Он сказал нет - Патриция Уоддел 10 стр.


– Я помню, – кивнула Кэтрин. Почти все утро она только об этом и думала.

Если она поедет в Лондон, то обязательно встретится там с лордом Грэнби. Подобная перспектива не должна была ее радовать, но почему-то радовала. Разумеется, граф был дерзким и насмехался над ней, но все же... Когда она смотрела в его светло-голубые глаза, в ее голове воцарялся хаос, а когда он улыбался ей так, как сейчас...

– Не пора ли нам ехать к стартовой линии?

Они пересекли пастбище, выехали за ворота, и Грэнби поставил своего жеребца вровень с конем Кэтрин. Покосившись на нее, он кивнул, давая знать, что готов к старту.

Кэтрин вспомнила, как ездила по этой дороге сотни раз, вспомнила о своем огромном желании выиграть и начала отсчет.

Через несколько секунд, они стартовали, и глухой стук копыт разорвал тишину раннего утра.

Пригнувшись к шее жеребца и вытягивая свое тело так, как Джимкинс учил ее, Кэтрин заставила Авеля скакать все быстрее. Но граф взял такой же темп, он от нее не отставал, и Кэтрин уже начала опасаться, что они придут к финишу одновременно.

Девушка пришпорила коня, и тот понесся еще быстрее – теперь деревья проносились мимо нее, словно в зеленоватом тумане, а ветер с силой хлестал по лицу. Но Кэтрин не обращала внимания на ветер. Она обожала быструю езду и сейчас громко смеялась от возбуждения. В какой-то момент показалось, что она оторвалась от графа, однако Кэтрин почти тотчас же поняла, что ошиблась, Грэнби по-прежнему не отставал, и ей даже почудилось, что она слышала его ответный смех.

Они одолели половину пути, когда перед ними возникла каменная стена. Ее высота не превышала четырех футов, и стена была ниже в тех местах, откуда вывалились камни, но все же она являлась серьезным препятствием. Оба жеребца без труда преодолели его и понеслись в сторону очередного препятствия.

Кэтрин покосилась на графа и снова пришпорила коня. Если она не вырвется вперед сразу после того, как они преодолеют ручей, то скорее всего придут к финишу бок о бок.

Вскоре они приблизились к ручью – Кэтрин уже видела воду, сверкавшую под лучами утреннего солнца. Она взглянула на графа: судя по всему, он не собирался уступать.

Кони преодолели ручей с такой же легкостью, как и стену, они даже не замочили копыта.

Оставалась последняя четверть пути, когда Кэтрин увидела олениху, выходившую из леса. Девушка думала, что олениха скроется в лесу, но та, обезумев от ужаса, прыгнула на дорогу и оказалась прямо перед всадниками.

– Осторожнее! – закричал Грэнби.

Следующие несколько секунд напоминали кошмарный сон! Девушка с силой натянула поводья, и ей удалось увести Авеля в сторону. Но графу некуда было деться. Он оказался между Кэтрин и густой порослью берез, а прямо перед ним стояла парализованная страхом олениха.

Кэтрин громко закричала, и тут олениха вдруг развернулась и отпрыгнула в безопасное место, ударив задними копытами жеребца Грэнби. Удар пришелся в нижнюю часть груди, и конь тотчас же рухнул на дорогу.

Когда Кэтрин наконец-то совладала с Авелем, жеребец графа уже поднялся. Он, видимо, нисколько не пострадал, а вот всадник по-прежнему лежал на дороге, но девушка не видела его лица. Спешившись, Кэтрин подбежала к графу и склонилась над ним.

– Что с тобой? – спросила она.

– Плечо, – простонал Грэнби. Потом вдруг закричал: – Черт бы побрал эти скачки!

– Не двигайся, – сказала Кэтрин. – Я сейчас приведу помощь.

Тут граф повернулся к ней, и она увидела кровоточившую ссадину у него на лбу.

– А с тобой все в порядке? – спросил он, пристально взглянув на нее.

– Да, все в порядке. А ты... Тебе просто не повезло. – Кэтрин вдруг всхлипнула и вытерла слезы тыльной стороной ладони. – Пожалуйста, не двигайся. Я приведу Джимкинса, он знает, что делать в таких случаях.

– Где мой жеребец?

– С ним все в порядке, он не пострадал. Давай я помогу тебе сесть.

– Ох, черт возьми.

– Прости.

– Ничего страшного, – проворчал Грэнби, пытаясь встать на ноги. – Ох, черт... – Он стиснул зубы. – Приведи же мне коня. Не хочу здесь сидеть. Я смогу забраться в седло.

– Нет, останься здесь. Я поскачу за помощью.

– Приведи жеребца! – крикнул граф.

– Да, хорошо, – проговорила Кэтрин с дрожью в голосе. Она взяла жеребца под уздцы и подвела его к графу.

Тот снова застонал и стиснул зубы. Наконец он поднялся на ноги и ухватился одной рукой за дерево. Другая его рука свисала вдоль тела – было очевидно, что у него вывих плеча. Кэтрин вспомнила: один из конюхов рассказывал, что боль при этом невыносимая.

– Ты уверен, что сможешь ехать верхом? – Кэтрин опасалась, что граф снова упадет – тогда повреждений было бы гораздо больше.

– Если я сяду в седло, то во что бы то ни стало доберусь до замка Садли, – проворчал Грэнби. Он сделал глубокий вдох, чтобы подавить позывы тошноты. Потом спросил: – Что ближе – Садли или Стоунбридж?

– Стоунбридж, – ответила Кэтрин. Она кивнула на жеребца: – Ставь ногу в стремя. Я помогу тебе.

Со второй попытки Грэнби удалось забраться в седло. Кэтрин подала ему поводья. Затем подошла к Авелю. Сев в седло, она посмотрела на графа и сказала:

– Держись.

Грэнби тихонько выругался, когда конь поскакал. Каждый шаг болью отдавался в плече, но оставалось только терпеть.

Как только впереди показался Стоунбридж, Кэтрин начала кричать. Из конюшни выбежал Джимкинс, за ним несколько конюхов. Одного из них немедленно отправили за доктором.

– Не беспокойтесь, милорд, – сказал Джимкинс, помогая графу спуститься. – Сейчас отведем вас в коттедж.

Кэтрин пошла впереди и открыла дверь. Когда они зашли, она сразу же отошла, чтобы не мешать. Джимкинс налил Грэнби стакан виски.

– Выпейте, милорд, это поможет.

Грэнби начал потихоньку пить виски, хотя прекрасно понимал, что было бы гораздо больше толку, если бы он осушил стакан несколькими большими глотками. Левая рука начала распухать, но он старался не думать о том, как доктор будет вправлять сустав. Вероятно, его ждала адская боль.

Джимкинс приказал одному из конюхов позаботиться о лошадях, потом, вернувшись, обратился к Кэтрин:

– Так что же случилось?

– Мы ехали по дороге, и перед лошадью лорда Грэнби выскочила олениха. Убегая, она ударила Каина копытом в грудь, и жеребец упал.

Джимкинс внимательно посмотрел на девушку и проговорил:

– Лучше идите-ка в дом и предупредите миссис Гибсон, что у нас тут раненый.

Кэтрин взглянула на графа. Он откинул голову на спинку кресла и закрыл глаза. Лицо его было очень бледным.

– Идите же, – сказал главный конюх. – А мы с Дэви присмотрим за графом.

Кэтрин вышла из коттеджа и побежала к дому. Как она объяснит случившееся отцу?

– Мне удалось вправить плечо, – объявил доктор Хокинз, появляясь в гостиной, где его ждали Кэтрин, сэр Хардвик и леди Фелисити. – Я дал ему немного настойки опия, чтобы снять боль. Он поспит несколько часов.

– Так что же с ним? – спросила Фелисити. Завтрак был прерван из-за неприятности, произошедшей с графом, но миссис Гибсон принесла чаю и кексов для Кэтрин.

– Я перевязал плечо и руку, – продолжал доктор. – Не думаю, что в данном случае следует опасаться серьезных последствий. Но все-таки пошлите за мной, если ему станет хуже. Первые несколько дней ему требуется полный покой. Кроме того, я бы порекомендовал как можно больше крепкого чаю. Я уверен, граф скоро поправится, но рука должна оставаться в неподвижности еще две недели.

С тех пор как Грэнби внесли в дом и уложили в спальне для гостей на втором этаже, напротив покоев Фелисити, не было произнесено ни слова. Кэтрин же вообще не могла говорить. Ей казалось, что все смотрели на нее как на человека, совершившего величайший грех, и она действительно чувствовала себя преступницей – ведь из-за нее лорд Грэнби мог бы разбиться насмерть. Ей захотелось отомстить графу, проучить его – и вот результат.

– Все пожелания графа будут исполнены, – заявил сэр Хардвик. – Спасибо, мистер Хокинз.

Доктор откланялся и направился к двери. Перед тем как уйти, он как-то странно посмотрел на Кэтрин. Девушка тяжко вздохнула; было очевидно, что доктор удивился, узнав о ее утренней прогулке. Правда, пока что никто не требовал от нее объяснений, но Кэтрин понимала, что объяснения дать придется. Но что она скажет отцу и тете Фелисити? Не могла же она рассказать о состязании...

Как только дверь за доктором закрылась, Фелисити проговорила:

– Думаю, нам надо выпить еще по чашечке чая, чтобы прийти в себя. Кэтрин, дорогая, ты не против?

Девушка внутренне содрогнулась. Ей хотелось убежать к себе в комнату и разрыдаться, но она знала, что отец ждет от нее объяснений. Вот только что она скажет в свое оправдание?..

Сэр Хардвик покосился на Фелисити и пробормотал:

– Если хочешь, выпей еще, а мы с Кэтрин пойдем в библиотеку. Нам надо поговорить.

– Не будь слишком строг с девочкой, Уоррен. Любому понятно, что она уже сожалеет о своем поведении.

– Скоро она станет сожалеть о своем поступке гораздо больше, – объявил сэр Хардвик и вышел из комнаты. Он нисколько не сомневался, что дочь последует за ним.

– О, дорогая... – Фелисити взяла Кэтрин за руки.

– Это моя вина, – с дрожью в голосе проговорила девушка, и глаза ее наполнились слезами. – Я очень, очень сожалею...

– Может быть, мне следует пойти в библиотеку вместе с тобой? – спросила Фелисити. – Не могу припомнить, чтобы Уоррен когда-нибудь так злился. Так что же все-таки произошло? Почему твой отец так разгневан?

Кэтрин потупилась и пробормотала:

– Это был просто несчастный случай.

Кэтрин, возможно, рассказала бы тете про олениху, выбежавшую на дорогу, но у нее не было на это времени. Отец ждал, и следовало поторопиться. Фелисити тоже понимала, что лучше не заставлять сэра Хардвика ждать, поэтому и не проявила особой настойчивости.

Узнав, что граф непременно поправится, Кэтрин почувствовала облегчение, но это не снимало с нее ответственности за случившееся и не уменьшало страха перед предстоящим разговором с отцом. "Но самое ужасное – это встреча с Грэнби, – думала девушка, выходя из комнаты. – Ведь рано или поздно им придется встретиться".

Было бы очень неплохо, если бы земля сейчас разверзлась у нее под ногами и поглотила ее, но Кэтрин не возлагала особых надежд на такое легкое решение проблемы. "Так что придется идти в библиотеку", – со вздохом подумала девушка.

Библиотека была одной из самых любимых комнат, но сейчас она шла туда как на казнь. Миновав коридор, Кэтрин остановилась у двери. Наконец, собравшись с духом, повернула ручку и переступила порог.

Сэр Хардвик стоял у окна, заложив руки за спину, чуть расставив ноги. "Плохой знак", – невольно отметила Кэтрин.

Она закрыла за собой дверь и стала ждать, что скажет отец. Сэр Хардвик довольно долго молчал, наконец, нахмурившись, проговорил:

– Мне хотелось бы верить, что у тебя есть этому разумное объяснение. Думаю, пришло время рассказать, что же, собственно, произошло.

Кэтрин сделала глубокий вдох, облизнула губы и... не смогла вымолвить ни слова.

– Что же ты молчишь? – в раздражении проговорил отец. – Рассказывай, я тебя слушаю.

Кэтрин тяжко вздохнула и пробормотала:

– Мы с графом скакали по дороге. Из леса выскочила олениха и напугала его лошадь. Вот и все...

– Это не объяснение. Я хочу знать всю правду. Почему вы с графом оказались на этой дороге?

Кэтрин поняла, что придется сознаться.

– Я устроила состязание.

– Ты... что?

– Я бросила графу вызов. Заставила его скакать со мной наперегонки. – Немного подумав, Кэтрин добавила: – Он насмехался надо мной, когда я ехала на Урагане. Поэтому я вызвала его, хотела доказать, что не уступлю ему.

– Господи, какая ужасная глупость! – воскликнул сэр Хардвик. – И какая безответственность! Значит, все это из-за твоей гордости? Я думал, что ты умнее...

Кэтрин снова вздохнула. Если бы она действительно рассказала всю правду, он, возможно, понял бы ее. Во всяком случае, постарался бы понять. Но не могла же она оправдать свое поведение, не рассказав, что Грэнби не только насмехался над ней, но и целовал ее, причем не однажды. И конечно же, она ни за что не осмелилась бы рассказать отцу о том, что поощряла графа.

Впрочем, отец прав. Как бы то ни было, но она действительно вела себя очень глупо, по-детски... И именно из-за нее граф пострадал.

– Да, разумеется, – проворчал сэр Хардвик. – Верю, что сожалеешь. Но как теперь загладить твою вину?

– Ведь все вышло случайно... – пролепетала Кэтрин.

– Да, Фелисити права, – заявил отец. – Тебе пора осознать свою ответственность. И пора изменить образ жизни.

Кэтрин снова взглянула на отца:

– Изменить?.. Что ты имеешь в виду?

Сэр Хардвик ненадолго задумался, потом проговорил:

– Оставшуюся часть дня ты проведешь у себя в комнате. А с завтрашнего дня будешь постоянно находиться возле дома. Не смей даже приближаться к конюшням и к лошадям. Что же касается настоящего наказания... Я не уверен, что для подобного проступка оно вообще существует. Мне придется немного над этим поразмыслить. А пока запомни то, что я сказал. И держись подальше от графа. Ты и так очень перед ним виновата.

Глава 11

Долгий и мучительный день, проведенный в одиночестве, Кэтрин использовала для того, чтобы собраться с мыслями и разобраться в своих чувствах. И, конечно же, ее ужасно мучило сознание своей вины.

На закате она прилегла на кровать, но уснуть ей, разумеется, не удалось – ее терзали все те же мысли. А хуже всего было то, что Грэнби находился совсем близко – именно это обстоятельство делало ее положение совершенно невыносимым. Ей хотелось поговорить с ним, показать ему, что она искренне сожалела о произошедшем.

Она непременно должна была перед ним извиниться.

Агнес – она принесла Кэтрин ужин – оказалась прекрасным источником информации. Служанка сообщила, что в поместье прибыл камердинер графа, вызванный из Садли. Камердинер собирался ухаживать за своим пострадавшим хозяином. Пек поблагодарил миссис Гибсон за ее старания и заверил домоправительницу, что лорд Грэнби с комфортом отдыхает.

Служанка ушла, но спустя час в дверь снова постучали, а затем в комнату вошли Агнес и тетя Фелисити. Агнес улыбнулась девушке и поставила на столик поднос с чаем и кексами.

Леди Форбс-Хаммонд дождалась, когда служанка уйдет, потом проговорила:

– Неужели ты действительно пригласила лорда Грэнби на состязание в такой ранний час, что тебе пришлось выйти из дома до рассвета? Я все правильно поняла? Но если это так, то я должна высказать свое неодобрение. Молодая леди не...

– Я знаю, что я сделала и чего не должна была делать, – перебила Кэтрин. – Тетя Фелисити, пожалуйста, не надо меня поучать. Я просидела в комнате целый день, и это было просто ужасно... Что с графом?

– Его слуга говорит, что он сейчас отдыхает. Твой отец сказал, что его травма очень болезненная. Подобное часто случается при падении с лошади.

Кэтрин немного помолчала, потом спросила:

– Папа уже разговаривал с графом?

– Еще нет, но, я думаю, это произойдет сразу, как только у лорда Грэнби появятся силы для беседы. Я не буду отчитывать тебя, так как ты вроде бы сожалеешь о случившемся. Но, увы, это запоздалое раскаяние... Ты должна понять, что поставила отца в очень неловкое положение. Лорд Грэнби весьма влиятельный человек.

– Граф будет злиться на меня, а не на моего отца.

– Все равно тебе пора понять, что твои действия имеют последствия, которые не спрячешь за стенами этой комнаты. Твоя репутация под угрозой.

Кэтрин налила тете чашку чая.

– В данный момент никто не думает обо мне хуже, чем я сама, – проговорила она. – А что касается моей репутации, то я не могу сказать, что меня сильно волнует мнение людей из Лондона, так как я их никогда не встречала.

– Но тебя волнует мнение лорда Грэнби. – Леди Форбс-Хаммонд выразительно взглянула на Кэтрин.

Девушка пожала плечами.

– Просто я не хочу, чтобы он меня возненавидел, вот и все.

– Не думаю, что об этом стоит беспокоиться, – ответила тетя. Взяв с тарелки кекс, она добавила: – Если бы меня спросили, то я бы высказала предположение, что лорд Грэнби увлечен тобой.

– Он думает, что я избалованная девчонка, которая не находит для себя лучшего занятия, чем бешеная скачка по округе.

– Я видела, как лорд Грэнби смотрит на тебя, моя дорогая, и его восхищение показывает, что он находит твое поведение вполне приемлемым. Но я должна сказать, что твой недавний поступок мог изменить его мнение о тебе; уязвленное самолюбие – это не оправдание твоему поступку. К тому же ваша встреча на рассвете вызовет множество сплетен. Право, Кэтрин, о чем ты думала?

– Видимо, я не думала вовсе.

На этом Фелисити, хвала Всевышнему, успокоилась. Она посидела вместе с Кэтрин еще полчаса, а потом пожелала ей спокойного сна.

– Уверена, что завтра утром твой отец будет настроен более дружелюбно. Что же касается графа, то тут все зависит от тебя.

Кэтрин не очень-то поняла, что имела в виду тетя Фелисити, но ей было все равно. Она больше не могла переносить заточение. Летние дни были длинными, и она просидела в своей комнате более десяти часов. Может, ей удастся увидеться с графом сегодня вечером? Кэтрин чувствовала, что не сможет успокоиться, пока лично не убедится в том, что с Грэнби действительно все в порядке и его здоровью ничто не угрожает.

Да, она не сможет заснуть, пока не принесет графу свои извинения.

– Черт побери, долго ли мне здесь валяться? – проворчал Грэнби, наверное, уже в сотый раз после того, как очнулся от длившегося целый день сна, вызванного настойкой опия.

– Попробуйте отдохнуть, милорд, – сказал Пек, сидевший в мягком кресле возле кровати.

– Я не хочу отдыхать. Я хочу выпить. Нет, не смотри на этот проклятый чайник. Сходи вниз и принеси мне бутылку портвейна. Нет, лучше виски.

Грэнби лежал, глядя в потолок, и пытался вспомнить, когда в последний раз он чувствовал себя так скверно. Его тело было в синяках и ссадинах, левая рука и плечо оказались перебинтованы, причем рука сильно распухла. К тому же он ужасно волновался за Кэтрин, волновался так, что, казалось, сердце разрывалось от боли.

– Мне надо увидеть мисс Хардвик, – сказал он, стараясь говорить как можно более непринужденно, будто его просьба была чем-то само собой разумеющимся.

Проигнорировав слова хозяина, Пек взял книгу со столика и принялся читать.

– Ты слышал меня?

– Да, милорд, но я не думаю, что это будет правильно. Слуге, не живущему в этом поместье, не следует расхаживать по всему дому. Тем более что эта леди – дочь хозяина, с любезного разрешения которого мы здесь находимся.

– Тогда найди горничную мисс Хардвик.

– Ее зовут Агнес, а сама молодая леди вынуждена сидеть в своей комнате, пока ее отец не передумает, – проговорил Пек с невозмутимым видом. – Похоже, молодая леди наказана за свое поведение.

– Это был несчастный случай. И убери свою проклятую книгу. Ты здесь для того, чтобы выполнять мои распоряжения. Я хочу знать, что происходит в этом доме.

Пек посмотрел на хозяина так, как обычно смотрят отцы на расшалившихся детей.

Назад Дальше