– Черт!
Ник резко отвернулся, но Британи успела заметить виноватое выражение на его лице.
– Я должна быть там.
– Конечно. Мне поехать с тобой?
Она отрицательно покачала головой:
– Нет. Я справлюсь. – Брит положила руку ему на плечо, потом нежно погладила по щеке. Ее сердце переполняла любовь к мужу. Ее мужу. Теперь она имела полное право называть его так, и не было женщины счастливее ее. – Оставайся здесь. Я постараюсь вернуться как можно быстрее, и мы закончим разговор.
Ник притянул ее к себе, поцеловал и проводил до двери.
Пусть проведает отца, который не заслуживал от нее такой милости, а потом вернется в свою новую жизнь.
Глава 13
Британи остановилась на пороге комнаты, глядя на мужчину, который превратил ее жизнь в сущий ад.
Нет, человек, лежавший в кровати, не заслуживал этого. Никто не заслуживал того, чтобы неподвижно лежать в кровати, ощущая, как жизненные силы и разум медленно покидают тело. Даже самый отъявленный грешник.
Что привело ее сюда? Долг? Забота? Но только не любовь, которую отец сам убил в тот момент, когда впервые поднял на нее руку.
Сделав глубокий вдох, Британи вошла в комнату.
Какое бы чувство ни привело ее сюда, ей хотелось поскорее уйти. Отец не захотел даже попытаться преодолеть пропасть между ними, когда она появилась здесь несколько недель назад. Вряд ли он переменил свое мнение. И если он снова начнет оскорблять ее, она не станет слушать.
– Папа?.. – Приблизившись к кровати, Британи коснулась рукой его плеча.
Дерби взглянул на нее и тут же отвернулся к стене:
– Убирайся! Дай мне умереть спокойно.
Слова вырывались из его горла с клекотом. И это было так не похоже на его обычные грубые крики или недовольное бурчание. Необъяснимое чувство раскаяния заставило Британи снова тронуть его за плечо.
Дерби напрягся и сбросил ее руку.
– Ты не умрешь, папа. Доктор сказал, удар был не сильным, и все обойдется без последствий.
Отец внезапно зашевелился и повернулся на бок, лицом к ней. Первым побуждением Британи было отшатнуться от кровати, но она совладала с собой.
Когда последний раз она находилась рядом с этим человеком и не испытывала страха?
Ей было шестнадцать, и он миролюбиво поддразнивал ее по поводу того, что она стала учить французский язык. Это было накануне того дня, когда мама оставила их и уехала.
И это был последний нормальный разговор отца с дочерью, когда она не испытывала страха перед ним.
– Что эти дураки знают? Накачали меня таблетками, шарлатаны!
Она пришла сюда не за тем, чтобы выслушивать его ругань или спорить.
Из того, что сказал доктор, Британи поняла: отец не умрет, и она спокойно может уйти, оставив его на попечение квалифицированного персонала.
– С тобой все будет в порядке, папа…
– А что ты здесь делаешь? Поругалась со своим муженьком? – Глаза отца сделались злыми, губы презрительно искривились. Он поднял руку и нацелил на нее указательный палец, но был слишком слаб, и рука безвольно упала на кровать.
– Мы с Ником счастливы. Мы…
– Счастливы? Дура! Единственная причина, по которой этот грязный ублюдок женился на тебе, месть. Он хотел отомстить мне. Он уже приходил сюда, чтобы позлорадствовать.
Британи охватило беспокойство. И еще – злость. Она не имела намерения выслушивать грязные инсинуации старика, который совсем свихнулся от ненависти ко всем и ко всему, но что-то в мерзкой, злорадной ухмылке насторожило ее.
– Он никогда не любил меня, а потом и вовсе возненавидел… После того как мы с ним заключили нашу маленькую сделку…
Британи прикусила губу, чтобы не дать сорваться вопросу. Но видимо, ее внутренняя борьба не ускользнула от взгляда Дерби. Он даже предпринял попытку сесть в кровати, настолько удовольствие от ее растерянности придало ему сил.
– Бьюсь об заклад, он не рассказал тебе о нашем договоре – он прекращает рыскать вокруг тебя, а я не трогаю его папашу с его плантацией.
Голова Британи наполнилась звоном, и она была вынуждена несколько раз глубоко вдохнуть в отчаянном желании, чтобы последние несколько минут стерлись из ее памяти.
– Это месть. Сладкая месть. Манчини, верно, очень доволен, маленькая дурочка!
Под гнусное хихиканье Дерби Британи стала пятиться к двери. Неужели это ее отец? И когда-то она его очень любила. Что с ним стало? И почему?
И тут отравленные стрелы достигли цели. Все внутри Британи взорвалось от осознания ужасной правды.
Ник не любит ее.
Их брак никогда не был настоящим.
Это лишь игра, хорошо продуманная стратегия, принесшая ему победу.
Ноги Британи сами вынесли ее в коридор. Выбравшись на воздух и немного придя в себя, она поклялась, что больше никогда не позволит Нику Манчини обмануть себя.
К тому моменту, когда Британи добралась до отеля, ярость, бушевавшая в ней, достигла наивысшей точки.
Ей хотелось немедленно упаковать вещи и улететь в Лондон первым же рейсом, но не раньше, чем она выскажет Нику в лицо всю правду.
– Как твой отец? – Ник вопросительно смотрел на нее своими лживыми глазами цвета сливочных ирисок.
– Вот ты мне и скажи. – Британи захлопнула дверь и прислонилась к ней спиной. Сострадание на лице Ника окончательно вывело ее из себя. – Ведь ты был настолько любезен, что навестил его. Впрочем, прости, дело ведь вовсе не в дружелюбии, как я было подумала. Ты хотел насладиться местью.
Выражение лица Ника сделалось настороженным. Он встал, вышел из-за стола и направился к ней.
– О чем ты, Брит?
– Не смей говорить со мной этим покровительственным тоном! – Британи окончательно потеряла над собой контроль. Оттолкнувшись от двери, она ринулась навстречу Нику и замолотила кулаками по его груди. – Он просветил меня относительно вашей сделки. Почему ты мне не сказал?! Черт тебя побери, Ник! Почему ты мне не сказал правду? Ты не представляешь, в каком аду я жила! Сколько времени мне потребовалось, чтобы оправиться от твоего предательства?! – Она снова стукнула его по груди, на этот раз слабее, словно вспышка гнева истощила ее силы.
– Позволь мне объяснить…
– Не стоит утруждаться, я и так все поняла. Ты не любил меня тогда, не любишь и теперь. – К ужасу Британи, картину ее унижения дополнили внезапный всхлип и брызнувшие из глаз слезы.
– Брит, все не так. Ты неправильно поняла…
Ник крепко стиснул ее запястья, а она не сопротивлялась, вдруг разом лишившись воли и сил. Ник усадил ее на стул.
– Почему же? В том, что рассказал мне отец, есть смысл.
Ник смотрел на нее с нежностью и искренним сочувствием. Отпустив ее руки, он отступил и провел рукой по волосам, будто собираясь с мыслями:
– Помнишь, ты сначала уехала в Брисбен и только потом, через месяц, в Лондон? Дерби тогда не знал, что ты поехала не просто отдохнуть, и был уверен, ты скоро вернешься. Он пришел ко мне, чтобы заставить отказаться от тебя, иначе грозился отобрать у моего отца ферму. – Голос Ника стал резким, плечи напряглись. Он отошел к окну и уже оттуда продолжил свой рассказ: – После того как мать уехала, ферма стала единственным, что поддерживало интерес отца к жизни. Я не мог позволить Дерби окончательно сломить папу, и поэтому поступил так, как считал единственно правильным в то время. Дерби должен был поверить, что между нами все кончено.
Черт бы побрал отца!
Черт бы побрал Ника за то, что он не мог поступить иначе!
Она не могла упрекать его за любовь и преданность отцу, не могла возразить ничего против мотивации его поступка.
Но оставалась еще нынешняя ситуация, которую тоже требовалось прояснить.
– Но ты действительно отказался от меня, а не просто сделал вид, Ник.
– Я не хотел, чтобы ты уезжала, Рыжая.
Уловив горечь в его голосе, Британи подняла голову и пристально посмотрела в лицо Ника. Похоже, ему было так же больно, как и ей.
– Тогда почему? Почему ты отгородился от меня в те последние недели? Почему дал уехать, в конце концов?
– У тебя были свои мечты, у меня – свои. Мы были молоды, и обстоятельства оказались сильнее нас.
Искренность его слов вызвала новый прилив слез.
– А сейчас, Ник? Наш брак…
– Он никогда не был местью твоему отцу, ни на мгновение. – Ник быстро пересек комнату, опустился на колени рядом со стулом, на котором сидела Британи, и взял ее руки в свои. – Неужели ты всерьез подумала, что я мог использовать тебя подобным образом?
– Я уже ничего не знаю… Не знаю, что и думать.
– Тогда не думай. – Ник обнял ее, прижал к себе и поцеловал. Потом, словно почувствовав ее сомнения, он прервал поцелуй, но не выпустил ее рук из своих. – Поначалу наш брак я и вправду замышлял как сделку. И это была единственная причина, по которой я женился на тебе.
– А сейчас?
– Сейчас я хочу всего, что предполагает настоящий брак.
Как же она хотела услышать эти слова в самом начале их разговора, до того, как их прервали.
А теперь…
– Ты ведь тоже по-прежнему этого хочешь?
Во взгляде Ника было нескрываемое отчаяние, и Британи кивнула. Да, желание ее не изменилось, но изменился план достижения желаемого.
Слова ничего не стоят. Британи давно усвоила эту истину, хотя понимание далось ей нелегко. Вот отец впервые обозвал ее – грязно, непристойно, а потом просил прощения; вот он впервые толкнул ее, и она ударилась о стену, и снова слова извинения; вот он впервые поднял на нее руку, и снова посыпались бессмысленные извинения, но они уже не смогли перебросить мостик через разверзнувшуюся между ними пропасть.
Она убежала в Лондон и начала новую жизнь, а потом вернулась. И по иронии судьбы она никогда не чувствовала себя такой счастливой и спокойной, как в последние несколько недель. И вот снова все разрушено: один мужчина, которому она не верила, все-таки внес смуту в ее душу; другой – вот уже во второй раз отсылает ее от себя.
– Я уезжаю в Лондон.
С лица Ника сошли все краски.
– Когда?
– Завтра.
– А как же твоя работа здесь? Твоя команда? Ты же ведь хотела, чтобы у нас была настоящая семья. Ты же ведь не поверила Дерби…
– Я верю тебе, Ник, но у меня есть обязательства. Я не могу просто так все бросить и уйти. Ты ведь сам бизнесмен, поэтому понимаешь, о чем я говорю.
Британи специально разыграла карту под названием "бизнес", потому что была уверена, что Ник только на нее и купится. Учитывая то, как он преуспел, этот аргумент был для него самым убедительным.
А ведь она без колебаний отказалась бы и от должности исполнительного директора, и от работы, и от Лондона, скажи ей Ник о любви всего несколько часов назад. Теперь же она цинично рассуждала о том, что эти три слова, по сути, ничего не значат. Дела говорят сами за себя и куда громче. И теперь, что бы Ник ни сказал, все будет отравлено сомнениями, которые отец заронил в ее сердце.
Ник обнял Брит за талию и притянул к себе:
– Я люблю тебя, Рыжая. Ты ведь знаешь об этом, да?
Восемнадцатилетняя девчонка в Британи чуть не умерла от счастья, услышав эти слова, но рассудительная, трезвомыслящая двадцативосьмилетняя часть ее существа велела: "Подожди радоваться!"
– Откуда я могу знать, ты ведь впервые произнес эти слова.
Ник вздрогнул, в его глазах отразилась боль, и Британи стало не по себе.
– Суди по поступкам.
– Каким, Ник? Десять лет назад ты предпочел солгать, а не сказать мне правду. Потом решил жениться на мне, чтобы упрочить свое положение в бизнесе…
Ник коснулся ладонью ее щеки, нежно погладил, потом очертил контур ее губ большим пальцем:
– Я доказывал тебе, что наш брак настоящий, каждую ночь, когда сжимал тебя в объятиях. Ты не смеешь отрицать того, что между нами было. И ты не можешь просто так уйти, отказаться от нас, от нашего брака.
– Я и не собираюсь. – Британи отвела взгляд и уставилась на верхнюю пуговицу его рубашки.
– Попробовала бы ты, черт тебя возьми! – Ник выпустил ее из объятий и отступил. Напряжение между ними стало осязаемым.
– Я должна уехать, Ник. Это важно для меня. Что же касается наших отношений, мы выработаем приемлемую…
– Подари мне одну ночь, Брит.
Она подарит ему пятьдесят лет своей жизни, если только сможет доверять снова. Но сейчас Британи не могла отделаться от сомнений и подозрений, не могла довериться Нику, что бы он ни говорил.
Ей нужны время и одиночество. Впрочем, из опыта она знала, что таким образом от мыслей о Нике Манчини все равно не избавиться.
Ник поднял вверх указательный палец:
– Одну, Брит. Одну последнюю ночь вместе, а там… видно будет. Сделаешь это для меня?
С ее губ были готовы сорваться слова отказа – пустые, бессмысленные, неискренние. Слова о том, что ей нужно собираться, закончить дела, попрощаться с командой. Но ничего этого она не успела сказать, потому что помимо воли кивнула в знак согласия:
– Хорошо.
Ник быстро поцеловал Брит и направился к двери.
– Ты не пожалеешь, Рыжая.
Глядя ему вслед, она думала о том, что уже жалеет. И пожалеет еще больше.
Глава 14
Несмотря на огромное желание, Ник не стал тратить время и энергию на то, чтобы проклинать и поносить Дерби Ллойда.
В первый момент, когда он услышал от Брит, что старый негодяй рассказал ей обо всем, то пожалел, что тот не умер. Но потом одернул себя – он и без того испытывал чувство вины, ведь его визит, несомненно, стал причиной удара у Дерби.
И все же Дерби Ллойд – законченный мерзавец. Зачем он разрушил счастье собственной дочери? За что он так не любит Брит?
Какая-то мысль не давала Нику покоя. Засела в сознании, как шип, покалывая и причиняя беспокойство. Что-то связанное со смертью отца, о которой Брит не знала.
Понятное дело, могущественного Дерби Ллойда мало заботила судьба фермера с тростниковой плантации, и он не посчитал нужным сообщить Брит о такой мелочи, как его смерть. Но может, причина неосведомленности Брит совсем в другом?
Она впервые за десять лет вернулась в родной город, так почему же она совсем не общается с отцом, который серьезно болен?
Ник как-то не задумывался об этом, наслаждаясь каждым мгновением, что они проводили с Брит вместе, но теперь…
Что-то тут не так.
Когда Ник попытался расспросить Брит об отце, она лишь сказала, что тот пригрозил не оставить ей ни цента, раз она вышла замуж за Ника. При этих словах она сильно побледнела и поспешила сменить тему. Нику очень хотелось все выяснить, но только не предстоящей ночью. Эта ночь была предназначена совсем для другого.
Оглядев комнату, Ник мысленно взмолился, чтобы его план сработал.
Вспомнит ли она?
Поймет ли?
Да, он признался ей в любви, но этого оказалось недостаточно.
Настало время поступками доказать ей свою любовь. И Ник был не намерен отпускать Брит с мыслью, что их брак – фикция и что он никогда не любил ее.
У Британи было стойкое ощущение дежавю, когда она стояла перед дверью в комнату отца.
Было глупостью приходить сюда, особенно после всего случившегося, но что-то из сказанного Ником не давало ей покоя.
Они говорили о Дерби, и Британи в какой-то момент замолчала, не желая заново обсуждать, что ее отец сказал и сделал, когда Ник приходил к нему.
И вот тогда Ник обронил ту фразу: мол, каким бы негодяем ни был Дерби, он, вероятно, достаточно любил ее, чтобы дать денег на начало новой жизни в Лондоне.
Шок и боль от услышанного отступили, разум начинал брать верх над эмоциями.
Конечно же она ответила Нику, что таким образом отец хотел продолжать контролировать ее и иная причина действительно никогда не приходила ей в голову.
Но чем больше Британи размышляла над поступком отца, тем сильнее сомневалась в своих категоричных выводах.
Если он так сильно ненавидел ее, как она считала, почему решил подстраховать? Ведь он вполне мог рассчитывать на то, что, не справившись с трудностями, Британи будет вынуждена вернуться домой?
Она должна выяснить причину такого поступка отца.
Дерби выглядел таким старым и немощным, что у Британи от жалости помимо воли сжалось сердце, но жалость тут же испарилась, стоило ему с привычной ненавистью взглянуть на нее:
– Я уже сказал тебе, чтобы ты катилась к чер…
– Папа, почему ты сделал это?
Верхняя губа Дерби презрительно вздернулась.
– Пусть Манчини сам расскажет тебе о нашей маленькой сделке…
– Я о деньгах. Почему ты дал мне деньги, да еще сказал, что это мамино наследство?
С тех пор как мама оставила их, Британи не помнила отца другим, кроме как надменным, холодным, злобным. Даже известие о ее смерти оставило его, казалось бы, равнодушным. И вдруг впервые за долгое время она увидела неуверенность в его взгляде. Черты лица исказились в непривычном смущении и растерянности.
Дерби молчал, лишь комкал руками край одеяла.
– Папа, скажи! Ты много мне задолжал.
Британи была уверена, что услышит в ответ грубое: "Я ничего тебе не должен". Поэтому едва не упала, отпрянув, когда отец резко сел на кровати и кивком подозвал ее ближе. Потом похлопал по краю кровати, приглашая ее сесть.
– Единственная причина, по которой я отпустил тебя в Брисбен, состояла в том, что я не мог больше видеть, как ты съеживаешься от страха при виде меня. – Дерби смотрел вниз, на покрывало. Брови его были нахмурены. – Когда ты не вернулась и прислала мне письмо по электронной почте, сообщив, что ты в Лондоне и не приедешь обратно, я заволновался очень сильно.
– Ты никогда не волновался обо мне. – В душе Британи робко затеплился лучик надежды на то, что она наконец получит ответы на вопросы, мучившие ее столько лет.
– Я всегда о тебе заботился.
Это шокирующее признание было сделано тихим шепотом, и Британи боялась, что ослышалась.
– Ты называешь заботой ругань и оскорбления? Все те окрики и тычки… – Британи часто задышала, борясь с подступившими рыданиями. – Ты же мой отец! Ты должен был любить меня! Что я делала не так? Почему ты так со мной обращался? Скажи, черт тебя подери!
Дерби покачал головой:
– В этом не было твоей вины, девочка.
В его голосе было столько боли, что Британи испугалась и быстро посмотрела на мониторы, но никаких скачков ни давление, ни сердечный ритм не показали.
– Это я был монстром, и то, что я сделал с тобой, непростительно.
– Но почему, папа?
Дерби глубоко вздохнул, потер глаза костяшками пальцев и только потом взглянул Британи в лицо:
– Потому что смотреть на тебя каждый раз было все равно что смотреть на твою мать, такую, какой она была тогда, когда я полюбил ее. Глядя на тебя, я думал о том, какой она была и какой стала перед тем, как сбежать и погибнуть. При виде тебя боль раздирала меня вот тут… – Дерби постучал там, где находилось его сердце, и на этот раз приборы показали предупреждающий сигнал. – Я смотрел на тебя и мечтал, чтобы это была она.
Что ж, Британи получила ответ на главный вопрос, но это, увы, не поможет стереть из памяти годы отчаяния и страха.
И тут случилось неожиданное.