* * *
Иларио ни капли не преувеличивал, когда расписывал Питеру красоту отцовского поместья. Алаведра располагалась в северной части Испании вдали от промышленных городов, и там было все, что можно было создать за большие деньги. Случайные автомобилисты иногда натыкались на сурового вида ограду и задавали себе вопросы, что скрывается за этим огромным забором. Однако проникнуть за неприступную стену не представлялось возможным, и лишь немногие знали ответ на этот вопрос - на этом месте влиятельный Диего Мендес выстроил настоящую мечту.
Посвященные были в курсе, что если попетлять немного по извилистым дорогам и свернуть в нужном месте, то железная ограда рано или поздно закончится и взорам предстанут широкие кованые ворота, оборудованные системой видеонаблюдения. Более того, с внутренней стороны находилась будка привратника, в которой вместо привычного сморщенного старичка-садовника всегда сидели несколько крепких парней, способных отразить любое нежелательное вторжение. Они довольно грубо обходились с непрошеными гостями. Диего Мендес не любил, когда его тревожили, и Алаведра стала для него настоящей крепостью.
Для кого-то эти ворота были всегда распахнуты, для кого-то они открывались лишь в определенные дни. Пройдя строгий входной контроль, счастливчик проезжал тяжелые железные створки, в полной мере сознавая, что его пропустили в рай. Но сразу это не было заметно. Добрых двадцать минут надо было ехать по такой же местности, как и до заветных ворот, - узкие дорожки, на которых с трудом могли разъехаться две машины, гигантские деревья, способные затмить солнце даже в самый ясный день. Это был так называемый парк Диего Мендеса, и даже домочадцы не знали всех его мрачных уголков. Но постепенно деревья мельчали и переставали выглядеть угрожающими, повсюду было заметно вмешательство умелых рук садовников. Дорога шла в гору, и вот уже сквозь буйную зелень можно было рассмотреть белоснежное поместье.
Алаведра была выстроена на вершине небольшого холма, и обильной растительностью вокруг Диего пытался скрыть сам факт существования величественного здания. В нем было всего три этажа, но по периметру поместье занимало огромную площадь. У здания было три основных входа. Один с северной стороны, с подъездной аллеей для машин. Второй - парадный, с южной стороны. И, наконец, третий, на западе. Дом не имел правильной прямоугольной формы, но архитектор постарался, чтобы окна основных помещений выходили на четыре стороны света.
Снаружи Алаведра напоминала собой испанские виллы в Новом Свете, построенные после того, как конквистадоры огнем и мечом покорили Америку. Плоская крыша и преобладание белого цвета придавали поместью колониальный вид, но Диего Мендесу нравилось воображать, что он живет в самом сердце Антильских островов, а не в цивилизованной европейской стране.
Однако его увлечение стариной не заходило так далеко, чтобы пренебречь удобствами. Алаведра обладала всем, что может пожелать душа, - от огромных бассейнов внутри дома и снаружи, до настоящего развлекательного комплекса с бильярдом, боулингом и картингом. Каждый мог найти там себе занятие по душе - от игорного стола до великолепных лошадей, от огромного бального зала до спокойной библиотеки, заставленной редкими фолиантами. Диего задался целью превратить свое поместье в памятник роскоши и комфорту, и, надо отдать ему должное, у него это получилось.
Не зря Иларио рвался показать Питеру поместье отца, и если бы Питер знал, какое значение придается в Испании приглашению в поместье Диего Мендеса, он не стал бы так долго колебаться. Многие дамы были готовы отдать свои лучшие драгоценности, лишь бы одним глазком взглянуть на Алаведру, однако Диего был избирателен в знакомствах. Попадая в его поместье, вы могли быть уверены в том, что не встретите там ни одного недостойного человека.
Друзья прилетели в Мадрид ранним утром. Питеру, чье любопытство было в значительной степени подстегнуто бесконечными рассказами Иларио, не терпелось отправиться в поместье. Однако Мендес не торопился. Он слишком давно не был в Испании, в Мадриде его ждало огромное количество дел, в большей степени приятного свойства.
- Такой домосед, как ты, должен пользоваться возможностью увидеть другую страну, - поучительно возразил Иларио другу, когда Питер принялся уговаривать его поскорее отправиться в путь. - Другого случая может и не представиться. Мадрид - прекрасный город, ты должен познакомиться с ним поближе…
С этим трудно было не согласиться, и Питер, планировавший вернуться домой к концу недели, понял, что ему лучше забыть о своих планах. Нельзя сказать, что это его очень огорчило. Он начал чувствовать, что ленивое очарование Испании постепенно овладевает его сердцем. Здесь не нужно было рано вставать, следить за биржевым курсом, просматривать последние котировки акций, назначать встречи и собрания и постоянно думать о тысяче разных дел.
Иларио со свойственным ему пылом бросился в омут развлечений, несколько подзабытый за время пребывания в Штатах и оттого еще более желанный. Он с радостью взял на себя роль гида Питера, и за одну неделю Стентон узнал о злачных местах Мадрида больше, чем о подобных заведениях дома за всю свою жизнь. Иларио не привык отказывать себе в чем-либо, и сейчас он с радостью посвящал Питера в науку отдыха.
Театры, кабаре, рестораны, ночные клубы, бары, казино сменяли друг друга в головокружительном вихре ночных удовольствий. Казалось, Иларио Мендес был специально рожден для роли искателя приключений и прожигателя жизни. Питера порой удивляло несоответствие между двумя сторонами натуры его друга. Расчетливый и осторожный делец, которым Иларио предстал перед ним вначале, не шел ни в какое сравнение с расточительным повесой, в которого он превратился в Мадриде.
- Жизнь слишком коротка, мой друг, - философски говорил иногда Иларио, - чтобы тратить ее всю на бизнес. Ты чересчур увлекаешься делами, это плохо действует на характер. Я предпочитаю чередовать дела с развлечениями. Все время заниматься либо одним, либо другим очень скучно. Я люблю разнообразие.
И Питер признавал, что в словах Иларио есть изрядная доля правды. Он неожиданно для себя начал находить удовольствие в ночном образе жизни. Иларио не верил собственным глазам - за одну неделю Питер Стентон превратился из сурового бизнесмена в настоящего сибарита и любителя комфорта. Питер словно молодел на глазах, и ничто уже не напоминало в этом светловолосом мужчине с обаятельной улыбкой человека, посвятившего себя одному лишь зарабатыванию денег. Иларио определенно мог гордиться творением рук своих.
- Ты делаешь успехи, Педро, - откровенно сказал он приятелю, наблюдая за тем, как Питер бросает многозначительные взгляды на ослепительную блондинку, сидящую в театре за два ряда до них. - Эта красавица уже места себе не находит.
- Это все благодаря твоему влиянию, - лукаво усмехнулся Питер.
В Мадриде Стентон впервые обнаружил, что женщины находят его очень привлекательным. Нет, он и раньше знал о том, что природа наградила его довольно щедро, но никогда его внешность не привлекала столько внимания. Заинтересованные и восхищенные женские взгляды преследовали очаровательного сеньора американца, где бы он ни появился. Иларио даже пару раз с неудовольствием отметил, что его собственные чары не находят столь горячего отклика в сердцах мадридских красоток.
Эти подозрения получили веское обоснование, когда сеньорита Исабелита Гонсалес, его давняя знакомая и большой специалист в вопросах мужской красоты, вскользь заметила, когда друзья случайно столкнулись с ней в казино:
- Никогда бы не подумала, Иларио Мендес, что ты станешь выходить в свет с таким красавчиком. Большая ошибка с твоей стороны. Ты довольно блекловато смотришься на его фоне…
Питер в это время отошел и не слышал этот благоприятный отзыв. Иларио покраснел от досады. Исабелита видела его насквозь, и это не могло не раздражать импульсивного испанца.
- Он мой друг и очень хороший человек, - сухо ответил он.
Исабелита проницательно посмотрела на него и рассмеялась.
- Я в этом не сомневаюсь, дорогой мой. Но учти, что в глазах некоторых у тебя не будет ни малейшего шанса по сравнению с ним. Так что будь осторожен, как бы тебе не пришлось пожалеть о твоей доброте…
Сеньорита Гонсалес была непревзойденным мастером по части вливания яда в душу человеческую, но на этот раз она просчиталась. Иларио встретил друга хмурым взглядом, но тут же устыдился собственных мыслей.
Мне не пятнадцать лет, чтобы рассуждать о том, кто из нас красивее, справедливо рассудил он, неодобрительно глядя в спину уходящей Исабелиты. Если женщины находят Питера привлекательным, что ж, тем лучше. В Испании, слава Богу, пока еще достаточно красоток, чтобы хватило и на его, и на мою долю…
Питеру же и в страшном сне не могло присниться, что его наружность в состоянии послужить поводом для раздора между ним и Иларио. Он ощущал необыкновенное воодушевление. Он молод, хорош собой, богат. Жизнь прекрасна, и от откровенных женских взглядов кровь быстрее струится по жилам.
- Сегодня я покажу тебе нечто новенькое, - заявил как-то утром Иларио, сидя за завтраком в ресторане отеля, в котором они с Питером остановились.
Назвать утром это время суток можно было с большой натяжкой. Это был по меркам цивилизованного мира обед, но для Питера и Иларио всю последнюю неделю день начинался как раз в это время.
- Я повезу тебя к цыганам.
- Мы были там два дня назад, - напомнил ему Питер, помешивая горячий кофе ложечкой. - И тебе не очень понравилось.
- А, даже и не сравнивай! - презрительно отмахнулся Иларио. - То было лишь жалкое подражание.
Иларио имел в виду небольшое театрализованное представление, которое устраивалось в одном из варьете и проводилось не без участия цыган.
- Я говорю о настоящих цыганах. - Иларио понизил голос и заговорил страстным шепотом. - О тех, которые кочуют по стране и останавливаются, где хотят. Они ни от кого не зависят, никто не вправе указывать им. Свободные, ничем не связанные люди… Какие там женщины…
- Неужели какая-нибудь местная Кармен пленила твое сердце? - усмехнулся Питер.
Иларио сердито отшвырнул вилку.
- Погоди смеяться. Я тебе говорю, что это незабываемое зрелище…
- Хорошо, - пожал плечами Питер. - Поедем, куда скажешь.
Он уже понял, что Иларио бесполезно противоречить. Он все равно поступит так, как ему хочется, не слушая доводов разума.
Этим же вечером они сели в машину и поехали на окраину города. Когда огни Мадрида остались далеко позади, Питер с удивлением спросил:
- Неужели надо так далеко ехать?
- А ты думаешь, что цыгане останавливаются в черте города?
- Тебе виднее. Но сейчас, кажется, не то время, чтобы бедняг преследовали по закону…
- Конечно, нет, - улыбнулся Иларио. - Просто вдали от больших городов их представления выглядят более романтично и загадочно, а следовательно, приносят больше денег. Многие городские жители устремляются сюда за экзотикой. Всего минут сорок езды - и ты попадаешь в совершенно иной мир. Сам увидишь.
Они въехали в небольшой городок, и пока Питер никак не мог сказать, что этот мир кардинально отличается от того, который они покинули. Улочки грязнее, дома ниже и темнее, вот и все отличия. Но он не хотел расстраивать Иларио подобными замечаниями.
Они оставили машину на стоянке и дальше пошли пешком. Народу на улице было довольно много, и Питер отметил, что и в этом городишке все выходят по вечерам на улицы, сидят в маленьких кафе, едят и пьют до поздней ночи. Жителю делового Нью-Йорка такой неторопливый стиль жизни казался странным, но испанцы думали иначе, и Питер постепенно привыкал к этому ритму.
Тем временем они подошли к невзрачному на вид двухэтажному зданию, около которого стояли несколько потрепанных машин, а в придорожной пыли играли замызганные дети.
Иларио растерянно огляделся.
- Ничего не понимаю, - пробормотал он вполголоса. - Я слишком давно тут не был, но представление обязательно должно быть. Подожди меня здесь, ладно? Я постараюсь выяснить, как обстоят дела…
Питер кивнул, и Иларио пошел к входу. Он был раздосадован. Пообещав Питеру новое развлечение, он никак не предполагал, что его план может сорваться. Но никаких афиш или объявлений о цыганском театре на здании не было, а ведь обычно, когда приезжали цыгане, весь город пестрел яркими бумажками.
- Они должны быть здесь, - бормотал Иларио себе под нос.
Питер начал понимать, что его друг обманулся в своих ожиданиях. Но его самого не особенно тянуло смотреть на цыганские пляски, поэтому он не огорчился. Он заметил неподалеку столики кафе под открытым небом и решил в ожидании Иларио пропустить стаканчик местного вина.
3
- Прошу вас, сеньор, не откажите бедной цыганке, подайте несколько песо на хлеб, - проговорил за его спиной по-испански девичий голос.
Питер в достаточной степени понимал язык, чтобы сразу понять, о чем его просят, несмотря на то, что девушка говорила с явным акцентом. Он медленно обернулся, насмешливо подумав, что цыгане, в поисках которых ушел Иларио, не заставили себя долго ждать.
Его глазам предстала весьма живописная группа. Непосредственно рядом с ним стояла невысокая цыганка, почти девочка, с большими черными глазами на худеньком личике и спутанными темными волосами. Она протягивала к Питеру руку и умоляюще смотрела на него, приговаривая что-то на своем ломаном испанском.
Сразу за ней стояла другая, повыше и постарше. Она куталась в красный платок, и в сгущающихся сумерках Питер не мог разглядеть ее лица. Вокруг девушек прямо на дороге расселись несколько малышей с перепачканными физиономиями. Откуда взялась вся эта толпа, Питер сказать не мог. Скорее всего, вынырнули из ближайшего подъезда.
- Сеньор, не откажите бедным детям, подайте им немного на хлеб и воду, - снова сказала просительница. Похоже, только это она и умела говорить.
Питер улыбнулся и полез в карман. Он вытащил несколько долларовых купюр и сунул их цыганочке, ошеломленной такой неслыханной щедростью. Она залепетала слова благодарности, но тут вмешалась ее старшая подруга. Откинув платок в сторону, девушка вышла из тени. Свет уличных фонарей осветил ее лицо.
- О, благородный сеньор, - произнесла она нараспев. Ее испанский был безупречен. - Вы такой богатый и щедрый. Пусть удача всегда сопутствует вам. Если вы не пожалеете еще немного денег для бедной цыганки, то я расскажу вам вашу судьбу…
Питер не мог оторвать глаз от лица девушки. Она была так же черноволоса и черноглаза, как и все остальные, но даже при свете фонаря было заметно, что ее кожа намного светлее. Огромные глаза под черными бровями, правильный овал лица, водопад пушистых волос, закрывающих плечи, изящно очерченные губы. Все это Питер скорее охватил внутренним зрением, чем увидел глазами. Эта девушка отличалась от других так же, как породистый арабский скакун отличается от ломовых кляч.
- Вы не пожалеете, сеньор, - продолжала девушка мелодичным голосом, а Питер по-прежнему не мог вымолвить ни слова.
Прекрасная цыганка была похожа на сновидение, и он никак не мог прийти в себя.
Девочка, которая обратилась к нему первой, тихонько засмеялась, и это привело его в чувство. Еще не хватало, чтобы эти дети над ним стали потешаться! Он поджал губы и снова полез в карман.
- Я не верю в гадания, малышка, возьми это просто так, - заявил он сердито, протянув прекрасной цыганке еще несколько долларов.
Но девушка проворно отдернула руку. На ее тонком запястье звякнули браслеты.
- А я не принимаю милостыню, прекрасный сеньор, - произнесла она медленно. - У простой цыганки тоже есть гордость.
Питер снова невольно отметил, что она говорит очень красиво и правильно. Ее голос не имел ничего общего с гортанными выкриками, которыми обменивались играющие в пыли чумазые дети. Все в этой девушке было прелестно, и непонятно было, как она оказалась среди цыган.
- Дайте мне посмотреть на вашу ладонь, сеньор, - настаивала она.
Она протянула Питеру руку, и он поразился ее размерам. Для такой высокой девушки у нее были очень тонкие запястья и маленькая ладонь с изящными хрупкими пальчиками. Питер с видимой неохотой подал цыганке руку, хотя внутри у него все сжималось от желания ощутить ее прикосновение.
Девушка склонилась над ней и принялась водить пальцем по его ладони.
- О, да вы очень серьезный сеньор, - произнесла она через минуту, кинув на Питера пытливый взгляд. - Я вижу деньги. Очень много денег. Тяжело, наверное, все время думать только о них?
Издевка сквозила в ее словах, и Питер чуть не отдернул руку. Но ему ужасно не хотелось разрывать хрупкий контакт. Ладонь девушки была на удивление мягкой и прохладной, и Питер желал, чтобы она как можно дольше не отпускала его руку.
Обычные цыганские трюки, сказал он себе. Ей тяжело будет провести меня, несмотря на ее чудный голосок. Пусть не надеется, что это произведет на меня впечатление. По моей одежде нетрудно догадаться, что я далеко не беден. Посмотрим, что она скажет дальше.
- Вижу несчастную любовь, - продолжала цыганка, время от времени поглядывая на Питера. - Но в далеком прошлом.
Питер поморщился. О любом взрослом мужчине можно почти со стопроцентной точностью сказать, что у него в прошлом была несчастная любовь. Но так велико было очарование гадалки, что он по-прежнему молча внимал ее "откровениям".
Шарлатанство чистой воды, вертелось у него в голове. Зачем я ее слушаю?
- Но ваша жизнь еще не началась, - продолжала цыганка. - Я вижу, что вас ожидает любовь…
Она резко выпрямилась и посмотрела Питеру прямо в глаза.
- И у вас обязательно все будет хорошо. И в делах, и в любви. Если только у вас хватит ума держаться подальше от этого сеньора, с которым вы сюда приехали…
Неожиданная злоба прозвучала в мелодичном голосе девушки. Питер уже собрался спросить ее, что она имеет в виду, как их беседа совершенно бесцеремонным образом была прервана.
- Пошли вон отсюда, грязные цыганята! - раздался грозный оклик Иларио.
Как гневный дух он внезапно появился рядом с Питером. Дети, взвизгнув, разбежались в разные стороны. Девочка-цыганка робко отступила назад, но, видя, что ее спутница не двигается с места, не посмела убежать.
- Уходи, чтоб я тебя тут больше не видел, - грозно проговорил Иларио. - Постыдилась бы приставать к мужчине на улице!
Гадалка не спускала с него глаз и не шевелилась. Казалось, она не слышит Иларио. Питер смотрел то на нее, то на своего друга. Он никогда не видел Иларио таким разозленным. Было удивительно, что его приятель, так высоко ценивший женскую красоту, относится к прекрасной цыганке с такой ненавистью. Но еще более удивительно было то, что глаза цыганки горели не меньшим гневом. Если бы взгляды обладали способностью испепелять, Иларио был бы сожжен дотла.
- Пойдем отсюда, Педро, - хрипло сказал Иларио и потянул за собой друга. - Не стоит связываться с этими грязными цыганами. Им ничего не стоит обмануть тебя и вытянуть все деньги. Не надо было тебе отвечать этой девице…
Иларио говорил по-английски, но Питера не оставляло ощущение, что девушка понимает, о чем идет речь. Ее глаза презрительно сузились, и как только Иларио закончил говорить, она произнесла несколько отрывистых слов на неизвестном Питеру наречии.
Иларио дернулся, словно его ударили хлыстом. Он сжал кулаки, и Питеру на секунду показалось, что он готов броситься на беззащитную девушку.