- Ну ладно, - согласилась мадам Стадли. Вид у нее был такой, будто она сожалеет о том, что ей не удалось избитьдевушку еще раз. Внизу раздался стук в дверь.
- Это экипаж для меня, - сказала мадам Стадли. - Как ты считаешь, мне лучше отправиться на прием или остаться дома и ожидать известий о близкой кончине герцога? Софи задумалась на мгновение.
- Мама, я думаю, тебе лучше остаться. Если Джулиус узнает, что, получив известие осмерти его дяди, ты тем не менее отправилась на праздник, он решит, что ты бесчувственная женщина.
- Да, ты права. Мне бы следовало подумать об этом. Но все мое внимание поглощено мистером Ротвином.
Она рассмеялась и сказала:
- Ну что ж… придется мне остаться дома и поскучать. Но, по крайней мере, у меня будет возможность помечтать о будущем. Дорогая, я всегда желала видеть тебя в короне герцогини!
- Слава Богу, что записку о скорой смерти герцога мы получили вовремя! - удовлетворенно сказала Софи. - Никогда бы не простила себе, если бы я сбежала с лордом Ротвином, а потом узнала, что Джулиус стал герцогом.
- Все случилось на редкость удачно! - воскликнула мадам Стадли и, взглянув на дочь, распорядилась:
- Сними-ка это платье. Береги его. Это одно из лучших твоих платьев.
- Тогда я надену домашний халат, - сказала Софи.
- Да, пожалуй, - согласилась мать. - И забери с собой это пугало. Ее лохмы раздражают меня.
- Да, но в конце концов и она пригодилась нам, - рассудительно заметила Софи. - Кроме нее, мы никого не можем отправить к лорду Ротвину сдурными новостями.
- Боюсь, он сочтет их слишком дурными, - задумчиво произнесла мадам Стадли. - Давно мне не приходилось видеть более влюбленного мужчину.
- Ничего, переживет, - отрезала Софи.
Девушка вышла из комнаты, и за ней поплелась Лалита. Софи оказалась наверху значительно раньше своей сводной сестры.
- Давай-ка пошевеливайся, - нетерпеливо распорядилась хозяйская дочка, едва Лалита с трудом вошла в спальню сестры. - Ты же знаешь, мне трудно снять это платье самой.
Положив кружевное платье мачехи на стул, Лалита произнесла:
- Софи… не заставляй меня делать это. У меня предчувствие, что его светлость… придет в ярость. Он рассердится еще больше, чем твоя мама.
- Почему ты не называешь ее просто мамой? Тебе столько раз говорили об этом.
- Да… хорошо… я хотела сказать… просто мама.
- Неудивительно, что мама сердится на тебя, - съязвила Софи. - И если лорд Ротвин тоже даст тебе тумака, это будет как раз то, чего ты заслуживаешь.
- Больше мне не выдержать, - прошептала Лалита.
- Ты и раньше так говорила, - ухмыльнулась маленькая тиранка, но, взглянув в лицо сестры, произнесла уже более мягко: - Пожалуй, сегодня мама обошлась с тобой слишком грубо. Она такая сильная, аты еще очень слаба. Удивляюсь, как это она умудрилась не переломать тебе кости своей палкой!
- Боюсь… что она сломала мне ребро… - прошептала Лалита.
- Нет, вряд ли, - холодно рассудила Софи. - В противном случае ты не смогла бы ходить.
- Наверное, и правда, ребра целы, но… я не хочу встречаться слордом Ротвином. Он страшен в гневе.
- Ты никогда не видела его, откуда ты знаешь, как он сердится?
Лалита ничего не ответила. Раздраженная ее молчанием, Софи потребовала:
- Ну-ка рассказывай, я вижу, что ты что-то знаешь.
- Ну… я просто нашла в этом доме старинную книгу. Она называется "Сказания о знаменитых семьях Англии".
- Занимательное название. Почему же ты не показала книгу мне?
- Ты читаешь редко, а кроме того… я боялась расстроить тебя.
- Расстроить меня? - изумилась Софи. - Почему какая-то книга должна меня расстроить? Что ты там вычитала?
- Там описана родословная мистера Ротвина, названы его предки и сказано, что основатель династии сэр Генгист Ротвин был искателем приключений, разбойником и пиратом.
- Так, так, продолжай, - заинтересовалась Софи.
- Это был очень удачливый разбойник, но за ним утвердилась слава лютого и беспощадного человека.
Софи слушала с интересом, и Лалита продолжила свой рассказ:
- В книге говорится, что крутой нрав передается из поколения в поколение всем потомкам Генгиста Ротвина. Имя лорда Ротвина - Иниго - означает ярость.
- Полагаю, что я окончательно избавилась от этого господина, - неожиданно сухо заметила Софи.
- В книге приводится стихотворение, посвященное сэру Генгисту. Оно было написано в 1540 году, - продолжала Лалита.
- Что это за стихотворение? - спросила Софи.
На секунду задумавшись, Лалита слабым голосом прочитала:
Черные, как смоль, глаза,
Волосы воронова крыла,
Черный гнев.
Берегись, если Ротвин грозит отмщением.
- Надеюсь, ты не думаешь, что меня пугает эта чепуха! - ухмыльнулась Софи.
Глава 2
Подъезжая в наемном экипаже к церкви Святого Гроба Господня, Лалита мечтала только о том, чтобы чувствовать себя немного получше. Бренди, которое мачеха велела ей выпить, взбодрило Лалиту лишь на короткое время, и теперь, сидя в карете, девушка чувствовала неестественную вялость и слабость. Кроме того, у нее очень болела спина.
На прошлой неделе мадам Стадли зашла в спальню Лалиты, чтобы выразить свое обычное недовольство какой-то мелочью, и, обнаружив, что падчерица еще находится в ночной рубашке, избила ее так, что девушка потеряла сознание и пролежала на полу несколько долгих часов. Когда Лалита пришла в себя, сил у нее хватило только на то, чтобы доползти до кровати. Видимо, лежа на полу без сознания, она сильно продрогла, и уже будучи в кровати никак не могла согреться.
Лалита осознавала, что слабеет день ото дня и что болезнь, которая одолела ее после Рождества, отняла у нее последние силы, и она больше не может сопротивляться мачехе.
Частенько, лежа в кровати, она подумывала о том, чтобы обратиться к Господу с просьбой забрать к себе ее несчастную душу, но, вспоминая о своей маме, Лалита говорила себе, что мама не одобрила бы такой трусливой слабости.
Ее мама, маленькая, нежная, слабая, всегда восхищалась людьми стойкими и смелыми.
- Каждому из нас, - сказала она как-то Лалите, - суждено совершить в жизни какие-то важные дела, но самые трудные из них требуют не физической силы, а усилий ума и воли.
Раздумывая над этими словами, Лалита пришла к выводу, что позволить мачехе убить себя было бы самым простым и трусливым выходом из того невыносимого положения, в котором она оказалась после смерти папы. Прожив уже два года с мачехой, Лалита все еще не могла поверить в то, что ее каждодневная пытка является реальностью, а не ночным кошмаром.
Размышляя о своем детстве, Лалита вспоминала череду лет, напоенных светом солнца и радости. Семья Стадли не была безмерно богата, и они могли себе позволить далеко не все, о чем мечтали, но материальные затруднения не заслоняли собой той радости, которую все члены семьи испытывали от общения друг с другом.
Ее отца, крупного, доброго, великодушного и доброжелательного мужчину с хорошим чувством юмора любили и уважали все: родные, домочадцы и просто работники его поместья. Когда Лалита подросла, она поняла, что именно доброта и милосердие не позволили ему разбогатеть. Отец просто не мог подать в суд жалобу на арендатора-неплательщика и лишить его имущества, не мог он и выселить должника со своей собственной земли. Как бы стесняясь своего мягкосердечия, он частенько говаривал:
- Я чувствую, что должен дать ему еще шанс. Поэтому в доме никогда не было денег ни на ремонт, ни на новый инструмент, ни даже на безделушки для Лалиты и ее матери. Но мама никогда не сердилась и не расстраивалась из-за безденежья.
- Я счастлива тем, что у меня замечательные муж и дочь, - часто повторяла она девочке. - Я люблю вас больше всех на свете!
Дом, в котором обитали Стадли, служил надежным убежищем от житейских бурь уже пятому поколению этой семьи. Поместье располагалось в некотором отдалении от усадеб других богатых людей, и Стадли редко принимали участие в провинциальных празднествах и балах, но, несмотря на это, жизнь их была полна и разнообразна.
Земли, на которых раскинулось имение мистера Стадли, были весьма плодородны и могли давать превосходный урожай, но вот беда - соседей у них почти не было, и общение было ограниченным.
- Когда ты подрастешь, мы обязательно вывезем тебя в свет, в Лондон. Ты будешь веселиться на балах, на праздниках, будешь посещать великосветские приемы. Когда я была молода, такая жизнь приводила меня в состояние восторга, - рассказывала дочке мама.
- Мама, но мне очень хорошо здесь, с тобой и с папой, - отвечала ей Лалита.
- Наверное, все мамы хотят, чтобы их дочери имели успех в свете, - задумчиво размышляла миссис Стадли, - тем не менее после брачного сезона в Лондоне я вернулась сюда и вышла замуж за человека, которого знала с детства.
Улыбнувшись, она добавила:
- Но именно выход в свет, знакомство с интересными и влиятельными людьми убедили меня в том, что единственным человеком, которого я люблю и с которым хотела бы провести всю оставшуюся жизнь, является твой отец.
- Мама, - заметила как-то Лалита, - тебе повезло в том, что земли твоих родителей граничили с имением папы, поэтому у тебя поклонник был почти на пороге дома. У нас соседей нет, нет и кавалера для меня.
- Что правда - то правда, - согласилась мама. - Именно поэтому, Лалита, мы должны экономить каждый пенни, чтобы, когда тебе исполнится семнадцать с половиной лет, ты могла бы выехать в свет и покорить его.
- Мама, но я никогда не буду такой красивой, как ты!
- Ты мне льстишь, - отвечала миссис Стадли.
- Папа мне говорил, что никого милее тебя не было и нет.
-\Если ты сможешь повторить то же самое, когда вернешься из Лондона, я тебе поверю, - сказала миссис Стадли.
Но для Лалиты лондонские брачные сезоны так и не начались.
Однажды холодной зимой ее мама скоропостижно умерла.
Для несчастной девочки и ее отца это горе было столь огромным и неожиданным, что им было даже трудно поверить в реальность случившегося. Совсем недавно мама улыбалась, ухаживала за ними, очаровывала своей добротой каждого, кому случалось с ней общаться. И вот от нее осталась лишь могила за церковной оградой, а дом стал пустым, холодным и неуютным.
- Как же это могло случиться? - спросила Лалита отца. А он все повторял и повторял:
- Я даже не знал, что она больна.
Прошло совсем немного времени после смерти мамы, как Лалита поняла, что папа ее потерян для полнокровной жизни.
В одну ночь он превратился из доброжелательного и благодушного человека в мрачного и грубого скрягу, который засиживался за бутылкой бренди далеко за полночь. Он потерял всякий интерес к жизни. Лалита старалась вывести отца из этой серой, засасывающей летаргии, но у нее ничего не получалось.
Однажды зимой, когда мистер Стадли возвращался из таверны, где он заливал свое горе, с ним произошел несчастный случай. Его разыскали только поутру. Всю ночь он провел на холоде, продрог и занедужил. Мистера Стадли доставили домой. Судя по тому, что болезнь затянулась более чем на два месяца, домочадцы пришли к выводу о том, что хозяин потерял волю и желание жить.
Вскоре после этого их навестила миссис Клементе якобы для того, чтобы помочь Лалите ухаживать за заболевшим отцом. Девушка припомнила, что однажды, год назад, отец, подоспевший к ленчу, сказал маме:
- Помнишь ли ты человека по фамилии Клементе, с лицом, напоминающим мордочку крысы? У него своя аптека в Норвиче.
- Ну, конечно, я его помню, - ответила миссис Стадли. - Мне он никогда не был симпатичен, хотя он, безусловно, умный человек.
- Я всегда оказывал ему поддержку, - продолжал мистер Стадли. - Так случилось, что мой отец вел дела с его отцом, а мой дед с его дедом.
- Да, но ведь несмотря на то, что Клементсы живут в Норфолке уже много лет, они ведь пришлые люди.
- Я знаю об этом, - сказал мистер Стадли. - Именно поэтому я считаю своим долгом помочь его дочери.
- Его дочери? - переспросила мама Лалиты. - Ах да, припоминаю, с ней, кажется, приключилась какая-то беда.
- Именно так, - подтвердил сэр Джон. - Когда ей было семнадцать, она сбежала с одним армейским офицером. Старик Клементе пришел в ярость и объявил, что не желает иметь с дочерью ничего общего.
- Да-да, я припоминаю, - перебила мужа леди Стадли. - Тогда мы с тобой были еще только помолвлены. Моя мама была глубоко потрясена тем, что столь юное создание пошло наперекор родительской воле. Впрочем, моя мама была очень строгих правил.
- Что правда, то правда, - улыбнулся сэр Джон. - Я долго не мог поверить, что она дала свое согласие на то, чтобы ты вышла за меня замуж.
- Зато, когда мы поженились, она была от тебя в восторге, - мягко поправила мужа леди Стадли. - Просто она поняла, что я счастлива с тобой.
Родители обменялись влюбленными взглядами, а Лалита спросила:
- Как же сложилась судьба дочери мистера Клементса?
- Именно об этом я и собираюсь вам рассказать, - ответил отец. - Она вернулась. Я видел ее сегодня утром, и она попросила меня помочь ей снять домик.
- Не думаю, что кто-нибудь захочет, чтобы эта особа проживала в нашем имении, - скороговоркой произнесла леди Стадли.
- А мне жаль ее, - не согласился с женой отец Налиты. - Человек, с которым она сбежала, оказался подлецом. Он так никогда и не женился на ней и после нескольких лет сожительства бросил ее в горе и нужде. Бедняжка была вынуждена работать прислугой, чтобы зарабатывать на хлеб себе и своему ребенку.
- Если бы мистер Клементе был жив и узнал об этом, он бы скончался от сердечного приступа, - заметила леди Стадли. - Он всегда был очень высокого мнения о себе. Некогда он даже в мэры баллотировался.
- Конечно, Клементсы не захотят иметь ничего общего с этой "паршивой овцой", но я не мог оставить ее без помощи.
- Неужели ты снял домик для нее? - воскликнула леди Стадли.
- Да, возле церкви, - тихо ответил отец Лалиты. - Домик маленький, но, думаю, ей с дочерью не будет в нем тесно.
- Джон, ты слишком мягкосердечен, - упрекнула мужа леди Стадли. - Местные жители вряд ли смогут хорошо отнестись к ней.
- Не думаю, что она захочет общаться с крестьянами, - ответил сэр Джон. - Она хочет во всем выказать собственное превосходство. Она все еще привлекательная женщина, а дочь у нее примерно такого же возраста, как наша Лалита, может, чуть старше.
Мистер Стадли помолчал и как-то неуверенно добавил:
- Она просила передать, что, если тебе нужна помощь по хозяйству, она будет рада услужить.
- Не сомневаюсь, что она будет рада, - съязвила леди Стадли, - но работы для нее у нас нет.
С тех пор и вплоть до смерти мамы Лалита больше не слышала о миссис Клементе. Та объявилась и предложила свои услуги, когда дела в доме мистера Стадли пошли под гору. Двое старых слуг стали так дряхлы, что не могли больше работать. Кроме того, зимой в имении мистера Стадли случилась эпидемия какой-то заразной болезни, и трое оставшихся слуг едва держались на ногах. А сэр Джон, казалось, оставался безучастным ко всему. Он или пил в глухом одиночестве дома, или отправлялся в близлежащие таверны, чтобы напиться там до бесчувствия, так что без помощи слуг не мог добраться до кровати.
Миссис Клементе предложила Лалите свою помощь, и девушка в отчаянии согласилась. Бывшая беглянка проявила железную волю. Она с такой твердостью управляла домом и мистером Стадли, что вначале вызвала восхищение Лалиты. Казалось, что только миссис Клементе в состоянии уговорить отца не только пить, но и есть. Именно миссис Клементе поярче зажигала огонь в кабинете мистера Стадли, именно миссис Клементе согревала его домашние туфли перед возвращением сэра Джона домой. Именно миссис Клементе заставляла сэра Стадли заниматься хозяйством.
После того как сэр Джон едва не умер вследствие несчастного случая и болезни, было совершенно естественно, что Лалита не отказалась от помощи более взрослой и опытной женщины. Тогда миссис Клементе сказала:
- Не волнуйтесь, дорогая, я побеспокоюсь о нем.
Лалита, совершенно сбитая с толку болезненными изменениями, происходящими с папой, вынуждена была принять предложение миссис Клементе и позволила ей руководить жизнью дома по ее, миссис Клементе, разумению. Пройдет много времени, прежде чем Лалита начнет укорять себя за то, что позволила этой женщине взять власть в свои руки. Но миссис Клементе, с ее мягким голосом, показным милосердием и состраданием, могла бы обвести вокруг пальца и более проницательного и умного человека, чем шестнадцатилетняя девочка, только что потерявшая мать.
Итак, миссис Клементе переехала в дом Стадли, и вместе с ней под одной крышей с Лалитой поселилась дочь новой экономки. Софи положила себе за правило быть с Лалитой столь же услужливой и доброжелательной, какой была миссис Клементе, и несчастной Лалите показалось, что в прелестной дочери новой экономки она обрела верного друга и наперсницу, чего всегда была лишена в жизни. Правда, время от времени Лалите казалось, что Софи довольно властное и своевольное создание, что она берет без спросу одежду, перчатки и ленты своей хозяйки. Но, всякий раз замечая это, Лалита говорила себе, что она слишком эгоистична, что у нее есть все, а у Софи нет ничего.
Только после смерти сэра Джона, когда погребальный ритуал был исполнен и друзья дома разъехались, миссис Клементе показала свое истинное лицо.
Дом был пуст, только Лалита в черном одеянии неприкаянно бродила по комнатам, думая о том, что после смерти мамы и папы она осталась в полном одиночестве. Неожиданно ей пришла в голову мысль, что нужно написать письмо брату мамы, ее дяде, который переехал из Норфолка в Корнуол. Много лет назад он купил имение в другом графстве и остался жить там даже после смерти своего отца. Мама всегда мечтала о том, что в один прекрасный день они соберутся и поедут навестить его.
- Вот увидишь, ты полюбишь Амброса, - говаривала покойная матушка Лалиты. - Он старше меня, и я думаю, именно он научил меня любить деревенскую жизнь так горячо, что даже сезоны в Лондоне не стали сильным искушением для меня.
Время шло, а они так и не выбрались в Корнуол: то случая не было, то денег.
Дядя Амброс почему-то не приехал даже на похороны миссис Стадли, хотя прислал погребальный венок и письмо, в котором говорилось о том, что он глубоко скорбит о кончине сестры.
"Я должна написать дяде Амбросу, - сказала себе Лалита. - Может быть, он позовет меня жить вместе с ним".
Едва Лалита расположилась за письменным столом в папином кабинете и выдвинула ящичек с бумагой, вошла миссис Клементе.
- Я хочу поговорить с тобой, Лалита, - властным тоном, которого она никогда не позволяла себе прежде, заявила экономка.
Миссис Клементе обратилась к юной хозяйке дома по имени, что покойная леди Стадли сочла бы невероятной дерзостью.
- Да, миссис Клементе, слушаю вас, - ответила Лалита.
- Хочу поставить тебя в известность, - отчеканила ее собеседница, - что мы с твоим отцом были женаты.
Бедная девушка решила, что она ослышалась.
- Женаты?!! - воскликнула Лалита. - Это невозможно!
- Мы были женаты, - яростно подтвердила миссис Клементе, - и отныне я буду зваться мадам Стадли.