- Я спал. Но проснулся, вижу - ты лежишь в моих руках, и подумал, что умер и оказался в раю. - Он похлопал рукой по кровати. - Иди сюда, прижмись ко мне, я хочу опять заснуть.
Лорелей швырнула в него подушку.
- Я старалась не разбудить тебя, дурак! Я знала, что ты не спал ночью.
- Эй, я тут ни при чем, это ты виновата, что я не спал.
- Почему это я?
- Я все время думал, впору ли тебе пришлась моя рубашка. - Он оглядел ее и засмеялся. - Черт возьми, прекрасно смотрится! - Голос его вдруг охрип, и ей стало так же тяжело дышать, как и ему.
Она опустила глаза и увидела, что верхние пуговицы расстегнуты и открывают грудь. Залившись краской, она отвернулась и сжала ворот.
- Лорелей... - Джек прошептал ее имя с такой мольбой, что она еле удержалась, чтобы не обернуться. Он нежно сжал ее сзади за плечи и приподнял волосы, накрывающие шею.
Не надо. Но слова застряли в горле. Она закрыла глаза, и он тихо поцеловал ее в шею.
- Я хочу тебя, Лорелей, а ты хочешь меня.
- Неправда. - Однако это было так. Помоги мне, Господи, его прикосновения жгут как огнем.
- Правда. Иди в кровать, дорогая. Мы оба этого хотим.
Да, она этого хочет. Как приятно будет отдаться сладкому жару в груди и заняться любовью с Джеком... Его руки прошлись по спине и спустились к талии. Она ослабела, ноги подкосились, а он прижал ее к себе, продолжая целовать в чувствительную точку на шее.
- Позволь мне любить тебя, - пробормотал он, лаская языком ушную раковину. Потом повернул ее к себе лицом. - Посмотри на меня, Лорелей.
Она с усилием открыла глаза и погладила его по щеке. Он перехватил ее пальцы и поднес к губам. Ей показалось, она тонет. Она теснее прижалась к нему.
- Джек. - Опять коснулась лица.
Вдруг глаза его расширились, лицо побледнело, и он издал оглушительный вопль.
Глава пятая
Да здравствуют пауки, подумала Лорелей, глядя, как Джек попятился от угла, где сидел тарантул. Если бы он не углядел это мохнатое черно-оранжевое чудовище, она бы поддалась искушению и забралась к нему в постель.
Не дай Бог. Неизвестно, что хуже - укус тарантула или занятие любовью с Джеком. Судя по ее аллергической реакции на укусы насекомых, этот волосатый урод может оказаться для нее смертельным; но можно воспользоваться им как средством заставить Джека вернуться в Месу.
Лорелей захлопнула чемодан и защелкнула замки. Она забавлялась зрелищем ужаса, написанного на лице Джека, его бесчисленными "О Господи", "Черт побери" и "Ну надо же", пока он не толкнул ее обратно на тахту. Смена настроения у Джека привела ее в чувство. За все время, что она знала Джека, ей и в голову не приходило, что он боится пауков.
- Ты готова ехать? - спросил он, косясь в угол, где тарантул метнулся к щели в полу и скрылся.
- Готова, - сказала она и хихикнула.
- Ничего смешного. - Он взял чемодан.
- И все же смешно.
С покрасневшим лицом он вышел из хижины, запер ее на ключ и отнес чемодан в машину.
- Кто бы мог подумать, что огромный парень Джек Сторм, храбрейший в мире охотник за сокровищами, испугался малюсенького паука!
- Он был не маленький. Он был огромный.
- Тебе виднее, - усмехнулась она, глядя, как Джек засовывает ключ от хижины под горшок с кактусом. Вообще-то паук был величиной с кулак, и она тоже испугалась бы, если бы на него смотрела, но, к счастью, была поглощена поцелуем и только краем глаза видела что-то оранжево-черное, а когда пришла в себя, паук уже скрылся, оставив Джека с вытаращенными глазами и побелевшим лицом. Она до сих пор содрогалась от мысли, что Джек оставил попытку соблазнить ее - а это ему почти удалось - только из-за того, что испугался паука.
- И все-таки он был огромный, - настойчиво повторил Джек и сел в машину. - И очень опасный. Представляешь, если бы эта тварь кого-нибудь из нас укусила? Укус тарантула очень болезненный, а ближайшая больница осталась на Развилке Апачей.
Лорелей знала, что он прав. Когда она переехала в Аризону и впервые отправилась в пустыню, ее предупредили, что геккон и ящерица-ядозуб не слишком опасны, а укус тарантула хоть и очень болезненный, но не всегда смертельный. Для нее-то он точно будет смертельным, она знала это по детскому опыту, когда ее укусила пчела. Поэтому старалась с ними не встречаться.
- Послушай, Джек, может, ты передумаешь тащиться в горы на поиски этой выдуманной золотой шахты?
- Шахта Голландца - не выдумка, она существует. И мы ее найдем, - твердо заключил он, и джип тронулся в путь.
- Я слышала, там в горах полно всяких пауков.
- Будем держаться от них подальше.
- Подготовь же меня, скажи, чего ты еще боишься? Может быть, ящериц? Или змей? - По правде говоря, от одной мысли об этих созданиях ее бросало в дрожь.
- Их я не боюсь, - он стрельнул в нее игривым взглядом. - Если придется искать пропитание, у змей очень вкусное мясо.
Лорелей содрогнулась.
- Не то что есть змею - даже увидеть ее для меня то же, что для тебя увидеть тарантула.
- Как я понимаю, ты позволишь мне защищать тебя от змей?
- А кто защитит тебя от пауков? - выпалила она. И кто защитит ее от него?
Джек расплылся в улыбке.
- Придется довериться тебе.
- На твоем месте я бы на это не слишком рассчитывала.
- Признайся, дорогая, ты по-прежнему питаешь ко мне кое-какие чувства.
- Чувство презрения тебя устроит?
Он не рассердился.
- Если бы я был тебе неприятен и ты действительно хотела бежать, надо было это сделать ночью, когда я спал как убитый.
- Ты себя недооцениваешь, Сторм. Ты спрятал ключи. Или забыл?
- Надо было опять их стащить.
Эта мысль приходила ей в голову, но Джек сунул ключи в карман, а она не рискнула вытащить их из штанов, в которых он лег спать. Но она не станет в этом признаваться.
- Я решила, что не стоит рисковать головой, ночью разыскивая дорогу в горах.
- Значит, я могу не бояться, что ты убьешь меня во сне, чтобы украсть машину.
- Я могла бы убить тебя, Джек, только прикидываю, стоит ли, ведь потом придется сидеть в тюрьме.
- Так-то ты разговариваешь с человеком, за которого собираешься замуж?
- Джек! - проскрежетала она.
Он хохотнул.
- Смотри правде в лицо, Лорелей: ты любишь меня так же, как я тебя.
Она рассвирепела - отчасти потому, что это была правда. Чем иначе можно объяснить тоску в груди при мысли о нем, сердцебиение от одного его взгляда? Но любить Джека Сторма опасно! Сколько бы он ни любил ее, она всегда будет у него на втором месте. На первом - приключения. Это он уже однажды доказал.
- Любишь ты фантазировать.
- Очень, особенно про то, как мы поженимся.
- Я выйду замуж только за Герберта. Джек опять рассмеялся.
- Как хорошо, что актрисой стала твоя сестрица, а не ты. Потому что притворщица из тебя никудышная. Думаешь, я забыл, как ты меня вчера целовала? - Он перестал смеяться. - Не обманывай себя. Если бы не появился этот мохнатый монстр, мы бы сейчас были в хижине, и я бы погрузился в тебя, а ты повторяла бы мое имя. - Он бросил на нее мрачный и пугающий взгляд. - Могу поспорить: когда в следующий раз ты окажешься в моих руках, горячая, льнущая, меня не остановят целые полчища пауков.
Дрожь возбуждения прокатилась по ее телу. Нет уж, к черту.
- Следующего раза не будет, - пообещала она. - Я сбегу при первой же возможности.
- Что ж, значит, у тебя не будет этой возможности.
И следующие несколько часов возможности не было. Джек гнал машину через лес, полный москитов, по бесконечной, пыльной, зубодробительной дороге. А когда наконец остановился и предложил размять ноги, Лорелей охотно согласилась.
Но только она вышла из машины, где был кондиционер, в лицо ударил зной, чуть не выбив из нее дух.
- Не хочешь пройтись? - предложил Джек.
- А если не хочу? - с вызовом сказала она, удивляясь, почему жара на него не действует.
- Можно поесть и в машине, но неподалеку есть прелестное местечко среди деревьев, и будет жаль, если ты его не увидишь только из желания досадить мне.
Господи, неужели ее так легко раскусить?
- Ладно, все равно размять ноги необходимо.
Лорелей огляделась. Перед ними простирался широкий каньон. Черное с прозеленью скалистое образование поднималось как пальцы, указывающие в белесое от зноя небо. Она вспомнила о том, как индейцы пима боялись этих гор, их суеверия и дали название горам.
- Эй, городская девочка, ты идешь?
Джек пристегнул к ремню фляжку, достал рюкзак и выудил оттуда футляр с солнечными щитками.
- Надень, если не хочешь обгореть. Я знаю, как ты не любишь, когда нос шелушится.
Лорелей протянула руку, но он не сразу отдал. С усмешкой смерил ее взглядом с головы до ног и спросил:
- Может, лучше я сам их на тебя нацеплю?
Лорелей вырвала у него футляр и отвернулась. Сев на камень, быстро прикрепила щитки к рукам, ногам и на нос, спиной ощущая жар - от солнца, конечно, а не оттого, что Джек на нее смотрит. Злая как черт, она встала.
- Ты собираешься идти или до конца дня будешь тут стоять и пялиться на меня, как какой-то молокосос?
Джек опять смерил ее взглядом и поскреб челюсть, как бы размышляя.
- Джек!
- Ну ладно, идем, - смилостивился он.
Неохотно взяв Джека за руку, Лорелей пробралась следом за ним через трещину в скале в глубь каньона. Они прошли по нижней площадке мимо огромных кактусов и деревьев чолас, утыканных шипами, и когда поднялись наверх, при виде открывшейся картины она забыла обо всем. Вылизанный ветрами горный хребет извивался, как желто-лиловый флаг. Над ним вздымались пятидесятифутовые каменные пальцы, создавая запутанный лабиринт проходов. Ей нестерпимо захотелось узнать, куда ведет каждый из них.
- Впечатляет? - спросил Джек. Он расположился на площадке под утесом и распаковывал рюкзак.
- Да, - сказала Лорелей, принимая у него из рук хлеб, сыр и сосиску. - Ручаюсь, весной это еще более захватывающее зрелище. - Она представила себе, как скальные террасы покроет высокая трава и цветы размером с десертную ложку будут колыхаться на ветру.
- Приедем весной и посмотрим.
Упоминание о будущем сразу вернуло Лорелей к мыслям о настоящем. Опять она попалась в сети, которые Джек так ловко расставляет. Нет, она не поддастся его обаянию; это будет так же болезненно, как укус тарантула. Надо бежать.
* * *
Джек вел машину и краем глаза поглядывал на Лорелей. Казалось, было видно, как в голове у нее крутятся шарики, когда она вот так молча сидит, смотрит, изучает окрестности, оглядывается на дорогу, по которой проехали.
Как бы проникнуть в эту головку на пяток минут? Неужели она не понимает, что он все видит? Неужели думает, что он ее отпустит?
Джек нахмурился. По мере того как они углублялись в горы, ехать становилось все труднее. Смесь гравия с землей перешла в пыль, дорога сузилась. Черт побери, он опытный водитель, но и он не поехал бы здесь в темноте. Однако, зная упрямство Лорелей, Джек сомневался, что ее остановит такой пустяк, как темнота; а судя по тому, как солнце играет с ними за западным хребтом, то накрывая тенью, то выпуская на свет, скоро дорога, еле различимая и при дневном свете, погрузится в чернильную темноту ночи.
Полчаса спустя на белесом небе появилась луна, и Джек остановил джип возле поляны.
- Считаем, что день закончен; будем устраиваться на ночлег. - Оставив ключи в замке, он вышел из машины и осмотрел ее. Отметил взгляд, который Лорелей бросила на ключи, и стал разгружать багажник. - Пойду поставлю палатку. Вон в той сумке продукты. Может, приготовишь пока что-нибудь поесть?
- Что именно?
- Без разницы. Я ем все, - сказал он и, опять отметив взгляд, брошенный на ключи, обошел машину, выдернул их и сунул в карман. - Чуть не забыл.
- Боишься, что я украду машину, а тебя брошу здесь?
- А ты можешь?
Она вздернула подбородок.
- Нет. Но не из-за угрызений совести.
- Я на это и не рассчитывал, - сказал Джек, взвалив на плечо палатку.
- Как я уже тебе говорила, я не идиотка, чтобы искать дорогу в темноте. Подожду до утра.
- Что ж, значит, не придется на ночь надевать на тебя наручники.
- Что-о-о?
- Вообще-то я думал связать тебя. Но раз ты говоришь, что не собираешься удирать, то не буду этого делать. - Забавляясь ее потрясенным видом, Джек чмокнул ее в приоткрытый рот. - А пока взяла бы ты этот пакет с продуктами.
Не оглядываясь, он пошел вниз на поляну. Под ногами хрустели камушки. Услышав, как хлопнула дверца джипа, он ухмыльнулся. Лорелей пробурчала что-то насчет тупоголовых пиратов и пошла следом за ним.
Пока он, насвистывая, ставил палатку, она вынимала и раскладывала продукты.
- Как продвигается обед?
- Единственное более или менее аппетитное - это тушенка.
- Прекрасная вещь тушенка.
- Твое одобрение не требуется. Будем есть из банки или подогреем?
Джек забил еще один колышек.
- Решай сама. Если хочешь подогреть - в машине есть плитка. А если наберешь хвороста, я разожгу костер. Или ешь холодную. Выбирай.
К счастью, Лорелей выбрала горячее. Опускалось солнце, а с ним и температура воздуха. Даже ходьба становилась чем-то вроде упражнения по аэробике с погружением в прохладные потоки воздуха.
- Замерзла? - спросил Джек, глядя, как Лорелей потирает руки.
- Немножко. - Она придвинулась к огню и налила себе кружку кофе.
- Радуйся, пока можно. Встанет солнце, и опять будет жара.
Лорелей застонала.
- Кажется, нет смысла еще раз просить тебя бросить свою безумную идею насчет шахты?
- Нет.
- Ты хоть знаешь, куда ехать? Или просто будешь таскать меня за собой еще восемь дней?
- Я знаю, куда ехать. По крайней мере общее направление. Не волнуйся, уже недалеко. Завтра мы доберемся до места, где у нас будет базовый лагерь. Дальше пешком.
Лорелей застыла, не донеся кружку до рта.
- Мы бросим машину?
Он кивнул.
- Машина там не пройдет. Хорошо еще, если найдется тропинка.
- Джек, но это безумие! Люди ищут шахту Голландца сотню лет, и никому не удалось найти.
- У них не было карты. У меня есть.
- Половина магазинов Аризоны продает эти паршивые карты!
- А у меня настоящая. Та, которую Якоб Вальц, умирая, дал Джулии Томас.
Лорелей нахмурилась.
- Этой булочнице, которая ухаживала за ним во время болезни?
- Да, - ответил Джек, довольный, что ей известна легенда.
- Ты хочешь сказать, что всю эту охоту за дикими гусями устроил потому, что у тебя в руках бумажка с какими-то каракулями и считается, что сам Голландец дал ее булочнице?
- Ее дал он, - твердо сказал Джек. Они много лет дружили, он был благодарен ей за уход. Он знал, что умирает, что сам никогда больше не попадет туда, и отдал ей карту, на которой обозначено, где находится шахта.
- Джек, Джек...
- Это правда. И карта теперь у меня. - В доказательство Джек вынул из рюкзака пластиковый пакет с потрепанным, блеклым листом. - Вот она. Смотри.
Лорелей посмотрела на корявый рисунок и вернула его.
Она не верит, что он подлинный, это видно по ее глазам. Джека охватили сомнения. Неужели он ошибается? И все это, как она сказала, - охота за дикими гусями?
- Если карта подлинная, почему же твоя Джулия Томас сама не пошла искать золото Голландца? Почему никто другой не нашел шахту?
- Потому что они - это не я. И у них не было тебя на счастье. Ты - моя фортуна, Лорелей. - Он намотал на палец прядь ее волос. - Как только я увидел тебя в магазине, то сразу понял, что карта настоящая. На этот раз я отхвачу здоровый куш. Карта привела меня к тебе, а с тобой я найду шахту.
- Нет. - Лорелей увернулась от поцелуя и встала. В ее надтреснутом голосе, в ее глазах Джек уловил страдание. - Вот, значит, почему я оказалась здесь? Потому что якобы притягиваю удачу?
Отбросив карту, он встал, подошел к ней и обнял за плечи. Пролетел порыв ветра, и огонь затрепетал на ветру.
- Ты оказалась здесь потому, что я люблю тебя. Дай мне попробовать еще раз.
- Попробовать что? Снова разбить мне сердце?
- Меньше всего на свете я хочу обидеть тебя.
- Тогда почему же тебе понадобилось десять лет, чтобы прийти?
В глазах ее были злость и презрение, и он понимал, что заслуживает то и другое.
- Я звонил...
- Два раза. Ты позвонил два раза. Мне было слишком больно, я отказалась с тобой разговаривать, а ты не потрудился позвонить еще раз. Тем более прийти.
- Я не мог. Корабль стоял только три часа, надо было грузить оборудование. Я вернулся через месяц, но тебя уже не было. - Он вспомнил, какая его охватила паника. - Я написал письмо, надеялся, что тебе передадут.
- Передали.
- Да, но ты его не читала. Вернула нераспечатанным.
- Ты меня обвиняешь?
- Нет, - упавшим голосом сказал Джек. Он обвинял себя. - Я понимал, что ты имеешь полное право злиться, даже ненавидеть меня. Поэтому и решил тогда не гнаться сразу за тобой. Решил, что лучше дать нам обоим время.
- Это могло бы меня сокрушить, но уверяю тебя, Джек, мне не понадобилось десять лет, чтобы переступить через тебя.
- Я не это имел в виду.
- Мне хватило нескольких недель, чтобы понять, какую ошибку я чуть не совершила.
- Черт побери, это не ошибка.
- Тогда почему же тебя не было десять лет?
- Потому что я хотел... - Джек осекся. Он хотел прежде добиться победы. Прийти к ней победителем, доказать, что его обещания не были пустыми. - Хотел иметь возможность предложить тебе больше, чем мечты и обещания.
- И что же ты предлагаешь мне теперь?
Слова были острыми, как клинок, и разили прямо в сердце.
- Если я окажусь прав, я отдам тебе золото Голландца.
- Не хочу. Меня никогда не интересовали деньги. Мне не нужно это проклятое золото.
- Чушь. Я его найду и отдам тебе. Честное слово. - Он взял ее лицо в ладони и склонился над ней.
- Не надо, - прошептала она, сжав пальцами его запястья.
- Надо. Потому что я люблю тебя. Всегда любил. Всегда буду любить. Пожалуйста, Лорелей, дай мне еще шанс.
На миг ему показалось, что она откажется, и сердце его остановилось. Но она закрыла глаза, тело ее обмякло, и она прильнула к нему. В нем вскипело такое желание, что задрожали руки, но он пересилил себя и поцеловал ее медленно и нежно. Когда она раздвинула губы, он застонал.
Дикий звериный крик прорезал тишину ночи, и Лорелей отпрянула.
- Ч-что это такое?
Его тело было натянуто, как тетива, а он глотал воздух, как после марафона.
- Какой-то койот нашел добычу.
Лорелей содрогнулась.
- Спасибо. Мало того, что я не буду спать, опасаясь, как бы в палатку не залезли пауки и змеи, теперь еще имею приятную перспективу стать добычей койота.