипе дотрагивался до ее руки, а реагировало все тело. Она таяла и трепетала, желая того, о чем прежде не слишком заботилась.
Он взглянул на нее, и в его золотисто-карих глазах задрожала насмешливая улыбка.
- Ты права, кости целы. Но необходимо приложить лед, иначе рука опухнет сильнее.
- Я так и поступлю.
- Нужно сделать это сразу. Тут есть лед?
- Я приложу его, когда ты уйдешь.
Настала очередь Фелипе произнести невнятное ругательство.
- Джессика, я останусь здесь до тех пор, пока не удостоверюсь, что с тобой все в порядке. На тебе держится весь бизнес. Завтра ты должна быть в состоянии работать. Поэтому сядь и прекрати препираться со мной.
- Я не препираюсь. Это ты пытаешься меня сразить. Не забывай, что это мой конезавод.
Он с интересом взглянул на нее.
- Ты всегда такая упрямая?
- Упрямство не так уж плохо, дон Рабаль. Просто все зависит от ситуации. - Джессике не нравилось, что он заставляет ее чувствовать себя ребенком. - Лед в соседней комнате. Там подобие кухни и есть холодильник. Хотя мне не очень нужна ваша помощь.
Фелипе принес кубики льда, завернутого в вафельное полотенце.
- Ошибаешься. Просто ты еще не все до конца осознала. - Он приложил холод к ее руке. - Пойми, нельзя выходить из себя. Это простейший способ дать противнику преимущество над тобой.
- Заметь, не я об этом заговорила. - Джессика ненавидела себя за то, что покраснела, когда он дотронулся до нее. И вообще, за то, что поддалась его воздействию и испытывает чувственные желания. К тому же ей не нравилось, что боливиец призывает к спокойствию, в то время как сам же и спровоцировал вспышку гнева.
Господи, что она сейчас испытывает! Нервы напряжены до предела, а в крови бушует адреналин. Нечто подобное бывает, когда садишься на необъезженного жеребца. Тогда на тебя сразу обрушивается гамма различных эмоций: страх, ощущение исходящей от животного угрозы, предвкушение победы. Однако по отношению к мужчине ей не хотелось испытывать ничего подобного. В особенности если речь идет о Фелипе Рабале.
Джессика плотнее прижала сверток со льдом к руке, стараясь не обращать внимания на боль в кисти и на то, как необычно, горьковато-сладко ноет в груди.
- Думаю, с делами мы покончили.
Фелипе пристально взглянул на нее и улыбнулся.
- Нет, дорогая, это далеко не так. У нас еще масса незавершенных дел. Однако я знаю, как уладить проблему с долгом. У тебя есть то, что я хотел бы получить.
- Что же это?
- Королева Техаса.
Кровь отлила от мгновенно побелевшего лица Джессики. Речь шла о ее самой любимой кобыле, которую отец подарил ей в день шестнадцатилетия.
- Королева Техаса?
3
Джессика вскочила на ноги, сверток со льдом свалился с ее руки.
- Эта кобыла не продается!
- Между тем она стоит немало.
- Ни за что!
Когда Королева Техаса была жеребенком, Джессика ночевала в ее стойле, укладываясь в спальный мешок.
- Уверен, что у вас уже были предложения, - настаивал Фелипе.
- Ну и что. Эта кобыла не продается. Она наше сокровище, сердце конезавода. - И мое тоже, добавила она про себя.
- Джессика, но мы хотя бы можем обсудить это?
- Только не Королеву Техаса. У нас есть дюжина других кобыл, и я…
- Меня интересует лишь эта. Я знаю ее родословную. Четыре жеребенка, из которых трое стали отличными скакунами, а двое из них - победителями. Мне нужна только Королева. Она очень дорого стоит. Если бы ты продала ее мне, то автоматически избавилась бы от долга.
Джессика на миг лишилась дара речи. Ее сердце билось так медленно, что ощущалась длительность каждой секунды, напряжение неуклонно нарастало в грудной клетке, пока не возникло ощущение, что та сейчас взорвется.
Джессика и так очень много потеряла. Мать, Фрэнка Доусона, здоровье отца…
А теперь у нее хотят отнять любимую лошадь.
Но Королева Техаса не просто кобыла. Она ее лучший друг. Ухаживая за ней, Джессика поверяла ей самые сокровенные тайны и мечты. Возможно, кому-нибудь это покажется глупостью, но лошадь понимает свою хозяйку. Королева любит Джессику, позволяя той считать ее своей.
В который раз за нынешний день Джессика двинулась к охладителю воды, однако, сделав шаг, обнаружила, что не способна сделать второй. Ноги не слушались ее.
- Королева Техаса - центр нашей племенной программы.
- Это сейчас. Но ее малыш, Принц, примет эстафету от матери и сосредоточит в себе будущее вашего конезавода.
Джессика представила себе Принца, которому недавно исполнилось три месяца. Жеребенок еще нетвердо стоял на ножках. Если в годовалом возрасте выставить юного жеребчика на аукцион, за него можно получить не менее миллиона долларов. А если в течение еще одного года Принц пройдет школу у хорошего тренера, то будет стоить раза в три-четыре дороже. Потому что станет потенциальным чемпионом.
Джессика понимала, что ей придется нанять тренера с именем, но денег для этого нет. Кто согласится работать у владельцев конезавода, которые едва сводят концы с концами. В таком бизнесе репутация означает все. К тому же заводчики обычно люди суеверные. Чтобы с тобой сотрудничали, нужно обладать добрым именем, животными-победителями, а кроме того, тебе должен сопутствовать успех.
Потому-то Джессика и не признавалась никому, что ее отец серьезно болен. Если об этом станет известно, конезаводу Бейнов придет конец.
- Нам нужен тренер, - медленно произнесла она, глядя в окно, но ничего не видя. Разве можно продать Королеву Техаса? С другой стороны, речь идет о спасении семейных владений, о будущем Лины, наконец. Если рассматривать проблему с этой точки зрения, возникает другой вопрос: можно ли не продавать Королеву? - Я уступлю эту кобылу за шестьсот тысяч долларов. Пятьсот уйдут в счет погашения долга, а остальное станет платой для тренера Принца.
- Шестьсот тысяч?