Он взял такси и отправился домой. Там он переоделся, затем поехал прямо к ее дому, все еще озадаченный ее подавленным настроением, которое отражалось на ее лице, и чувством вины, которое он читал в ее глазах. Отчего, черт возьми, она должна была чувствовать себя виноватой?
- Привет, - нежно сказал он, когда она открыла дверь. Она посмотрела на него ничего не выражающим взглядом и пошла назад в комнату.
- Нам нужно кое-что выяснить, - сказал он, не зная точно, когда она уехала и как тогда обстояли дела. - Произошла ошибка. Жена одного человека отдала его старые клюшки для гольфа и телевизор, не сказав ему. Он сообщил, что они были у него украдены, а когда увидел их у нас на лужайке, то вызвал полицию. Он чувствовал себя подлецом, когда узнал, что произошло. Слава Богу, ничего серьезного!
- Прекрасно. Я рада, - ответила Кори бесстрастным тоном.
- Карин дома?
- Нет. Она поехала к родителям на субботу и воскресенье.
- Так ты сидишь здесь в темноте совсем одна?
Она оглянулась, как будто в первый раз замечая, что комната полна теней. Она пожала плечами:
- Наверное, да.
- Кори, что такое? Что там такое случилось, что так расстроило тебя?
- Ничего не случилось. Ты все уладил?
- Это тебя раздражает?
- Нет. Может быть. Не знаю, - сказала она расстроено.
- Можешь ли ты выражаться чуточку точнее? - мягко поддразнил ее он.
- Не могу. Я еще не знаю, что это.
- Кори, я не смогу помочь тебе, если ты будешь отмалчиваться.
- Знаю, - сказала она, но и не дала никаких ответов.
Несомненно, что то, что произошло сегодня, было для Кори намного сложнее и больнее, чем он предполагал. Как под поверхностью океана проходят морские течения, так и в душе Кори незримо шевелились эмоции, эмоции, которые нужно было понять, если он хотел, чтобы у них было общее будущее.
- Кори, ведь кроме ареста этих детей, есть еще что-то значительно большее?
- Нет, - возразила она. Ему захотелось встряхнуть ее, заставить понять, что бы это ни было, они могли бы разобраться с этим вместе.
- Кори, прошу тебя. Конечно же, что-то случилось. Ты подавлена. Скажи мне, что это. Позволь мне помочь тебе.
Она не ответила ни слова и отказывалась глядеть на него. Теперь первый раз за несколько недель, когда он протянул руку, чтобы дотронуться до нее, успокоить, предложить ей свою любовь, она отодвинулась. Ее реакция, ее холодность разрывали ему сердце.
Признавая свое поражение, он медленно встал и пошел к двери. Он оглянулся на нее, все еще сидевшую, сжавшись в комочек на диване в темноте, и отчаянно захотел все исправить. Но он не знал как.
- Позвони, если я буду тебе нужен, - сказал он наконец.
Когда он закрыл за собой дверь, то подумал, сможет ли эта решительная одинокая женщина, сидящая в комнате, заставить себя позвонить ему.
Глава 10
К утру в понедельник Кори все еще не была уверена в том, что она до конца понимает, почему она так сильно отреагировала на то, что случилось в полицейском участке и почему она отклонила все попытки Ивэна утешить ее. Два дня, проведенные в размышлениях об этом и только об этом, не дали ей никаких ответов. Она знала лишь, что в тот день умерла частичка ее существа, и это щемящее чувство беспомощности было ей до боли знакомо.
После того как Ивэн ушел вечером в субботу, обеспокоенный и обиженный, она унеслась назад в прошлое к тем событиям, и пыталась разгадать причину своей столь сильной реакции на них. Она знала, что все это было связано с Риком и со всем, что с ними произошло и, в конце концов, привело к ее разрыву с Джередом. Она всегда чувствовала, что подвела Рика и своего мужа, а теперь ей казалось, что она точно так же подвела и мальчиков. Однако всем им - мальчикам, Рику и особенно Джереду - она дарила свою любовь, заботу и привязанность. Что еще она могла отдать им? Этот вопрос возникал снова и снова, но в своей духовной пытке она не находила на него ответа. Как будто бы самое худшее, что было в ее прошлом, вернулось, чтобы напомнить о себе.
В конце концов она стала анализировать свои отношения с этими мальчиками, отношения, которые начались в дни одиночества и потерянности, после того как Джеред ушел от нее, а младший брат был далеко, там, где ему оказывали помощь, в которой он так отчаянно нуждался и которую она сама не смогла ему оказать.
События, произошедшие вечером в субботу, с болью отозвались в ее сердце, напомнив ей о том времени, когда тот, кого она любила, нуждался в ней, а она, сколько ни пыталась, не могла ему помочь. Она не только оказалась неспособной помочь мальчикам (дела с полицией уладил Ивэн и их родители), она практически передала их в руки властей.
Ей не хотелось признавать, что она была настолько бесполезной, как не хотелось просыпаться и видеть, что ее жизнь пуста теперь, как и прежде. Но она твердо сказала себе, что пора посмотреть фактам в лицо и определить путь, по которому идти дальше.
Она посмотрела на фотографию Ивэна на столике у кровати. На ней Ивэн был в окружении детей с улыбкой на лице в белом теннисном костюме, подчеркивающем его темный загар и мускулистое тело, представляющееся совершенством. Теперь, после всех недель, проведенных вместе с ним, могла ли она считать свою жизнь пустой? С ней был человек, которого она любила, который, несомненно, хотел разделить с ней жизнь, и все же она чувствовала себя ужасно одинокой. Если бы она рассказала о своих мыслях кому-нибудь, кто видел их обоих вместе, несомненно, они сказали бы ей, что она сошла с ума. Может быть, это и так.
Но только она знала, что это лишь часть ее истории. Скоро Рик вернется домой, и она снова будет нужна ему. Как бы ни были прекрасны ее отношения с Ивэном теперь, скоро ей придется уйти от него. Важно сделать это прежде, чем он оставит ее, как Джеред. На этот раз она сама должна пойти на разрыв, чтобы сохранить хоть немного свою гордость.
Мучительное решение никогда больше не видеться с Ивэном не давало ей уснуть, заставляло ворочаться с боку на бок обе ночи подряд - в субботу и в воскресенье. Оно угнетало ее больше, чем она могла себе представить. Когда она позволила этим взаимоотношениям начаться, она была уверена в том, что, когда пройдет время, она сможет попрощаться быстро, легко и без сожалений. Она была совершенно уверена в том, что, сколько бы они ни были вместе, как бы быстро все ни завершилось, это было лучше, чем ничего. Но Ивэн с его неотразимым взглядом, дразнящей улыбкой и упорством, почти равным ее собственному, обрел особое место в ее сердце, и теперь она знала, что, когда он уйдет, ее сердце останется с ним. Прежде она никогда не унывала, она была упругой, как мячик, подпрыгивающий снова и снова с бойкой решительностью. На этот раз, однако, она не была уверена в своей упругости.
Во вторник утром, еще до восхода солнца, она варила кофе в кухне, когда вошла Карин в очень большой оранжевой спортивной сорочке, служившей ей ночной рубашкой, и в ярко-синих шлепанцах. Одного уже этого сочетания цветов было достаточно, чтобы не давать Кори заснуть по ночам. Карин потерла свои полузакрытые глаза и с удивлением посмотрела на Кори.
- Что ты здесь делаешь? - спросила она спросонья.
- Я здесь живу.
- Последнее время тебя здесь не было видно.
- Ну что же, скоро это изменится.
Карин села на стул, скрестив ноги, и посмотрела на нее. Взгляд ее сразу стал настороженным и обеспокоенным.
- Ты в порядке?
- Разве я плохо выгляжу?
Карин стала всматриваться ей в лицо.
- Если честно, то ты выглядишь отвратительно. Налей мне кофе, чтобы я смогла разумно мыслить, а потом расскажи мне, что случилось.
- Ничего не случилось.
- Хорошо, - сухо согласилась Карин. - Я уезжаю отсюда в пятницу вечером, а вы с твоим прекрасным рыцарем настолько заняты друг другом, что не замечаете моего отъезда. Теперь, проходит несколько дней - и ты уже спишь в своей собственной постели. Одна, и, насколько я могу заметить, весьма печальна. И это называется, ничего не случилось?
Ставя со звоном на стол чашечку кофе, Кори посмотрела на Карин.
- Это одна точка зрения. Не сообщишь ли мне другую?
Она покачала головой и пошла к двери.
Она еще не была готова говорить на эту тему, особенно с Карин. Карин была ее самой близкой подругой на всем белом свете. Они поселились вместе, после того как Джеред ушел от нее почти три года назад. Карин помогла ей оправиться от потрясения, устроить Рика на лечение и вообще вернуться к жизни. Она лучше других знала ее, видела ее насквозь и, проявляя заботу о ней, была честной до резкости. Кори не была уверена, что готова выслушать то, что ей может сказать Карин.
- Мне надо собираться в школу.
- Нет, не надо, - возразила Карин, вскакивая и толкая ее назад на стул, затем садясь напротив. - Ты встала ни свет, ни заря, ты одеваешься за пятнадцать минут, даже когда не торопишься. Тебе еще рано собираться в школу. Послушай, не избегай этого разговора. Кори, расскажи мне, что случилось за субботу и воскресенье.
Когда Кори упрямо ничего не сказала в ответ, Карин посмотрела на нее насмешливо и вздохнула:
- Ладно. У нас и раньше такое бывало. Пусть будет по-твоему. Я задам тебе двадцать вопросов. Как прошла распродажа?
Тема показалась Кори достаточно спокойной.
- Мальчики заработали четыреста пятьдесят шесть долларов.
- Здорово! - воскликнула Карин, - они уже достигли цели, правда? Должно быть, они в восторге.
Кори кивнула без всякого энтузиазма, затем равнодушно добавила:
- Их там арестовали за воровство.
К ее раздражению, Карин и бровью не повела.
- Они были виновны?
Кори возмущенно взглянула на нее.
- Как ты можешь даже спрашивать такое? Конечно же, они были невиновны.
- Полиция задержала их?
- Нет.
- Так в чем же дело?
- Не знаю, - с несчастным видом ответила Кори.
Ее глаза внезапно наполнились слезами. В ту же минуту Карин была рядом с ней, крепко обнимая ее.
- Эй, не плачь. Что, Ивэн подвел, когда детей забирали?
- Нет, - ответила она, всхлипывая.
- Так это имеет какое-либо отношение к Ивэну?
- Думаю, что да.
- Кори!
- По правде, он был на высоте. Он так отчитал полицейских! Ты бы его слышала! Они вызвали дополнительный наряд машин, потому что он фактически устроил демонстрацию на лужайке. Затем он привел дошлого адвоката, который все уладил менее чем за час, и он также вызвал родителей мальчиков.
В глазах Карин тотчас же выразилось понимание.
- Ах, вот оно что.
- Что?
- Ивэн и родители приехали и вытащили мальчиков, а ты стояла в сторонке и смотрела. - Кори пристально поглядела на нее. Карин даже не сморгнула. - Так? - спросила она.
- Да, верно, - резко бросила Кори. С этим можно и согласиться. Карин не поверила бы ей, если бы она попыталась необдуманно отрицать это. - По крайней мере, это какая-то часть случившегося. Почему это сводит меня с ума?
- Потому что это напоминает тебе, что у тебя нет своих детей и ты выворачиваешь всю свою жизнь наизнанку ради чужих, включая собственного брата.
- Но я сама выбрала это для себя.
Карин кивнула.
- Да, - мягко согласилась она, - но, Кори, это совсем не означает, что ты выбрала то, что нужно.
- После Джереда это был единственный выход.
- Может быть, в то время. Но сейчас ситуация переменилась. Ивэн не такой человек, как Джеред. Возможно, пришло время рассказать ему о прошлом и сделать новый выбор.
- Как я могу решиться на это, когда я так много испортила в прошлом.
- Может быть, ты только думаешь, что ты все испортила. Возможно, ты просто слишком много хотела от себя. Не знаю. Но я совершенно уверена, что пора сделать новый выбор. Тебя ждет новое будущее с Ивэном… если ты хочешь этого.
Эта мысль привела Кори в ужас. Новый выбор означал новый риск, и хотя она была готова на любой риск ради тех, кого любила, она не была уверена в том, что ей достанет храбрости рискнуть ради себя, даже если на карту поставлено меньше, чем теперь.
Эта идея весь день терзала ее в школе. Она кончила тем, что дала классу задание читать самостоятельно, так как чувствовала полную неспособность вложить в свои слова хоть какой-нибудь смысл. Она знала, что Ивэн днем придет на тренировку и что он ждет, что они останутся одни ночью. Он очень ясно дал ей это понять по телефону, когда, устав ждать ее звонка, сам позвонил ей в воскресенье, предлагая встретиться. Тогда она отделалась от него, но сегодня было другое дело. Она решила, что будет действовать по ситуации, полагаясь на свою находчивость, но она не имела никакого понятия о том, что будет делать в течение целого вечера в его обществе, когда мысли вертятся в ее голове, как шарики лото во вращающемся барабане.
Получилось так, что ей надо было говорить или делать очень немного, только согласиться с планами Ивэна насчет вечера. Он упорно игнорировал ее весьма неубедительную отговорку, что ей необходимо время для подготовки к урокам.
- Я дал тебе на это весь вчерашний день, и, зная твою обязательность, я совершенно уверен, что ты именно этим и занималась, - сказал он, бросая на нее понимающий взгляд, означавший, что он не поверил ни одному ее слову ни тогда, ни теперь. Она виновато заморгала. Он был прав: в воскресенье она не делала ни черта, только думала о нем, о мальчиках и о том плачевном направлении, которое принимает ее жизнь.
- Сегодняшний вечер для нас, - сказал он низким, хриплым голосом, от которого мышцы ее живота начали сокращаться, вызывая внезапное желание, от которого шли горячие волны по всему телу. - Только для нас. Никаких мальчиков и Карин. Никакой подготовки к урокам. Я хочу, чтобы ты полежала хотя бы полчаса в пенистой ванне, для того чтобы расслабиться и понежиться. Затем я хочу, чтобы ты надела свое самое сексуальное платье и туфли на самых тонких и высоких каблуках. Я заеду за тобой в семь, и мы поедем в город.
- А нельзя это сделать завтра? - взмолилась она.
Он заглянул ей прямо в глаза:
- Сегодня, Кори.
Она вздохнула и сдалась. У нее не было энергии вести спор. Она вернулась домой, залезла в ванну, как сумасшедшая борясь с чувством ожидания, раздражавшем ее нервные окончания. Она чувствовала себя так, как будто бы проглотила целую армию бабочек. Сегодня она увидела в глазах Ивэна то, чего никогда не замечала прежде, хотя и не могла бы дать точного определения этому. Это была удивительная смесь восхищения, уверенности и тоски, придававшая ему вид сильного и в то же время уязвимого человека. У нее возникло ощущение того, что если бы он решил попробовать действие этого приема на ней сегодня вечером, то ее песенка была бы спета.
Несмотря на свое беспокойство, Кори даже переусердствовала в подготовке к вечеру. Она провела ровно полчаса, лежа в пенной ванне, благоухающей экзотическими цветами. Она отыскала пару кожаных туфель на высоких каблуках, запрятанную у задней стенки шкафа за рядами теннисных тапочек и туфель-лодочек. Она взяла у довольно улыбающейся Карин черное платье со смелой красной отделкой.
- Полагаю, ты скоро сдашься, - уверенно заявила Карин.
- Никакого боя никогда не было.
- Вот как?
- Боя не было!
- Бой был. Только внутри тебя. Это был беззвучный бой. У тебя никогда не было возможности победить. Ты сдалась еще до того, как встретила этого человека.
- Не хочешь ли застегнуть мне эту чертову молнию, или ты будешь и дальше кормить из себя психолога-самоучку?
- Я не самоучка. У меня два диплома: в области оборудования и по психологии. Тебе прекрасно известно это, - отрезала Карин. - А что касается платья, то оно застегнуто.
- Нет, не застегнуто. Оно открыто у меня… О, Боже! - Глаза Кори расширились, когда она взглянула через плечо в зеркало, забыв о научных дипломах Карин. - У этого платья огромный вырез на спине!
Карин замигала глазами.
- Это великолепно, когда танцуешь, - робко сказала она и бросилась к двери. - Воспользуйся этим.
Кори хотела тут же снять его и надеть одно из своих более скромных шелковых платьев с длинными рукавами и с маленьким вырезом на горловине, но зазвонил звонок, и, так как Карим предательски сбежала, то открывать пришлось ей. Она не сомневалась в том, что, как только Ивэн увидит ее в этом платье, то свяжет ее по рукам и ногам, но не даст переодеться.
Она вздохнула и сжалась, зная что весь вечер будет чувствовать себя опасно безнравственной. Она также дала себе торжественную клятву не подходить даже близко к танцевальной площадке.
Полчаса спустя она была на танцевальной площадке одного из роскошнейших ресторанов города в объятиях Ивэна. Одну руку он твердо расположил посередине ее спины, и тело под ней, казалось, было охвачено пламенем. Ее щеки горели от смятения, но еще больше давал о себе знать огонь, горевший глубоко внутри ее тела. Он прежде тлел в почти остывших углях, а теперь снова вспыхнул от дуновении ветра.
- Боже мой, как хорошо, - прошептал Ивэн. Его губы чуть касались ее уха, а пальцы гладили и ласкали изгиб ее спины. Она вздохнула и отдалась приятным ощущениям, которых ей так отчаянно не хватало эти два дня. Она подумала, что если адреналин будет вырабатываться у нее так же быстро, как гормоны, то еще пять минут - и она просто перебросит Ивэна через плечо и потащит домой в постель. Это придало бы пикантный поворот вечеру, который он, вероятно, не забыл бы, даже когда она уйдет из его жизни.
К тому времени, когда они наконец вышли из ресторана часом позже, она чувствовала себя теплой, мягкой и любящей, совсем не похожей на ту неподатливую женщину, которая вошла сюда под руку с Ивэном. Она поехала к нему домой без малейшего сопротивления. Действительно, после двух бокалов вина и такого количества танцев, которое невозможно было сосчитать, она лишь с огромным трудом могла вспомнить, почему она была так уверена в необходимости прекратить отношения.
Когда они приехали домой, она прошла прямо в спальню, шлепнулась в самую середину огромной кровати и, как сонная кошечка, стала ждать, когда хозяин погладит ее. Ей захотелось удовлетворенно замурлыкать.
Но вместо того чтобы идти к ней, Ивэн рылся в шкафу. Ему пришлось призвать всю свою волю, чтобы не броситься к Кори, свернувшейся в обольстительной позе, несомненно, ждущей его прикосновений. Однако у него были другие планы на эту ночь. Большие планы. Поэтому теперь у него не было времени отвлекаться на любовную игру, начав которую невозможно было бы закончить до утра.
Когда он наконец подошел к кровати, то в руках у него был страшной формы сверток, небрежно завернутый в оберточную бумагу для подарков с кривым узлом, завязанным посередине.
Его сердце учащенно билось, когда он протягивал его ей и ждал ее реакции. Казалось, что все его будущее висело на волоске.
- Что это? - спросила она, подняв на него глаза, полные неги и желания уговорить его лечь с ней рядом. - У меня же не день рождения.
- Знаю. Просто в доме не нашлось другой оберточной бумаги. Почему бы тебе не развернуть его? - предложил он. Его зеленые глаза сверкали от возбуждения. Она развязала узел и сняла обертку. Внутри была картонная трубка со свернутым в трубочку листом бумаги. Он засмеялся и неловко пытался развернуть его, поставив одно колено на кровать и придавив середину и держа руками края. Ее сексуальный зад был соблазнительно задран вверх, и единственное, на что Ивэн был способен, это держать руки подальше.