- Прости, это было слишком грубо, слишком поспешно. Я даже не снял сапоги.
Она дотронулась до шрама на его щеке.
- У нас есть еще почти все наши три часа. - Голос ее был игривым и сладострастным. Как быстро Шарли привела его к завершению. Но это было так хорошо. А в следующий раз будет еще лучше. Бэй отодвинулся и потянул свой шейный платок. Она села и стянула через голову рубашку.
Ее тело было еще желаннее, чем он помнил. Она вся блестела от любовной испарины, а ее запах пробуждал в нем желание слизнуть каждую капельку влаги. Она воспользовалась рубашкой, чтобы обтереться. Если б они были на Джейн-стрит, то могли бы вместе искупаться. Он избавился от своей помятой одежды и вернулся в постель, с изумлением заметив, как его плоть снова возрождается к жизни.
Бэй почувствовал, как Шарли снова превращается в чопорную и правильную старую деву, отдаляясь от него и телом, и душой. Ее лицо утратило часть своей прелестной мягкости, как будто она очнулась от грез. Он хотел, чтобы Шарли вернулась, хотел, чтобы они оба вернулись туда, где мир сужается до размеров кровати, на которой они лежат, где жизнь проста и понятна. Он заставит ее послать к черту эту ее напускную скромность, и, если повезет, завтра утром они уже будут на пути в Дорсет.
Он опрокинул ее на подушки и провел языком от ямочки у горла к восхитительной горячей щелке. Шарли не скажет "нет". Не сможет сказать "нет". Она принадлежит ему вся, от макушки до пят, по крайней мере, на какое-то время.
Глава 19
Карета Бэя катила по подъездной аллее. Порывистый ветер пригибал высокую траву открытых полей. Впереди показался большой каменный дом, выходящий фасадом на серо-зеленое море. Грозовые тучи висели на горизонте, обещая продолжение плохой погоды, которая следовала за ними всю дорогу от Малого Иссопа. Редкие чахлые деревца торчали то тут, то там по обе стороны подъездной аллеи, но по большой части зеленое море травы встречалось с небом и океаном повсюду, куда хватало глаз. Шарлотта сделала глубокий вдох, наслаждаясь запахом соленого воздуха и дождя. Она дома впервые за десять лет, совсем не так далеко от того берега, где играла ребенком. Бэй пообещал ей плавание в море и катание на лодке, равно как и дни и ночи страстной любви.
Нет, не любви. Она не должна обманываться на этот счет. Не должна принимать их взаимную похоть за нечто большее. Да, похоть, и с этим ничего не поделаешь. Она словно забыла все советы и наставления, которые давала ей бедная матушка. "Нельзя… Неприлично… Не подобает…" Так много предложений начинала мама с этих слов! "Настоящая леди никогда…" Настоящая леди с бездумной несдержанностью никогда бы не отдавалась Бэю на постоялых дворах и в движущейся карете. Настоящая леди никогда бы не стояла коленями на подушке, лаская ртом плоть своего любовника. Настоящая леди никогда бы не приходила в экстаз от того, как он теряет самообладание. Настоящая леди не жаждала бы вкусить этой власти над ним. Шарлотта стыдилась того, с какой легкостью принимала каждый порок. Но как же приятно сбиться с пути, когда тебя ведет Бэй.
Она намеревалась сказать "нельзя", намеревалась сказать "нет". А вместо этого в вялом оцепенении смотрела, как Бэй при свете свечей укладывает ее вещи в саквояж. Он унес его прежде, чем в "Свинье и свистке" заперли двери. Он даже ни на минуту не сомневался в том, что сможет убедить ее поехать, коварный искуситель. На следующее утро она обнаружила, что стоит на пороге дома мистера Трамбулла и бормочет, что сестра снова вызвала ее в Лондон. Она проехала в почтовой карете три городка, прежде чем Бэй встретил ее во дворе трактира "Кузнечик". И хотя она не знала там ни души, все равно была под густой вуалью, как недавно овдовевшая матрона. Бэй почти сразу же вышвырнул в окно своей кареты и эту вуаль, и чепец под ней. А когда Шарлотта полезла в свой саквояж, то с раздражением обнаружила, что он каким-то образом избавился и от всех остальных ее чепцов. Но зато купил ей прелестную соломенную шляпку, сказав, что голубые ленточки такого же цвета, как ее глаза, поэтому она уже почти простила его.
Последний час он проявлял беспокойство, ерзал на сиденье, когда возница направлял карету по извилистой дороге вдоль скал, как будто тоже нервничал. Он говорил о своем доме с гордостью, и теперь Шарлотта увидела, что не без причины. Ее взору предстали многочисленные фронтоны и трубы якобинского фасада, изящные арочные окна. Высокая стена, увитая плющом и плетистыми розами, защищала бабушкин сад с восточной стороны дома. Где-то в багаже лежат черенки мистера Трамбулла. Бэй на каждой остановке аккуратно обертывал стебли во влажную вату.
Проезжая по длинной отмели, окруженной морем, они уже давно не встречали ни одного жилища. Бэй спрыгнул с высокого сиденья, чтобы отпереть ворота в конце подъездной аллеи. Карета проехала, затем Бэй снова запер ворота, "чтобы отбить охоту у какого-нибудь случайного визитера", как он сказал. Почему-то Шарлотта почувствовала себя в ловушке, не очень-то ей хотелось рисковать своей репутацией и бродить по имению. Примерно в миле отсюда они проезжали деревню, очень похожую на ту, в которой она выросла, с пивнушкой "Приют контрабандистов", само название которой говорило за себя. Правда, теперь, когда война закончилась, большинство свободных торговцев вынуждены были зарабатывать на жизнь честным трудом. Бэй во время поездки кратко изложил Шарлотте историю этой части дорсетского побережья.
Мальчишкой Бэй был очарован романтикой жизни контрабандистов, что его дед твердо пресек. Сам дом когда-то принадлежал видному семейству, которое на протяжении сотен лет занималось торговлей. Бэй из окна своей спальни часами мог наблюдать в дедушкину подзорную трубу за огнями на воде. Сейчас контрабандистов уже нет, но в его подвалах все еще имеется превосходный бренди. Он обещал Шарлотте маленькую рюмочку, как только их ноги ступят на плиточный пол Байяр-Корта.
В этой короткой поездке она чувствовала себя неважно, ее все время тошнило. Дороги были ухабистыми и грязными, а ненастная погода лишь усугубляла дело, вынуждая держать окна кареты плотно закрытыми. Она была заперта в душном воздухе кареты, хотя его запах - накрахмаленного белья, вишнево-лавровой воды и чувственности - был очень приятным. За последние две недели Шарлотта только один раз видела солнце, да и то провела часть того дня в объятиях Бэя за закрытыми шторами.
Сад к ее возвращению ужасно зарастет. Перед отъездом из Малого Иссопа она сунула деньги в артритную руку мистера Трамбулла, попросив нанять пару местных мальчишек для работы в их садах. Овощи и фрукты должны пойти бедным. Став богаче на шесть тысяч фунтов, она сможет заказать себе столько лакомств в "Фортнам и Мейсон", что хватит до конца жизни.
Шесть тысяч фунтов за тридцать дней. Двести фунтов за каждый день. Сумма немыслимая, но Бэй заверил, что для него это сущий пустяк. Судя, по дому, он баснословно богат. Шарлотта недоумевала, почему он пошел в армию. Как баронет и единственный сын, наверняка он мог остаться дома.
Но потом она вспомнила Анну и его незаконный брак. Бэй отправился на войну искать смерти. Шарлотта поежилась. Надо надеяться, что Анна теперь далеко, что ее тайные замыслы пресечены его преданными поверенными.
Они вынырнули из кареты под зонт, предоставленный верным мистером Фразьером. Миссис Келли приветливо и радостно улыбалась, когда они ступили на выложенный каменными плитами пол просторного холла. Очевидно, Шарлотта была прощена за свое прежнее поведение и теперь пользовалась благосклонностью экономки. Извинившись, Бэй почти тут же исчез с мистером Фразьером, предоставив Шарлотте осматривать дом без него.
Если на Джейн-стрит было мило, то отчий дом Бэя был в сотни раз величественнее и внушительнее. Резные дубовые панели покрывали стены. На первом этаже нигде не было никаких признаков художественной коллекции Бэя; наверняка она бы потрясла его старую бабушку. Миссис Келли сказала, что многие комнаты в доме все еще закрыты, они были закрыты, даже когда леди Байяр была еще жива, но все, что Шарлотта осмотрела, было изящным, со вкусом подобранным, сияющим и без единой пылинки. Немногочисленная челядь Бэя потрудилась на славу, подготавливая дом для того, что будет ее первым и последним медовым месяцем. Только вместо брачных обетов и обручального кольца она, покидая Байяр-Корт, будет иметь финансовую независимость и бесценное рубиновое ожерелье, которое Бэй все-таки заставил ее принять. Оно и сейчас было под ее серым платьем с высоким воротником.
Ожерелье было единственным, что он разрешал ей оставить на себе, когда они занимались любовью во время остановок в придорожных гостиницах. То, о чем он писал в своем письме, осуществилось, пусть и не с той сестрой, но все, что он предлагал, всегда выходило лучше обещанного, а Шарлотта порадовалась, что большая часть дома закрыта, ибо вряд ли сумела бы запомнить, что где, и не заблудиться. Миссис Келли слегка запыхалась, показывая ей гостиные, столовую, утреннюю комнату, комнату для завтрака, библиотеку и оранжерею - изысканное стеклянное сооружение, которое смотрело на огороженный стеной сад и свинцовое море. Сейчас зимний сад был пуст, и дождь беспрерывно стучал по стеклу. Шарлотта могла представить за окнами иней и снег, а внутри тропические растения, долетающие до самого потолка, но бабушка Бэя уже давно оставила свое увлечение.
Шарлотта и сама запыхалась, когда вошла в предназначенную ей спальню. Она была рада, что миссис Келли и Ирен не поселили ее в покои леди Байяр, которые все еще несли на себе отпечаток болезни. Нет, миссис Келли повела ее дальше по коридору.
Мы поместили вас рядышком с сэром Майклом. Он так и не переселился в дедушкины апартаменты, когда унаследовал дом. Не хотел тревожить старую бабушку.
- Возможно, переселится, когда снова женится, - тихо заметила Шарлотта.
Миссис Келли взглянула на нее с некоторым сочувствием. Дверь в покои Бэя была открыта. Комната, оклеенная синими обоями, казалась безошибочно мужской. Шарлотка не смогла побороть любопытства и шагнула через порог. Широкая кровать повернута лицом к освинцованным окнам, выходящим на море. Шарлотта тут же представила, как лежит на ней, а синий парчовый балдахин скрывает все те грешные вещи, которые Бэй с ней делает.
- Это его детская комната. Мистер Фразьер говорил, что его бабушка велела оформить ее по-новому, когда сэр Майкл вернулся с войны.
Шарлотта выглянула в окно.
- Бэй рассказывал мне, что наблюдал отсюда за контрабандистами.
- Очень может быть. Они вовсю промышляли на побережье. Моя сестра, бывало, присылала мне кружево, когда удавалось достать.
- Я плету кружево, миссис Келли. Возможно, у меня будет время сплести немножко и для вас. - На этот раз она специально взяла с собой нитки и коклюшки. Ничегонеделание действует ей на нервы.
- Ах, ну это было бы чудесно. Никогда не откажусь от ленточки кружева.
У Шарлотты еще будет предостаточно возможностей поводить носом среди вещей Бэя. Вслед за миссис Келли она спустилась на три ступеньки в другое крыло.
Кровать у него больше, зато вид из ее спальни оказался таким же великолепным. Словно невидимой рукой влекомая к окну, Шарлотта опустилась на мягкое сиденье в оконной нише, чтобы полюбоваться на ритмичную пляску белых "барашков" на воде. Шарлотта подумала, что вполне согласна хоть целый день сидеть вот так и смотреть на море.
Чары разрушила миссис Келли.
- Вам что-нибудь нужно, мисс Фэллон?
Шарлотта покачала головой. Позже она более тщательно рассмотрит свою комнату. Сейчас же единственное, чего ей хотелось, - это упиваться роскошью возвращения в Дорсет.
Ирен уже распаковала ее немудрящие пожитки. Миссис Келли посоветовала Шарлотте отдохнуть, а через час спуститься к чаю. Слишком взволнованная, чтобы спать, Шарлотта умылась и без помощи Ирен сняла свою дорожную одежду. Служанка - чудесная девушка, но Шарлотта уже так давно обходится без горничной, что привыкла все делать сама.
Она облачилась в очередное серое платье, но голова без привычного чепца старой девы казалась неестественно голой. Разумеется, ее соседи в Малом Иссопе думают, что она носит вдовий чепец. Она и в самом деле будет чувствовать себя вдовой, когда между ней и Бэем все закончится. У нее всего тридцать дней, чтобы насладиться этим браком понарошку.
Шарлотта вздохнула. То, что есть у них с Бэем сейчас, лучше, чем большинство браков. Люди часто женятся ради собственности и положения. Ради титулов и богатства. Если жена в состоянии без особого отвращения вытерпеть внимание своего мужа раз в неделю, то может считать, что ей повезло. Шарлотта же, напротив, не может дождаться, когда сорвет с себя платье и повалится с Бэем на его огромную кровать. Ей нравится разговаривать с ним, нравится любоваться его мужской красотой. Она понимает, почему Анна так решительно настроена заполучить его вновь. Он из тех мужчин, которых невозможно забыть.
Но забыть его придется, придется вернуться к реальности, в свой маленький домик.
Боже, да ведь теперь Шарлотта сможет позволить себе что-нибудь чуть пороскошнее. Дом с большим садом. Собственная оранжерея, где она будет плести свое кружево в тепле и сиянии солнца, в окружении цветущих растений. Ей, возможно, даже придется переехать из Малого Иссопа. Бэй обещал помочь ей хорошо вложить деньги, так, чтобы она могла увеличить свой капитал.
Но финансовый пузырь может лопнуть, и тогда она останется ни с чем, как ее родители. Она должна быть осторожной и осмотрительной, как со своими деньгами, так и с сердцем.
Шарлотта сняла рубиновое ожерелье и аккуратно завернула его в обшитый кружевом платок. Выйдя из комнаты, она пожалела, что не оставляла за собой след из хлебных мякишей, как Гензель и Гретель, чтобы найти обратную дорогу. Несколько раз свернув не туда, она наткнулась на миссис Келли, которая катила чайный столик в одну из гостиных на первом этаже. Огонь, пылающий в камине, разгонял сырость огромной комнаты. Бэй уже сидел в одном из двух вертящихся кресел в алькове. Незашторенные французские окна выходили на подстриженную лужайку со скамейкой. Дождевые капли скользили по стеклу, но ослепительная улыбка Бэя заменяла солнце. Он поднялся и поцеловал Шарлотте руку.
- Надеюсь, ты хорошо устроилась, и все пришлось тебе по вкусу?
- Да, конечно. - Ей пока не на что было жаловаться, разве что на отвратительную погоду, но с этим Бэй ничего не мог поделать. - Миссис Келли, благодарю вас. Все выглядит восхитительно вкусно. Я сама разолью чай.
Миссис Келли присовокупила даже стеклянную вазу с малиной, хотя Шарлотта не собиралась использовать ее, как в прошлый раз. По правде говоря, она была совсем не голодна.
- Извини, что оставил тебя одну и исчез. У меня были кое-какие дела с Фразьером. - Бэй проглотил сандвич и схватил еще один, как будто они не завтракали и довольно существенно не подкреплялись в середине дня.
- Как поживает мистер Фразьер? Сварлив, как всегда?
Бэй усмехнулся:
- Думающему скучно после всех недавних приключений.
- Не могу сказать то же самое о себе. Я предпочитаю тихо-мирно жить в деревне. Кстати, твой дом очень красивый. - Она из вежливости откусила маленький кусочек булочки.
- Все это заслуга моей бабушки. А это была ее любимая комната. В ясный день вид отсюда потрясающий. - Он зачерпнул ложку ягод, положил себе на тарелку и озорно вскинул бровь. Шарлотта сделала вид, что ничего не заметила.
- Могу себе представить. Даже сейчас он довольно величественный.
Ветер хлестал по кустам, вспенивал воду.
- Я и сам люблю хорошую бурю. Может, именно поэтому ты мне и нравишься. - Он нахально подмигнул ей.
-Да будет тебе известно, до встречи с тобой я была крайне сдержанная. Ты здорово умеешь провоцировать.
Он прожевал и проглотил ложку ягод, уж слишком наслаждаясь этим процессом. Язык его высунулся и облизал губы. Он был ярко-розовым. Шарлотта представила, как этот язык пробует на вкус ее.
- Да, мне это говорили. Посиди у меня на коленях, Шарли. У меня возникло желание спровоцировать тебя прямо сейчас, не откладывая в долгий ящик.
Шарлотта почувствовала, что вся краснеет. Пожалуй, надо сделать так, как он просит. Он ведь платит ей более чем достаточно. Она соскользнула со своего кресла к нему на колени. Его рука пробралась под юбки, под которыми не было ничего, поскольку он не упаковал не только чепцы, но и панталоны. Нет, ну злодей, как есть злодей!
- Ах!.. - счастливо вздохнул он, найдя ее бесстыдно доступной. Она откинулась назад, к нему на плечо, закрыла глаза. Не было ничего, кроме его рук и ее тела. Он крепко удерживал ее одной рукой, а другой делал несдержанной, свободной. Натянутой как струна - и в то же время расслабленной. Скоро она уже извивалась под его пальцами, желая большего.
Частью своего сознания она беспокоилась, не вернется ли миссис Келли за чайной тележкой, а другая часть трепетала под его умелыми ласками. Шарлотта балансировала на острие опасности и восторга. Бэй держал ее железной хваткой, словно боялся, что Шарли сбежит. Невозможно. Никакая сила не могла заставить ее отказаться от этой чувственной пытки. Все закончится слишком быстро, и она вернется в свой маленький домик, богатая и одинокая. Несчастная. Неприкаянная.
Шарлотта понимала, что счастье - это иллюзия, поэтому сосредоточилась на прикосновениях. Ей нужны прикосновения Бэя. Везде. Прямо сейчас. Она принялась целовать пахнущие малиной губы. Рот его присоединился к пальцам, чтобы смягчить ее тревоги и подарить блаженство. А когда Шарлотта подумала, что лучше уже просто быть не может, он подтолкнул ее с края скалы и поймал, чтобы она распалась на части в его руках.
Глаза ее были все еще закрыты, когда он сдвинул ее и завозился со своей ширинкой, удерживая реальность на расстоянии. Широкие ладони приподняли Шарлотту. Она ухватилась за ручки кресла, когда он опустил ее на себя, наполняя сзади. Она легко приняла его, ощущая каждый восхитительно пульсирующий дюйм внутри себя. Они оба затихли, дыхание Бэя резко вырывалось в агонии блаженства.
А потом Шарли завладела ситуацией. Оттолкнулась вверх, опираясь на ручки кресла, резко опустилась. Он погрузился в нее глубже, чем когда-либо, доставая до прежде запретных мест. Изысканнейшие ощущения омыли их обоих, как проливной дождь за окнами.
Соприкосновения. Примитивные, ничем несдерживаемые, неукротимые. Очищающие душу и подтверждающие, что ты воистину не один во вселенной.
Шарлотта чувствовала каждое покалывание медных волос на своей коже, каждый отпечаток кончиков пальцев, каждый судорожный вдох у себя на затылке.
Она едва не лишилась чувств от потрясающего великолепия всего этого, но хорошо, что не лишилась. Она не умеет красиво падать в обморок, хотя в этот раз Бэй, наверное, не дал бы ей упасть, удержал бы в своих руках. Они сейчас обнимали ее, помогая приподниматься и опускаться, повторяя ритм снова и снова, пока ей не стало казаться, что еще чуть-чуть, и она умрет от его прикосновений. Она присоединилась к нему в фейерверке ослепительных ощущений, таких же неистовых и бурных, как и волны, которые били о камни.
Его ладонь собственническим жестом легла ей на живот. Вся во власти сладкой истомы, Шарлотта прислонилась спиной к его тяжело вздымающейся груди. Губы его были у нее на шее, у ушка, нашептывая слова, смысла которых Шарлотта не понимала. Она вообще ничего не соображала. Бэй заставил ее совсем потерять голову. Они опять не предохранялись. Шарлотта играет в опасную игру, которую уже, вероятно, проиграла.