- Мне так не кажется! - возмущенно воскликнула Хилари.
- В этом я не сомневаюсь, - невозмутимо констатировал он.
Для мужчины у него чересчур длинные и густые ресницы. Это открытие повергло Хилари в шок.
- Я вполне способна исполнять свои обязанности и отвечать вашим требованиям, - холодно процедила она сквозь зубы и густо покраснела, заметив смешинки в его глазах. - И хочу сказать, что…
- Я знаю, что вы хотите! - рассмеялся Генри.
Хилари остолбенела: да он издевается! Не дав ей опомниться, Генри распахнул дверцу машины, приглашая ее сесть, а сам занял место водителя.
- Я рад, что вы прилетели, Хилари, - просто сказал он, трогая автомобиль с места. - Доминико нуждается в твердой и заботливой руке. Вы поможете ему обрести уверенность в себе.
Доминико. Лишь сейчас Хилари поняла, что слишком предвзято относится к Генри, и устыдилась своих подозрений. Ведь он же говорил, что ей предстоит взять на себя роль матери его сына, но она легкомысленно не придала этому значения, вбив себе в голову совсем другие мысли. Хилари стало стыдно. В самом деле, с чего бы это Генри Тренту проявлять интерес к гувернантке! Какая же она дура! Да такому мужчине достаточно лишь пальцем поманить, и любая женщина падет к его ногам!
- Я понимаю, что вам будет трудно выполнять свои обязанности в полном объеме, пока вы не поправитесь окончательно, - непринужденно заметил Генри, нажимая на педаль газа. Тем не менее Доминико начнет исподволь к вам привыкать, что весьма полезно для общего успеха. Пока все идет довольно хорошо.
Автомобиль начал набирать скорость. Хилари глубоко вздохнула и молча кивнула, не оправившись от стыда за свои греховные домыслы.
- До виллы мы доберемся за два часа, - покосившись на ее покрасневшее лицо, сказал Генри, - а вы, как я полагаю, до смерти проголодались. Пожалуй, мы заглянем по пути в один уютный трактир: там чудесно готовят!
Тонкий запах его лосьона и мужская агрессивная аура, заполнившая салон, пробуждали в Хилари совершенно неуместные ощущения, почти животные инстинкты. Поймав себя на этой мысли, она расправила плечи и постаралась успокоиться. Это пустяки, убеждала она себя, любая женщина на моем месте отреагировала бы точно так же. Просто рядом со мной сидит зрелый мужчина в самом расцвете сил, и у меня сработал естественный инстинкт, ответственный за продолжение человеческого рода. Все нормально, не нужно волноваться.
- Может быть, лучше отложим обед до вашего дома? Я перекусила в полете.
- В самолетах кормят консервами и полуфабрикатами, разве это еда? - Генри поморщился, походя разрушив приятное впечатление Хилари от отведанного в салоне первого класса угощения. - К тому же я не завтракал и проголодался, у меня, как говорится, сосет под ложечкой, пора заморить червячка. Забавное выражение, не правда ли? Сразу и не сообразишь, как лучше его перевести на французский. Или вот еще - "откинуть копыта", "пойти по миру".
Хилари сообразила, что он желает разрядить обстановку.
- Я хочу, чтобы Доминико понимал такие обороты, - продолжал Генри. - Он хорошо говорит по-английски, но ему нужно освоить простой разговорный язык. Я не хочу, чтобы он выражался фразами из учебников. Согласны? Чересчур книжная речь кажется постной.
- Вы правы.
- Скажите, а почему вам дали такое имя? - неожиданно поинтересовался Генри, глядя прямо перед собой.
Хилари совершенно не хотелось обсуждать с ним этот вопрос. Ей вообще предпочтительнее было бы уклониться от разговоров на личные темы с этим большим и пугающе привлекательным мужчиной. Но это может показаться странным в сложившихся обстоятельствах, подумала она, и заставила себя ответить:
- Так решил отец.
Самой Хилари собственное имя не нравилось - Генри догадался об этом по ее интонации.
- А чем занимается ваш отец сейчас? Он не жалеет, что уехал из Англии?
- Папа умер полтора года назад. - Хилари резко замолчала, удрученная неприятными воспоминаниями.
- Простите, я не хотел огорчить вас, - упавшим голосом сказал Генри, сожалея, что затеял этот разговор.
Хилари проглотила слезы и передернула плечами.
- Вы не виноваты, в жизни такое случается.
Она, разумеется, умолчала, что отца подкосило известие о ее преждевременных родах. Сама Хилари долго и тяжело болела и не смогла вылететь в Австралию на похороны. В свою очередь, и самые близкие Хилари люди - мама и сестра - оказались не в состоянии прилететь в Англию и поддержать ее в нелегкое время. Так одна беда повлекла за собой целую цепочку трагедий, поразивших ее семью из-за неверности Макса.
Даже теперь Хилари частенько просыпалась по ночам от кошмаров, не в силах поверить, что отца больше нет. Врачи сказали, что Хилари быстрее смирилась бы с утратой, если бы присутствовала на похоронах и вместе с другими выплакала свое горе. Но врачи не знали нюансов…
- Вы чересчур напряжены, - сказал Генри. - Расслабьтесь и наслаждайтесь поездкой.
- Я чувствую себя превосходно! - заверила Хилари.
Автомобиль остановился на перекрестке перед красным сигналом светофора, недовольно рявкнув мощным мотором. Генри прищурился и окинул спутницу изучающим взглядом.
- В самом деле? - На его бесстрастном лице не дрогнул ни один мускул.
Хилари потупилась и сжала кулачки так, что костяшки пальцев побелели. Ей нечего было ответить, и она молча уставилась в окно, пытаясь сохранить невозмутимость. Все будет замечательно, просто великолепно, убеждала она себя. В голове крутилось выражение, заготовленное для первого урока с Доминико: "Из огня да в полымя".
Постепенно внутреннее напряжение стало спадать. Автомобиль жадно поедал мили, проносясь мимо горного хребта, позолоченного мягким солнечным светом. Это было захватывающее зрелище!
Какой-то согбенный старик вел за собой по обочине ослика, ушастую голову которого венчала огромная соломенная шляпа. Хилари усмехнулась: бывают же чудеса на белом свете!
В последнее время жизнь казалась ей бесконечным боем, в котором испытываются на гибкость и прочность ее мозговые извилины и нервы. Иногда возникала уверенность в скором очищении от скверны тяжких воспоминаний и мерзких кошмаров, надежда, что Валери и другие близкие друзья не зря стараются ободрить и обнадежить ее, предрекая скорое выздоровление. Но порой хандра низвергала ее в темную пучину депрессии, и тогда казалось, что ей не суждено увидеть свет в конце тоннеля.
Мать уговаривала Хилари перебраться в Австралию. Хилари дважды навещала родных после смерти отца, но жить в Южном полушарии ей не хотелось. Она была рада, что сестра и мать сумели превозмочь утрату близкого человека и найти свое место в незнакомой стране.
Хилари чувствовала себя не в своей тарелке в их новом доме. Возможно, причиной тому стала кончина отца, еще более вероятно - привычка к самостоятельному существованию в собственном гнездышке. Однако те две поездки в Австралию вполне убедили Хилари в том, что ей не стоит менять обстановку и образ жизни. И она предпочла одиночество.
Следя за дорогой, Генри время от времени отвлекал Хилари непринужденным разговором, не углубляясь в серьезные материи, и постепенно к ней вернулось душевное равновесие. Причиной же легкого волнения, которое она все же ощущала, явились не мрачные мысли, а близость стройного и широкоплечего брюнета.
- Вот мы и проделали половину пути, пора перекусить!
Генри свернул с шоссе на подъездную дорожку перед старинным трактиром, прилепившимся у горы. Солнечные зайчики весело скакали по брусчатке просторного двора, окруженного апельсиновыми деревьями.
- Сказочное местечко! - восхитился Генри, выйдя из автомобиля и распахнув дверцу для Хилари. - Скоро вы убедитесь, что подобных уголков в этой стране немало, - продолжал он, не стараясь скрыть гордость за Францию.
Хилари поймала себя на мысли, что ей приятно столь искреннее выражение чувств мужчиной, обыкновенно выглядящим холодным, властолюбивым и бесстрастным. Одно время ее сходным образом заинтриговал и Макс: он подкупил ее своим пренебрежением к женщинам, которым разбил - ради самоутверждения - сердца, мальчишеской увлеченностью наукой, готовностью отстраниться от всего света - ради их с Хилари благополучия и счастья, и тысячей других фокусов, на поверку обернувшихся хладнокровным фарсом.
Подозрения и сомнения на его счет не оставляли Хилари и до омерзительной истории с Мьюриел. Целый год ее не покидало ощущение, что их брак похож на замок на песке. Однако поразительная способность Макса убеждать окружающих, что черное - это белое, магическим образом заставляла Хилари винить во всех неприятностях только себя. А когда она обнаружила, что беременна, то совершенно позабыла все опасения и страхи, от счастья воспарив под облака.
Хилари стиснула зубы: какая же я дура, законченная тупица! Расплатой за легкомыслие стала истерзанная душа…
- Здесь великолепно готовят! - вещал Генри. - Никто во всей Франции не владеет секретом приготовления такого кассуле, кроме папаши Пьера.
Хилари заставила себя вернуться из ада воспоминаний в приятную действительность и прислушаться к тому, что пытается втолковать ей спутник.
- А что такое кассуле?
Генри взял ее за руку и повел к столикам, виднеющимся за распахнутыми дверями трактира. Сделано это было естественно и непринужденно, однако Хилари ощутила удар тока и едва не вырвала ладонь. Этот большой мужчина бесцеремонно вторгся в ее защитное поле и оттого вдруг стал ей неприятен.
- Так что это за блюдо? - повторила она дрожащим голосом.
- Как, вы не пробовали кассуле?! - изумился Генри и печально покачал головой. - Придется мне всерьез заняться ознакомлением вас с отрадными явлениями этой жизни! - Он с видимым удовольствием отметил, что лицо Хилари окаменело при этих словах, и с садистским наслаждением продолжил:
- Кассуле - бобы в горшочке. Но сказать так - значит, не сказать ничего. Кассуле - это поэма из белой фасоли, баранины, окорока, чесночной колбасы, пряностей и… я затрудняюсь перечислить все. В сочетании с красным вином это блюдо кажется божественным. А вина во Франции первоклассные!
Внутреннее убранство трактира, выдержанное в типично французском стиле, было не менее восхитительным, чем само здание и окружающий его пейзаж. Белые стены, украшенные декоративными фаянсовыми тарелками, и пол из терракотовых плит, большие вазы с цветами там и сям создавали атмосферу тепла и уюта. Столик рядом с огромными распахнутыми в сад окнами, казалось, манил гостей к себе, млея в ласковых лучах нежаркого солнца, запутавшегося в ветвях деревьев и подмигивающего двум упитанным котятам, свернувшимся калачиком на подоконнике. В это сказочное царство и пригласил Хилари ее спутник.
Это воистину был иной мир - наполненный светом, яркими красками и теплом. И внезапно туманная и промозглая Англия со всеми ужасами минувших месяцев осталась где-то далеко-далеко, оттесненная ослепительным и цветущим югом Франции.
- Вот так гораздо лучше, - удовлетворенно заметил Генри.
- Что именно? - Хилари вздрогнула, сбрасывая оцепенение.
И не успел солидный улыбающийся мужчина средних лет склониться над их столиком, чтобы принять заказ, как Генри доверительно прошептал ей:
- Наконец-то вы расслабились!
Кассуле по рецепту папаши Пьера - того самого обаятельного и добродушного толстяка, который принял заказ, оказалось действительно божественным блюдом. Хилари съела его с аппетитом, проснувшимся в ней впервые за многие месяцы, - его не подпортили ни подозрительно интимная атмосфера, окутывающая их столик на двоих, ни близость Генри. Хилари уплела все до крошки едва ли не с жадностью голодной собаки.
- Восхитительно! - выдохнула она, кладя на тарелку приборы и откидываясь на плетеную спинку стула. От выпитого вина щеки ее порозовели. - Благодарю вас, Генри!
- На здоровье! - Он окинул ее безмятежным взглядом. - Оказывается, вы не принадлежите к тем женщинам, которые довольствуются листиком зеленого салата и морковкой!
- А вы приняли меня за такую?! - Она с негодованием сверкнула глазами и распрямила плечи.
- Я не был в этом уверен. Впрочем, вы не первая и не последняя из жертв нашего времени, превращающего стройных женщин в древесных гусениц.
- В древесных гусениц?! - Хилари покрылась красными пятнами. Да какое он имеет право называть меня так?! - Вам нравятся толстухи? - задыхаясь от гнева, спросила она.
- Вовсе нет! - невозмутимо ответил он. - Мне нравятся женщины, остающиеся такими, какими их создал Бог: толстыми или худыми, высокими или небольшого роста. Когда женщина уверена в себе, это делает ее лицо и тело прекрасными.
- Вот оно что! По-вашему, толстухи с двумя-тремя подбородками столь же привлекательны, как худенькие красотки?
Хилари буквально источала сарказм, но не могла ничего с собой поделать: ей хотелось уколоть этого нахала побольнее. Генри прищурился, и Хилари наконец сообразила, что перегибает палку.
- До того, как жениться, я встречался с красавицей ростом чуть более пяти футов, которая весила сто восемьдесят фунтов, - отчетливо произнес он ровным голосом, в котором все же угадывалось легкое раздражение. - Может быть, кому-то она и казалась толстухой, но, когда я смотрел в ее глаза, она была для меня самой очаровательной женщиной на свете.
- Почему же вы на ней не женились?! - в сердцах выпалила Хилари и растерянно заморгала, сообразив, что допустила бестактность. Я не имела права на подобный вопрос, это не мое дело! Разве можно позволять себе подобные грубости? - Простите, Генри, - поспешно извинилась она. - Это непростительная ошибка, я понимаю.
Лицо Генри окаменело. Он впился в нее изучающим взглядом и долго молчал. Хилари ожидала вспышки гнева, но ее не последовало: собеседник откинулся на спинку стула, поправил прядь волос, упавшую на глаза, и спокойно сказал:
- Она умерла.
- Еще раз прошу извинить меня. - Хилари густо покраснела, ей даже показалось, что на лице у нее пылают раскаленные угли.
- Мы с ней встречались около полугода, - ровным голосом продолжал рассказывать свою грустную историю Генри. - Но я не уверен, что наш роман закончился бы свадьбой: он только-только завязывался. Однако у меня остались чудесные воспоминания.
Хилари торопливо кивнула, мечтая лишь о том, чтобы этот ужасающе неприятный разговор побыстрее закончился. Она готова была со стыда провалиться сквозь землю. Лишь сейчас она поняла, насколько травмировали ее бесконечные измены Макса. Все его любовницы отличались вызывающей красотой, во всяком случае, те, которых она знала. А по крайней мере две из них были головокружительно богаты. Но, оказывается, еще не перевелись на земле мужчины, даже среди таких привлекательных, уверенных в себе и сильных, как Генри Трент, которые способны разглядеть внутреннюю красоту женщины!
- А вы что об этом думаете?
Вопрос застал ее врасплох.
- Простите?
- Чего ожидают от мужчин женщины? Какие качества их натуры ценят превыше всего? Вот вы, например, что мечтаете найти в своем избраннике?
- Я? - Хилари вцепилась в край льняной скатерти и призвала на помощь все свое самообладание. - Даже не знаю… Вероятно, доброту, нежность ну и все такое прочее…
Он понимающе кивнул.
- Не стану интересоваться, обладал ли ваш бывший супруг перечисленными добродетелями, не мое дело, но, признаюсь, что сомневаюсь в этом. А вот и наш милый Пьер с фруктами и сырами! Закажем кофе?
- Кофе? Ах, кофе! Да, с удовольствием, - пробормотала она с дрожью в голосе, чувствуя, как пылает лицо, а кровь едва ли не закипает от избытка адреналина.
На протяжении всего оставшегося до ухода из трактира времени Хилари не могла преодолеть смущение от близости крупного смуглого мужчины, сидящего напротив нее и рассуждающего о красотах Лазурного берега и национальном колорите интерьера его виллы. Он разбудил в Хилари нечто такое, что вопреки ее воле настоятельно требовало к себе внимания. Но ей страшно было даже представить, что она способна ему поверить, она этого не желала, боясь вновь обжечься. А потому предпочла запретить себе размышлять об этом.
Я поборола смущение и сумела взять себя в руки, твердила себе Хилари. Следовательно, так будет и впредь, и я не позволю мужчинам дурачить меня, стану держаться от них на безопасном расстоянии. Я отведала свою порцию пресловутой любви до гроба и семейного счастья и сыта по горло. Хорошо еще, что не подавилась. Осторожность и сдержанность - вот мои основные принципы поведения на будущее, а путеводная звезда - благоразумие! И не нужно в себе сомневаться, тогда все будет в полном порядке.
До Антиба они добрались уже после полудня. Хилари потрясла красота этого городка - его тенистые аллеи, парки, улицы и дома утопали в зелени магнолий, олеандров и гранатов, а воздух казался нектаром, струящимся с моря.
Вилла Генри располагалась на окраине городка. Увидев ее, Хилари невольно подалась вперед, чтобы получше разглядеть. Автомобиль миновал ажурные чугунные ворота и плавно выехал на подъездную дорожку в форме полукруга, разрезая корпусом густой горячий воздух, словно нож масло. По обе стороны от дорожки пестрели зеленые насаждения, откуда-то доносился едва уловимый запах костра. Они завернули за угол аллеи и очутились перед домом.
- Вот и мои владения, - негромко сказал Генри, заметив, с каким восхищением рассматривает здание Хилари. - Не могу похвастаться, что виллой владело несколько поколений моих предков, но льщу себя надеждой, что ее облюбует со временем для постоянного проживания Доминико. По-моему, дом ему нравится не меньше, чем мне.
Хилари была поражена увиденным великолепием. Она знала, что Генри богат, однако не ожидала такой роскоши. Изящное строение потрясло ее воображение.
Каменные ступени в форме подковы вели к массивным парадным дверям сказочного замка с башенками и шпилями под красной черепицей. Каменные стены были увиты зеленым плющом и багровой вьющейся розой. Узорчатые чугунные балконы на втором этаже украшали буйно растущие декоративные цветы - алая герань, пурпурный вьюнок и огненная бугенвиллея.
Воздух был насыщен ароматом миндаля, апельсина и лимона. Деревья, окружающие дом, придавали ему дополнительное изящество. Все в целом походило на сказку и вызывало трепетный восторг: подобный замок Хилари могла увидеть лишь в волшебном сне, но не наяву. Ей предстояло прожить здесь несколько месяцев, ежедневно наслаждаясь этой райской красотой. В сердце Хилари вспыхнула радость, и она поняла, что именно в этом райском уголке к ней вернется наконец душевный покой.
Она не проронила ни слова, однако Генри, наблюдавший смену эмоций на лице гостьи, остался доволен увиденным. Вздохнув с облегчением, он открыл дверцу автомобиля и помог Хилари выйти.
Не успели они сделать и нескольких шагов к дому, как из его дверей вышли женщина крупного телосложения, высокая стройная девушка и маленький мальчик. Он держался особняком, всем видом подчеркивая свою самостоятельность. Хилари сразу же узнала Доминико. В жизни сын Генри выглядел несколько иначе, чем на фотографии: более хрупким и большеглазым.
Поднимаясь по лестнице, Хилари не сводила с мальчика глаз. Доминико оглянулся на экономку и няню и сбежал по ступенькам.