* * *
Лизетт назвала сына Доминик. Это французское имя не показалось бы странным в Калифорнии. Начиналось оно с той же буквы, что и Дитер, однако на этом ассоциации заканчивались.
Спокойный ребенок совсем не походил по характеру на темпераментного Дитера. Однако в нем безошибочно угадывались черты отца: твердо очерченный подбородок, черные ресницы, золотистые волосы.
Через неделю после рождения ребенка Лизетт уже вовсю занималась хозяйством: готовила и убирала. Малыш постоянно находился рядом с ней в самодельной кроватке, сооруженной графом.
В марте Лизетт получила короткое, написанное наспех письмо от Грега, который сообщал, что его батальон движется к Рейну. В конце месяца пришло известие о том, что войска союзников форсировали Рейн. Люк заверил Лизетт, что война перешла в заключительную стадию и немцам остается только капитулировать.
В апреле Грег написал, что американские и русские солдаты встретились на берегах Эльбы. Из сообщений по радио, позаимствованного у старика Блериота, они узнали, что русские войска штурмуют Берлин, а 1-я французская армия вышла к Констанцскому озеру.
- Капитуляция произойдет со дня на день, - сказала, просияв, Лизетт. - И вскоре после этого Грег вернется. Возможно, через несколько дней, а максимум через несколько недель.
- А где сейчас Грег? - спросил Люк, не желая, чтобы подполковник вернулся. Ему было бы больно видеть счастливую встречу влюбленных. К тому же он опасался, что может произойти невероятное - Диринг признает сына Мейера своим ребенком.
Лизетт просмотрела последнее письмо от мужа.
- Они продвигаются на юг, к Мюнхену. Грег пишет, что через день они будут в местечке под названием Дахау. Не знаю, где это. Никогда раньше не слышала о нем, его нет ни на одной карте.
Люк тоже не слышал о Дахау, но если американцы продвигаются на юг так стремительно, а русские уже в Берлине, то окончание войны - это вопрос нескольких дней.
Война закончилась через неделю. Они услышали по радио сообщение о капитуляции Германии, и почти в тот же момент в деревенской церкви зазвонил колокол.
Люк подхватил Лизетт и, ликуя, закружил по комнате. Граф был вне себя от радости. Расцеловав Лизетт, Люка, ребенка, он вывесил в окно трехцветный флаг. Все позади! Кошмар закончился. Германия поставлена на колени, а Европа снова свободна.
* * *
Грег вернулся в Вальми через месяц. Люк и граф в это время навещали в деревне старика Блериота, который упал в пьяном виде и сломал ногу. Лизетт пересаживала розу в горшок, стоя у открытого окна, а ребенок лежал рядом в кроватке. Заслышав шум двигателя приближающейся машины, Лизетт оцепенела. Это был джип, армейский джип.
Она спустилась вниз по лестнице и выбежала во двор. Грег был в военной форме: крепкий, ладно скроенный и невероятно обаятельный.
Лизетт замерла. Увидев ее, Грег громко вскрикнул и, сияя, устремился к ней. Лизетт бросилась в его объятия и, только прижавшись к мощной груди Грега, осознала, как боялась того, что он никогда не вернется… и она больше не увидит его.
- О, как я счастлива, что ты вернулся! - радостно воскликнула Лизетт, крепко обнимая мужа. - Я так скучала без тебя, Грег! О, как же я скучала!
Грег испытал огромное облегчение. С тех пор как они расстались, прошло десять месяцев. За это время Лизетт могла изменить отношение к скоропалительному замужеству, к которому он склонил ее. Но по тому, как она прижалась к нему, Грег понял: Лизетт ждала и не забыла его. Наверное, она, как и он, все эти месяцы черпала силы в воспоминаниях об их брачной ночи.
- Больше мы никогда не расстанемся, - сказал Грег. - Теперь ты уедешь со мной. - Он жадно впился в губы Лизетт.
Подхватив жену на руки, Грег понес ее по лестнице в гостиную, где лежал в кроватке Доминик. Но, не заметив ребенка, он проследовал с Лизетт на руках в другую комнату и опустил ее на кровать. Она пыталась заговорить, рассказать ему о ребенке, но Грег ничего не слушал.
- Потом, - бормотал он, - поговорим потом. Сейчас мне хочется одного - любить тебя. Как же это было давно! Очень давно!
Пальцы Грега расстегивали пуговицы на блузке Лизетт, губы ласкали ее лицо, шею. Она уже и не помышляла о том, чтобы поговорить с мужем, ошеломленная его напором и своим желанием.
Быстро раздевшись, он не стал ждать, пока Лизетт снимет подвязки и чулки. Увидев черный треугольник курчавых волос внизу живота, Грег застонал и уткнулся в него лицом, вдыхая аромат Лизетт. Ощутив горячий, жадный, ищущий язык Грега, Лизетт изогнулась от наслаждения.
- Я люблю тебя… люблю… люблю, - задыхаясь, шептала она и с радостью сознавала, что это правда. И когда Грег накрыл собою Лизетт и вошел в нее, она задрожала в экстазе и обхватила мужа ногами, желая, чтобы это блаженство длилось вечно.
Одновременный оргазм сотряс их тела. Лизетт казалось, что она умирает. Взглянув на Грега, она увидела, что глаза его плотно закрыты, а на лице застыло выражение сладостной муки. Грег, ее муж. Ничто не омрачит их любовь, не затмит обретенного ими счастья.
Грег положил ладонь на грудь Лизетт, но в это время тихо захныкал, а потом громко заплакал малыш, не привыкший подолгу оставаться без внимания.
Грег вскинул голову:
- Черт побери, что это?
- Ребенок, - ответила Лизетт, и в висках у нее запульсировала кровь. - Мой ребенок.
Пораженный, Грег поднялся с кровати и пошел в гостиную. Поспешно надев юбку и блузку, Лизетт последовала за ним.
- Я не писала тебе, думала, ты разозлишься.
- Разозлюсь? - Нагой Грег стоял посреди залитой солнцем комнаты, подняв ребенка над головой. - Да он же чудесный! Потрясающий!
Лизетт прерывисто вздохнула.
- Когда же он родился? Сколько ему?
- Пять месяцев. Доминик родился в феврале.
Грег радостно рассмеялся:
- Фантастика! Изумительный ребенок. Сколько же он весил?
К горлу Лизетт подступил комок. Грег ничего не понял!
- Два килограмма триста пятьдесят граммов. Грег, он не…
- Очень неплохо для недоношенного ребенка. - Грег с восхищением оглядел Доминика. - Моя сестра родила семимесячного, но он весил всего кило восемьсот. Мама не верила, что он выживет. А с этим парнем все в порядке. Ты только посмотри, как он уцепился за мой палец!
Доминик, расплывшись в беззубой улыбке, ухватился за палец Грега и радостно повизгивал.
- Грег, ты не понял. Выслушай меня…
В этот момент во двор конюшни въехал "ситроен".
- А с тобой, малыш, мы поговорим попозже. - Грег осторожно уложил Доминика в кроватку и оделся.
- С папой приехал Люк Брендон, - поспешно сказала Лизетт. - Представь себе, он не погиб, ему удалось спастись. Люк живет здесь с января.
Пальцы Грега замерли на пряжке ремня.
- Брендон живет здесь?
Заметив, как насторожился муж, Лизетт схватила его за руку.
- Грег! Я никогда не любила Люка! Никогда! Ты заблуждаешься! Он живет здесь как друг…
На лестнице послышались шаги мужчин.
- Это правда? - угрожающим тоном спросил Грег. - Ты действительно никогда не любила его?
- Нет. Я люблю тебя!
Впервые услышав от нее эти слова, Грег просиял:
- Тогда все в порядке. Мне остается лишь пожалеть его.
- Лизетт? Грег приехал? - донесся крик графа.
- Да, папа. - Глубоко вздохнув, она вышла в гостиную. Придется поговорить с Грегом позже. Рассказать ему всю правду о Доминике, Дитере, Люке. - Он приехал полчаса назад, папа. - Лизетт сразу поняла, что Люк заметил беспорядок в ее одежде.
- Чудесная новость. Он в отпуске? Или уезжает домой?
- В отпуске, сэр, - ответил Грег, входя в гостиную.
- Очень рад снова видеть вас. - Граф сердечно пожал руку Грега. - И надолго вас отпустили? На сутки? Двое?
- На сутки. - Грег протянул руку Люку. - Рад видеть тебя, Брендон. Я всегда считал, что такой хитрый парень, как ты, не попадет в руки немцам.
Люк подавил приступ ревности.
- Не так-то легко было сбежать от них, - уныло проговорил он, понимая, что никогда не сможет возненавидеть этого высокого обаятельного американца. - Как ты воевал последнее время?
- Последние несколько дней были самыми тяжелыми. Ты когда-нибудь слышал о местечке под названием Дахау?
Люк покачал головой.
- Лизетт говорила, что ты упоминал о нем в одном из писем. Что это? Город? Деревня?
- Это концлагерь, - ответил Грег таким тоном, что Люк похолодел.
- Концлагерь для военнопленных?
- Нет, для евреев и прочих изгоев. - Он подошел к окну. - Освободив лагерь, мы увидели тысячи заключенных - мужчин, женщин и детей, голодных, измученных пытками, едва живых. - Голос Грега дрогнул. - Такое невозможно даже вообразить… Зловоние, трупы… Охранники сбежали, а заключенные остались. Они не могли двигаться. - Помолчав, Грег продолжил: - Там была комната, доверху набитая детскими горшками. Матери брали с собой горшки для детей. Не знаю, что говорили им немцы, забирая их в лагерь, но горшки детям так и не понадобились. Когда заключенные прибывали туда, их уничтожали в газовых камерах. Сотнями, тысячами.
Все в ужасе смотрели на Грега.
- Больше я никогда не ступлю на землю Германии, - дрожащим голосом добавил он. - Никогда не смогу находиться в одном помещении с немцем или с человеком, говорящим по-немецки.
В этот момент заплакал ребенок. Грег взял младенца на руки. У Лизетт потемнело в глазах, и она без чувств рухнула на пол.
Придя в себя, она обнаружила, что лежит на софе, а встревоженный Грег сидит рядом.
- Прости, дорогая. Я совершил непростительную оплошность, рассказав про этот ад, ведь ты еще не окрепла после родов. - Он ласково погладил жену по плечу. - Ты вынесешь поездку? Следующие шесть месяцев я буду служить в Париже и хочу, чтобы ты поехала со мной. Но отправляться надо сегодня вечером.
Граф с трубкой в руке стоял возле печки. Люк пожирал взглядом Лизетт. Мужчины ждали, что Лизетт расскажет мужу правду. Но она понимала, что, если сделает это, Грег бросит ее. Конечно, Люк женится на ней, но Лизетт не хотела выходить за него. Она ценила в нем друга, но не любила его.
Лизетт взяла мужа за руку.
- А можно взять в Париж Доминика?
Грег улыбнулся:
- Конечно, черт побери. Отныне мы больше не расстанемся. Никогда.
Лизетт увидела, как напрягся Люк. Граф, стараясь не встречаться с дочерью взглядом, начал выколачивать трубку.
Если бы Лизетт не влюбилась в Грега, то непременно рассказала бы ему правду. Но теперь ее ужасала мысль потерять его.
- Я готова ехать с тобой куда угодно, - твердо сказала она.
Прерывисто вздохнув, Люк сделал шаг вперед, но Лизетт устремила на него умоляющий взгляд.
- Тогда решено. - Грег поднялся. - Я помогу тебе собрать вещи.
- Мне надо поговорить с тобой. - Бледный Люк посмотрел на Грега.
Лизетт вскочила:
- Нет! Прошу тебя, Люк!
Грег перевел взгляд с Люка на жену.
- Что бы это ни было, я не желаю ничего слышать, - отрезал он.
Люк небрежно пожал плечами.
- Речь идет о пустяке. Я хотел спросить, не подбросишь ли ты меня до Кана. Я и так слишком загостился в Вальми. Пора возвращаться домой.
* * *
Они покинули Вальми с наступлением сумерек. На фоне темнеющего неба руины замка выглядели особенно мрачно. Граф крепко обнял дочь, просил не скучать по дому и пожелал счастья.
Пока Грег и Люк укладывали чемоданы в джип, Лизетт, улучив минутку, пробралась во двор часовни, чтобы сказать еще одно, самое тягостное "прощай".
- А где Лизетт? - спросил Грег, уложив последний чемодан.
Люк пожал плечами:
- Наверное, последний раз смотрит на свой дом. - Догадавшись, куда пошла Лизетт, он снова ощутил укол ревности, но уже не к Грегу.
Вернувшись, Лизетт подошла к отцу, державшему на руках ребенка, и забрала у него сына.
- До свидания, папа. Я люблю тебя.
- До свидания, дорогая, - нежно ответил граф. - Будь счастлива со своим американцем.
Грег сел за руль и завел двигатель.
- До свидания! - крикнул он графу. - Я привезу ее сюда в отпуск, обещаю!
Расположившись на переднем сиденье, Лизетт положила малыша на колени. Поникший и мрачный Люк устроился сзади.
- До свидания, папа! - крикнула Лизетт, когда под колесами джипа захрустел гравий. - До свидания!
Глава 15
Последние лучи солнца еще золотились на липах, когда джип, миновав подъездную дорожку, выехал за ворота. Лизетт крепко прижала к себе Доминика. Она уезжает. На глаза ее навернулись слезы. Лизетт знала, что этот момент наступит, но все же была не готова к нему.
Грег болтал с Люком, спрашивал, чем тот займется теперь, когда война закончилась. Лизетт не прислушивалась к их разговору. Муж обещал, что они вернутся в Вальми, а до сих пор он всегда держал слово. Что ж, отныне ей придется научиться быть счастливой вдали от Вальми.
Улицы Сент-Мари-де-Пон были пустынны, когда джип промчался по ним, и Лизетт решила, что это к лучшему. Ей не хотелось ни с кем прощаться. Она и так едва сдерживала слезы. Миновав деревню, они на большой скорости направились в сторону Кана. Лизетт понимала, что сейчас чувствует Люк, и, если бы это было возможно, попросила бы у него прощения.
Она не любила Люка, однако их связывало очень многое. Кроме графа, только он знал правду об отце Доминика. Помнила Лизетт и о том, что именно Люк помог ее сыну появиться на свет. За короткое время Люк сумел стать для нее самым надежным другом.
Когда джип подъехал к разрушенным бомбежками окрестностям Кана, Лизетт задумалась о том, увидит ли она еще Люка. К горлу ее подступил комок. Лизетт понимала, что этот человек стал частью ее жизни.
В центре города Грег остановил машину.
- Вот здесь и будем прощаться. - Он метнул быстрый взгляд на жену. Она была бледна, а глаза ее подозрительно блестели. Грег выбрался из машины. - Пойду посмотрю, нельзя ли здесь купить сигареты, - небрежно бросил он. - Вернусь через несколько минут.
Лизетт ощутила благодарность к мужу. Он давал им возможность попрощаться наедине. Это поступок мужчины, который не только любит ее, но и доверяет ей. Когда Грег удалился, Люк выбрался из джипа и закинул на плечо свой вещевой мешок.
- Пиши мне по этому адресу. - Он протянул Лизетт клочок бумаги. - Это адрес моей матери. Где бы я ни был, она всегда передаст мне письмо.
- Спасибо. - Их пальцы переплелись.
- Если у тебя не сложится жизнь, сообщи мне, - попросил Люк. - Обещай, что напишешь!
- Обещаю. Но я буду счастлива, Люк, уверена.
В последние несколько недель Люка одолевали неприятные мысли. Он не хотел, чтобы Лизетт обрела счастье с Грегом Дирингом. Более того, Люк надеялся, что ее жизнь с ним превратится в сущий ад, тогда она осознает свою ошибку и исправит ее, бросив Грега.
- Я буду ждать тебя. - Люк с такой страстью впился в ее губы, что Лизетт ощутила во рту вкус крови. И вздрогнула, услышав шаги мужа.
- Думаю, вы уже попрощались, Люк, - сказал Грег, ничем не выказав ревности.
Люк крепко пожал его руку и повернулся к джипу.
- До свидания, Лизетт. Я буду скучать без тебя. - С этими словами он, не оглядываясь, пошел прочь.
- Он все еще любит тебя? - спросил Грег, усаживаясь за руль. Лизетт кивнула. - Что ж, ему придется страдать от неразделенной любви. - Грег завел двигатель. Джип выехал на шоссе и помчался к Парижу.
Эта поездка так утомила Лизетг физически и эмоционально, что она не оценила по достоинству великолепный дом в Шестнадцатом квартале.
- Где мы? - спросила она.
Белые зубы Грега сверкнули в улыбке.
- Дома. Во всяком случае, этот дом будет принадлежать нам в течение нескольких месяцев.
Они подошли к высоким кованым чугунным воротам, Грег отпер их и повел жену через прекрасный ухоженный сад.
- А кому принадлежит этот дом? - спросила заинтригованная Лизетт.
- Банкиру. Перед самой оккупацией он сменил парижский климат на женевский, более благоприятный для здоровья. Этот дом облюбовали немцы, а теперь им воспользуемся мы. В доме двое слуг, но оба пожилые - боюсь, уход за ребенком им не по силам. Придется найти няню.
От нежной улыбки Лизетт у Грега потеплело на душе.
- В этом нет необходимости, - возразила она. - Я же обходилась без няни в Вальми, обойдусь и здесь.
Грег понимал, что жена еще не осознала, как кардинально изменился образ ее жизни. Париж пребывал в праздничном настроении, опьяненный свободой. По вечерам все высыпали на улицы. Лизетт необходимо обновить гардероб, купить духи и косметику и взять няню. Та будет сидеть с ребенком, а они - наслаждаться жизнью в самом красивом городе мира.
Пол в холле роскошного дома был выложен розовым мрамором. На стенах большой гостиной висели полотна Моне. Инкрустированные комоды эпохи Людовика XV, кресла С бархатной обивкой, персидские ковры и хрустальные подсвечники поражали воображение. Но несмотря на элегантность, обстановка казалась безжизненной и холодной. Очень скоро Лизетт сделала ее уютной и теплой, уставила комнаты букетами цветов.
Они прожили здесь три счастливых месяца. Париж ожил после мрачных дней оккупации. По бульварам прогуливались хорошенькие француженки с американскими солдатами, уличные кафе украсили флаги, на улицах слышался оживленный смех. Все вокруг дышало радостью освобождения.
Они наняли няню, молоденькую уроженку Савойи, и Лизетт спокойно оставляла с ней Доминика. Она и Грег гуляли по ночному городу под усыпанным звездами небом, ужинали у "Максима" или в "Мулен Руж", танцевали до рассвета в ночных клубах. Нередко их сопровождала и мать Лизетт.
Грег купил жене дюжину платьев, два костюма, пять шляпок, туфли, сумочки, шарфы, белье. Он засыпал ее подарками.
- У меня никогда не было такого количества одежды. - Лизетт стояла посреди их просторной спальни, а на полу валялись открытые коробки и оберточная бумага.
- А не хочешь открыть вот эту коробочку? - Грег нежно обнял жену за плечи, протягивая ей маленькую бархатную коробочку.
Только что купленное пальто соскользнуло с плеч Лизетт. Открыв крышку, она увидела кольцо с крупным розовым бриллиантом чистейшей воды, окруженным мелкой россыпью драгоценных камней.
- О, Грег, это чудо! - прошептала Лизетт. Грег снял с ее пальца свой перстень-печатку и надел на него кольцо с бриллиантом.
- А ты еще чудеснее. - Он обнял жену и страстно припал к ее губам.
В ноябре они покинули Париж и отправились в Америку. Бросив на дом банкира прощальный взгляд, Лизетт села в лимузин, и они отправились на Северный вокзал. Она понимала, что Париж был прекрасной интерлюдией к новой жизни в стране, находившейся на другом краю света.
Из Франции они отплыли на пароходе "Либерти". Симонет, няня Доминика, отправилась вместе с ними, ибо была убеждена, что никогда не найдет лучшей хозяйки, чем мадам Диринг.
- Да, это судно не сравнить с той старой калошей, откуда я высаживался на берег Франции, - с усмешкой заметил Грег, когда стюард проводил их в царство позолоты, пурпурного бархата и хрусталя.
- Потрясающе! - Лизетт засмеялась. - Да это просто дворец!