Интересно, каково это будет - заниматься с ним любовью сегодня вечером? Нет ли в ее хладнокровии чего-то ненормального?
В основе близости мужчины и женщины прежде всего должны лежать чувства, а она подходит к этому уж слишком рационально. Вот пришла, заранее готовая к тому, что ее будут пытаться соблазнить! А что, если ей не удастся преодолеть барьеры, существующие в ее сознании? Будет ли Дэвид разочарован? У нее ведь нет большого опыта. А вдруг он решит, что она просто водила его за нос и он зря потратил на нее столько времени?
В первые дни брака Бритт была убеждена, что она страстная женщина. Но потом что-то случилось; тот огонь, который она чувствовала в первое время, постепенно и неуклонно угасал. Дошло до того, что она лишь молча терпела ласки Крейга, сама редко испытывая чувства, подобные тем, что были ей памятны по медовому месяцу.
А потом и сам Крейг стал все реже обращать на нее внимание, задерживаться на работе - теперь-то Бритт знает, чем он на самом деле занимался в это время! - и она поняла, что перестала удовлетворять его в постели. Так завершился ее переход в разряд фригидных женщин. В последнее время они с Крейгом просто жили под одной крышей, и хотя по-прежнему спали в одной постели, любовью занимались крайне редко. Впрочем, лучше бы не занимались вовсе, потому что каждый такой случай оставлял в душе Бритт горький осадок разочарования.
Неожиданно нахлынувшие воспоминания были настолько болезненными, что она даже остановилась, вцепившись руками в поручень. Бродяга тоже остановился и, оглянувшись на хозяйку, вопросительно мяукнул. Бритт не пошевелилась, и тогда кот, легко спрыгнув на палубу, принялся тереться о ноги Дэвида.
- Что, передумали, Тани? - спросил тот с улыбкой, хотя глаза его оставались серьезными.
- Нет. Просто старые раны неожиданно напомнили о себе, - объяснила она.
Вскинув голову и крепко сжав губы, Бритт тоже начала спускаться по крутой лесенке.
Дэвид подвел ее по узенькой палубе к двери, ведущей внутрь плавучего домика. И снова Бритт остановилась, но на этот раз от удивления перед тем, что предстало ее взору - глубокие обитые кожей кресла и диваны, занимавший все пространство комнаты ковер в восточном стиле на полу - такой, должно быть, стоит целое состояние, - картины приглушенных оттенков, украшавшие стены.
- Нравится? - спросил Дэвид улыбаясь.
- Да. Вы что - подпольный миллионер?
- Что-то в этом роде, - весело откликнулся он. - Но стараюсь это не афишировать.
- Ну, если вы и в самом деле хотите сохранить это в секрете, вам следовало бы убрать картины, - посоветовала Бритт вполне серьезно. - Ведь это Моне вон там, над диваном, причем явно не копия!
- Как вы догадались?
- Я видела эту картину в музее. Мы там были вместе с…
Она запнулась. Наступила неловкая пауза.
- Один из ваших секретов? Это касается тех ошибок, о которых мы собирались побеседовать?
Бритт вспыхнула.
- Можно сказать и так.
Она поспешила перевести разговор на более безопасную тему.
- Какой чудный запах доносится из кухни! - воскликнула она с деланным восторгом.
Хотя по улыбке Дэвида было ясно, что он догадался о ее хитрости, он, тем не менее, охотно начал объяснять:
- Это лучший в мире чили. Рецепт добыт в Техасе, где, как известно, и растет лучший чили. Посидите здесь, пока я закончу, а потом вам предстоит попробовать нечто, чего вы в жизни, уверен, никогда не ели.
Бритт с готовностью опустилась на предложенный Дэвидом стул. Бродяга тут же вспрыгнул на старинный комод и оттуда взирал на общество, сверкая желтыми глазами и помахивая пушистым хвостом. Чувствовалось, что кот разочарован невниманием к его драгоценнейшей особе.
- Ах ты, негодник! - негромко пожурил его Дэвид. - Вот что получается, когда попадаешь в женские руки…
Бродяга с вызовом мяукнул, соскочил с насиженного места и грациозно двинулся на кухню вслед за Дэвидом.
Следующие несколько минут Бритт провела, изучая корешки книг, стоявших на полке. Если судить о человеке по тому, что он читает, у Дэвида, должно быть, весьма разнообразные интересы. На полке стояли поэтические сборники вперемешку с биографиями знаменитых людей и тут же - детективы и триллеры.
- А вот и чили! - радостно объявил хозяин, появляясь на пороге со сковородкой в руке.
По его улыбке чувствовалось, что он и в самом деле гордится приготовленным блюдом.
Едва попробовав чили, Бритт была вынуждена схватить стоявший перед ней бокал и залпом выпить налитое в него кроваво-красное вино, чтобы хоть немного заглушить пожар, пылавший у нее во рту.
- Немного острый, по-моему, - отдышавшись, проговорила она.
- Естественно. Таким он и должен быть. Возбуждает вкусовые рецепторы. Это пища не мальчиков, но мужчин, - торжественно объявил Дэвид.
- Понятно. А поскольку я не отношусь ни к тем, ни к другим, я оказалась в невыгодном положении, - парировала Бритт.
Когда первое потрясение прошло, она рискнула попробовать еще немного соуса. Как ни странно, он ей понравился, несмотря на обилие специй и черного перца. Доев свою порцию, Бритт даже попросила добавки. Наконец она отодвинула тарелку.
Дэвид усмехнулся.
- Секрет приготовления настоящего чили кроется как раз в специях, - наставительно заметил он. - И не вздумайте использовать мороженую говядину, которая годится разве что на бифштексы! Только парная. Обжариваете ее слегка в почечном жире - это придает блюду дополнительную прелесть. И помните - базилик непременно должен быть свежим, прямо с грядки. И еще…
- Ясно, ясно. Согласна - ваш чили прекрасен, - прервала поток объяснений Бритт. - Может быть, я опишу его в своей следующей книге, наряду с другими типично американскими блюдами.
- Ага, значит, вы подумываете о следующей книге?
Бритт задумалась.
- Не знаю, как это у меня вырвалось… Хотя, честно говоря, я действительно думала об этом. Если, конечно, такая тема кого-то заинтересует. Пока ведь мы не знаем, как пойдет первая книга, не так ли?
- Не знаем, но можем догадываться. Бьюсь об заклад, что ее ждет грандиозный успех, - сказал Дэвид. - Позвольте процитировать вашего издателя. Вот какой текст он поместил на обложку: "Лучшая кулинарная книга этого года. Даже если бы в ней не было изысканных и редких кулинарных рецептов, изящная, остроумная манера изложения мисс Дюмон доставит читателям истинное наслаждение"… Ну и так далее. Да, я уверен, что книгу ждет успех.
Бритт молчала, пытаясь переварить слова Дэвида.
- Почему же вы мне раньше об этом не сказали?
- Ждал подходящего случая, - ответил он, улыбаясь. - Надеялся, что это растопит лед в вашем сердце. Я ведь не совсем болван, как вы, наверное, уже успели заметить.
Бритт хотела возразить, что после чили у нее внутри и так все горит и растапливать ничего не надо, но промолчала. Вместо этого она неожиданно поднялась с места и, обойдя стол, подошла к Дэвиду.
Бритт поцеловала его, но не в щеку, как намеревалась сначала, а в губы. Они пахли терпким вином, и неожиданно то, что началось как дружеский поцелуй, переросло в нечто большее. Дэвид крепко обнял Бритт, и она сама не заметила, как очутилась у него на коленях и обняла за шею. Поцелуй все длился и длился, и это было чудесно.
Бритт почувствовала, как в ней снова разгорается прежний огонь, и ей хотелось, чтобы это восхитительное мгновение никогда не кончалось. Как будто лед у нее внутри, о котором говорил Дэвид, и в самом деле растаял. Приятная теплота разлилась по телу Бритт. Она теснее прижалась к Дэвиду, не думая о том, что делает и имеет ли на это право.
Близость женского тела и страстный поцелуй подействовали на Дэвида вполне естественным образом, поэтому Бритт была чрезвычайно удивлена, когда он вдруг отстранился.
Поднявшись со стула, он протянул руку Бритт и помог ей встать.
- Так, - задумчиво протянул он. - Может быть, мы не будем начинать того, что неизвестно чем закончится, пока не поговорим?
Голос Дэвида звучал напряженно, и Бритт поняла, что ему стоило огромных усилий оторваться от нее. Тогда зачем же он это сделал? Ведь было совершенно очевидно, что она готова, даже жаждет уступить…
- Сядь, - почти приказал Дэвид, подводя Бритт к дивану. - Нам надо кое-что выяснить, пока дело не зашло слишком далеко, а когда ты так на меня смотришь, я теряю способность соображать.
Она молча повиновалась и вопросительно уставилась на Дэвида. Даже самой себе Бритт не могла признаться, как ее обрадовала эта неожиданная передышка.
- Да, я хочу тебя, очень хочу, и ты это знаешь. Но боюсь, что тобой движет в первую очередь чувство благодарности, и мне это не нравится. С самой первой минуты, увидев тебя, я понял, что тебя что-то гложет. Во-первых, ты никогда не говоришь о своем прошлом. Ну да, ты много раз рассказывала, как переезжала с места на место с отцом. Но ведь тогда ты была маленькой девочкой! Потом ты говорила об учебе в колледже, о своей любви к кулинарии, подругах и друзьях… И все обрывается примерно за пять лет до настоящего момента. Не будешь же ты утверждать, что провела это время в монастыре, изолированная от окружающего мира!
Бритт вскочила, задетая до глубины души его словами, и гневно воскликнула:
- Послушай, Дэвид, это уже слишком! Моя личная жизнь принадлежит только мне. Какое ты имеешь право задавать мне подобные вопросы?
- Никакого, разумеется, если не считать правом то, что ты мне небезразлична. В те годы, о которых ты умалчиваешь, в твоей жизни произошло что-то такое, что до сих пор тебя мучает, не дает покоя. Я вижу, что ты не прочь завести со мной роман. Казалось бы, для мужчины этого должно быть достаточно. Но мне нужно нечто большее… Пойми, Тани, я люблю тебя, и мне не все равно, как ты ко мне относишься!
Бритт молчала. Не в силах поднять глаза на Дэвида, она упорно не отводила взгляда от Бродяги, который, усевшись на середину стола, лакомился остывшим чили, запуская лапу прямо в сковородку. Мысли ее где-то блуждали. Глядя, как жадно кот набросился на переперченное блюдо, Бритт вдруг подумала, что, живя с Дэвидом, он, очевидно, привык к такой неподходящей для животного пище.
Молчание становилось гнетущим. Взглянув на Дэвида, Бритт увидела, что он внимательно смотрит на нее и ждет ответа. Поскольку было очевидно, что выдержки у него гораздо больше, чем у нее, а значит, ей придется заговорить первой, Бритт передернула плечами и сердито воскликнула:
- Не понимаю, чего ты от меня хочешь! Обещаний? Но ты сам понимаешь, что слова ничего не значат. А кроме того, я не могу тебе ничего обещать, даже если бы хотела…
- Из-за ошибок, которые ты в прошлом совершила, да? - Он не сводил с нее проницательных глаз. - Скажи, Тани, ты замужем?
Она собралась было снова вспылить, накинуться на него, крикнуть, чтобы он не совал нос не в свое дело. Но вместо этого неожиданно для себя самой начала говорить совсем о другом. Словно рухнули какие-то барьеры, и теперь ничто не мешало Бритт поведать Дэвиду правду.
Рассказ ее не был коротким, потому что она решила ничего не утаивать. Бритт рассказала Дэвиду о Крейге - о том, как встретила и полюбила его, об их скромной свадьбе, о том, как постепенно отношения между ними становились все более натянутыми, о том, наконец, какую нечеловеческую боль она испытала, узнав о связи мужа со Стефани.
Слова лились неудержимым потоком. Под конец, видимо, не в силах остановиться, Бритт рассказала об авиакатастрофе, которой ей удалось чудом избежать, и о своем решении раз и навсегда покончить с прошлым и начать новую жизнь.
Закончив, она бессильно откинулась на спинку дивана, чувствуя себя так, словно пробежала марафон. Она с трепетом ждала, что скажет Дэвид. Наверняка у этого человека, который способен пожалеть Мэри-Тележку и полусумасшедшего поэта, найдутся слова утешения и для нее.
Однако слова Дэвида поразили ее.
- Ты сдалась, Тани, даже не дав себе труда хоть немного побороться за свое семейное счастье. Твой муж - неважно, по какой причине - увлекся другой женщиной. Что-то между вами разладилось, ну, он и… загулял. Но ведь тогда, пять лет назад, он выбрал тебя! А ведь до встречи с тобой он прожил под одной крышей с этой, как ее… Стефани несколько лет, правильно? Тебе никогда не приходило в голову, почему он не женился на ней, почему ему была нужна именно ты? И почему он, не дав тебе опомниться, тут же предложил выйти за него замуж? Может быть, потому, что боялся - если он вначале привезет тебя домой, ваши отношения будут испорчены? Возможно, у него уже были в жизни такие случаи…
На секунду Дэвид задумался.
- Ты говоришь, что после приезда в Огайо он очень переменился. А может быть, не только он? Может быть, ты - и даже в большей степени ты? Вспомни те годы. Легко ли тебе жилось в одном доме с его матерью и невесткой?
Этого Бритт никак не ожидала. Первым ее побуждением было крикнуть, чтобы он убирался к черту и не лез в ее жизнь. Но ведь, рассказав ему о себе, она, бесспорно, дала Дэвиду право задавать неудобные вопросы и иметь свое мнение о том, что с ней произошло.
- Да, ты прав, я чувствовала себя там совершенно чужой, - наконец призналась она. - Я все ждала, когда Крейг скажет, что наш брак был ошибкой. А ведь это так и есть! Я не вписывалась в этот дом, где все напоминало о разнице в нашем происхождении и положении. Когда я спускалась по лестнице и смотрела на портреты многочисленных предков Крейга, мне казалось, что они осуждают меня, даже ненавидят…
- А когда вы занимались любовью - что ты чувствовала тогда?
- Я чувствовала себя виноватой, словно совершаю какой-то грязный поступок! - выпалила Бритт и тут же осеклась, пораженная собственными словами.
Не потому ли постепенно угасла ее страсть? Неужели сознание того, что Юнис находится совсем рядом, в конце концов убило ее интимную жизнь с Крейгом?
- А как ты полагаешь, что подумал твой муж, когда заметил, что ты постепенно отдаляешься от него?
- Наверное, что я его разлюбила. Или, во всяком случае, люблю не так, как вначале, - подумав, ответила Бритт.
- Тебе не надо было таить это в себе, - резонно заметил Дэвид. - Может быть, откровенного разговора с Крейгом было бы достаточно, чтобы ваши отношения наладились?
- Да. Теперь я понимаю, что нам надо было объясниться, но дело в том, что мы оба больше любим слушать, чем говорить.
- Да и детство твое мало способствовало стремлению к открытости и откровенности, я не ошибаюсь?
- При чем тут это? У меня было нормальное детство…
- Да, разумеется, - кивнул Дэвид, - но, согласись, прошло оно в чужих домах. Часто ли ты могла позволить себе пошуметь, попрыгать или побегать, - словом, как говорится, сорваться с катушек?
- Да мне этого вовсе и не хотелось! Отец мог отдать меня в интернат или попросить кого-нибудь заняться моим воспитанием, но он предпочел, чтобы я была только с ним. Я вовсе не страдала от того, что мне приходилось вести себя тихо. Это была прекрасная возможность научиться ладить с людьми.
- И при этом скрывать свои эмоции, никогда не обнаруживая того, что ты на самом деле чувствуешь. Интересно, сколько тебе было лет, когда ты сказала себе: "Надо постараться быть хорошей, послушной девочкой, и тогда папа не отправит меня в интернат"?
Бритт нетерпеливо возразила:
- Но я не думала о таких вещах! Чего ты добиваешься от меня, Дэвид? Видно, считаешь себя умником? Ну как же, Дэвид Джордан, психолог-любитель! По какому такому праву ты судишь других? Потому что думаешь, что сам лишен недостатков? Чист и невинен, как голубь?..
Он усмехнулся.
- Спасибо за комплимент! Однако ты навела меня на мысль… Что за человек твой муж? Нет, не отвечай, я хочу сам догадаться. Эдакий застегнутый на все пуговицы субъект, чопорный и недоступный. Красивый - да, но немного… как бы это сказать? Высокомерный. Небось играет со своим начальником в гольф по воскресеньям? Наверняка является членом престижного клуба и требует, чтобы ты встречалась с нужными ему людьми. А каков он в постели? Держу пари, что не слишком чувственный, даже немного скучноватый. Я угадал?
- Ты ничего о нем не знаешь, Дэвид Джордан! - взорвалась Бритт. - Крейг… он совсем не такой, как ты описываешь. Он порядочный, честный человек! Немного честолюбив, это верно, и чрезвычайно серьезно относится к своей работе, что не мешает ему, однако, добровольно браться за дела тех, кто не в состоянии платить бешеные гонорары…
И она начала рассказывать Дэвиду, что Крейг сам вызвался сотрудничать с адвокатской конторой, куда обращаются люди бедные. Оплачивается эта работа чисто символически, если вообще оплачивается, и к тому же мешает его постоянной практике, однако он ее не бросает. Бритт никогда не обсуждала с мужем эту сторону его деятельности, поскольку Крейг вообще был не склонен говорить дома о делах, но втайне она гордилась им, и ее очень обижало, когда свекровь упрекала сына за то, что эти "попрошайки", как она высокомерно именовала бедняков, мешают его карьере.
- И в постели он вовсе не "скучноват", как ты выражаешься. Если хочешь знать, Крейг - великолепный любовник! И не его вина, что…
Бритт осеклась. Она и так сказала слишком много. Увидев, что Дэвид, по своему обыкновению, посмеивается над ней, Бритт почувствовала, что ее охватывает ярость. Схватив диванную подушку, она с силой швырнула в него. Издав театральный стон, Дэвид прижал руки к животу и свалился на пол, притворно корчась от боли.
Казалось бы, эти ужимки должны были насмешить Бритт, однако ее гнев лишь усилился от его шутовства. Ведь она была искренна и открыла перед ним свою душу…
Оглянувшись в поисках дополнительных "снарядов" и не найдя ничего лучше подушек, она буквально забросала ими Дэвида. Вначале он шутливо отбивался, но увидев, что Бритт потянулась за пепельницей, схватил ее за руку и прижал к полу.
Он был настроен решительно и сделал это с такой силой, что Бритт почувствовала себя обезоруженной.
- Ну что, тигрица, успокоилась? - прошептал он ей на ухо.
- Да, - отдышавшись, бросила она в ответ. - Жаль только, что я не могу дотянуться до твоего лица. Так и вцепилась бы в эту наглую ухмылку!
- И часто тебе приходят в голову подобные желания?
- До сих пор ни разу не приходили. Правда, до сих пор я не встречала такого противного субъекта, как ты, Дэвид Джордан!
- Понятно. Значит, мое общество приятно разнообразит твою жизнь, - с иронией произнес он.
Она хотела ответить ему в том же насмешливом тоне, но Дэвид закрыл ей рот поцелуем. Бритт попыталась сопротивляться, но вдруг почувствовала, как весь ее гнев куда-то улетучился, и в следующее мгновение она уже отвечала на его поцелуй со всей силой долго сдерживаемой страсти.
Он раздевал ее нарочито медленно, умело разжигая страсть ласками и поцелуями. Казалось, его губы находили самые сокровенные точки ее тела, и от этих нежных прикосновений у Бритт закружилась голова. Она сразу поняла, что Дэвид весьма искушен в любовной игре.