Из-за двери по-прежнему не доносилось ни звука. Что делать? Разум подсказывал Грэйн, что открывать ни в коем случае не стоит, ведь человек, который пришел с добром, вряд ли побоится назвать себя. Но что-то внутри нее отвергало страх и взывало к любопытству: кто этот загадочный человек, которого признал пес? Почему он молчит? Может, все-таки стоит открыть и посмотреть, кто это такой? Грэйн теряла терпение. Страх и любопытство разрывали ее на части, и неизвестно, в какую сторону тянуло больше. Девушка перестала судорожно цепляться за кочергу, выпростала руку из-за подола и задумчиво покрутила кочергой у своего лица. Была не была! В конце концов, кочергу она может сразу же обрушить на голову тому, кто войдет. Если, конечно, это окажется бродяга… Главное, вовремя понять, кто этот ночной гость… Грэйн вновь убрала руку с кочергой за спину и свободной рукой отодвинула щеколду.
На пороге стоял бородатый, темноволосый мужчина. Вид у него был довольно потрепанный: черная шляпа с широкими загнутыми полями была порядком изгваздана, куртка, местами протертая до дыр, висела на нем мешком, из-под нее выглядывал не первой свежести свитер, также изрядно потертый. Ботинки с острыми стесанными носами не оставляли сомнений в том, что в них прошли уже не одну тысячу миль. За спиной у мужчины висел дорожный холщовый мешок, из которого торчали трубки волынки. Пришелец обласкал Грэйн мягким взглядом больших, темных глаз и улыбнулся тонкими губами, потрескавшимися от холода и ветра.
- Грэйн!
- Осгард!
Выронив из рук кочергу, она кинулась к мужчине и крепко обняла его.
- Так-то ты встречаешь старых друзей! - произнес ночной гость, когда Грэйн наконец выпустила его из своих объятий. Его голос, немного глуховатый, прокатился по каменным стенам и вернулся к Грэйн небольшим эхом. Как давно она не слышала этот голос! Как давно не видела бродягу Осгарда, Осгарда Флинноя, который столько раз пропадал из Гоннуэя! - С кочергой! - расхохотался Осгард, и его громкий смех так же, как голос, раскатился-разлился по дому. - Кто бы мог подумать, что крошка Грэйн встретит меня, как заправская женушка, - с кочергой!
Грэйн посмотрела на свое валяющееся на полу "оружие" и тоже расхохоталась. Ей и в голову не пришло, что бродягой, которого она собирается ударить по голове этим нехитрым приспособлением, окажется Осгард Флинной.
Много лет назад, еще в то время, когда Энни отправилась работать на Шетландские острова, Осгард Флинной вернулся в Гоннуэй из очередного путешествия по белу свету. Тогда-то Грэйн и познакомилась с этим бродягой - он зашел к ним в дом, чтобы попить воды. Пятнадцатилетняя девчонка и двадцатипятилетний мужчина разговорились. Он рассказал ей о том, как живут люди на других островах Шотландии, поведал о том, что можно увидеть в Лондоне и какие напитки пьют в Дублине. Он объяснил ей, что Шотландия - это не сплошные горы и болота, а еще и волшебные озера с прозрачной водой, и рыжие осенние леса.
Грэйн слушала его, как завороженная, внимая каждому слову. На следующий день Осгард пришел, чтобы поправить изгородь, починить покосившуюся дверь в ясли и помочь выкопать картошку и репу. Грэйн была очарована этим высоким парнем, который в свои двадцать пять знал больше, чем многие гоннуэйцы в сорок-пятьдесят лет. Уже через несколько дней они почти не расставались друг с другом, что вызывало пересуды между болтливыми соседями. Но пересуды были напрасны: Осгард видел в Грэйн лишь прекрасную слушательницу с живым умом и трепетным сердцем, а Грэйн в Осгарде - брата, которого у нее никогда не было, хотя она часто просила мать подарить ей братика или сестренку! Все это прекрасно поняла Энни, когда вернулась с Шетландских островов, а потому закрыла уши для тех речей, что шептали ей соседи, и позволила дочери продолжать общение с "никчемным бродягой".
В деревне Осгарда не слишком-то жаловали. Во-первых, его образ жизни не вызывал восторга у односельчан, привыкших в поте лица добывать хлеб насущный. Быть бродягой-волынщиком - не слишком-то почетно в селении, где живут крофтеры. Во-вторых, высокий красавец Осгард привлекал внимание незамужних девиц, за невинность которых так дрожали их матушки… В-третьих, все считали его человеком не от мира сего и тайком поговаривали, что за талант волынщика Осгард Флинной продал дьяволу душу…
Честно говоря, на все эти домыслы Осгарду было наплевать. Конечно, не очень-то приятно, что в родной деревне тебе и куска хлеба не дадут, но ничего не поделаешь… Становиться крофтером, чтобы добиться расположения односельчан, Осгард не собирался. Слишком скучной ему казалась эта жизнь, полная непроглядной рутины. Что эти люди видели, кроме своего овса и овец? Кроме своих скал и болот, да еще водоворота на севере острова? Ровным счетом ничего. А он, Осгард, за годы своих странствий увидел и узнал столько всего, что даже во сне не снилось ни одному крофтеру, с презрением глядящему в его сторону.
Осгарду было безумно жаль Грэйн, вынужденную прозябать на этом мрачном острове. Правда, она никогда не жаловалась, предпочитая держать в себе все грустные мысли по этому поводу. Однако Осгард был почти уверен в том, что Грэйн может жить где угодно и будет счастлива, лишь бы в этом месте у нее была возможность развернуться, проявить себя. Только остров Скай едва ли самое подходящее место для того, чтобы себя проявить… Прямо-таки порочный круг, в котором она, бедняжка, вертится как белка в колесе.
Осгард видел, что Грэйн не похожа на жителей островного Хайлэнда, она совсем другая. Возможно, именно поэтому он и сочувствовал ей. В ней была какая-то нездешняя мечтательность и тяга к чему-то недосягаемому. А ведь большинство людей, родившихся и живущих на острове Скай, никогда не задумывалось о том, что там, за мрачно-синей линией горизонта… Но не Грэйн - она не знала этого, но мечтала получить эти знания. Иногда Осгарда подмывало взять ее и увезти с собой - в свой мир, полный неизвестности и приключений, сомнений и открытий. Если бы только он мог наверняка знать, что произойдет завтра, да и будет ли это "завтра" вообще… Опутывать Грэйн хлипкими нитями неопределенности Осгарду было страшно, и, по всей видимости, девушка сама понимала это, потому никогда и не просила взять ее в странствия.
Осгард не видел Грэйн почти два года, с того самого дня, когда он в очередной раз решил оставить родную деревушку. Он прекрасно помнил их последнюю встречу. Именно тогда она сшила ему прочный холщовый мешок, куда положила несколько печеных картофелин и кусок пудинга. Как же она изменилась за эти годы! Вытянулась вверх, как молодое деревце, разрумянилась… Русые волосы, перехваченные на затылке синей ленточкой, немного потемнели. Серые льдинки глаз заиграли дымчатыми топазами… Куда только подевалась бледненькая "крошка Грэйни", с которой Осгард два года назад прощался у "Проклятого дуба" - дуба, разбитого молнией в одну из грозовых ночей.
- Ты повзрослела, крошка Грэйни, - задумчиво произнес Осгард, снимая с плеч сумку. - Выросла…
- Тебя послушать, прошло не два года, а лет десять, - улыбнулась Грэйн. Она подошла к печи и бросила в кипящую воду очищенный картофель. - Садись. Сейчас я приготовлю ужин. Ты небось страшно голодный.
- Как волк, - весело отозвался Осгард. На него пахнуло теплом и уютом дома, в который он всегда любил приходить. Не доставало только улыбчивой и мягкой Энни… - Как ты здесь?
- Ничего. - Грэйн повернула к нему разрумянившееся от пара лицо. - Ничего… Ничего хорошего и ничего плохого. Как еще может быть в Гоннуэе?
- А я, честно говоря, боялся, что не застану тебя здесь…
- Это еще почему? - удивилась Грэйн.
- Девушки твоего возраста имеют обыкновение выходить замуж… - усмехнулся Осгард и вытащил из кармана куртки трубку и табак. - Тебе эта мысль не приходила в голову?
- Ни разу, - покачала головой Грэйн.
- Зато наверняка приходила в голову молодым гоннуэйцам… - Осгард забил табак в трубку и ехидно посмотрел на Грэйн.
- Не без этого, Осгард Флинной. Правда, моя коллекция местных женихов в последнее время поредела, но, признаться, я не горюю.
- Значит, замуж не собираешься? - не то спросил, не то ответил своим мыслям Осгард.
- Нет. Боюсь, что куковать мне до старости в одиночестве, - притворно скорбно пожаловалась Грэйн.
- Так выходи…
- Не тянет меня, Осгард, ни к кому меня не тянет… Иногда мне кажется, что на острове Скай все парни - братья-близнецы. Все одинаковые, все на одно лицо.
- Проблема не в них, а в тебе, Грэйн. Твое место - не остров Скай, и твой жених - не деревенский парень.
- А кто же?
- Не знаю… Послушай, Грэйн, что если тебе продать хозяйство и…
Грэйн поставила на стол кастрюлю с картофелем и заглянула в темные глаза Осгарда.
- Неужели ты считаешь, что я не задумывалась об этом? Только мое "хозяйство", как ты выразился, стоит так мало, что мне за него светит только утлое суденышко, которое сможет довезти меня лишь до ближайшего острова… Вот тебе и хозяйство… Расскажи лучше о себе. - Грэйн придвинула к мужчине тарелку и ложку. - Только поешь сначала.
Осгард действительно был голоден. Он накинулся на картошку так, как будто ел впервые за несколько дней. Грэйн вяло поковырялась у себя в тарелке - после разговора о замужестве аппетит у нее пропал - и переложила оставшийся картофель Осгарду. За что он был ей явно признателен, но поблагодарить не смог, потому что для этого пришлось бы оторваться от еды.
После ужина Грэйн убрала со стола, сложила в корыто грязную посуду и приготовилась слушать, как сказку, рассказ Осгарда о его путешествии. Однако говорить о себе Осгард был не настроен. Так или иначе хитрец старался перевести тему разговора на саму Грэйн. Это было ей не слишком приятно - кому нравится говорить о том, что в жизни ничего не произошло, не сдвинулось с мертвой точки?
- Послушай, Осгард… - Грэйн пыталась отмахнуться рукой от сизого дыма, платком повисшего над столом. - Прошу тебя, прекрати расспрашивать обо мне… Я живу как прежде. Поверь, за два года ничего не изменилось… Конечно, тебе, человеку, видевшему свет, сложно представить, что такое возможно. Но здесь, в Гоннуэе, не бывает по-другому…
- Ладно, не вешай нос, - подбодрил ее Осгард, втягивая в себя ароматный дым вишневого табака. - Все я понимаю. Я тут кое-что привез. Надеюсь, тебе понравится.
Его рука нырнула в холщовую сумку и извлекла из нее маленький мешочек из темно-коричневой кожи. Глаза Грэйн блеснули любопытством - ни дать ни взять два дымчатых топаза.
- Интересно-интересно, что же дядя Осгард привез нам из дальних стран? - шутливо, но втайне затаив дыхание, поинтересовалась Грэйн.
- Сейчас сама увидишь, племянница, - ехидно отозвался Осгард и аккуратно вытащил из мешочка тоненькую золотую цепочку.
Грэйн всплеснула руками и издала звук, который, как показалось Осгарду, должен был выражать восхищение. Короткая витая цепочка состояла из маленьких, затейливо изогнутых звеньев. На цепочке висел крошечный золотой кулон в виде листочка папоротника, в центре которого каплей крови мерцал гранат.
- Это тебе на счастье, - произнес Осгард, протягивая Грэйн цепочку. - Ты ведь всегда мечтала о том, чтобы найти цветок папоротника.
- Вот здорово, Осгард! - Грэйн перегнулась через стол и звонко чмокнула мужчину в колючую щеку. Правда, в следующую секунду лицо ее немного омрачилось. - Он, наверное, очень дорогой…
- Не думай об этом, - успокоил ее Осгард. - Я купил его на "легкие деньги". Мне хорошо заплатили за игру на одном из праздников в Ливерпуле. Правда, тогда пришлось напяливать на себя немыслимый костюм, который эти тупицы-англичане считают "шотландским". Кроме всего прочего, он оказался еще и мал… Но это все мелочи. В общем, отыграл я на волынке всего несколько часов, зато получил прилично. На следующий день после своего выступления я увидел это украшение. Разве я мог не купить его?
Грэйн застегнула цепочку и вопросительно посмотрела на Осгарда. Это был первый дорогой подарок в жизни Грэйн, и ее переполняло чувство радости и благодарности.
- Отлично, - кивнул головой Осгард. - Теперь от кавалеров точно не будет отбоя.
- Ничего подобного! - шутливо рассердилась Грэйн. - Теперь они решат, что у меня появился богатый жених и наконец оставят меня в покое. Послушай, Осгард, - внезапно посерьезнела она, - а ты надолго вернулся в Гоннуэй?
- Нет, - уверенно ответил Осгард. - Сомневаюсь, что у меня хватит терпения остаться здесь надолго… А что это ты вдруг? Не успел я приехать, как ты тут же спрашиваешь меня об отъезде! Хорошенькое гостеприимство!
- Думай что хочешь… - насупилась Грэйн. - Просто мне казалось, что ты хотя бы на этот раз здесь задержишься.
- Нет уж, дудки! Не больше, чем на месяц, Грэйн. Даже не проси, - взмолился Осгард.
- Ладно уж… - грустно улыбнулась Грэйн. Месяц - совсем не так плохо. Если бы можно было уговорить Осгарда остаться на больший срок! Но эта идея была из разряда неосуществимых - если Осгард собирался что-то сделать, то делал это наверняка.
- Не расстраивайся, Грэйн. Пойдешь со мной завтра стрелять по тетереву?
Осгард попал в точку. Лицо Грэйн просияло, в глазах засветились теплые огоньки. Охота была одним из ее любимых развлечений.
- Конечно! Ты еще спрашиваешь!
Осгард оделся и поблагодарил хозяйку за ужин.
- Завтра утром у Проклятого дуба. Кстати, прихвати с собой Мэлфи. Он нам не помешает. И не вешай нос.
Грэйн улыбнулась вслед его удаляющейся спине и сразу же закрыла дверь, чтобы не впускать в дом пронизывающий весенний ветер. Кто бы мог подумать - Осгард Флинной вернулся. Вернулся. Вернулся! Она дотронулась до золотого листочка на шее, и ей показалось, что капелька граната согрела ее пальцы.
3
Солнце впервые за несколько дней выкарабкалось на небосклон. Правда, несмотря на это, небо все равно было покрыто неровными кучками серого пепла. Свонн вышла на маленький балкончик и, взявшись за поручни, слегка перегнулась через край. На улице отца видно не было, поэтому она разумно предположила, что Уллин все еще красуется в своем костюме перед зеркалом.
Сделав глоток свежего воздуха, Свонн ощутила, как сильно забилось-заколотилось ее сердце. То ли так на нее подействовал запах солнечного весеннего дня, то ли так томительно радостно ждала она встречи с Патриком… Если бы все удалось… Если бы только все сложилось так, как она хотела… Свонн улыбнулась солнцу, выглядывающему из-под пепла туч, и побежала в комнату. Отец наверняка уже готов и скоро зайдет за ней… Как же он удивится, увидев, что его дочь по-прежнему разгуливает в домашнем платье! Свонн вспомнила, как когда-то давно Уллин опоздал из-за нее на званый и очень важный для него ужин. С тех самых пор он всегда заходил за ней, прежде чем наступало время выхода.
Девушка быстро сняла с себя домашнее платье и схватила то, что висело на кресле. Это было синее бархатное платье, поверх которого надевался короткий пиджачок-фигаро. Там же, в кресле, лежали приготовленные Дженнет украшения: жемчужное ожерелье и серьги. Зная о рассеянности Свонн, Дженнет положила украшения рядом с одеждой. Свонн улыбнулась. Дженнет всегда помнила обо всех мелочах. Девушка надела белые туфельки на каблуках, застегнула ожерелье и, постояв у зеркала несколько секунд, провела по губам нежно-розовой помадой.
- Я готова! - ответила она раздавшемуся в дверь стуку. Стучал Уллин, который уже сгорал от нетерпения сесть в машину и отправиться на долгожданный праздник. - Уже выхожу!
Удаляющиеся шаги сообщили о том, что отец прекрасно понял свою дочь. Уллин собирался подождать ее внизу, в холле, а возможно, и на улице, где у него был шанс хотя бы еще несколько минут подышать свежим воздухом эдинбургских предместий, прежде чем вдохнуть душный воздух столицы. Воздух Эдинбурга был не очень-то по вкусу старому Уллину, и потому Макферн предпочитал жить в своих владениях за городом. Он очень редко наведывался в столицу и гостей обычно собирал у себя. Однако сегодняшний случай был особенным - такое Уллин не пропустил бы никогда.
В этот день спокойная и тихая площадь Старого города пестрила множеством ярко одетых людей. Если бы на эту толпу можно было взглянуть сверху, с высоты птичьего полета, то она показалась бы огромным цветастым ковром, укрывающим площадь. При этом основными цветами этого ковра были красный и зеленый. И одним из его многочисленных "цветовых фрагментов" был не кто иной, как Уллин Макферн.
Собрание кланов в Эдинбурге было для него одним из самых важных праздников. Для того чтобы Уллин не приехал в Старый город, одевшись, как истинный шотландец, должно было случиться землетрясение или какое-нибудь другое ужасное стихийное бедствие.
На Уллине была классическая одежда шотландца-хайлэндера: килт, разумеется, килт, без которого не покажется на этом собрании ни один уважающий себя шотландец, темно-коричневая твидовая куртка, длинные чулки, плотно облегающие его толстые икры, и тэмешенте - шерстяная шляпа без полей с забавным помпоном. На толстом животе торчал спорран - кожаный кошелек, крепящийся к узкому ремешку. Под юбкой-килтом, сшитой из желто-зелено-красного узорчатого тартана, за правым чулком торчал нож, на рукоятке которого был выгравирован цветок чертополоха, украшенный топазом. Цвета тартана - желтый, зеленый, красный и тоненькие нити золотого - принадлежали еще предкам Уллина, тем самым горцам-хайлэндерам, от которых Уллин и Свонн унаследовали свой упрямый нрав.
Любуясь узором своего тартана, Уллин всегда вспоминал рассказ деда о том, как однажды некий клан позволил себе надеть цвета Макфернов. Что тогда было! Хайлэндеры очень трепетно относятся к тому, что кто-то надевает чужой цвет или заводит чужую мелодию на волынке. Клан Макфернов буквально встал на дыбы, когда узнал, что на их цвета осмелились посягнуть… В ход чуть было не пошли ножи (те самые, с цветком чертополоха), но дело, слава Богу, все же уладил Главный Герольд. Объявив поступок неосмотрительного клана "гаффе" - нарушением, он запретил членам этого клана в течение двух лет появляться на церемонии встречи в Эдинбурге.
Свонн стояла чуть поодаль от нарядной толпы и пыталась разглядеть отца сквозь сутолоку чужих спин и лиц. Ей не столько хотелось полюбоваться его располневшей фигурой в национальной одежде, сколько она не могла дождаться начала шествия. Сердце в груди возбужденно тикало, как сумасшедшие часы, которые давно позабыли о своем предназначении и могут лишь быстро вращать стрелками и издавать гулкое "тик-так". Скорей бы! Скорей бы!
Наконец-то пестрая толпа начала движение. Оно не было беспорядочным: каждый четко знал, куда ему нужно идти. Множество ярких молекул постепенно сливалось в одну огромную цепочку. Сердце Свонн забилось еще сильнее - скоро начнется шествие, а это значит, что у нее есть несколько свободных часов - лазейка, в которую она выскользнет для того, чтобы встретиться с Патриком.