Внезапная боль пронзила Бритт, не физическая боль, а горечь унижения, сознание того, что ею пренебрегли, что человек, которого хочет она, равнодушен к ней. Ее охватило желание в ответ причинить такую же боль Крейгу. Но как?..
Собрав остатки гордости, Бритт поднялась, показала Крейгу, где лежит постельное белье, вежливо пожелала ему спокойной ночи и удалилась в спальню, пытаясь скрыть от мужа глаза, полные слез.
Она начала готовиться ко сну - переоделась в шелковую ночную рубашку, на которую возлагала такие надежды, а сверху набросила халат, пожалуй, слишком роскошный для уикэнда в деревне.
Затем Бритт долго сидела за туалетным столиком и, глядя в зеркало, совершала привычный вечерний ритуал, который всегда ее успокаивал, но только не сегодня. Расчесывая волосы и накладывая на лицо крем, она чувствовала одно желание - кричать в голос от боли и колотить кулаками в стену.
Итак, она ошибалась, да еще как ошибалась! Одного поцелуя оказалось достаточно, чтобы она вообразила, что Крейг все еще любит ее. Только потому, что он на короткий миг потерял контроль над собой… Но нет, она не могла ошибиться! Возможно, это была не любовь, не то, что сама она испытывает к Крейгу, но ведь он хотел ее! Они были близки много лет, и она научилась безошибочно понимать такие вещи.
Ну и что же теперь делать? Провести ночь, ворочаясь в постели, и упустить такую прекрасную возможность доказать Крейгу, что она все еще его жена, что они еще могут, собрав осколки своего брака, склеить из него нечто прекрасное? Ведь теперь она знает, что Крейг не изменял ей со Стефани. Неужели у нее нет ни единого шанса снова завоевать его? А почему бы… Вот именно - почему бы не соблазнить его?
Нет-нет, этого она не сделает. Вернее, прежняя Бритт этого не сделала бы. А новая? О да, новая Бритт сумеет добиться всего, чего пожелает!
Она потушила свет, открыла дверь спальни и долго стояла на пороге, пытаясь унять сердцебиение и собраться с мыслями.
Через несколько минут, когда глаза привыкли к темноте, Бритт увидела, что хотя Крейг погасил лампу, тлеющие угольки в камине достаточно освещали комнату. Значит, на мебель она не наткнется и особого шума не устроит. Бритт медленно двинулась вперед. Подойдя к дивану, она увидела, что Крейг, натянув на себя одеяло, лежит на боку лицом к камину.
Бритт долго смотрела на это дорогое ей лицо. Она ни о чем не думала, целиком отдавшись во власть эмоций. Постепенно она стала различать ровное дыхание Крейга, мерное колыхание его груди. Ей даже показалось, что она слышит стук его сердца, но возможно, это было ее собственное сердце, бившееся с надеждой, любовью и желанием.
Бритт начала раздеваться. Она сбросила с себя халат и рубашку. В теплом мерцании угольков ее тело казалось розовым. Радостное возбуждение охватило Бритт, наполнив приятной дрожью каждую клеточку.
Она присела на диван рядом с Крейгом, уютно устроившись в изгибе его бедер. Осторожно протянув руку, она провела пальцами по его сильной шее, ощутив, как бьется пульс в ложбинке у плеча. Вдруг биение участилось, и Бритт поняла, что Крейг проснулся и чувствует, как она его ласкает.
Ее пальцы двинулись дальше, коснувшись губ, век, которые все еще оставались опущенными, гладко выбритых щек. Движения Бритт стали настойчивее. Она принялась снова ласкать шею Крейга, а затем его широкую грудь, плоский живот, бедра.
Тело Крейга затрепетало под этими ласками. Холодная сдержанность была забыта, он схватил руки Бритт и нежно поцеловал сначала одну, потом другую. Губы его чуть дрожали, когда он коснулся чувствительной кожи ее ладоней. Теперь настала его очередь дарить ей ласки. От этих дразнящих движений Бритт вскоре почувствовала, что сойдет с ума, если он сейчас же не поцелует ее, не овладеет ею. Как будто они никогда до этого не занимались любовью, как будто ее тело было внове для него, как будто она была инструментом в руках умелого музыканта… Руки и губы Крейга блуждали по телу Бритт, и вскоре она забыла обо всем, ощущая лишь горячее пламя желания и восторг от того, что ее касается и ласкает мужчина, которого она любит.
Наконец Крейг поцеловал ее. На этот раз это был настоящий поцелуй, от которого у Бритт перехватило дыхание. Волна страсти захлестнула ее, вознесла в мир неистовых наслаждений, не оставив ничего, кроме желания раствориться в этих безумных ласках.
Их тела слились, стали одним целым, объединенным общей страстью. Когда они одновременно достигли пика наслаждения, Бритт на мгновение показалось, что ее плоть, все ее существо словно растворяется в горячем, страстном объятии Крейга…
Прошло немало времени, прежде чем она снова возвратилась на землю. Покоясь в объятиях Крейга, Бритт положила голову ему на грудь. Он нежно откинул спутанные волосы с ее лба, вытер капельки пота и коснулся губ, чуть припухших после его поцелуев. Бритт сладостно вздохнула. Быть здесь, рядом с Крейгом, чувствовать, как ее обнимают его сильные руки, вспоминать каждый изгиб, каждую впадинку его тела, такого родного, любимого - это ли не счастье?
- Если бы ты знала, Бритт, как часто я мечтал о твоей любви за эти долгие месяцы…
Голос Крейга был слегка хрипловатым, и Бритт вспомнила, что после интимной близости немного меняется его голос.
- Иногда я представлял тебя так живо, что не мог поверить, что ты действительно умерла, как будто некий внутренний голос нашептывал мне, что это не может быть правдой. А потом утром я возвращался к реальности и понимал - мне придется смириться с тем, что я потерял тебя навсегда…
- Извини. Мне очень жаль… Я думала, что ты меня не любишь, что ты…
Бритт запнулась, прикусив губу. Ну как она может признаться Крейгу в том, что настолько не доверяла ему? Вообразила, что у него и в самом деле связь со Стефани!
Он теснее прижал ее к себе.
- Я наделал столько ошибок, Бритт. Мне казалось, что в нашей семейной жизни все нормально… Только когда мне сообщили, что твой самолет разбился и ты погибла, я увидел все так ясно… Я понял - увы, слишком поздно! - что требовал от тебя невозможного. Я привез тебя в чужой город и заставил приспосабливаться к своей жизни, принять мою семью, моих друзей, как будто они были тебе такими же близкими, как и мне. В глубине души я понимал, что нам не стоит жить с моей матерью, но предпочел закрыть на это глаза, потому что считал, что я у нее в долгу.
- В долгу? За то, что она тебя родила?
Крейг лег на спину и уставился в потолок.
- За смерть Мартина… Мне казалось, что поскольку я был причиной гибели брата, значит, обязан загладить вину перед матерью, оправдать надежды, которые они с отцом на него возлагали.
- Но как ты можешь обвинять себя в его смерти? Ведь тебя даже не было на яхте, когда это случилось!
- Однако я должен был там быть. Мы с Мартином собирались утром поплавать на яхте, но накануне я долго занимался - готовился к экзаменам - и потому проспал. Когда он начал меня будить, я огрызнулся - вот, мол, если он такой умный и ему не надо корпеть над учебниками, это еще не значит, что и мне учеба дается так же легко.
Слово за слово, и мы поссорились всерьез. В конце концов Мартин в бешенстве выскочил из коттеджа и отправился на яхте один. Если бы я был рядом, я сумел бы его спасти, когда яхта перевернулась и он очутился в воде…
- И с тех пор ты искупаешь свою вину?
- Да, наверное… Но только понимаешь, Бритт, до недавнего времени я сам этого не осознавал. Я только знал, что существуют вещи, которые я обязан сделать, цели, которых обязан достичь. Ну, например, как можно лучше сдать экзамены, добиться успеха в карьере… Когда мы поженились, я привез тебя в дом моей матери, потому что считал - если мы не станем жить с ней, она решит, что я ее предал. Это был самый главный мой долг, понимаешь? Мартин всегда был любимчиком и отца и матери и умер, как я считал, из-за меня. Я не мог поступить иначе…
- А Стефани, вдова Мартина? Ты считал, что обязан загладить свою вину и перед ней?
- Мне кажется… Пожалуй, да. Мы никогда об этом не говорили, но сознание вины все равно преследовало меня.
Бритт вдруг стало холодно, и она теснее прижалась к Крейгу.
- А потом ты женился на мне и привез в свой дом. Когда ты понял, что совершил ошибку, что я не вписываюсь в твою жизнь? - негромко спросила она - не потому, что ждала ответа, а потому, что хотела высказаться до конца.
Крейг покачал головой.
- У меня никогда не было подобных мыслей, Бритт.
Поколебавшись, он добавил:
- Меня действительно беспокоило, что та близость, которая была между нами вначале, словно куда-то исчезает. Но, к сожалению, я ничего не мог поделать, не знал, как вернуть то… то чувство, когда мне казалось - мы вдвоем и нам принадлежит весь мир! Я ничего не предпринимал, надеялся, что все как-то наладится, но постепенно все становилось хуже и хуже. Дошло до того, что временами у меня было такое ощущение, что мы просто живем под одной крышей, спим в одной постели, но мы уже не близкие люди, не муж и жена… Но я никогда не считал, что совершил ошибку, женившись на тебе. Ты - самое лучшее, что у меня есть в жизни. Как же я могу считать наш брак ошибкой?
- Но в тот вечер накануне моего отъезда ты сказал, что хочешь утром поговорить со мной. У тебя было такое холодное, чужое лицо, что я решила - речь пойдет о разводе. Поэтому я и решила уехать к Линде.
- Я хотел спросить, не возражаешь ли ты, если мы станем жить собственным домом. А если я выглядел мрачным, то только потому, что понимал - я не смогу дать тебе всего, что ты заслуживаешь, по крайней мере, в ближайшее время. Дело в том, что я собирался оставить фирму Эквайера и основать свою собственную, чтобы заниматься теми делами, которые мне действительно интересны. Работа с неимущими клиентами убедила меня в том, что я занимаюсь не своим делом, служа у Эквайера.
Но, как ни странно, когда Джон предложил мне стать его партнером и услышал, что я об этом думаю, он согласился, чтобы я не бросал благотворительную деятельность, а делил время между его фирмой и тем, что мне действительно интересно. Но тогда, полтора года назад, я этого не знал. Мне казалось, что, оставив фирму, я обрекаю себя - да и тебя тоже - на годы долгой, изнурительной борьбы. Мне хотелось удостовериться, что ты меня поддержишь - ведь предстоящие изменения касались не только меня, но и тебя, однако я не знал, как ты воспримешь мои новости…
- О Крейг, конечно же, я бы согласилась! - воскликнула Бритт. - Меня никогда не интересовало материальное благополучие. Я поддержала бы тебя во всем. Разве ты этого не знал?
- Я не был уверен. Я во многом не был уверен…
- А сейчас?
- Теперь - да. Но должен признаться, что вчера ночью, пока я лежал и ждал, решишься ли ты прийти ко мне, я ругал себя на чем свет стоит за то, что не доказал тебе своей любви.
- Ты хочешь сказать, что не спал и смотрел, как я раздеваюсь? Какой же ты негодник, Крейг!
- Я должен был понять твои истинные чувства, удостовериться, что дело не только в бренди и в том, что мы оказались вдвоем в такой романтической обстановке.
Он подмигнул ей.
- Если бы ты промедлила еще минуту, я, наверное, выломал бы дверь твоей спальни, а там будь что будет!
Бритт удовлетворенно улыбнулась, а в следующую минуту Крейг уже обрушился на нее с поцелуями, прижав к себе так крепко, что ей стало трудно дышать. На какое-то мгновение ей стало не по себе - Крейг был так честен с ней, значит, она обязана рассказать ему о Дэвиде. Но пока ее тело с готовностью отвечало на его ласки, а душа словно парила, наслаждаясь их близостью, Бритт решила, что не стоит портить очарование такой минуты неуместными признаниями. Когда-нибудь потом, когда она окончательно удостоверится в любви Крейга, она расскажет ему обо всем - о своей жизни в Сосалито, о кулинарной книге, и - что еще более важно - даст ему понять, что чувство, которое она испытывала к Дэвиду, было лишь дружеским расположением, а никак не любовью.
Под утро они наконец уснули на мягкой, уютной кровати в комнате для гостей. Крейг положил голову на грудь Бритт, и впервые за долгое время ее посетили счастливые сны.
На следующее утро они встали поздно, объятия и поцелуи надолго задержали их в постели. Пока Крейг разжигал камин, Бритт приготовила обильный завтрак.
Они только что сели за стол, когда прибыли Эквайеры. Луиза, раскрасневшаяся от утренней прохлады, оглядела Бритт и, по-видимому, осталась довольна. Подтвердив легким кивком головы, что ее тайные надежды сбылись, она заронила в душу Бритт сомнение - а существует ли в действительности важный клиент из Чикаго или ее новая подруга решила взять на себя роль миротворца?
Все утро у Бритт не было возможности поговорить с Крейгом наедине, а на обратном пути в Дуглас-Гроув ее охватила такая сонливость, что очнулась она, лишь когда Крейг остановил машину у входной двери.
Широко улыбаясь, Крейг помог ей выйти и поднял на руки.
- Во время медового месяца я обещал, что по крайней мере раз в год буду переносить тебя через порог на руках, - торжественно напомнил он, когда Бритт смущенно потребовала, чтобы он немедленно опустил ее на землю и не устраивал спектакль для соседей. - Каждый год, пока мне не стукнет восемьдесят пять… Ты помнишь?
- Дело твое, только потом не надо жаловаться, если тебя схватит радикулит, - проворчала Бритт.
Возбужденная его близостью, она крепко обхватила Крейга за шею и дала внести себя в дом. "Жаль только, что этот дом не наш", - мелькнула у нее мысль.
Однако радужное настроение Бритт мгновенно улетучилось, как только Крейг открыл дверь и они нос к носу столкнулись со Стефани.
Окинув их быстрым взглядом, она ехидно улыбнулась.
- Как я понимаю, макиавеллиевский план, который вы разработали с Луизой, сработал, - протянула она.
- Я не понимаю… - начала было Бритт, но Стефани тут же прервала ее:
- Не прикидывайся невинным младенцем! Со мной это не пройдет!
Она погрозила Бритт пальцем.
- В этом городе трудно что-либо скрыть. Я случайно узнала, что Луиза разработала блестящий план, как оставить вас на ночь вдвоем. Джон рассказал об этом своему приятелю, а тот - мне…
Стефани пожала плечами.
- Должна признаться, что я тебя не виню. Заниматься любовью в этом мавзолее, именуемом особняком Дугласов… Да он отобьет охоту у самой темпераментной женщины! А ты ведь у нас жутко темпераментная, не правда ли, моя маленькая Бритт? Во всяком случае об этом можно судить по письму, которое ты написала своему любовнику…
С торжествующим видом Стефани извлекла из кармана злополучное послание Дэвиду и вручила его Крейгу.
Бритт вся похолодела, увидев, что это действительно то письмо, что она начала писать Дэвиду. Теперь она вспомнила - увы, слишком поздно! - что оставила листок на столе в библиотеке, когда Луиза Эквайер приехала к ней с визитом. Она отчаянно пыталась припомнить, что именно успела написать. Конечно, письмо было дружеским, даже нежным, но вряд ли по нему можно сказать, что их с Дэвидом связывает нечто большее, чем простая симпатия.
- На тот случай, если тебе вдруг станет любопытно, что поделывала твоя милая женушка в течение этих полутора лет, советую заглянуть в этот листок, - продолжала Стефани.
Глаза ее излучали торжество.
- Похоже, что у них с этим Дэвидом был общий кот, а значит, как я предполагаю, еще кое-что… Назовем это общим домом. Наша милая Бритт очень надеется, что любовник правильно поймет ее намерение на какое-то время задержаться в Огайо. Ну, а дальше следуют милые домашние мелочи - когда разморозить холодильник, как кормить кота… Все так мило и трогательно! Впрочем, тебе лучше самому прочесть эту эпистолу, Крейг.
Крейг взял листок из рук Стефани, но читать не стал, а положил на столик у двери. У Бритт похолодело сердце, когда она увидела, как он мгновенно напрягся, а лицо снова стало суровым и замкнутым.
- Ты не могла бы оставить нас одних, Стефани? - попросил Крейг. - Мне бы хотелось кое-что обсудить с женой. Да, кстати… Мне кажется, ты неверно истолковала то, что произошло в домике Эквайеров. Дело в том, что это я попросил Луизу устроить для нас приватный уик-энд. Бритт ни о чем не подозревала.
Веки Стефани чуть дрогнули, но она тут же овладела собой и подарила Крейгу очередную лучезарную улыбку.
- Прекрасно! Похоже, что я здесь лишняя. Но позволь напомнить тебе, Крейг, - пока твоя жена развлекалась на стороне, не кто иной как я тебя утешала и не дала окончательно пасть духом. Так что не забывай, кто тебе настоящий друг. А письмо я показала для твоего же блага. Ты и так столько перенес из-за того, что эта маленькая… я хочу сказать, Бритт сотворила с тобой. Мне бы не хотелось, чтобы история повторилась.
Крейг подождал, пока Стефани удалилась, и лишь затем бесстрастным тоном предложил Бритт перейти в библиотеку, дескать, там они смогут поговорить без помех. Бритт чувствовала себя узницей, которую препровождают в тюрьму. Она молча вошла в комнату и подождала, пока Крейг закроет за ними дверь.
Когда она увидела лицо мужа, ей стало страшно - это был абсолютно чужой человек. Она попыталась найти подходящие слова, чтобы сломить эту возникшую между ними стену отчуждения, но ничего не могла придумать. Ведь она действительно предала его, занималась любовью с другим. Сказать, что Дэвид совершенно ничего для нее не значит, было бы ложью - а она так устала от постоянной лжи…
Внезапно Бритт почувствовала, что с нее хватит. Если Крейг начнет обвинять ее, она потеряет над собой контроль и наговорит лишнего, а тогда все пойдет прахом. Нет, она этого не вынесет! А ведь еще несколько часов назад была эта восхитительная ночь, когда он сжимал ее в своих объятиях…
Закусив губу, чтобы удержать наворачивающиеся слезы, Бритт стремглав выбежала из библиотеки, оставив Крейга одного. Он застыл на месте, ни словом, ни жестом не попытавшись удержать ее.
Лишь очутившись в своей комнате и бросившись ничком на кровать, Бритт дала волю слезам. Как ни странно, ее душил гнев - но не на Крейга и даже не на Стефани, а на себя. Она снова покинула поле боя без борьбы, хотя ей следовало бы остаться, если она хочет сохранить мужа.
Да, она поступила некрасиво, уступив Дэвиду, но у нее есть смягчающие вину обстоятельства. Ведь она была уверена, что Крейг любит другую и что она больше никогда его не увидит. Кроме того, Дэвид же не первый встречный, которого она подобрала на улице. Этот человек столько для нее сделал, стал ей так дорог… Она доверяла ему, во всем полагалась. Ну да, ей доставила удовольствие близость с ним. Ну и что, разве она в этом виновата? Почему она все время должна что-то кому-то доказывать? А может быть, пришла пора Крейгу доказать, что он ее действительно любит и доверяет ей? А для этого он должен понять и простить то, что произошло в Сосалито!
Бритт встала, умылась и причесалась. "Как бы сложна и запутана ни была моя личная жизнь, - с иронией подумала она, - у меня есть определенные обязанности. Нельзя допустить, чтобы Юнис или слуги увидели, в каком я состоянии".