Шанель не стала возражать ему, когда он поцеловал ее. То, что происходило между ними, пугало ее, но она не боялась. Даже больше – та, одинокая, часть ее стала чувствовать себя вновь полной.
– Тем не менее она моя мать.
– Да, и так будет всегда. Но твой образ в ее глазах неполный, искажен печалью и непониманием. Но в нашей с тобой жизни этому нет места.
– Нет никакой нашей жизни. – Шанель произнесла это слишком эмоционально. Происходящее казалось ей безумием. То, как они понимали друг друга, его желание быть с ней. Этого просто не могло быть.
– Она есть. И начинается прямо сейчас.
Дамиан подался вперед, освободил ее от последней части туалета. Его улыбка показалось ей почти хищной.
– У тебя очень чувствительная кожа. – Он коснулся пальцами ее груди, не притрагиваясь к соскам. Желание растеклось по ее венам, тело изогнулось ему навстречу. – О да, очень чувствительная.
– Тебе не нравится сомневаться, не правда ли? – Она запиналась на каждом слове – у нее перехватывало дыхание.
– Ошибаюсь я довольно редко.
– Какая самоуверенность.
– Точность.
– Одно и то же.
– Это не так. – Дамиан поцеловал ее, заставляя замолчать. Не самый честный способ положить конец спору, но Шанель не имела ничего против. Это было так замечательно. Соприкасались лишь их губы, но Шанель казалось, что Дамиан ласкает ее душу.
– Теперь нас ничто не разделяет, – горячо прошептал он, словно читал ее мысли.
Она посмотрела ему в глаза, их взгляды взяли друг друга в плен. Она знала, что сейчас Дамиан говорит не только об их одежде.
Тогда, в гостиной, он подтолкнул ее, потребовал, чтобы она осознала сущность страсти, поняла свои желания. То, что произошло между ними, было безумием. Но Дамиан явно не собирался останавливаться на этом. Они зайдут куда дальше.
– Это просто секс. – Шанель словно хотела успокоить себя саму.
– Нет, мы будем заниматься любовью. Свяжем наши жизни.
– Это не по-настоящему.
– Это правда.
– Ну пожалуйста…
Дамиан взял ее лицо в свои руки движением, которое уже стало ей таким знакомым.
– Пожалуйста что?
– Разве это не может быть чем-то простым? Только сегодня?
– Нет. – Дамиан опустил голову так низко, что их губы соприкоснулись.
И тогда Шанель поцеловала его. Она потерялась в этом поцелуе, их близость не имела границ. Она никогда не испытывала ничего подобного с другим человеком. Его опытные, сильные руки нежно, но умело ласкали ее, казалось, что они были повсюду. Она также прикасалась к нему. Шанель исследовала его тело кончиками пальцев. Она гладила этого мужчину, прикасалась к его обнаженной коже, и он сам хотел этого. Он жаждал ее прикосновений, и внезапно ее тело отозвалось острой потребностью дать Дамиану то, чего ему сейчас так не хватало. Словно прочитав ее мысли, Дамиан раздвинул ее ноги. Этот момент показался ей настолько значимым, что на глазах у нее выступили слезы. Дамиан разорвал их поцелуй:
– Это не станет нашей единственной ночью. – Кончиками пальцев он смахнул с ресниц Шанель набежавшие слезы.
– Это не должно быть чем-то значимым.
– Но, малышка, ты ждала этого слишком много лет. – Едва ли ее можно было назвать маленькой. Но то, что он снова назвал ее так, не вызвало в ней внутреннего протеста.
– Но женщины сейчас так не думают.
– У тебя были на то свои причины.
– Я хочу этого.
– Я знаю.
– Ты правда хочешь меня? – Шанель особенно выделила последнее слово.
– Только тебя, сейчас и навсегда.
– И ты не веришь в измены?
Состоятельные бизнесмены предпочитали оставлять обручальные кольца на прикроватном столике, когда отправлялись в командировку. Об этом Шанель также доводилось читать.
Но Шанель знала, что отчим любил ее мать и никогда не изменял ей. Это внушало ей уважение к этому человеку, несмотря на то, что с ней он был довольно сух. Она бы никогда не смогла уважать мужчину, который бы не чтил семейные ценности и супружество.
– Это приносит слишком много боли всем, кто в этом замешан.
Что-то в его голосе подсказало Шанель, что Дамиан знает об этом не понаслышке. В другое время она бы обязательно спросила его, но сейчас не могла думать ни о чем другом, кроме как о желании ощутить его в себе.
– Пора…
– Нет, еще не время.
– Ты не будешь диктовать мне условия! – В ней поднялась волна настоящего гнева. – Я не буду умолять тебя.
– Я и не хочу, чтобы ты умоляла меня… Сегодня.
– Но…
– Ты девственница. – Дамиан улыбался. – Нельзя торопиться. Существуют определенные условия, которые могут повлиять на то, чтобы твой первый опыт был прекрасным, а не тем, о котором ты будешь вспоминать с содроганием.
– Это звучит ужасно.
– Иногда – может быть.
– У тебя много опыта в этом? – К сарказму в ее голосе была примешана немалая доля ревности.
– Сейчас не время обсуждать прежних партнеров.
– Раньше ты говорил нечто другое.
– Хорошо. – Было видно, что он недоволен. – Она была молода, я был молод. Это была настоящая катастрофа.
– Но ты любил ее?
– Нисколько.
– А она?
– Нет. – В его голосе не было и тени сомнения.
– И затем ты решил подробнее изучить этот вопрос.
Быть может, Шанель не знала всего об этом человеке, но какие-то черты характера уловить ей удалось.
Дамиан кивнул и чуть приподнялся, так, чтобы между ними образовалось пространство. Он принялся ласкать ее рукой.
– Это так приятно…
– Так и должно быть.
Его пальцы ласкали ее клитор. Она задыхалась от удовольствия. Дамиан поцеловал ее:
– Прикасаться к тебе – такое удовольствие. Ты не скрываешь ни одну из своих реакций.
– А должна?
– Нет. Никогда.
– Ты любишь контролировать в постели все?
– Доставлять тебе удовольствие требует много концентрации. Зачем тебе лгать мне?
– Я никогда… – Шанель снова задержала дыхание, – не говорила, что буду так делать.
– Никогда? – переспросил Дамиан.
Она могла бы обвинить его в том, что он пользовался ее слабостью, но в этом не было смысла. Шанель ответила бы то же самое, если бы он спросил ее об этом посреди оживленной улицы.
– Никогда. – Ответ всегда бы оставался неизменным.
– Спасибо. – Дамиан не прекращал ласки, пока она не начала беспокойно двигаться под ним.
– Пожалуйста… – Шанель не была уверена, о чем просит.
Она хотела, чтобы он наконец-то вошел в нее, если бы это могло ослабить бурю, разгоравшуюся в ее теле. Но когда Дамиан чуть отстранился от нее, она поняла, чего он хочет.
Шанель вскрикнула, ее бедра приподнялись ему навстречу. Дрожь предвкушения очередной волны наслаждения прошла по всему ее телу.
– Мы… Разве ты не собираешься…
– Да, но только когда ты будешь готова к новому оргазму.
Когда он наконец-то вошел в нее, она вскрикнула. Однако он больше не беспокоился о том, что причинит ей боль. На его мужественном лице отражалось глубокое удовлетворение. Шанель не стала выражать недовольства. Он, возможно, не был так успешен со своей первой любовницей, но эту близость он сделал потрясающей.
Когда она начала двигаться ему навстречу, он утратил контроль над собой, высвобождая таящуюся в нем страсть. Она закричала от удовольствия, когда он взорвался в ней. Позже он снова был спокоен. Было трудно прочесть его эмоции.
– Тебе нужно сходить в душ.
– Мы не могли бы сделать это вместе?
– Твоя ванная комната не предназначена для общих утех.
Это не было предложением. Шанель не могла представить, что у него еще могли остаться силы для этого. Вслух она ничего не сказала. Принимая душ в одиночестве, она размышляла над тем, будет ли он еще в постели, когда она вернется в спальню.
Глава 5
Дамиан все еще был в комнате, когда она вернулась. От ее внимания не ускользнуло то, что он перестелил постель.
– Спасибо.
– Нам будет уютнее спать на чистых простынях.
Это живительное "нам" проникло в ее душу, словно порыв свежего ветра. Однако прежде чем Шанель успела что-то ответить на это, Дамиан направился мимо нее в ванную комнату:
– Теперь моя очередь идти в душ. Забирайся в постель.
– Ты сказал, что командуешь только в спальне.
– Где мы, по-твоему?
– Почему бы тебе просто не признать, что это синдром старшего ребенка в семье?
– Принято. – Он чуть помрачнел, но Шанель не могла понять почему.
Она хотела поддразнить его этим допущением, но мужчина уже скрылся за дверью ванной комнаты. Шанель не понимала, что с ним происходит, но он не хотел уходить. Было ли это хорошим знаком?
Интересно, он уже сожалеет о тех обещаниях, что дал ей, об общем будущем? Он понимает, насколько скоропалительными были его предложения? Может, он думает, что она собирается поймать его на слове?
Но Шанель не собиралась так поступать. И, наверное, ей следовало сказать ему об этом сразу.
Шанель решительно пересекла комнату и взялась за ручку двери. Ванная была заперта. Хорошо. Скорее всего, после всех переживаний и потрясений ей просто нужно лечь в постель. Любой разговор можно отложить до завтра.
После недолгого раздумья она достала из ящика мягкую пижаму оттенка мяты. Не самый соблазнительный наряд, зато очень уютный. Шанель еще не спала, когда Дамиан вновь присоединился к ней в постели. Обняв ее, он не смог сдержать удивленного восклицания:
– Зачем ты надела это?!
Потому что ей нужен был барьер между ними, доспехи, даже если бы это не была ее любимая пижама.
– Почему бы и нет?
– Потому что мне нравится чувствовать прикосновение твоей кожи, как и тебе самой.
– Я этого не знала. Я еще никогда не спала с мужчиной.
– Да, наверное, так будет лучше. Если бы мы еще занимались любовью, утром тебе было бы некомфортно.
– О… – Шанель не могла поверить, что он все еще хочет ее. Но это же хорошо? Значит, он и вправду…
– Не расстраивайся. Мы еще будем заниматься любовью. Много раз.
– Я рада. – Шанель действительно было приятно слышать подобное обещание. Некоторое время они молчали, прежде чем она сказала: – Спасибо за то, что сделал мой первый раз таким особенным.
– Я потерял самообладание.
Вот оно. Вот что так беспокоило его. Она чувствовала: что-то было не так.
– Но мне понравилось.
– Я мог сделать тебе больно.
– Но этого не случилось! И потом, мне было бы неприятно, если бы ты не отдался своим эмоциям так же, как это сделала я.
– Да? – Он был так удивлен, словно подобная мысль никогда прежде не посещала его.
– Конечно.
– Приятно это слышать. – Дамиан погасил свет, но она могла слышать улыбку в его голосе.
– Спи.
– Твое желание – закон для меня.
Шанель хотела было сказать что-нибудь едкое по поводу такой откровенной лжи, но собственный рот отказывался подчиняться. Она провалилась в сон, успокоенная его близостью.
Шанель была поражена тем, как быстро она привыкла спать в одной постели с мужчиной. Нет, дело было не в сексе, хотя она никак не могла привыкнуть к тому, какое наслаждение они получали в объятиях друг друга. Дамиан задавал тон в постели, но все это делалось для их общего наслаждения. Но даже просто спать вместе стало для нее чем-то новым. Это была близость совершенно иного толка. В скором времени Шанель стало трудно засыпать, если его руки не обнимали ее, если она не чувствовала рядом биения его сердца.
Тем утром Шанель никак не могла перестать зевать, изучая полученные данные, несмотря на три чашки кофе, приготовленные новой кофемашиной. Это был подарок Дамиана. От нее не могло укрыться то, как он любил делать ей подарки, заботился и был внимателен. Он всегда покупал именно то, что ей нравилось. Прежде все подарки, что она получала, были словно предназначены для другого человека. Дизайнерская одежда ей не нравилась. Спортивная обувь служила намеком на то, что следовало заниматься бегом вместо плавания. Шанель получала то набор новых клюшек, хотя всегда ненавидела гольф, то теннисные ракетки, которые даже не умела правильно держать.
Но подарки от Дамиана были другими. Все они предназначались именно ей, без намека на то, что он хотел в ней что-то изменить. Шанель никогда не делилась с ним своими интересами или увлечениями, но Дамиан словно читал ее мысли, предвосхищая малейшие желания.
Дамиан уехал в Сиэтл рано утром. Вероятно, это была деловая поездка. Шанель не спросила, сам он не рассказал, куда и зачем уезжает. Единственное, что Шанель знала точно: она не представляла, как прожить без него эти два дня и две ночи. Целых сорок восемь часов. Впервые она чувствовала себя по-настоящему одинокой. Шанель испытывала такую боль, какую ее аналитический мозг не мог осознать и классифицировать. Она знала, что с легкостью сможет отказаться от необходимой дневной дозы кофе, но не без необходимости прикоснуться или обнять Дамиана. Она не могла точно сказать, была ли это любовь с первого взгляда. Чувство, о котором он сам говорил лишь три недели назад, но теперь она по-настоящему любила его. Осознание этого пугало еще больше, чем предстоящие выходные, которые она собиралась провести с матерью.
– Как ты близок к тому, чтобы сделать предложение и заключить брак? – Феликс задал этот вопрос, как только они с Дамианом остались наедине в приемной.
Макс и Джиллиан вернулись из медового месяца, и теперь королева Элизабет хотела, чтобы вся семья собралась во дворце. Это значило, что все должны были прибыть незамедлительно. С тех пор как собственные родители отказались от Дамиана, он всегда ценил приглашения подобного рода. Что касается этого конкретного случая, во дворец должны были приехать и его родители и сестры. Цель подобной встречи заключалась в том, чтобы они смогли поближе познакомиться с будущей королевой Джиллиан. Его отец не приложил ни малейшего усилия, чтобы поговорить с ним с глазу на глаз. Отставив в сторону невеселые мысли, он обратил все внимание к своему дяде:
– Она привязана ко мне эмоционально.
– Когда ты сделаешь предложение?
– Как только вернусь.
– Умно, – Феликс одобрительно кивнул, – наедине с самой собой она почувствует одиночество. Это лишь укрепит вашу связь.
Дамиан молчал. Дядя был последним мужчиной, с кем бы он хотел обсуждать женщин.
– Она подпишет брачный договор?
– Да. – Чем лучше Дамиан узнавал Шанель, тем очевидней ему становилось: деньги – последнее, что могло ее заинтересовать. Она поставит свою подпись под любым документом, составленным юристами Феликса, просто потому, что не заинтересована в материальной стороне их союза.
– Хорошо.
– Я хочу, чтобы ты внес некоторые изменения в соглашение, прежде чем я покажу ей это. Хочу, чтобы у нее было более щедрое денежное пособие в случае нашего развода или моей смерти.
– Что? – На лице Феликса отразилось крайнее удивление. – Неужели какой-то женщине удалось проникнуть в душу и мысли моего племянника?
– Я сделаю все, чтобы защитить интересы своей родины, но я хочу делать это с честью.
– Да, но едва ли тебя осудят за то, что ты пошел на крайние меры, чтобы обеспечить процветание своей страны.
Дамиан не особенно верил в это.
– Условия будут изменены, или я не дам этот документ Шанель. Без брачного договора свадьба не состоится.
– Ты же это не всерьез!
– Я когда-нибудь блефовал?
Феликс нахмурился:
– Ты действительно начинаешь испытывать к ней чувства.
Дамиан не хотел поступаться своими принципами. Он мог быть суровым, но не безжалостным.
– Надеюсь, ты выдвинешь разумные требования.
– Можешь мне поверить.
– Дамиан, тебе никогда не быть королем, но ты должен знать, что для меня ты – мой сын. Не меньше, чем Макс. – Феликс сжал его плечо.
Дамиан вздрогнул. Его дядя был не из тех людей, которые легко показывали свои эмоции. Также он знал, что король всегда говорил прямо. Однако природный цинизм Дамиана не позволил ему дать волю чувствам.
– Племянник.
– Сын, которого я и отечество называет принцем!
– Ты так меня и не усыновил.
– Твои родители не позволили.
Значило ли это, что он действительно обращался к его родителям с подобным предложением?
– Мне трудно поверить в это.
– До тех пор, пока ты сын своего отца, семья в тебе заинтересована.
Слова его дяди были очень похожи на правду. Дамиан обернулся и заметил краем глаза отца, увлеченно беседовавшего с одним из министров. Да, он явно наслаждался собой и не искал встречи с сыном.
– Так же считает Элизабет. Она гордится своими сыновьями.
Дамиан вспомнил, как радостно его приняла королева.
– Если бы она знала, к чему я подталкиваю Шанель…
– Ты не прав, я поддерживаю тебя. – Элизабет появилась за его спиной словно из ниоткуда. – Ты принес свое личное счастье во имя благосостояния нашего народа. Я безумно горжусь тобой!
Феликс был шокирован тем, что его супруга услышала их разговор.
– Она – особенная женщина. Шанель заслуживает большего! – произнес Дамиан.
Он бы никогда не сказал этого Феликсу, но королева Элизабет могла понять его, как никто другой. Она сама отдала все королевству и должна была знать, что Дамиан не преследовал Шанель лишь из-за наследства.
– Так дай ей лучшее. – Королева смотрела на него своими бездонными голубыми глазами. – Она станет счастливой женщиной, если ты будешь рядом с ней.
Дамиан лишь молча кивнул.
– Это неразумно… – вмешался Феликс.
– Неудивительно, что ты можешь думать лишь так. Однако Дамиан – совершенно другой человек. Как ты сам заметил, он – лучше.
– Он же нам как сын! Как ты можешь просить его пожертвовать всей его жизнью?
– Как ты можешь просить его поступиться своими принципами ради государства? – парировала Элизабет. – Так ты уже рассказал Шанель о ее наследстве? – Королева обратила свой ясный взор на Дамиана. Однако он хорошо понимал, кому на самом деле адресован ее вопрос.
– Как ты узнала об этом? – Феликс не мог скрыть своего удивления.
– Это содержится в архивах, доступных каждому.
– Каждому, кто имеет доступ к закрытым файлам.
– Я – королева.
Феликс открыл рот, но крыть ему явно было нечем. Его лицо приняло обеспокоенный вид. Элизабет повернулась к Дамиану, словно вычеркивая своего супруга из разговора.
– Прошу, пообещай мне единственное: не говори этой женщине, Шанель Таннер, что любишь, пока действительно не почувствуешь этого. Любовь – не то, что можно выгодно продать.
– Она любит меня. – Шанель этого не говорила, но Дамиан чувствовал, что это было так. Ведь именно к этому он стремился, впервые перешагнув порог ее лаборатории.
– Не сомневаюсь в этом. Тебя невозможно не полюбить, но ты должен помнить, что тебе не следует ее обманывать.
– Я никогда не лгал тебе, – вдруг вмешался его дядя, обращаясь к жене.
– Ничто не ранит больше, чем осознание того, что ты говорил мне слова любви лишь ради того, чтобы я подарила тебе наследника трона.
– Я любил тебя тогда. Я люблю тебя и сейчас.
Элизабет резко обернулась, чтобы посмотреть в глаза мужу:
– Как мою сестру. Когда ты оказывался в моей постели, ты пару раз выкрикивал ее имя.