Из высокого расписного горшка торчал громадный букет засохших мальв. Напротив камина стояла широкая тахта с разбросанными яркими подушками. Кухонный уголок представлял собой плитку, раковину и стол с двумя стульями. Закрытая дверь вела, видимо, в спальню. Вспомнив, как предательское тело отреагировало на Джека, Лорелей побледнела от мысли, что им придется провести ночь вместе на таком крошечном пятачке.
- Кушать подано! - сказал Джек, входя с кастрюльками. Он ногой захлопнул дверь, прошел в угол и поставил кастрюльки на стол. - Духовки здесь нет, но еда еще теплая, так что предлагаю побыстрее ее съесть, пока не остыла, а потом укладываться спать.
От этой перспективы у нее вспотели ладони.
- Я не могу есть в такую жару.
- Я включил кондиционер. Скоро станет прохладно.
- А что завтра? Судя по той палатке, что пристегнута в машине, нам не придется жить в гостинице, пока будем искать твои сокровища.
- Наши сокровища, - уточнил он. - Плохо не будет. Когда мы заберемся выше, станет прохладнее. Что будешь пить? Содовая, чай, вода в бутылках?
- Воду. Пожалуйста.
Джек отвинтил крышку и подал ей бутылку.
- Спасибо.
- Изабель сказала, здесь есть посуда, так что если тебе нужен стакан...
- Бутылка лучше. - Она глотнула прохладную жидкость и с облегчением вздохнула.
Джек сел напротив и стал пить из своей бутылки. Теперь, в тесной хижине, когда не отвлекала дорожная тряска, Лорелей могла спокойно его рассмотреть. Как зачарованная, следила она за тем, как он пьет, потом перевела взгляд на раскрытый ворот рубашки, загорелую шею, курчавые волосы на груди. Невольно она вспомнила, как лежала голая на этой груди, чувствуя жар его тела.
- Я думал, ты хочешь есть.
Боже милосердный, я сошла с ума. Сижу незнамо где, смотрю на Джека Сторма влюбленными глазами и вспоминаю, как мы занимались любовью!
- Хочу. - Она сняла с кастрюли крышку. Запах бургеров и чили наполнил комнату. Вскрыв пакетик, она достала пластмассовый нож и отрезала половину бургера.
- Альберто прекрасно делает бургеры, - с набитым ртом говорил Джек. - Но чили у него еще лучше. Попробуй.
Она попробовала и даже раза два откусила от бургера, пока Джек вел одностороннюю беседу.
- Помнишь, какие бургеры мы ели в Форт-Уолтоне? Ты была в восторге. Даже хотела взять с собой на наш пляж.
Наш пляж. Уединенный участок песка и прибоя, стиснутый между дюнами, маленький, удаленный от курортных и туристских мест. Они наткнулись на него во время прогулки. Были так увлечены разговорами о путешествиях и поисках сокровищ, что не заметили, как ушли очень далеко.
Это стал "их пляж". Место, где они уединялись, мечтали о будущем. Здесь он впервые сказал ей, что любит, и просил стать его женой. Здесь они в первый раз занимались любовью.
- Помнишь, ты придумала пикник при луне? Тогда я впервые был на пикнике.
Лорелей почувствовала в этих словах отзвук одиночества, тоски, и ее потянуло к нему. Она заставила себя отвернуться.
- С тех пор я ни разу не был на пикнике и даже не ходил ночью на берег, - сказал он охрипшим голосом.
Лорелей подняла на него глаза и почувствовала ненужный толчок желания.
- До конца своих дней не забуду ту ночь. На тебе были шорты и бледно-зеленая футболка, а волосы стянуты резинкой. - Голос звучал нежно, ласкал, соблазнял, и Лорелей перестала притворяться, что она ест. Опустив бургер, она смотрела на Джека. И незаметно для себя унеслась следом за ним в то лето, когда они остались одни на пляже...
- Что я говорила? Прекрасное место для пикника! - Лорелей прикончила остаток гамбургера и облизнула кончики пальцев.
- Да. Ты права, как всегда. - Джек схватил ее за руку. Она была в восторге. Возбужденная, счастливая, любящая. - Какая ты красивая...
- Ты тоже. - Она дерзко опрокинула его на одеяло, на котором лежала. - Поцелуй меня.
Джек наклонился над ней и потерся губами.
- Милая. Я люблю тебя, - пробормотал он.
Лорелей обхватила руками его лицо.
- И я люблю тебя.
- Всегда будешь любить?
-Всегда, - пообещала она и потянулась к нему.
Язык его нырнул меж ее губ, обдав жаром желания. Мерный шум волн, набегающих на берег, вызвал в ней бешеное сердцебиение. Рот ее приоткрылся. Джек вплел пальцы ей в волосы и подержал голову, сделав паузу, потом наклонился и взял то, что она ему предлагала. Он брал. Он давал. Он брал еще больше. Она всем своим существом впитывала его. Он придавил ее своим телом, она слышала тяжелое дыхание и ощущала твердый предмет, прижавшийся к ее животу.
Они и прежде целовались, но такого никогда не было. Он целовал ее отчаянно, дико, опасно, и в ней возникло опасное и дикое желание. Рука Джека поднималась вверх от ее бедра на талию, под футболку, на живот, на ребра. Он замер, когда понял, что на ней нет лифчика.
Под его руками ее груди напряглись, она невольно прогнулась, она хотела, чтобы он ее трогал, гладил, - кажется, она это сказала вслух.
Джек застонал, сдавил грудь руками, поцелуй его стал агрессивнее. Лорелей чуть с ума не сходила от эротического чувства, которое в ней вызывали эти руки, ласкающие голое тело. В ней нарастала боль, она высвободила руку и опустила ее ниже, чтобы сквозь ткань слаксов сжать этот твердый предмет.
Джек оторвался от нее и глотал воздух, как после марафона. Глаза пылали синим пламенем.
- Лорелей, милая, извини. Я не должен был заходить так далеко.
Она не сразу справилась с дыханием.
- Ничего, Джек. Все нормально. Нормально? У нее все болело - рот, грудь,
между бедер. Они же любят друг друга. Почему любящие не могут заниматься любовью? Джек взъерошил волосы.
- Лучше я отвезу тебя домой. Уже поздно. - Голос был какой-то скрипучий и измученный.
- Еще не поздно. Я не хочу домой, Джек. Поцелуй меня.
Лунный свет падал на его лицо. Черные кудри легли на воротник. Глаза потемнели от желания. Со сжатыми зубами он был особенно похож на опасного пирата.
- Дорогая, это неудачная мысль. Я не смогу остановиться, а я знаю, что ты думаешь о сексе до свадьбы.
- Я считаю, что мы женаты. Люби меня, Джек. Люби меня.
- Лорелей! Лорелей!
Она с трудом вернулась в настоящее. Джек смотрел на нее в упор.
- Что с тобой? Не понравился обед?
Она посмотрела на недоеденный гамбургер и сунула его в кастрюльку.
- Еда превосходная. Просто я устала больше, чем думала. - Ей надо убраться от него подальше, сбить это настроение, пока она не сделала какую-нибудь глупость. - Я думаю, нет смысла спрашивать, не отвезешь ли ты меня в Месу.
- Нет.
- Тогда я пошла спать. - Лорелей оттолкнула стул и встала. Стряхнула крошки со стола, высыпала их в мусорное ведро и пошла к двери в спальню. Чем скорее между ней и Джеком увеличится дистанция, тем лучше.
- Гм, Лорелей, надо кое-что обсудить.
- Подождет до завтра. Я вымоталась.
- Боюсь, это ждать не может.
- Ладно, - она обернулась. - В чем дело?
- Здесь только одна кровать.
Глава четвертая
- Значит, ты будешь спать на тахте, - заявила Лорелей и снова двинулась к закрытой двери.
- Лорелей!
- Что - еще?
- Тахта - это и есть кровать.
Она переводила взгляд с кушетки на Джека и обратно.
- Но я думала... - Она толкнула дверь, за которой, как она считала, находилась спальня, но обнаружила ванну и туалет. Она повернулась к нему, вспыхнув от злости, и свирепо выкрикнула: - Ты это специально подстроил!
- Нет.
- Я тебе не верю.
- И зря. - Джек начинал терять терпение. - Это правда, клянусь. Я вообще не думал, что мы будем здесь ночевать. Сейчас мы уже должны были быть в горах. Если б ты не упрямилась...
- Что?! Ты обвиняешь меня?! Ты, который похитил меня со свадьбы?
Джек вспыхнул.
- А что мне было делать? Ты отказалась со мной разговаривать, не дала даже объяснить. - Он понимал, что это не совсем справедливо, но не мог себе позволить опять ее потерять. - Я сделал то, что должен был сделать, - не позволил тебе выйти замуж за Герберта, не попытавшись сперва убедить, что это будет ошибкой.
- Единственная ошибка, которую я сделала, - это когда согласилась стать твоей женой.
Джек поморщился, как от боли, и скрипнул зубами.
- По крайней мере ты на это согласилась потому, что любила меня, а не потому, что у нас общие литературные вкусы.
- Ты ничего не знаешь про меня и Герберта!
- Кое-что знаю. Знаю, что вы не испытываете страсти. Той страсти, что была между нами десять лет назад и остается теперь, хочешь ты это признавать или нет. В следующие десять дней я тебе это докажу.
- Десять дней! Джек, ты шутишь.
При виде ужаса на ее лице в Джеке зашевелились укоры совести, но он быстро подавил их.
- Нисколько. Я хочу попытаться изменить твое мнение обо мне, о нас.
- Нет никаких "нас".
- Это мы и должны выяснить.
Она прищурилась.
- А через десять дней ты отвезешь меня в Месу?
- Если у тебя еще останется желание. Если за это время я не смогу убедить тебя, что мы созданы друг для друга, я отвезу тебя к Герберту и исчезну из твоей жизни. - От одной этой мысли у него замутило в животе.
- Мне не нужно десять дней. Я могу прямо сейчас сказать, что не передумаю.
- Это мы и должны вместе выяснить.
Она вскинула голову.
- А что, если я не поеду с тобой?
- У тебя нет выбора, - твердо сказал он. Он был уверен, что они принадлежат друг другу, - как и в том, что его карта настоящая и приведет его к сокровищам Голландца. - Или ты сама пойдешь, или, если придется, я тебя потащу. Знаешь, а это неплохая идея, - он сверкнул улыбкой, надеясь настроить ее на благодушный лад, - мне всегда нравилось держать тебя в руках.
Она одарила его яростным взглядом, схватила сумку и распахнула дверь ванной.
- Ты помойся, а я пока тут приберу, - сказал Джек и моргнул от стука захлопнувшейся перед его носом двери. Он вздохнул. Битва еще не окончена, и Лорелей еще может попытаться сбежать, но хотя бы не спорит уже по вопросу о кровати.
Джек выключил свет и стал застилать тахту простынями. Он покончил с этим, а Лорелей все не выходила из ванной. Вода давно перестала шуметь. Вдруг эта дурочка улизнула? Когда он включал генератор, то заметил окошко, но оно слишком маленькое, и не сумасшедшая же она - убегать в темноте. Но с ней ни в чем нельзя быть уверенным. Несмотря на ее утверждения, что она стала взрослой и не поддается на выходки вроде охоты за сокровищами, в Лорелей оставался дух приключений и риска.
- Лорелей, как ты там?
- Плохо! - Судя по голосу, она была вне себя.
- А в чем дело?
Дверь рывком отворилась.
- Дело в том, что моя сестрица положила только это. - В лицо ему полетел кусок черного шелка. Джек поймал его на лету, посмотрел и решил, что такая ночная рубашка прикрывает тело не лучше, чем полиэтиленовая обертка. - Ну? Что скажешь?
Держа ночнушку в вытянутой руке, Джек прикидывал, как она будет смотреться на Лорелей.
- Джек!
- Можешь не надевать, я не настаиваю. - Он не скрывал усмешку.
Лорелей с воплем вырвала у него из рук предмет ссоры.
- Ты должен дать мне свою рубашку.
Джек не стал спорить. Потому что спать рядом с Лорелей, одетой в эту штуку, было бы нелегко. Он порылся в своих вещах и достал клетчатую черно-красную рубашку. Она вырвала ее у него и снова скрылась в ванной, хлопнув дверью.
Когда она вышла, Джек подумал, что это не лучше, чем прозрачная ночнушка. Вид Лорелей в его рубашке будил воображение. Каштановые волосы, лицо в форме сердечка, рот, созданный для поцелуев, глаза цвета жженого сахара. Нежная молочно-белая кожа, длинная грациозная шея над чопорно застегнутым воротничком. Рубашка мягко облегает полную грудь, нависает над тонкой талией, ложится на круглые бедра и заканчивается над коленями.
Джек с удивлением подумал, как он мог прожить десять лет, не занимаясь любовью с Лорелей, если не знает, как прожить одну ночь. Вот он одну за другой расстегивает на ней пуговицы, снимает с плеч рубашку, наклоняется губами к одной груди, потом к другой, потом...
- Ты будешь спать в машине.
Джек очнулся. Лорелей, подбоченясь, враждебно уставилась на него.
Конец лучезарным мечтаниям.
- И не подумаю. Кровать королевских размеров, хватит места для обоих.
- Тогда я буду спать в машине, - с вызовом сказала она.
- Чушь.
- Не чушь, если я это говорю! Я не собираюсь спать с тобой в одной кровати!
Он расплылся в улыбке.
- В чем дело, дорогая? Боишься, что не сможешь удержаться и примешься меня обнимать?
- А ты бы хотел!
- О да. Ты не представляешь себе, как я этого хочу. - Если бы вернуться на десять лет назад! Тогда он не пошел бы нырять за кладом, сколько бы денег это ни сулило. Помчался бы в ту судейскую комнату и женился на ней. Грудь сжимало тоской, когда он смотрел на нее и думал, как много потерял, сделав тогда неверный выбор. Ну что ж, прошлое не вернешь, но это не значит, что нельзя исправить положение. Карта шахты привела его снова к ней, а похитив Лорелей, он украл для себя еще один шанс, и на этот раз не упустит его. Ради них обоих.
С такими мыслями Джек подхватил свои шмотки и направился в ванную. Он заметил, что Лорелей смотрит на стол, куда он бросил ключи от машины, но не остановился. Включив душ, разделся, считая при этом от двадцати в обратном направлении. Когда дошел до единицы, обвязал полотенцем бедра и открыл дверь в комнату. Лорелей стояла у стола, протягивая руку к ключам. Гул кондиционера и шум воды заглушали его шаги, и он подошел вплотную.
- Собралась в ночной круиз?
Лорелей резко обернулась и уткнулась ему в грудь. Джек выхватил ключи у нее из-под рук. Она судорожно вздохнула. Сквозь разделявшую их ткань рубашки он ощущал острые соски. Бедром она задела его ноги, и тело Джека мгновенно отреагировало, мужской орган уткнулся ей в живот, и глаза ее округлились, а во рту пересохло.
- Я думала, ты в душе, - напала она первой.
- Пошел в душ, но решил, что ключи лучше взять с собой. Я буду в восторге, если ты зайдешь ко мне, чтобы снова их стащить.
- Остуди получше голову, Сторм, - съязвила она и отвернулась от него.
Когда пятнадцать минут спустя он вышел из ванной, он не только голову остудил, но и все тело долго продержал под холодной водой. Не помогло. Не брала ни дневная усталость, ни предыдущая короткая ночь - он спал только четыре часа, потому что после того, как удалось уговорить Дезире, пришлось носиться быстрее, чем ищейка на охоте, чтобы все устроить. Похищение Лорелей и необходимость целый день с ней сражаться только распалили его.
Щелкнув выключателем, Джек тихо двинулся к тахте. Лунный свет, пробивавшийся в окно, омывал мягкие линии ее тела. Она свернулась в дальнем углу кровати спиной к нему. Золотистые волосы рассыпались по плечам и подушке.
Стараясь не потревожить ее, Джек растянулся на постели, но только голова его коснулась подушки, как он уловил ее запах - не избитый запах роз или маргариток, а что-то вроде аромата свежескошенного сена.
Лорелей тихо спала рядом с ним, простыня облегала длинные стройные ноги. Джек вздохнул. Он закинул руки за голову и уставился в потолок. Надо было подготовиться. Впереди его ждала очень длинная ночь.
Лорелей во сне прижалась поближе к теплу и улыбнулась, наслаждаясь ощущением сильных рук, обнявших ее, и теплой ладони на ягодице.
Ладонь на ягодице?!
Глаза ее распахнулись, и она увидела рядом спящего Джека - красивый темноволосый ангел, с острыми скулами, густыми черными ресницами и ртом поэта.
О Господи, как же я тут очутилась?
Она вспомнила, как среди ночи, озябнув, придвинулась к чему-то теплому в постели - выходит, это был Джек.
Не снимая руку с его груди, Лорелей попыталась высвободить ногу. Джек шевельнулся во сне и прижал ее ладонью еще плотнее.
Прикусив губу, Лорелей обдумывала, как быть. Нельзя, чтобы он проснулся и застал ее в таком положении. Она вгляделась в спящее лицо и заметила тонкие морщинки в уголках глаз. Раньше их не было. В темных волосах сверкали серебряные пряди, а на левом виске появился бледный шрам.
Десять лет назад при виде этого рта у нее подгибались коленки, и теперь ее пронизала дрожь при воспоминании о том, каким он вчера был жарким и требовательным.
Ее охватила паника. Надо бежать. Так или иначе. Она не вынесет десять дней в горах и раскроет себя. Он и так уже понял, что ее влечет к нему. Сильнейшее чувство, которое она к нему испытывала, как-то ухитрилось выжить после нанесенного оскорбления.
Он не пришел, и ей было так больно, что она не могла с ним даже говорить, когда он наконец позвонил. А потом шли дни за днями, он не появлялся и не звонил, и она поняла, что только дура может доверять Джеку. Ее беспокоило, как сказать родителям, что она беременна и брошена.
Но говорить не пришлось - она потеряла ребенка. Лорелей зажмурилась от боли, охватившей ее при этом воспоминании. Пусть ему было только шесть недель и Джек не знал, что она беременна. С горькой усмешкой она вспомнила, как решила не говорить ему о ребенке, пока они не поженятся, хотела убедиться, что он женится по любви, а не из чувства долга. Все было напрасно. Он просто не пришел.
Она поклялась, что никогда больше не даст так себя ранить, никогда никого не полюбит так, как любила Джека. Это ей удалось.
А когда он вошел в книжный магазин, обнял ее и поцеловал, она была потрясена открытием, что не сумела вырвать его из сердца. Джек Сторм был для нее так же опасен, как десять лет назад. Нельзя дать себе снова его полюбить. Десять дней в горах? О нет. Риск слишком велик.
У нее под рукой ровно билось сердце, мерно дышала грудь - Джек крепко спал. Заснул от изнеможения, решила Лорелей. Ночью он долго вертелся с боку на бок; дважды она, просыпаясь, видела, что он вставал и выходил. Теперь спит мертвым сном. Если бежать, то сейчас.
Она осторожно высвободила ногу - он не проснулся. Сняла руку с его груди и отодвинулась. Переложила его руку со своего плеча ему на ногу. Он пошевелился, и рука легла ей на бедро.
Лорелей замерла, прислушиваясь к его дыханию. Когда показалось, что он снова впал в глубокий сон, сняла руку - и он тотчас положил ее ей на грудь. Округлившимися глазами Лорелей смотрела, как его пальцы, пользуясь тем, что ее рубашка расстегнута, медленно подкрадывались к соску.
Чтобы остановить волны наслаждения и пытки, Лорелей ухватила его запястье, сняла с себя руку и откатилась. Рука Джека накрыла ее, подтащила к себе и прижала к нижней части тела - очень напряженной части тела.
Лорелей вскипела от ярости. Отпрянув, она вскочила и уставилась в смеющиеся синие глаза Джека.
- Доброе утро, красавица, - на губах его сверкнула улыбка, он приподнялся и чмокнул ее в губы.
- Ты... ты негодяй! Всё твои паршивые трюки! Я думала, ты спишь!