- Кай говорит, что Коннор всегда добивается того, чего хочет. Кроме того, говорят, он очень любит детей, и они его тоже. Даже Элли строит ему глазки и агукает гораздо приветливее. Коннору надо жениться и основать династию Брендонов.
- Для этого ему надо просто повертеть в руках обручальное колечко. Уверена, отбоя от невест не будет. Кстати, у таких мужчин обычно рождаются девочки.
- Ну и что? Ты с успехом доказала, что женщина на многое способна в мире бизнеса.
- Это потому, что отец воспитывал меня так, словно я была его сыном.
- Сейчас он гордился бы тобой.
- Надеюсь.
Линда встала, собираясь передать Элли на руки Джой. В комнате появилась Пенни, вся в золотистых кудряшках и батистовых рюшах.
Коннор посмотрел на Линду. На мгновение их взгляды встретились, и воздух в комнате немедленно сгустился, как бывает перед грозой. Линда физически ощущала силу, исходившую от Коннора. Эта сила щекотала ее нервы, волной острого наслаждения сбегала по спине, собиралась в тугой комок внизу живота…
С Ником она ничего подобного не испытывала. Ник никогда не бывал мрачным, подавляющим или суровым. Не бывая… Бывал… Был… Почему смерть всегда забирает самых лучших?
Джой отчего-то нахмурилась, глядя на Пенни, о чем-то щебетавшую с Каем и Коннором. Линда поудобнее перехватила расшалившуюся Элли и заметила довольно легкомысленным голосом:
- Похоже, Элли здесь не единственная, кто строит Коннору глазки.
- Нет, тут что-то другое. Пенни давно уже сама не своя, но сегодня я за нее просто боюсь. Похоже, что она на грани нервного срыва. Ее отец очень обеспокоен…
Элли в полном восторге от неожиданной удачи вцепилась в сережку на ухе Джой и загудела таким басом, что Линда немедленно позабыла обо всем на свете, искренне смеясь и радуясь шалостям малышки.
Кай что-то увлеченно рассказывал пожилой, но очень моложавой даме, Пенни напропалую флиртовала сразу с двумя молодыми людьми, с Коннором заговорил Тони Херд, один из старинных друзей и партнеров Ника. Линда машинально сделала себе пометку в памяти, чтобы связаться с Тони на этой неделе и подписать наконец недостающие документы. Теперь, кажется, можно расслабиться…
Опасность юрким хорьком шмыгнула по спине, волосы зашевелились на затылке, кончики пальцев мгновенно похолодели. Линда не поднимала глаз от личика Элли, но уже точно знала, кто к ней подходит.
Какое счастье, что все формальности с фирмой Брендона улажены и ей больше не придется встречаться с этим взглядом и слышать голос, от которого мурашки бегают по всему телу, а ноги превращаются в желе и не слушаются ее! Линда ниже наклонила голову, целуя тугую прохладную щечку ребенка. Джой воскликнула:
- Коннор, как я рада, что ты сегодня с нами!
- Джой, дорогая, прости, но сегодня все комплименты достанутся не тебе, а совсем другой леди. Элли, голубка, неужели я вижу настоящий зуб?
Элли счастливо защебетала, продемонстрирована зуб и потянулась к Коннору. Тот, улыбнувшись, легко коснулся ее щечки. Линда подняла голову и буквально наткнулась на пристальный взгляд золотисто-карих глаз. Глаза орла, подумала она в тоскливой панике, глаза хищной птицы. Раз увидят - и пропала мышь-полевка. Острые, безжалостные, смертельно прекрасные глаза.
- Рад видеть тебя, Линда.
Он смотрел, как бьется, у нее на горле тонкая синяя жилка. Линда чувствовала, что не может отвести взгляд от его лица. Коннор стоял так близко, так мучительно близко, что она видела, как разбегаются от безжалостных золотых глаз тонкие лучики почти невидимых морщинок, как резко очерчен чувственный и жестокий рот…
Что-то изменилось, в тревоге подумала она. Что-то не так! Еще никогда Коннор Брендон не возбуждал ее до такой степени. Ни один мужчина в мире, кроме Ника, не мог сделать это с ней, но вот теперь она стоит, беспомощная, зачарованная, и даже пальцем не может шевельнуть, не говоря уж о том, чтобы попытаться овладеть ситуацией. Самое противное, что Коннор все это прекрасно понимает.
Коннор придвинулся ближе, под тонкой тканью шелковой рубашки лениво перекатились литые мускулы.
- Дайте-ка мне героиню дня!
Она передавала ему Элли, одновременно страшась и яростно желая почувствовать его прикосновение. Разумеется, раньше они обменивались рукопожатиями, но это было не то! Теперь она почувствовала то же, что испытывает человек, случайно коснувшийся оголенного провода: мгновенный удар, сотрясение, дрожь во всем теле. И ужас. Потому что ничего нельзя изменить.
Она отступила на шаг, дрожа, пугаясь жара, исходившего от этих мускулистых рук, страшась могучего зова плоти, справиться с которым она была не в силах.
Все в порядке! Все под контролем! Мне наплевать на Коннора Брендона!
Да ладно тебе! Внутренний голос был завзятым циником и умницей. Ты же его хочешь! Больше всего на свете ты желаешь оказаться с ним в одной постели!
Ну и хочу! Что в этом такого? Передо мной стоит мужчина до мозга костей, живое воплощение Тарзана, Александра Македонского, Аполлона и Джеймса Бонда в одном лице, а я женщина, которой скоро тридцать, я не девочка, которая сама не знает, чего хочет, и я…
Я хочу оказаться с ним в одной постели.
И она возненавидела Коннора Брендона в ту же самую секунду. Его сила, его магнетизм, его чувственность легко и походя разрушили защитную стену, которую она выстраивала годами, доказывая, что красота тела не единственное ее достоинство. Кроме того, она чувствовала, что предает память Ника. Потому что Ник на самом деле никогда не разжигал в ее теле такого пожара!
Но Ник как раз ценил не только ее красоту. Он отдавал должное ее мозгам и ее деловой хватке, он уважал ее и советовался с ней, он доверял ей.
Коннор всегда смотрел на нее только как на женщину. Что ж, эта тактика сработала. Она вся пылает, она неспособна не только принимать решения, она не может даже слова сказать!
Коннор подбрасывал малышку в воздух, та заливисто смеялась, а ей вторила Джой.
- Коннор, ты попался! Она может летать вверх-вниз хоть целый день, и это ей не надоест. Я смотрю, ты неплохо управляешься с детьми.
- Я люблю детей. Это лучшие люди на свете. С ними ты всегда точно знаешь, кто ты и чего стоишь. Если не понравился ребенку - он ни за что не будет тебе мило улыбаться и клясться в вечной любви, но если уж понравился - будь уверен, что тебе улыбаются от всей души. Время, проведенное с детьми, никогда не будет потрачено даром.
Последние слова он произнес, пристально глядя в лицо Линде, и умница Джой недоуменно вскинула одну бровь, но Кай обнял ее за плечи, поцеловал… И следующие пять минут все четверо смеялись и болтали ни о чем, напропалую развлекая малышку Элли.
Потом Джой понесла девочку в детскую, Кай увязался за ней, и Линда собралась прибегнуть к излюбленному способу удрать незамеченной: огляделась в поисках компании для посещения дамской комнаты. Коннор молча наблюдал за ней. Линда нервничала все сильнее. Наконец она сломалась:
- Честно говоря, не ожидала тебя здесь увидеть.
- Другими словами, надеялась, что меня не будет? Хочешь, чтобы я ушел, если еще точнее?
- Господи, да нет конечно! С чего ты взял?
Она вскинула глаза только для того, чтобы через мгновение отвести их и вспыхнуть до корней волос. Орел не сводил взгляда с жертвы, и сил на борьбу не хватало. Линда слабо улыбнулась и тихо закончила:
- Просто я думала, ты в Торонто.
- Вообще-то самолеты летают каждый день. Я собираюсь и впредь часто видеться с Каем и Джой. И с Элли, конечно.
- Они замечательная семья!
Тишина. Молчание. Пауза, от которой можно умереть. И жестокие золотистые глаза, все понимающие, все знающие…
- Еще я собираюсь чаще видеться с тобой.
- Не вижу особой необходимости, ведь все бумаги, подписаны…
- Бумаги здесь ни при чем, Линда. Это касается нас с тобой. Тебя и меня.
Казалось, комната внезапно опустела, хотя где-то за гранью сознания Линда понимала, что здесь полно народу, все пьют шампанское, говорят, смеются, флиртуют, обсуждают… И только Линда Чериш стоит одна-одинешенька, словно заточенная в хрупкий хрустальный бокал, а золотые глаза пригвоздили ее к месту, раздевают, сжигают ее, вытягивают силы…
- Нет!
Сильные руки мгновенно обвились вокруг ее талии, и низкий голос затопил сознание.
- Я же чувствую, как бьется твое сердце. Вдвое быстрее, чем у нормального человека.
Прежде чем она смогла заговорить, удав ослабил хватку. Коннор Брендон снова отступил на шаг и пристально смотрел ей в глаза. Линда выдохнула из последних сил:
- Не делай так больше, Коннор! Не люблю, когда распускают руки.
Звонкий, наигранно веселый голосок прозвенел за плечом. Пенни Стюарт.
- Она никогда не любила, чтобы к ней прикасались. Кроме ее мужа, конечно. И это самое смешное. Наисмешнейшее на свете насмехательство!
- Пенни!
Пенни залпом допила шампанское и со стуком поставила бокал на стол.
- Что "Пенни"? Пенни, замолчи, Пенни, уйди, Пенни, не закатывай сцен, Пенни, Пенни, Пенни… Знаешь, я до чертиков от тебя устала, Линда Чериш! Даже свою скорбь по дорогому Нику ты несешь, словно терновый венец. Ты думаешь, ты одна страдаешь?! Черта с два! Коннор, хочешь, расскажу одну смешную историю? Дело в том, что наша прекрасная Линда действительно не терпит, когда к ней прикасаются. Никогда не переносила этого. Ник говорил, что она холодна и безжизненна, колода колодой, один фасад только и есть. Он ее Снежной Королевой звал. Говорил, что с ней в постель каждый раз ложился, точно с ледяной статуей, а не с женщиной из плоти и крови…
- Хватит, Пенни!
Ярость, прозвучавшая в голосе Коннора, заставила Пенни побледнеть, но не замолчать. Сам Коннор пристально смотрел на Линду, а та окаменела, словно подтверждая все сказанное.
Пенни еще громче взвизгнула:
- Нет, не хватит! Пора ей все знать. Нельзя же врать самой себе всю жизнь. Я любила Ника, а Ник любил меня. Мы были любовниками целый год, до самой его смерти. Он хотел уйти ко мне, но все тянул, боялся причинить ей боль. Мы собирались пожениться.
- Я тебе не верю…
- Потому что не хочешь верить. Знаешь, ты, что случилось, когда он умер? Я потеряла ребенка. Его ребенка!
Линда смотрела на Элли, воркующую на руках окаменевшего Кая. Коннор смотрел на Линду. Пенни рыдала.
- Если бы ты не была такой надменной гордячкой и эгоисткой, он бы ушел от тебя, ушел ко мне! И мой ребенок был бы жив! И я бы не позволила Нику лететь в бурю на поиски какого-то идиота, заблудившегося в океане. Это ты его убила, ты! Ты убила Ника и моего ребенка!!!
Вот теперь Линда ей поверила.
2
Дышать больно. До судорог. И не дышать больно. Даже думать больно.
Так же больно было в тот день, когда ей сообщили о смерти Ника.
Пенни остыла. Угасла. Говорила теперь тихо и безразлично.
- Ты так в себе уверена, что не поверишь мне и теперь. Ничего, поверишь завтра. Поверишь, когда прочитаешь письма Ника в книге.
Из груди Коннора вырвался глухой рык:
- О чем ты, черт побери, говоришь?!
- Линда отказалась с ним встречаться. Какой-то… Силине. Хотел написать биографию Ника Чериша, но она его даже в дом не пустила. А я пустила. И все ему рассказала, потому что хотела, чтобы люди знали: Ник любил меня! Завтра все в Австралии узнают, что Линда Чериш ничего для него не значила, а я любила его, и он любил меня!
Линда закрыла глаза. Тьма. Боль. Пустота.
Вот так и выглядит ад. Глаза раскрыть невозможно. Даже не потому, что стыдно и неловко, не потому, что все смотрят, а просто потому, что их теперь незачем открывать. Пустота. Боль. Тьма.
- Значит, эта книга выходит завтра?
Она все-таки открыла глаза, услышав голос Коннора, тихий, почти ласковый. Одного взгляда было достаточно.
Перед ней стоял хищник, разъяренный, готовый к бою, смертельно опасный хищник.
Пенни тоже это почувствовала, потому что в панике сделала шаг назад.
- Книга выйдет на следующей неделе, но завтрашние газеты публикуют большой отрывок. Нечего так смотреть на меня, Коннор! Ник много сделал для этой страны, вложил миллионы долларов в благотворительность, основал фонд. Доходы от книги тоже пойдут на благотворительность. Ник был замечательным, прекрасным человеком, он заслуживает, чтобы люди помнили его, а я… Я горжусь и до самой смерти буду гордиться тем, что такой человек любил меня.
Больше всего на свете Коннору хотелось просто придушить Пенни на месте, но он не мог оставить Линду одну. Безобразную сцену требовалось прекратить, нужно было как можно скорее увести отсюда Линду.
Искусный макияж превратился на смертельно бледном лице в безжизненную маску. С самого начала выступления Пенни Стюарт Линда не шелохнулась.
Коннор чувствовал себя отвратительно. Едва ли не впервые в жизни он не владел ситуацией, не мог ничего изменить, не мог даже просто заставить Пенни замолчать, а душу раздирали ярость и жалость. Жалость к женщине, которую он так страстно хотел.
Подчеркнуто не обращая внимания на Пенни, он решительно шагнул к Линде и взял ее за руку.
- Пойдем отсюда, Линда.
Она слегка вздрогнула и перевела на него отсутствующий взгляд. Пальцы Коннора сжались на тонком запястье.
- Пойдем!
Повинуясь этой железной руке, Линда безропотно проследовала за ним через всю гостиную, мимо окаменевших гостей, мимо замершего Кая, мимо шокированной Джой. Коннор молил всех богов мира, чтобы дверь в мастерскую Кая оказалась открытой, и боги его услышали. Мысленно Коннор поблагодарил друга за такое доверие к собственным гостям, толкнул стеклянную дверь и пропустил Линду вперед.
Она остановилась посреди комнаты, все такая же молчаливая, холодная, почти неживая. Коннор шагнул к ней, стиснул холодные пальцы в своих пылающих руках, но Линда оставалась все той же неподвижной статуей.
Ледяной статуей.
- Линда… может быть, Пенни просто солгала…
- Она не солгала.
Голос был безжизненным, ровным, лишенным всяких интонаций.
- Откуда ты можешь это знать!
- Снежная Королева. Она сказала, Ник так называл меня. Он действительно так говорил.
- Ну мало ли… Может быть, просто упоминал в каком-нибудь разговоре…
- Кай, должно быть, все знал… Они были лучшими друзьями. Да, наверное, поэтому…
- Расскажи, Линда. Не молчи.
Она не осадила его, не сказала, что это не его дело. Неожиданный шок последних минут разрушил все барьеры и преграды, сблизил их куда больше, чем все предыдущие годы общения. Что ж, подумал Коннор с мрачной усмешкой, тем лучше. Ее рай оказался дешевой картинкой из толстого журнала, теперь она от него освободится.
Боги, только бы не видеть этой боли в синих глазах!
Ее голос звучал тоскливо и монотонно.
- Примерно за год до смерти Ника они с Каем вдруг охладели друг к другу. Кай стал редко бывать у нас. Я спросила Ника, в чем дело, но он отшутился, сказал, что холостые друзья всегда отдаляются от женатых. Знаешь, Коннор, когда любишь человека, веришь ему. Нельзя не верить.
В синих глазах стояли слезы, но лицо было спокойным, и Коннор в бессильной ярости подумал, что убил бы Ника еще раз, если бы это могло помочь.
Шорох сзади заставил его обернуться, заслонив собой Линду. В дверях стоял Кай, лицо у него было хмурое и жесткое.
- Что здесь происходит?
Коннор пожал плечами, предоставляя Линде самой ответить на этот вопрос. Синие глаза в упор глядели на хозяина дома. И Линда, и Кай прекрасно понимали, о чем сейчас пойдет речь.
- Кай, Пенни… она была единственной?
- Да.
- Значит, он и впрямь любил ее. Почему ты мне ничего не сказал?
- А ты бы мне поверила? Не мое это было дело, Линда. Не я должен был сказать.
Коннор очень хорошо понимал Кая. Линда, как выяснилось, тоже.
- Да, конечно. Я зря это сказала, прости. Кай, я, пожалуй, пойду.
Коннор вскинул голову.
- Я тебя отвезу.
- Это очень любезно с твоей стороны, Коннор, но у меня машина, и я…
- Ты не можешь сейчас вести машину! Я должен быть уверен, что ты добралась до дома без происшествий.
- Я прекрасно могу…
- Ты. Не можешь. Вести. Машину. Я понимаю, что твоя собственная жизнь тебя сейчас мало волнует, но что, если ты убьешь еще кого-нибудь?
Огромные синие глаза смотрели на него, и в них были только тоска и покорность.
- Хорошо. Я поеду с тобой. Кай, пожалуйста, извинись за меня перед Джой.
- Разумеется, не думай об этом. Линда… ты в порядке?
Кривая улыбка чуть тронула бескровные губы.
- Конечно, Кай. Еще никто не умер от разрушенных иллюзий. Все пройдет. Я буду в порядке, как только смогу… смогу…
Теперь ее губы задрожали, и Коннор пришел ей на помощь.
- Я пригляжу за ней, Кай.
Золотой орлиный взгляд скрестился с серо-голубым взглядом викинга. Коннор произнес чуть тише, но очень твердо:
- Это не твоя проблема, дружище.
Чуть помедлив, Кай кивнул.
В машине Линда откинулась на спинку сиденья, тщетно пытаясь привести в порядок свои мысли.
Бесполезно. Разум ускользал в черную бездонную воронку, на дне которой горели огненные слова: Ник меня предал!
Слова вырвались против воли, и в них тоже звучало отчаяние:
- Не могу понять, почему она так долго ждала. Почему не сказала раньше?
- А зачем нужно было это говорить?
- Я хочу понять, почему сейчас! Почему - скрывать столько лет и выложить все именно сегодня?
Она помолчала немного, бессмысленно наблюдая за тем, как Коннор осторожно выруливает со стоянки, а затем неожиданно добавила:
- Мне ее жаль. Любить - и не иметь возможности открыто признаться в этом. Это ад, даже хуже ада. А уж потерять ребенка…
Ее голос прервался, когда Линда вспомнила, как Ник отговорил ее заводить детей. Коннор мрачно хмыкнул.
- Ребенок… Она вошла и увидела, как ты играешь с Элли. Наверное, это…
Линда опустила глаза и бессмысленно уставилась на свои судорожно стиснутые руки. На пальце сияло обручальное кольцо. Как она была счастлива, когда пять лет назад Ник подарил его ей! Она заломила пальцы и прошептала:
- Я себя чувствую полнейшей идиоткой. Три года оплакивать того, кто рассказывал любовнице про то, какова я в постели…
- Ты не первая и не последняя обманутая женщина. С каждым может случиться.
Коннор говорил почти сердито, не глядя на Линду, и она поняла его по-своему.
- С тобой тоже это случалось?
- Конечно!
- Я никогда больше не позволю так со мной обращаться! Никогда!!!
Коннор быстро посмотрел на Линду и увидел, с какой яростью она сорвала с пальца кольцо и швырнула его в открытое окно. В машину ворвался соленый воздух с океана, благоухание цветов и травы. Линда так же внезапно успокоилась.
- Все. Теперь все кончено. Единственное, чего я хочу теперь, это все забыть.
Несколько минут они ехали молча, затем она напомнила:
- Сейчас будет поворот направо. Я живу…
- Я знаю, где ты живешь.
В другое время и в другом месте она бы удивилась тому обстоятельству, что Коннор Брендон знает ее адрес, но не теперь. Теперь было все равно.
- Линда? Какие у тебя планы?
- Не знаю. Буду дома… приходить в себя, собираться с силами…