Он попятился вместе с ней к двери, ведущей в дом. Сейчас, когда они так близко к цели, он определенно не хочет заниматься любовью прямо в гараже. Но едва он поднял голову, глаза остановились на ее вздымающейся груди, на ее вновь затвердевших сосках. Ее пальто не было застегнуто, и он распахнул его, потом осторожно накрыл ладонями груди, ощущая их форму и вес. Оливия откинула назад голову и издала тихий стон - звук удовольствия и страсти. Не давая времени разуму одобрить его действия, Тони расстегнул три маленькие перламутровые пуговки и раздвинул края блузки. Ее атласный кружевной лифчик был цвета кофе с молоком, но настолько тонкий, что он мог видеть грудь. Кончиком пальца он нежно погладил сосок и ощутил, как она затрепетала.
С низким, гортанным стоном он стянул лифчик вниз и наклонился, приближаясь губами к груди, потом снова погладил пальцем уже обнаженный сосок. Оливия тяжело дышала.
- Тони…
Этот тихий, умоляющий шепот заставил его немного опомниться. Не спуская глаз с прекрасной обнаженной груди, он обнял Оливию за талию и направил к двери, потом не глядя, распахнул дверь и едва не подпрыгнул от неожиданности.
- Сюрприз!
Тони увидел все свое семейство, воздушные шары и ленты. Потребовалась лишь секунда, чтобы все поняли неловкость ситуации, и выражение лиц мало-помалу переменилось. Его мать ахнула, дед захихикал. Лицо брата расплылось в ехидной усмешке. Должно быть, его собственное лицо выглядело ошарашенным, руки не знали, что делать. И он, и Оливия словно примерзли к месту. Тони заметил, как его шестилетний племянник уставился на Оливию, и как жена брата поспешила прикрыть обеими руками лицо сына. Усилием воли Тони привел себя в чувство, проворно захлопнул дверь и попытался навести в голове видимость порядка, чтобы просчитать дальнейшие действия.
- О, Боже!..
Он взглянул на Оливию, дрожащую и прикрывающую лицо руками.
- О, Боже, - снова прошептала она. Ее грудь оставалась неприкрытой, и ему больше всего хотелось снова прикоснуться к маленькому розовому соску. И еще ему хотелось, чтобы его семейство куда-нибудь исчезло, испарилось, провалилось в тартарары, но, судя по раскатам хохота за дверью, ни один из драгоценных родственников и не собирался двигаться с места. Черт их всех побери!
- О, Боже!..
Тони нахмурился, не в силах оторвать взгляд от соблазнительного соска.
- Ты молишься или ругаешься?
Она взглянула на него, и в глазах мелькнула невиданная доселе злоба.
- Ты обещал уединение, Тони. А здесь, должно быть, не меньше пятидесяти человек.
- Нет. Если присутствуют все, а, судя по шуму, так оно и есть, то не больше десяти, в крайнем случае, двенадцати человек. Только кажется, что их больше, ведь часть из них - дети. Шумные дети.
Тони, продолжая мертвой хваткой удерживать дверь - вдруг кто-нибудь попытается открыть, - протянул свободную руку и накрыл ей грудь. Оливия вздрогнула.
- Тони…
Непонятно, как может так быстро меняться ее голос - от ледяной злобы до тихой мольбы.
- Только один раз, Оливия, пожалуйста. Потом я смогу разобраться со всем остальным.
Она, видимо, не поняла и лишь, поэтому не протестовала.
Тони тряхнул головой, потом наклонился и медленно провел кончиком языка вокруг соска. Она задохнулась, и он присосался к груди, слегка удерживая ее зубами. Ее плоть была жаркой и сладостной, сосок - туго вздувшимся, его язык ласкал и дразнил. Оливия тихо застонала, и он прижал ее к себе.
Руки Оливии начали играть его волосами, когда послышался отчетливый стук в дверь.
- Можешь спокойно входить, Тони. Я отослал малышей на кухню проверить пирог.
Тони выругался, ткнулся лбом в плечо Оливии, потом заставил себя выпрямиться, пока она пыталась поправить лифчик и застегнуть пуговицы.
- Спокойней, Оливия, все в порядке.
Голос его брата за дверью подтвердил:
- Ага, Оливия, все в порядке. Мы рады приветствовать тебя на нашем празднике.
Тони рассвирепел:
- Пошел вон, Джон!
- Слушаюсь. Но через две минуты я вернусь, если вы не изволите появиться. Вы оба.
Сейчас, приведя себя в порядок, Оливия начала нервно осматривать гараж, и Тони понял, что она готовит попытку к бегству.
- Забудь. Они не выпустят меня, следовательно, и ты попалась.
- Но ты же не хочешь этого! - воскликнула она, сложив руки на груди. - Это твоя семья, Тони, часть твоей личной жизни, и я не хочу вторгаться в нее. Мы договорились, что я не буду вторгаться.
Тони вздохнул, зная, что она права.
- Я найду способ убрать мое семейство со сцены. Просто держись спокойно. Им достаточно знать, что мы - коллеги по бизнесу, и ничего больше.
- Держаться спокойно? После того, что они видели? - Она решительно тряхнула головой. - Нет, туда я ни ногой.
- Оливия…
- Они видели нас!
Он пожал плечами.
- Это не их собачье дело. Если кто-то будет нахальничать, попроси заткнуться. Или лучше скажи мне, и я разберусь. - Тони коснулся ее лица. - Я видел вас за работой, леди. Ты запросто справишься с несколькими любопытными родственниками. Ты же акула, вспомни. Возьми себя в руки.
Оливия сделала глубокий вдох и неуверенно кивнула.
- Я был идиотом, когда повез тебя сюда. - Тони снова повернулся к двери. - Подозреваю, придется помучиться несколько часов. Но не может же семейный праздник длиться вечно!..
Оливия надела на лицо безмятежную улыбку, когда все семейство Остин выстроилось в ряд, чтобы познакомиться с ней. Тони дождался всеобщего внимания, затем произнес с ошеломляющей искренностью.
- Познакомьтесь, это Оливия Андерсон. Мы с ней коллеги. Она владеет магазинами дамского белья в моих отелях, и сегодня мы прорабатываем окончательное размещение еще одного. Потом Тони начал представлять членов семьи, слишком многих, чтобы сразу запомнить, хотя у Оливии всегда была хорошая память на имена и лица. Мужчины, чувствуя неловкость ситуации, поторопились усесться у телевизора - передавали футбольный матч. Ограничившись кивками в ее направлении и парой ехидных замечаний по поводу бизнеса Тони, они устроились на диване и на полу перед большим телеэкраном в гостиной.
Женщины, однако, не отходили. Им явно не терпелось поболтать с ней, и Тони, бросив на Оливию сочувственный взгляд, удалился, когда мужчины позвали его смотреть игру. Сью, мать Тони, пригласила ее на кухню.
К удивлению Оливии, никто не выражал ни малейшего неудовольствия по поводу увиденного.
- Мне жаль, если мы вам помешали, - смущенно проговорила Сью. - Тони, конечно, не знал, что мы нагрянем. И мы не знали, что у Тони другие планы.
Кэйт, сестра Тони, и Лайза, его невестка, прыснули.
- Видела бы ты его лицо! Да, это был сюрприз так сюрприз, - веселилась Кэйт.
Оливия не могла удержаться от улыбки. Обе молодые женщины ловко орудовали на кухне и успевали присматривать за бегающими без остановки малышами.
- Было ужасно неловко.
Лайза рассмеялась.
- Нам тоже. Конечно, Джон любит Тони, но никогда не упустит шанса боднуть старшего брата.
- И оба бодают меня. Без конца! - тряхнула головой Кэйт. - Но сейчас я достаточно вооружена, и Тони у меня теперь попляшет.
Оливия решила, что пора сменить тему.
- Могу я чем-то помочь?
Сью раскладывала на блюде ветчину, Кэйт расставляла на подносе бокалы, Лайза одной рукой держала крошечного младенца, а другой - огромное блюдо картофельного салата. Она радостно откликнулась на предложение Оливии.
- Подержи малыша - это будет огромная помощь.
Оливия замешкалась.
- Я… Э… Я бы лучше помогла накрывать на стол. Я никогда не держала в руках малыша.
- Вот и потренируешься. И он такой хороший мальчик. У тебя не будет с ним проблем.
Не успела Оливия выдвинуть следующий аргумент, как малыш уже лежал у нее на руках. Мать завернула его в мягкую голубую пеленку, и, кроме крошечной ручки и розового личика, из-под пеленки не выглядывало ничего. Оливия старательно покачала его, когда малыш захныкал. Он устроился поудобнее, тихо вздохнул и беззубо улыбнулся.
Она ощутила боль в груди, которая не имела никакого отношения к физическому недомоганию и говорила лишь об одном - о разбитом сердце.
Одна за другой женщины покинули кухню, чтобы отнести подносы в столовую, и Оливия осталась одна. Никогда раньше ей не приходилось держать в руках такого крошечного младенца. Она осторожно откинула пеленку с его головки и потерлась щекой о темечко. Как мягко, подумала она, ощущая шелковистые волосики. И запах. Никогда она не вдыхала столь сладких запахов, как запах этого младенца. Она приблизила к малышу свой нос и принюхалась, когда вошел Тони.
- Что ты делаешь?
Оливия вздрогнула. Что ему ответить? Что она нюхает малыша? К счастью, вернулась Лайза и забрала ребенка.
- Сейчас, когда все дети уселись есть в гостиной, я могу положить его в люльку. Когда носятся кругами, я боюсь, они его разбудят. Ты же знаешь этих детей.
Оливия ясно видела, что Тони не одобрил ее общение с младенцем. Лайза покинула кухню, и Тони прошипел.
- Думаешь, это была хорошая идея?
Оливия знала, что он имеет в виду. Он опасается, что Оливия сама захочет малыша, если подержит на руках чужого. Она могла бы сказать, что слишком поздно тревожиться, что это уже не имеет значения. Она может мечтать хоть всю жизнь, но никогда не получит желаемого. По крайней мере, не получит ребенка. Только страсть, и, похоже, в огромном количестве.
- Ты бы предпочел, чтобы я отказалась? Какой повод я могла придумать?
Он нервно провел пальцами по волосам, потом взглянул в сторону столовой.
- Пошли. Все ждут меня, чтобы сесть за стол.
- Но это же невозможно!
- Пойдем. Все прекрасно.
Впрочем, тон его был не слишком убедителен, и Оливия подумала, успели ли Джон и Кэйт уколоть его. Войдя в столовую, Оливия огляделась. У нее еще не было возможности разглядеть дом Тони изнутри, но сейчас, осмотревшись, она не очень-то и удивилась. Каждая тарелка, каждый предмет мебели - все, вплоть до обоев, свидетельствовало о превосходном вкусе. Тони никогда не кичился своими успехами, и, несмотря на огромные размеры, дом казался уютным.
Каждая комната словно перетекала в следующую, и повсюду блестели стекла окон. Мебель в столовой - из полированного красного дерева. Проходя на свое место, Мэгги, малышка лет трех, провела рукой по дверце буфета и оставила небольшое жирное пятно. Тони только сгреб ее и подбросил в воздух. Девочка засмеялась, обхватила пухлыми ручками шею Тони и поцеловала его в нос. Он сделал вид, что собрался съесть ее, потом усадил на высокий стул и занял место рядом с Оливией. Остальные дети тоже потребовали его внимания.
Боль в груди Оливии усилилась. Ей отчаянно хотелось именно таких отношений. Необходимо хотя бы на время заполнить пустоту, потому что жизнь ее будет одинокой, без детей, без любимого и любящего мужчины.
Ужин прошел чудесно, сопровождаемый буйным весельем детей, разговорами взрослых, бесконечной чередой блюд. Малыши быстро осознали, что Оливия - новое лицо и, следовательно, с ней можно поиграть. Несмотря на растущую тоску, она смеялась над детскими шалостями, слушала ребячью болтовню, а когда кто-то из детей потянул ее за юбку, даже не вздрогнула из-за оставшегося на ткани жирного пятна. Малыш хотел на ручки, и Оливия не могла противиться. Но маленькая ручка продолжала цепляться за ее юбку, и когда малыш взлетел вверх, следом взлетел и подол.
Она поторопилась поправить юбку, но каждый, очевидно, успел заметить верхний край ее чулка и бледную полоску бедра. Джон усмехнулся, Лайза игриво шлепнула его по губам, чтобы удержать от комментариев, а Сью поспешно заговорила о рождественских покупках.
Оливия взглянула на Тони и увидела, что он сидит с закрытыми глазами и словно шепчет молитву. Несмотря на довольное хихиканье брата, ему потребовалось несколько секунд, чтобы взять себя в руки. А потом он послал Оливии улыбку, несущую одновременно и обещание, и угрозу.
После этого небольшого инцидента Тони приложил все силы, чтобы отвлечь от нее детей. Родственники его явно недоумевали. В конце концов, все здесь приняли ее. На этот вечер она словно стала частью их семьи, и за это Оливия была благодарна всем. Но наступил момент, когда, несмотря на общую приветливость, она почувствовала себя незваной гостьей. А, заметив в углу гору подарков в ярких обертках, поняла, что не может остаться.
Она выдумала повод выйти "попудрить носик", затем быстро нашла телефон. Он оказался в спальне Тони, если судить по костюмам в открытом шкафу и запаху его одеколона… и его тела. Обнаружив, что вдыхает этот запах излишне глубоко, Оливия покачала головой и заставила себя мыслить трезво. Потом присела на край кровати и вызвала такси. Тони нашел ее там же, сидящей у телефона.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Он скользнул в комнату и тихо закрыл дверь. Оливия подняла голову и взглянула расширившимися глазами в его прищуренные глаза. Скрестив руки на груди, он чуть слышно спросил:
- Прячемся?
- С чего ты взял?
- Нет? Так что же мы делаем?
Оливия поднялась на ноги, чувствуя себя дурой, трусливой дурой.
- Я вызвала такси. Думаю, мне пора возвращаться домой.
Сначала Тони ничего не сказал, просто прислонился спиной к двери. Потом закрыл глаза и простонал.
- Ты собираешься заставить меня ждать еще целый день, Оливия?
Ее сердце подпрыгнуло от такого несчастного тона его голоса и от едва сдерживаемой страсти.
- Сейчас… сейчас не время, Тони. Ты сам знаешь. В данный момент я чувствую себя смешной и слишком смущенной.
Его пылающий взгляд прожег ее насквозь.
- Я смогу очень быстро заставить тебя забыть все смущения, моя сладкая.
Готова поклясться, он сможет! Но Оливия, как это ни тяжело, покачала головой.
- Если я уеду сейчас, они ничего не заподозрят…
- Оливия, они видели, как я целовал твою грудь. Думаю, они уже заподозрили.
Она почувствовала, как кровь ударила в голову, но постаралась смотреть на него уверенно и спокойно.
- Если я уеду сейчас, они решат, что у нас мелкая интрижка. Если я останусь, когда все разъедутся, они решат, что дело серьезное. А именно этого мы хотим избежать. - Она понизила голос и проговорила: - Никаких слухов, никаких сплетен. Никакого скандала. Ты помнишь?
- Да, но…
Раздался стук в дверь, и радостный голос Джона спросил:
- У вас там все в порядке?
Тони закрыл глаза, в ярости сжав кулаки.
- Когда-нибудь я убью его, - прошептал он и громко сказал: - Мы будем через секунду, Джон. И если ты посмеешь ударить еще раз в эту проклятую дверь, я ударю по тебе!
- Спокойней! Я просто пришел сообщить, что все готовы разрезать пирог.
- Ты сообщил. А сейчас испарись.
Оливия потерла лоб.
- Не могу представить, как этот зануда произвел на свет такого милого и покладистого малыша, - пробормотала она.
К ее удивлению, Тони рассмеялся.
- С Джоном все в порядке. Поверь, если бы Джон знал ситуацию, он бы не втыкал в меня шпильки.
- Нет?
Тони медленно покачал головой, затем подошел ближе и прижал ее к груди.
- Нет. Он чертовски мил. - Он склонил голову и прошептал: - Я хочу тебя, Оливия.
- Завтра? - задыхаясь, проговорила она. Тони торопливо целовал ее щеки, шею, коснулся языком уголка ее губ.
- Пораньше? Ты же не заставишь меня ждать весь день, Оливия?
Она готова была согласиться на все, пока он гладит ее спину и целует так нежно.
- Где?
- Черт возьми, не знаю. Но к утру, наверное, придумаю. Я заеду за тобой. Часов в десять?
- Отлично.
Она попробовала забыть все чувственное и романтическое, что связывалось у нее с Тони, и сконцентрироваться на их цели. Но тут он поцеловал ее по-настоящему, со всей страстью. Этот поцелуй должен остаться с ней на всю ночь.
К сожалению, щеки по-прежнему пылали, когда она вошла в столовую. Слава Богу, свет был погашен, и горели только свечи на пироге. Она заметила Джона, дежурившего у выключателя. Джон подмигнул Тони, и Оливия решила, что этот парень, вероятно, не так плох.
Энджи и Элисон, дочки Кэйт четырех и пяти лет, соревновались, кто громче пропоет "Happy Birthday", а сын Джона, шестилетний Люк, выторговывал право лично разрезать пирог. Хотя Оливия объяснила, что вынуждена уехать, все настояли, чтобы она съела хотя бы кусочек и попробовала мороженого. Оливия и не помнила, когда последний раз праздновала свой или чужой день рождения.
Когда приехало такси, все дети захотели обнять Оливию на прощание, а их родители выразили горячее желание вскоре увидеть ее снова. К тому же мать Тони - какая досада! - пригласила ее на торжественный обед в День Благодарения. Оливия поблагодарила, пробормотала что-то неубедительное насчет загруженности работой и поторопилась к двери, стремясь сбежать от нахлынувших эмоций. Тони поймал ее на последней ступени крыльца.
- Мне очень жаль, Оливия. Я знаю, что тебе было нелегко. - Он взглянул на такси и пробормотал проклятие. - Мне следовало самому отвезти тебя домой.
- Меня устраивает такси, Тони, кроме того, ты же не можешь уйти с собственного дня рождения.
Он потянулся за бумажником, и она прищурилась.
- Что ты такое задумал?
- Позволь, по крайней мере, заплатить за такси…
- Это исключено. И я не потерплю возражений, - произнесла она самым суровым тоном, тем, который заставлял поставщиков вносить не очень-то выгодные им поправки в контракты.
- Могу ли я рассчитывать хотя бы на такую любезность, как звонок, когда приедешь домой?
Оливия вспыхнула.
- Зачем?
- Чтобы я знал, что ты благополучно добралась до дома.
- Тони, ты не можешь брать на себя заботу обо мне. Это нарушает одно из правил, не так ли? Я уже большая девочка и сумею подняться по лестнице. Так что не беспокойся.
- Позвони мне. - Он настаивал, упрямо насупив брови.
- Так и быть. Но только на этот раз, - смягчилась Оливия.
- Премного благодарен. - И он расплылся в довольной улыбке.
Она села в машину, и Тони, не обращая внимания на водителя, наклонился над ней для быстрого поцелуя.
- До завтра, Оливия. Победа будет за мной.
Он снова дразнил ее, и, едва поднял голову, она обхватила его шею и притянула к себе для еще одного поцелуя, более долгого и жаркого, чем первый. И пока он пытался восстановить дыхание, прошептала.
- Победа будет за нами.
Тони рассмеялся. Едва он шагнул от машины, как оба взглянули в сторону дома. Там, у парадной двери, тесно сбившись в кучу, словно на школьной фотографии, стояла вся семья Тони. И даже в лунном свете Оливия отчетливо видела радостные улыбки на лицах.
Тони взглянул на часы. Семь утра. Нет причины вставать, потому что Оливию он увидит не раньше десяти. Он вытянулся в постели, размышляя об этой женщине и обо всем, что случилось вчера вечером.
Пусть это звучит смехотворно, но сейчас он желает Оливию больше, чем когда-либо вообще желал женщину. Конечно, она отличается от любой его знакомой. Ее требования высоки, но и отдача - на уровне. Она ведет свой бизнес честно и щедро оплачивает труд своих работников. Он сам проповедует те же принципы. У них действительно много общего.