Бэй лежал на свежих простынях. Он немного освежился, ибо ему позволили умыться в окружении четырех громил, причем один стоял с пистолетом в руках, двое - с дубинками, а четвертый - со сжатыми кулаками, похожими на солидные окорока. Бэй был не слишком расположен к сотрудничеству вчера, когда ему помогали управиться с ночным горшком, когда развязали руки, чтобы он мог съесть приготовленные для него помои. Его тюремщики были так злы на него, что сегодня забыли про завтрак и обед, но зато не забыли после омовений крепко привязать его к кровати, и его голое тело вновь было выставлено напоказ в тусклом свете дня. Поскольку бритву Бэю не доверяли, лицо у него покрылось щетиной, вызывавшей зуд. Незадолго до этого они запихнули ему в глотку какую-то гадость, тело у него обмякло, как у котенка, а глаза видели все как в тумане. Громилы не стали снова затыкать ему рот. Его язык был слишком неповоротлив, чтобы выговаривать что-либо членораздельно.
Но при этом он ждал Анну. Представлял, как она задирает свои черные юбки и седлает его. Ему ничего другого не оставалось, кроме как исполнять роль жертвы, приносимой на алтарь ее материнских амбиций.
Если бы все это происходило не с ним, подумал Бэй, он нашел бы ситуацию даже забавной. Он - раб любви, или, во всяком случае, - раб чувственности, ибо к любви это больше не имело ни малейшего отношения. Его так пылко желали, что ему ничего другого не оставалось, кроме как исполнять свое предназначение, причем, не прилагая никаких усилий со своей стороны. Здесь не нужны ни нежные слова, ни случайные ласки, ни деликатность. Функционировать должен лишь его член. Хотя, если Анна поймает его в капкан отцовства, ему придется снова жениться на ней. Он никогда не позволит, чтобы его ребенок остался в руках безумной матери. Бэй постепенно погружался в сон, явно ускоренный подмешанным снотворным, слишком утомленный своими размышлениями, Когда она пришла к нему, он был слишком обессилен, чтобы ответить ей словесно или физически. То, что они подмешали ему в еду, вызвало слабость, сделало практически импотентом, несмотря на самые беспощадные и безжалостные усилия Анны. В ярости она влепила ему пощечину, вышла из комнаты и позвала своих громил.
Он получил временную отсрочку. По крайней мере, еще на день, пока не пройдет эта слабость. Завтра он вновь обретет способность мыслить, а пока лучше снова уснуть.
Бэй потерял представление о времени. Его снова помыли, весьма умеренно покормили и вновь добавили дозу наркотика. Они что-то подмешивали в кофе, он знал это. Бэй задумался, а знает ли Анна, что они продолжают подсыпать ему наркотик. Он вовсе не жаждал видеть ее ярость.
Анна ни за что не позволит Бэю связаться с Фразьером. Она терпеть его не может и наверняка заподозрит, что у них существует свой шифрованный язык. Бэй пожалел, что это не так. Но они с Фразьером были на самой настоящей войне, им не нужны были тайные коды и секретные шифры. Единственная короткая вылазка Бэя в разведку навсегда излечила его. Фразьер помог Бэю выбраться из той заварухи, и Бэй знал, что может всегда рассчитывать на своего денщика. Если удастся каким-то образом послать записку Шарли, у нее хватит сообразительности прочитать между строк.
Шарли знает его почерк. Бэй читал ей то письмо насчет ожерелья и готов был держать пари, что она прочла все, до последней строчки из того бреда в духе Байрона, что он писал Деборе в течение шести недель, проведенных в Дорсете. Ему нетрудно было представить себе, как Шарли поспешит к нему на выручку и треснет Анну по голове. Но Анна столь непредсказуема, что ему не хотелось подвергать Шарли опасности. Зато Шарли могла бы обратиться к Фразьеру. А Фразьер с удовольствием пристукнет Анну чем-нибудь тяжелым или просто придушит голыми руками.
Услышав звон ключей, он закрыл глаза и притворился спящим. Вошла Анна, лишь шелест шелковой юбки нарушал тишину мрачной комнатенки. Он почувствовал, как Анна потерла его щетину.
- Господи, да у тебя растет рыжая борода. Завтра я пришлю кого-нибудь, чтобы побрить тебя.
Бэй что-то неразборчиво проворчал, словно еще продолжал спать.
- Только не говори мне, что эти идиоты опять неправильно рассчитали. Проснись, Бэй! - Ее голос звучал резко и настойчиво. Интересно, подумал Бэй, насколько ее хватит на этот раз, прежде чем она вновь потеряет самообладание?
Он продолжать лежать с закрытыми глазами и ровно дышать. Если бы она не тронула его, возможно, план и сработал бы.
Но она дотронулась до него рукой в перчатке.
Он не будет добровольно участвовать в этом фарсе. Не доставит ей удовольствия своей полной капитуляцией. Он лежал совершенно неподвижно, пока она, щекоча его кожу шелковыми юбкам, залезала на него.
Было время, когда оказаться внутри ее было пределом его мечтаний. Он подумал, что, возможно, как раз сейчас он несет кару за все те годы адюльтера, когда ему лучше было бы смириться с выпавшими на его долю испытаниями и убраться подальше от леди Анны Уитли.
Перед глазами возник образ Шарли, ее шелковистая белая кожа, ее колыхающиеся полные груди. Ее блаженная, восхищенная улыбка, когда их тела соединялись в едином порыве. Ее выгнутая дугой спина, когда она достигала кульминации. Трепет ее густых темных ресниц на зардевшихся щеках, когда она полностью отдавалась восхитительным ощущениям. Он почувствовал облегчение, излив струю спермы в Анну и продолжая все это время видеть перед собой Шарли.
Он не издал ни звука, притворяясь спящим, до крови прикусив язык, чтобы его учащенное дыхание не выдало, что он полностью осознает происходящее. Анна рухнула на его липкое от пота тело, а колкие накрахмаленные, гофрированные манжетки платья царапали кожу, раздражали его.
- И не пытайся убедить меня, что ты еще спишь, - промурлыкала она. - Ты, как всегда, великолепен.
Он не ответил. И не ответит. Все это очень уж смахивает на некрофилию. Их любовь умерла, и никакие сексуальные уловки и старания не смогут оживить ее. Пока его будут пичкать наркотиками, он будет извлекать из этого всю возможную выгоду.
Бэй услышал ее вздох, и тут она со злостью ущипнула его сосок. Бэй изо всех сил постарался не закричать, и это ему удалось. Вместо этого он попробовал захрапеть. Очень натурально и правдоподобно.
- Проклятие! Завтра ты будешь бодрствовать. Уж я позабочусь об этом, - пробурчала она, сползая с постели. - И мне наплевать, разговариваешь ты или нет. Я получила все, что хотела.
Анна с такой силой захлопнула за собой дверь, что в окнах задребезжали стекла. Его ребенок будет зачат в этой лачуге. Как он это объяснит?
Жаль, что нет хотя бы простыни, чтобы накрыть влажную кожу. Завтра он попросит простыню, а это значит, что ему придется пробудиться от этого кошмара и попытаться урезонить Анну. Если ему удастся убедить ее, что он принимает ее планы и даже, да поможет ему Господь, приветствует их, она, возможно, позволит ему передвигаться чуть свободнее. И тогда, если уж другого ничего не останется, он выпрыгнет в окно.
Решено, завтра он будет уговаривать, умасливать, льстить и лгать.
Не прошло и суток, как Бэй получил шанс применить свои способности к притворству и лицемерию. Бабушка Грейс всегда видела его насквозь, она видела правду за любой фальшью, но он верил, что Анна окажется достаточно доверчивой и поддастся его мужскому шарму. В этот раз, когда она вошла, он встретил ее взгляд и одарил самой обольстительной улыбкой.
- Мне приснился самый чудесный сон, Анна. В нем была ты, а я был в тебе.
Даже в тусклом свете дня он смог разглядеть, как она зарделась, словно юная школьница. Сегодня вместо вуали на ней была изящная шляпка с перьями, державшаяся на шпильках. Она положила шляпку на шаткий туалетный столик и придвинула кресло ближе к кровати. Интересно, почему она не сбросила с себя всю одежду, подумал Бэй, ни в коем случае, впрочем, не сожалея об этом.
Он поинтересовался самым что ни на есть небрежным тоном:
- Может, ты позволишь написать записку моей любовнице? Она думает, что я во Франции. Я обещал написать ей, и если она не получит весточки от меня, то может начать наводить справки.
- Твое письмо могло затеряться. Такое часто случается. Почтовая служба между нашими странами очень ненадежна. - Анна пожала плечами, поигрывая когда-то подаренным им медальоном. Интересно, а прядь его каштановых волос еще хранится в нем? Когда-то она была особенно неравнодушна к его кудрям, что послужило для Фразьера еще одной причиной каждый месяц коротко стричь его.
Бэй сменил тактику.
- По крайней мере, позволь мне хотя бы избавиться от нее, Анна. Ее содержание на Джейн-стрит обходится мне в кругленькую сумму. Я буду рад избавиться от нее. Сплошные неприятности с тех пор, как я положил на нее глаз.
Анна прищурилась.
- Знаешь, я ведь прочту все, что ты напишешь.
- Да ради Бога. Все будет совершенно невинно. - Бэй сглотнул комок чуть затеплившейся надежды. - Знаешь, ты ведь убедила меня, Анна. Мне не нужна любовница, раз у меня есть ты. - Он изобразил на лице фальшивую улыбку.
- Не думаю, что мне стоит доверять тебе.
- Мне достаточно освободить одну руку, чтобы написать. Можешь оставить меня связанным, если это беспокоит тебя. Я не собираюсь никуда убегать. Зачем, когда я наконец могу быть с женщиной, которую всегда любил? - Он надеялся, что она не заметит, насколько странна такая внезапная смена настроения. Но похоже, она полностью отошла от реальности. Скорее всего, считает, что он просто воздает ей должное за все годы, лишенные любви и надежды.
- Правда? Ты действительно так считаешь? - Сейчас она походила на девчонку, на ту, за которую он когда-то готов был отдать жизнь.
- Да, именно так. Мне хочется снова и снова повторять: "Я люблю тебя, Анна". И больше нет причин откладывать нашу свадьбу.
Он наморщила носик.
- Мне вовсе не хочется выходить за тебя или за кого-либо еще. Я тебе уже говорила. У меня достаточно собственных средств, а ты лишь отберешь их у меня.
- Не говори глупостей. Ты же знаешь, мне не нужны твои деньги. Мы можем все обговорить в условиях брачного договора.
- Еще несколько дней назад ты так не считал. Что заставило тебя передумать?
- Ты, любовь моя. Могу предположить, что вчерашнее не было сном. И хоть я жалею, что не мог активно участвовать во всем, ты не могла не заметить, что я испытал наслаждение. И как же мне хочется испытать его снова. - Господи, он был противен себе, но если ему удастся убедить ее освободить его…
- Боюсь, что тебе придется подождать несколько дней. Сегодня рано утром у меня начались месячные.
Бэй вознес молитву милостивому Господу.
- Мне искренне жаль, что ты не в форме. - Он вспомнил, как она переживала эти дни с бокалом бренди и горячим кирпичом в постели. Должно быть, этот визит дался ей нелегко.
- Я подумаю над твоим предложением. Но тебе придется оставаться здесь, где мы сможем приглядывать за тобой.
- Ну что ты, Анна, - обиженно произнес Бэй, - ведь я человек слова. И сейчас хочу начать нашу с тобой жизнь с белого листа. - Это прозвучало так искренне, что он едва не поверил в это сам.
- Я велю Карлу принести несколько листков бумаги, и ты сможешь написать твоей шлюшке. Но предупреждаю - я все прочту.
- Как пожелаешь. Мне нечего скрывать, Анна. - А впереди у него еще целый день, чтобы сочинить самое важное письмо в жизни.
Глава 14
Миссис Келли вошла в комнату с запачканным листком в руках. Шарлотта отложила вилку. Перемирие между ней и экономкой было весьма зыбким, и сейчас миссис Келли смотрела на нее так хмуро, что омлет чуть не застрял у Шарли в горле.
- Для вас письмо, мисс Фэллон. От сэра Майкла, полагаю. Мальчишка, что принес его к кухонной двери, не сказал от кого, и даже не стал дожидаться монетки. Значит, так, я вам отдаю письмо, а вы обещаете мне, что не выкинете ничего этакого, никаких фокусов. Мне надо уйти из дома на часок-другой по всяким делам, а сэр Майкл мне голову оторвет, если вы вновь что-нибудь натворите. - Экономка держала письмо за спиной, словно пряча от ребенка конфету.
Письмо! Шарлотта чуть ли не до дыр зачитала дюжину писем к Деб, мечтательно повторяя про себя неожиданно романтические обороты во фразах Бэя.
- Обещаю, что вы найдете меня здесь, когда вернетесь. Может, вы мне поручите что-нибудь сделать, пока вас не будет? - мило спросила она.
- Значит, теперь мы подлизываемся, да? Тогда если вам хочется свежих цветов в вашей комнате и в гостиной внизу, можете нарезать их в саду. - Она положила письмо на противоположный край обеденного стола.
Шарлотта тут же вскочила, позабыв о незаконченном завтраке. Дрожащими пальцами она сорвала красную сургучную печать с письма Бэя.
"Дорогая Дебора…"
Шарлотта резко опустилась на стул. Дорогая Дебора! Дорогая Дебора? Как он мог написать подобное? Она едва не поддалась искушению разорвать письмо на миллион кусочков. Даже если его мысли полностью заняты поездкой, он должен помнить ее имя. Он достаточно громко выкрикивал его раз за разом, изливаясь в нее. Лицо ее пылало в гневе, пульс забился учащенно.
"Надеюсь, у тебя все хорошо".
Нет, у нее не все хорошо. И если бы Бэй был сейчас с ней, с ним тоже было бы не хорошо, ибо она вцепилась бы ему в глотку.
"Пожалуйста, сохрани это письмо с остальными, что я написал тебе. Во Франнции очень жарко. Я видел твою сестру, изумрудное ожерелье в целости и сохранности. Я связан делами по рукам и ногам, и мне пришлось отложить возвращение домой. Поэтому обратись к Фразьеру за деньгами и возвращайся к себе в Малые Тыквы. Отнеси это письмо Фразьеру как можно скорее, он знает, что делать.
Сэр Майкл Ксавье Байяр, Барт".
Письмо выпало из рук Шарлотты. Это было самое омерзительное послание в истории человечества. Он мог бы отпустить ее мягко, выдав на прощание пару комплиментов. Но Бэй грубо велел ей убираться из своего дома. Малые Тыквы! Да, она при первой возможности вернется в свои Малые Тыквы и будет надеяться, что он никогда не вспомнит правильное название ее деревни. Глаза б ее больше никогда его не видели.
Подумать только, она надеялась, что они найдут взаимопонимание. Компромисс. Она убедила себя, что быть любовницей Бэя - это хорошо. Дебора была права насчет перемен - Шарлотте крайне требовалось какое-нибудь развлечение, хотя совращение, возможно, было бы более подходящим определением. Последние десять лет она провела, оставаясь столь чертовски праведной, что уступить соблазнению Бэя было для нее едва ли не облегчением.
Какой же дурой она оказалась. Ей больше никогда не следует уезжать из своего домика в Малых Тыквах, поскольку она слишком беспомощна в окружающем мире. Она поддалась обману дьявола.
Шарлотта глянула на тарелку с омлетом, страстно желая швырнуть ее о стену с цветочными обоями. Это было бы в высшей степени нечестно по отношению к миссис Келли. Но, будь все проклято, Шарлотта была в таком настроении, что ей было просто необходимо что-нибудь разбить.
И вдруг ей в голову пришла шальная мысль. А почему бы и нет? По крайней мере, она хотя бы убережет будущих любовниц Бэя от безобразных и безвкусных следов пребывания Анжелики и Хелены на Джейн-стрит.
Она решительно поднялась по лестнице. Первыми будут часы. Пусть следующая несчастная отмеряет дни в ожидании Бэя другим способом. Шарлотта собрала несколько мелких статуэток с туалетного столика и вышла в сад. Швырнула часы с купидоном о кирпичную стену и улыбнулась, когда статуэтка разбилась, а пружинки и кусочки металла разлетелись по воздуху. Как легко швырять об стену фигурки одну за другой, просто детская игра.
Звук разбивающихся фигурок доставлял удовлетворение и действовал успокаивающе.
- Вот! Так тебе и надо, ублюдок! - Кровь так бурно шумела в ушах, что Шарлотта с трудом расслышала за соседней дверью встревоженный женский голос.
- Послушайте, что-то случилось? Вы в порядке?
- Теперь да. - Шарлотта поправила свой кружевной чепец и сбросила со щеки прилипший кусочек гипса. Жаль, что у нее нет защитных очков. Ей приходилось зажмуриваться, когда она расколачивала очередного ангелочка, а это в какой-то степени уменьшало чувство удовлетворения. - Кто там?
- Ваша соседка. Меня зовут Лоретта.
- Здравствуйте. А меня - Шарлотта. Когда он вспоминает, как меня зовут, - пробормотала она.
Повисло долгое молчание, затем последовал неуверенный вопрос:
- Вы так же сходите с ума, как и я?
Не самый обычный вопрос. Но с другой стороны, вся жизнь Шарлотты в последнее время необычна. Она бы не слишком удивилась, если бы свиньи вдруг начали летать или гора пошла к Магомету, камень за камнем.
- Все зависит от того, насколько вы уже свихнулись. Я всегда считала себя вполне нормальной и уравновешенной, но в последнее время у меня появились причины сомневаться в этом. В общем-то не совсем удобно беседовать через стену. Ведь здесь есть деревянная дверь. - Шарлотта услышала шорох шагов по опавшим листьям. По-моему, она заросла плющом и не видна с вашей стороны, но я постучу по дверной ручке.
- Это она? Мне придется обрезать часть плюща, - сообщила Лоретта. - Подождите. - Послышались режущие звуки, затем скрип петель, но дверь открылась недостаточно, чтобы Шарлотта могла пройти. - Вот черт! Можете толкнуть?
- Сейчас попробую. - Шарлотта хихикнула, полная какого-то головокружительного предвкушения. Она с удовольствием встречалась с другими содержанками, а эта, судя по всему, была симпатичной и умной. - Если не получится, я могу просто пройти по улице и позвонить в дверной колокольчик.
- Это сразу же лишит все привкуса приключения. Ага, давайте, я дерну, а вы толкайте.
В результате совместных усилий Шарлотта вдруг оказалась в самом волшебном саду, который она когда-либо видела. Куда там саду этого ублюдка Бэя. Здесь были все виды знакомых ей цветов и масса таких, которых она никогда не видела. Над головой порхали и чирикали крохотные желтые птички. Журчал фонтан. Все было ослепительно.
Все, кроме Лоретты. Лоретта не была похожа на любовницу, по крайней мере, на любовницу с Джейн-стрит.
Она была достаточно красива, но казалась измотанной. Ее густые светлые волосы были заколоты сзади беспорядочной копной, а лицо усыпано веснушками. Мама Шарлотты настоятельно рекомендовала бы ей мазаться лимонным соком.
- Ах, как же здесь чудесно! - Шарлотта окинула взглядом сад. - Я смотрела из окна спальни, как они все здесь обустраивали. Они работали как дьяволы. Даже лорд Коновер копал. - Она понизила голос. - Он даже снимал рубашку. Вам чертовски повезло.
Лоретта фыркнула.
- Он и есть дьявол.
- О, дорогая моя, вы еще не видели настоящего дьявола. Портрет сэра Майкла Ксавье Байяра вставлен рядом с этим словом в словаре доктора Джонсона.
- Но тогда почему же… - Лоретта покраснела. - Простите меня. Это не мое дело.
Шарлотта села на каменную скамейку и повернулась лицом к солнцу. Ее мамы здесь нет, хотя Лоретта может служить живым примером дурного воздействия солнечных лучей на цвет лица.
Это довольно долгая и невеселая история. Скажем так, семейная преданность порой вынуждает нас совершать неприятные, просто отвратительные поступки.
- Именно так. И как долго вы уже здесь?
- Достаточно долго. Такое ощущение, будто я жила здесь всегда. Но, по крайней мере, мне больше не придется смотреть на этих мерзких херувимов и купидонов.
- Что, простите?